Транзитом через Хоминибус

Ответа не последовало. Это ужасно расстроило демона. Неужели, эти уголовные элементы не окучивались инфернянами? В такое трудно было поверить, но пришлось. Ни демоны, ни бесы не отозвались на его призывный рёв. Правда, ещё оставался шанс, что надзиратели нижнего мира временно оставили своих подопечных в виду их ареста. Но дожидаться возвращения бывших соплеменников у маркиза не было времени.

Оценив неудачный для себя расклад за доли секунды, Дросс изменил тактику поведения. Не нападая сам, он стал прикрываться одним бугаём от ударов второго. Калечить излишне наглых, но, далеко неумных мужиков в стенах полицейского участка, навлекая на себя ненужные обвинения, демону было не с руки. Пусть он будет жертвой... Но это — первый раз в жизни.

Слегка придушенный мужик исправно исполнял роль буфера, принимая на своё тело удары, предназначенные маркизу. Его подельник, которому никак не удавалось достать шустрого демона, уже совсем озверел. Понимая, что метелит своего приятеля, не причиняя жертве никакого вреда, он, тем не менее, не думал останавливаться, раз за разом надеясь всё-таки достать Дросса точным ударом. И каждый раз тот опережал его на мгновение, подставляя безвольную тушку.

После очередного удара, снова доставшегося приятелю, до бегемотоподобного дошло, что таким способом он ничего не добьётся. Он решил сменить тактику, но, так как в состоянии боевого ража он соображал ещё хуже, чем обычно, то единственное, что пришло ему в голову, это — загнать противника в угол. И тут произошло то, что потом каждый из противоборствующих сторон посчитал большой неприятностью. Демон споткнулся... И, мало того, что споткнулся, он ещё и грохнулся на то место, которое раньше имело хвост. Это было фиаско! Так он не позорился никогда, не считая истории с Сашиелем.

Дроссу было больно. Больно и обидно. А ещё, ужасно неудобно, потому что его сверху придавило обмякшее тело второго противника. Он постарался быстрее его с себя скинуть, выныривая из-под здоровой тяжёлой туши, но лёжа это было сделать с непривычки не так-то просто. А второй противник в это время не дремал. Увидев, что шустрый мужик попал в практически беспомощное состояние и барахтается на полу, как жук, перевёрнутый на спину, он хорошенечко размахнулся и ударил со всей молодецкой удалью, не сдерживая своё злое торжество. Раздался крайне неприятный хруст костей...

— Мать твою!.. ... !!!

Дежурные полицейские, до этого старательно изображавшие слепоглухонемых иностранцев, мгновенно оказались у решётки камеры.

— Твою ж!.. — в сердцах выругался полицейский, габаритами не уступающий арестантам. — Он живой? — И, не дожидаясь ответа, приказал напарнику, крепкому высокому парню: — Вызывай скорую!

Эдуард Заломов ненавидел, когда срывались запланированные встречи, от исхода которых зависели его финансовые потоки. Ему с трудом удалось уговорить строптивую мадаму на возобновление деловых связей. После той безобразной истории в ресторане Кретова категорически отказывалась от встреч с ним, и Эдуарду пришлось приложить немало сил, чтобы сдвинуть с места глыбу её недоверия. Даже на уступки пришлось идти, будь она не ладна! И после всех усилий с его стороны, Катерина проигнорировала назначенную встречу. Её телефон не отвечал уже целый час. В офисе тоже отговаривались отсутствием информации.

Была ещё небольшая надежда на то, что у госпожи Кретовой, наконец-то, произошло некое событие, которое должно было страшно расстроить Катерину, но доставить удовлетворение самому Заломову. Только это событие могло оправдать отсутствие женщины на запланированной встрече. Эдуард уже почти уверовал в то, что наглый телохранитель Кретовой мирно остывает, получив по заслугам. Он даже плеснул себе немного виски, дабы отметить радостное событие, когда в его кабинет ворвался запыхавшийся Бабуров, и с порога набросился с обвинениями:

— Ты с ума сошёл, Эдик?! Что творишь, засранец?

— Рашит, ты чего? — Заломов огорчённо посмотрел на бокал с виски и поставил его на стол, так и не пригубив. — Врываешься! Кричишь! Обвиняешь не понятно в чём!

— Да?! — Гость выдвинул стул и обессиленно плюхнулся на него. Взгляд Рашита Шамильевича был не просто тяжёлым, он был фанатично тяжёлым и испуганным одновременно. — Непонятно в чём? Ну-ну... Ещё скажи, что не ты — заказчик!

— Заказчик чего? — радостно насторожился хозяин кабинета, и его рука непроизвольно потянулась к бокалу со спиртным.

— Чего... убийства... По глазам вижу, что ты в теме!

— А даже если и так? — самодовольно усмехнулся Заломов, поднося бокал к губам. — Тебе-то, Рашит Шамильевич, какая с этого печаль? Или себе хотел переманить? А?! — Он игриво подмигнул гостю и отхлебнул виски, наслаждаясь новостью и напитком.

Бабуров с недоверием посмотрел на Эдуарда, пытаясь понять, какую игру тот затеял?

— Эдик, — голосом ведущего 'Спокойной ночи, малыши' заговорил гость, давая понять молодому партнёру, что у того не всё в порядке с головой, — ты сейчас о ком говоришь?

— О её новом телохранителе, о ком же ещё?.. — глядя на то, как взгляд гостя стал жалостливым, Заломов понял, что он ошибся и очень жестоко. — Или... Нет! Погоди... Нет! Не может быть!

— Может, Эдик, может... Налей мне тоже. Что там у тебя? Виски? Наливай.

Заломов суетливо бросился обслуживать гостя, понимая, что необдуманно сморозил глупость, чуть не признавшись в заказе на убийство. Протянул бокал Бабурову и нервно зашептал, брызгая от волнения слюной:

— Послушай, я не заказывал Кретову! Был у нас с ней конфликт, но трогать её я не собирался! Сам понимаешь, она нам живая нужна!

— Вот и я о том, Эдик, — Рашит не торопясь выпил виски, аккуратно поставил бокал на стол, оторвал взгляд от стола и впился глазами в лицо Заломова. — Если это не ты и не я, так как нам это не выгодно, то, следовательно... кто-то узнал о нашей схеме и пытается помешать!

— Чёрт! Кто?

— Точно, не ты? Говорят, тогда тебя её охранник знатно отделал!

— Я бы этого охранника!.. Но не её!

— Понятно... Короче, так, Эдик, я по своим каналам разузнаю... но, если это всё-таки ты...

— Да не я это! — с детской обидой воскликнул Заломов и залпом глотонул свой виски. — Не я!

— Смотри...

Прошло уже не меньше получаса после ухода Бабурова, а Эдуард всё ещё тупо таращился на дверь, пытаясь понять, что вообще происходит? Почему его так нагло обманули?

'Эй, ты... демон долбанный? Где ты там?!'

'Чего тебе? — проворчал недовольный Фуркас, оторванный вызовом подопечного от важных размышлений. — Чего звал?'

'Чего? — разозлился Эдуард, давая Фуркасу приличный негативный заряд. — Ты обещал, что тот сволочной мужик сдохнет! И что вместо этого? Кто-то убил его хозяйку! А этого я не просил!'

'Мало ли чего ты просил, а чего нет, — проворчал демон, которому разборки с наглым человечишкой были сейчас абсолютно не ко времени. — Можно подумать, ты у меня такой один?!'

'Вот как ты заговорил! Ну, так я разрываю контракт в одностороннем порядке, так как ты не выполняешь условия договора!'

Фуркасу, конечно, было жаль терять такого перспективного харча, но его требования шли вразрез с интересами самого демона. Так что разрыв контракта не особо его огорчал. Но он всё же предпринял попытку оставить всё как есть.

'Давай разговаривать, как партнёры. Ты хотел отомстить Дроссу за нанесённое оскорбление? Вот мы и отомстим, но немного не так, как задумывалось ранее. Свалим убийство хозяйки на него, и пусть он сгниёт в тюрьме!'

'Обещаешь?' — Заломов уже не доверял потусторонней сущности, которая обманула его один раз.

'Это и в моих интересах!' — заверил Фуркас.

'Смотри!.. А то наплюю на всё! Скажи, лучше, кто убил Катерину?'

'Наёмник', — Фуркас не стал уточнять, какой именно наёмник.

'А кто заказчик?' — не думал отставать от него Эдуард.

'Это закрытая информация, — постарался вежливо ответить демон, хотя очень хотелось крикнуть: 'Не твоё дело!' — Всё узнаешь в своё время'.

'Ох, крутишь ты чего-то... Спиной чую, крутишь!'

'Какими ушлыми стали люди, — с горечью думал расстроенный демон, возвращаясь в Инферно, — чуть что, невыполнение договорённостей и разрыв контракта! Надо срочно Призорного отправлять к следователю, а то опять ситуацию из-под контроля выпущу...'

Тронный ангел крутил в руках очередную схему, вычерченную Ктарой, но мысли его были совсем не о способе перехода с того света на этот. Он пытался проанализировать ситуацию, которая сложилась вокруг развоплощённых. Словно кто-то пытался сделать всё, чтобы они оттуда никогда не вернулись. А так, как о возвращении Шенена молились все ангела Раиса без исключения, то сам собой напрашивался вывод, что не желали видеть именно Дросса. Сашиель не испытывал никакого желания снова спускаться к нижним, чтобы выяснить эту странность. Но делать всё равно что-то было надо. Он чувствовал, что если они хоть немного промедлят, в Хоминибусе произойдут события необратимого характера.

— Лучезарный, — его уединение нарушил Хананиэль, ангел его дивизиона, — в Хоминибусе произошло убийство!

— Это, конечно печально...

Сашиель почувствовал в теле нехорошую вибрацию, словно где-то далеко забил тревожный набат. Он с надеждой смотрел в золотистые глаза Хананиэля, но тот его не обрадовал:

— Убита Екатерина Кретова. В её смерти обвиняют Дроссбартоса!

— Он с ума сошёл? — Тронный, если бы мог, собственноручно открутил бы рога с глупой головы демона, но по понятным причинам, рога ему были недоступны.

— Он невиновен! — бесстрастно доложил ангел.

— Слава Создателю!

— Но следователь думает иначе.

— Вот же чё... — Сашиель взял себя в руки. — Чувствовал я, что крутится кто-то возле маркиза, и Шенен говорил... Хананиэль, позови ко мне Ктару. Есть для него задание. Пока он будет его выполнять, разделите его обязанности между собой, и пусть кто-нибудь придёт сюда, — он кивнул на схему, — это тоже забрасывать нельзя!

— Слушаюсь, командир! — чётко отрапортовал ангел, а потом более мягко поинтересовался: — Как там Шенен?

— Нормально... Он справится.

*Жалкий податной народ

**О времена! О нравы!

* * *

Враг рода человеческого

Глава 8 О 'своих' и 'чужих'

Не рой яму другому, чтобы он не использовал её как окоп

К. Маннергейм (из военного опыта)

Как можно расценивать состояние своего организма, если голова гудит, как трансформаторная будка, в глазах мельтешат чёрные мушки, а копчик надсадно ноет, напоминая о неудачном приземлении? Как оказалось, данное состояние можно расценивать как неплохое, даже замечательное. А если хорошенько призадуматься, то просто отличное! И всё это несмотря на перевязанную голову и скованные руки. Но Дросс не расстраивался, вспоминая альтернативу, которую он чудесным образом избежал. А вот некоторым не повезло. Один теперь сядет надолго. Второй... ляжет... навсегда. Такие вещи он чувствовал.

Увернуться от летящего в голову кулака он не мог. Зажатый между решёткой камеры и лавкой, приваренной к этой же решётке, демон мог только глубже втиснуться в образовавшийся угол. Нападающий этого не ожидал, считая, что Дроссу деваться уже некуда. Но маркиз не желал быть битым и яростным рывком втиснул свои накаченные плечи в узкое пространство между лавкой и решёткой. Головой, естественно, пришлось пожертвовать. Он сильно саданулся о металлический уголок, из которого была сварена камерная лавка. Искры не просто посыпались из глаз, а изверглись водопадом, знакомя демона с новыми, незабываемыми ощущениями дикой боли и жутко неприятного гула в ушибленной черепушке. Сквозь этот шум до Дросса долетали обрывки матерных слов, перемешанных странными приказами. Кажется, это соизволили подойти к камере стражи порядка. Главное, что вовремя.

Тушу бугая с демона стащили, не преминув пнуть в бок. Но это уже было не столько больно, сколько обидно. Сквозь залитые кровью глаза, маркиз разглядел, как один из полицейских стал рассматривать травмированного мужика, а второй направился к нему. Облегчать ему задачу Дросс не стал, притворившись смертельно раненым, хоть лежать ему было ужасно неудобно, да и стереть кровь с лица хотелось неимоверно. Но, игра стоила свеч!

Пока полицейские оценивали состояние раненых, очухался от шока второй бегемотоподобный, и решил доделать порученную работу. Свирепо вращая глазами и яростно пыхтя, он двинулся в сторону Дросса, но на его пути встал долговязый полицейский, как раз закончивший осмотр его приятеля.

— Стоять! — приказал он разбушевавшемуся арестанту.

— Уй... на... — прохрипел бугай, уставившись стеклянными глазами на втиснутого под лавку Дросса. — Ую!!!

— Стой! Стрелять буду! — пригрозил ему полицейский, потрясая дубинкой.

— Чё?! — бугай, пребывая в шоковом состоянии, не совсем понял, о чём его просит суровый страж. — Чё ты сказал?!

— Мордой к стене! Руки в гору! Ноги врастопыр! — обозлился полицейский, мастерски проведя мероприятия по обезвреживанию преступника.

— Вдвоём справиться не могли... — злобно отозвался, сидевший на корточках, второй дежурный, убедившийся во вполне живом состоянии Дросса.

— С чем справиться? — Раздался бодрый голос от двери. В помещение решительно ворвался следователь Шангин. — Или с кем?.. — Он с профессиональной заинтересованностью взглянул на раненого Дросса, понятливо хмыкнул и вопросительно уставился на всё ещё сидящего на корточках полицейского. — Ну?

— Чего, ну? — огрызнулся тот, поднимаясь из неудобного приседа и с трудом сдерживая желание снова пнуть недобитого интеллигентишку. А потом отдубасить тупого здоровяка. — Для вас же...

— Угу, — кивнул ему понимающе Антон Михайлович, — я понял. Премного благодарен! — Сарказм он даже не пытался смягчить. — Куда же следствию без такой помощи? Скорую вызвали?

— Вызвали, — раздражённо буркнул дежурный.

— А что со вторым? — Шангин кивком указал на бездвижное тело. — Труп? — Вместо ответа прозвучали два возмущённых мычания. — Не вздумайте вешать на моего!

— Никто и не думал... — соврал полицейский с дубинкой, проклиная вредного коллегу. Ну чего тому стоило повесить и этого на своего убийцу? Какая разница? Трупом больше, трупом меньше. А им теперь придётся недоумком этим, пережравшим анаболиков, заниматься.

Следователь внимательно изучал сидящего против него мужчину, пытаясь разобраться в своём отношении к нему. То, что ключевой свидетель явственно показывает на него, как на главного подозреваемого, почему-то сейчас вызывало сомнение. Не вязался у Антона Михайловича внешний облик Дросса с методом убийства. Этот крепкий, накаченный мужик совершенно спокойно мог свернуть шею своей жертве, удушить одной рукой, или ударить так, что человек, а тем более — изящная женщина, коей была Кретова, умерли бы от этого удара. Да и события в камере говорили за это. Два здоровенных лба не смогли с ним справиться. А тут удар ножом в основание черепа... Способ, более свойственный людям слабым. Или это такой тонкий ход, дабы убедить следствие, что столь сильный человек не мог использовать для достижения своих планов 'способ для девочек'?