Ты будешь мой

Жалость. Я никогда не чувствовала её — не к кому было. Сейчас голос Рэяна рвал моё сердце на части.

"Илва? Куда ты? Илва, постой!"

Закрывшаяся дверь отсекла его голос — и свет моего рубина, оставив Рэяна, беспомощного, в темноте.

"Ты выжила одна", — шепнул туман, окутывая меня плащом. "Он сильнее тебя".

Я выжила. И я помнила, чего мне это стоило. Мой принц — солнце, туман убьёт его рано или поздно.

И потому мне следовало торопиться. Быстрее уеду, быстрее вернусь.

"П-прости м-меня", — повторила я, гася свет.

Глава 9. Арин

Утро будит гомоном птиц — точно паутина звуков, бесконечная перекличка. В Дугэле по утрам туманно и тихо, в Гленне, судя по всему — солнечно (лучи уже прошивают листву, хотя небо ещё золотисто-голубое) и музыкально.

Наш костёр догорел — только угли тлеют, и серый не то из-за татуировки, не то из-за недосыпа фэйри заворачивает "лишнего" третьего зайца.

Мы завтракаем недоеденным вчера вторым, запивая водой, принесённой Сильвеном. Прошу фэйри отвести меня к ручью и, фыркая, умываюсь. Очень хочется сполоснуться целиком, но Сильвен сторожит, не спуская глаз... впрочем, когда это меня смущало.

Вода ледяная, но от этого только лучше. Заодно мою волосы — на солнце они моментально высыхают.

Ох, как же я люблю солнце. И Гленна утром нравится мне куда больше Дугэла. Шелковистая трава, бесконечный птичий гомон и перешёптывание деревьев создают прекрасное настроение. Жаль только, у меня одной — Сильвен хмурится, молчит. А когда я пытаюсь помочь разложить наши вещи поудобнее, шипит.

Отхожу. Да-да, мешаться не буду. У фэйри, конечно, всё хорошо получается. Одной рукой — вторая висит вдоль тела, как мёртвая.

Только я замечаю это, как Сильвен, покачиваясь, прислоняется к стволу и сползает на землю.

Осторожно подхожу — Сильвен тяжело дышит, не открывая глаз. Его кожа горячая на ощупь.

Достаю из мешка бутылку. От воды фэйри не отказывается, жадно пьёт, прячет левую руку.

— Покажи.

Сильвен хмуро глядит на меня и выдавливает:

— Нет времени. Нужно идти, — и силится подняться.

Подхватываю его за плечи, усаживаю обратно. Оглядываю левую руку, ощупываю — фэйри морщится и вздрагивает, когда я касаюсь чуть заметной припухлости. Кожа вокруг бледная, почти белая, а в центре маленькая ранка, как от укуса.

— Арин, у нас правда нет времени. Лучше помоги мне встать.

— Это что? — я тыкаю в ранку пальцем, жму посильнее. Фэйри шипит.

— Вейлский шип.

— Ядовитый, да? — судя по виду ранки, ответ очевиден.

— До Прибрежных королевств я тебя довести успею.

— А потом? — я смотрю фэйри в глаза, и он отворачивается. — Красиво помрёшь?

— Не надо делать вид, что ты будешь меня оплакивать, — Сильвен запинается в конце фразы, а я считаю до десяти. Медленно, вдумчиво.

— Лекарство от этого есть? — наверняка должно быть. Нам рассказывали, фэйрийские кланы воюют между собой. Кланы воздушных фэйри с зелёными, огненные фэйри с воздушными... Значит, и от отравленного оружия лечить умеют.

— У нас — Сильвен подчёркивает "нас", — нет.

— У кого есть? — я — само терпение. Хотя так и хочется двинуть фэйри чем-нибудь тяжёлым. Слуга нашёлся тоже.

— Арин, — Сильвен снова пытается встать, и я понимаю, что если он заикнётся насчёт времени, я за себя не отвечаю. А ещё, что он так и не скажет мне по своей воле, как его вылечить

— Как. Добыть. Лекарство? Говори! — отчеканиваю я, добавляя его Истинное Имя.

Фэйри смотрит на меня с тоскливой ненавистью и быстро объясняет.

Конечно, лекарство есть у целителя (и его нужно называть именно так, потому что "лекари только у людей") в любой гленской деревушке неподалёку.

— Вот и проводишь меня туда, — киваю и снова добавляю Истинное Имя фэйри. Чтобы уж наверняка.

— Дура! — шипит Сильвен. — Тебя убьют, как только поймут, кто ты! Или отправят туманной королеве!

— Да мы только к целителю зайдём, — усмехаюсь я, помогая ему встать. — Лекарство купим и тут же исчезнем. Кстати, чем у вас тут расплачиваются?

Гленцы и впрямь воюют друг против друга, друг с другом и друг за друга. А точнее, каждая деревушка тут против всех. И каждый свободный охотник тоже, объясняет мне фэйри. Только Зелёная королева и Высокие рода могут спокойно проезжать по Гленне, и раз я не имею к ним никакого отношения, мне не стоит никому называть своё имя, даже учитывая, что оно у меня "неправильное". И если что, лучше доказывать, что я из Прибрежных королевств. Никэла, например. С Никэлом все дружат.

В качестве маскировки болезный фэйри кутается в мой плащ. Говорит, что раз он мой должник, а я по легенде из Прибрежных королевств, то лучше уж плащ ярко-синей расцветки, чем штаны дугэльских пограничников. Резонно.

Мне с одеждой легче — коричневого и серого, цветов Дугэла, я почти не ношу. Синее и голубое — любимые оттенки девушек из Прибрежных королевств, как оказывается. Маме они тоже нравились. Ну вот и отлично. Единственное: волосы приходится заплести. "С распущенными тебя любая собака узнает", — говорит Сильвен, пытаясь помочь мне уложить косу. Одной рукой это несподручно, а моя причёска ему почему-то не нравится. То слишком гленская, то, почему-то морская. Коса решает дело, и я закалываю её янтарной заколкой. Сильвен кивает и говорит, что янтарь — это отлично, его же добывают на Побережье. А я с тоской вспоминаю улыбчивого юношу в сине-зелёной рубашке. Мне кажется, больше я его никогда не увижу, и от этого горько сжимается сердце.

Фэйри ведёт нас так уверенно, точно бывал в "соседней деревушке" раз сто. На мой вопрос только шипит что-то про "приметы". Не знаю, как по мне, лес почти везде одинаков, а мы лезем в самую чащу.

Снова еду на лошади. Отдыхают ноги, Сильвен, которому я хотела уступить место, неторопливо шагает рядом, держа повод. "Никто не поверит, что я твой должник, если я буду верхом, а ты — шагать рядом". А никого и нет, замечаю я. "Это тебе так кажется", — Сильвен не оглядывается, а мне, конечно, начинают чудиться глаза повсюду — за деревьями, зарослями травы и даже кустарниками дикой малины.

Под ногами неожиданно змеится тропинка, плавно расширяющаяся у дерева, на ветвях которого — цветочные венки. Синее, алые — колокольчики и маки. Я поворачиваюсь к Сильвену -и замечаю, что мы действительно уже не одни.

Двое фэйри верхом — мужчина и женщина — поднимаются к нам по склону засыпанного коричневой листвой холма. Я впервые вижу женщину-фэйри, и это куда занимательнее, чем украшенное дерево. Просто она совершенно не похожа на дугэлку, практически раздетая, длинноволосая, с угловатыми чертами и жёлтыми глазами. Татуировки на её лице — в виде затейливо переплетённых побегов — приковывают внимание. Я с интересом рассматриваю её, и женщина замечает мой интерес. Ловит мой взгляд, улыбается и машет рукой. Сильвен придерживает коня.

Следующий час мы едем рядом. Фэйри сама принимает меня за жительницу Побережья, интересуется янтарной заколкой, восхищается работой. Её спутник молчалив, как Сильвен, и так же хмур. Он следит за каждым нашим движением и не отвечает на мои улыбки.

Зато женщина болтает вовсю. Она уверена, что мы едем на ярмарку по случаю какого-то праздника. Не то день середины лета, не то неделя чего-то ещё. Рассказывает про новинки ювелиров — в общем, беседа не сильно отличается от того, о чём обычно болтают мои одноклассницы.

Когда фэйри интересуется модой Прибрежья на драгоценности, я достаю из сумки у седла заботливо завёрнутые мной на последнем привале заколки. Не знаю, зачем брал их для меня Марк (может, чтобы красиво смотрелась, он же, вроде, жениться на мне хотел), а фэйрийскую красавицу они восхищает тонкостью работу и стилем ювелира. "Это из Никэла", — тычет она пальцем в гребень. — "Ну точно, посмотри, какие волны". Насколько я знаю, ювелирными украшениями Дугэл ни с кем не торгует — разве что с Инессой, да и то с некоторых пор. Но да, волны пусть будут никэльские.

Аккуратно уточняю, не хочет ли госпожа купить это "чудо". А то денег у меня не густо, а так хочется ткань на новый плащ. Такую, с серебряной вышивкой. "О, да, у мастеров Коий прекрасный орнамент", — восклицает фэйрийка и жадно глядит на мои заколки. Отдаю ей все, кроме янтарной и пары простеньких шпилек, удерживающих сейчас мою причёску. Взамен получаю звенящий мешочек серебра. Позволяю себе поторговаться — и в мешочек добавляется немного золота. Так мы и подъезжаем к деревне, довольные друг другом. Я получила деньги на лекарство Сильвену, фэйрийка — заветные заколки, причём явно дешевле, чем купила бы на рынке. Она ещё щебечет что-то восторженное, кажется, берётся отвести меня к лучшему ювелиру, приехавшему на ярмарку, но я не слушаю.

Деревня зелёных фэйри находится внутри холма. Полого, как я думаю сначала, а потом понимаю, что холм — просто иллюзия. Мы въезжаем в арку из склонённых друг к другу деревьев, и меня охватывает странное чувство, жемчужина на браслете нагревается, а запах древесины и птичий гомон буквально сводят с ума.

Повсюду деревья — тропинки и громадные стволы, теряющиеся в вышине кроны, в которые солнечный свет попадает, как в паутину. Деревья служат фэйри домом — я замечаю над нами настилы, соединённые дорожками — громадный деревянный лабиринт простирается насколько хватает глаз и теряется в зелёном сумраке.

Вокруг фэйри — десятки, может быть, сотни. Бегают дети, щебечут женщины, куда-то торопятся мужчины. Кто-то верхом, как мы, кто-то — пеший. Попадаются и люди — всплеск красок среди царящего везде зелёного.

У меня начинает кружиться голова, и я мысленно благодарю Сильвена, что заставил ехать верхом. Прощаюсь с попутчицей, она улыбается, даже зовёт в гости, но это явно не всерьёз — слышу по её тону. Вряд ли фэйри относятся к дому так же легко, как, например, к прикосновениям. Улыбчивая фэйри уезжает вместе с её хмурым спутником, за время нашей дороги не сказавшим ни слова.

А мы тут же сворачиваем на менее людную "улочку". Здесь темнее, и куда больше детей — они носятся под ногами, совершенно не пугаясь лошади. На девочках — венки из васильков и мака, мальчики размахивают деревянными ножичками, угрожая отрезать нашей кобылке хвост. Лошадь флегматично глядит на них и время от времени бьёт хвостом какого-нибудь озорника по мордашке — чистой, ещё без следа татуировок. Всё это сопровождается визгом и вечным птичьим гомоном.

Мы сворачиваем ещё в один "проулок", наконец, останавливаемся у винтовой лестницы, опоясывающей дерево. Почему здесь, я понятия не имею, а спросить Сильвена не получается — он спускает меня с седла и сразу отходит к лошади.

Вниз по лестнице сбегает парнишка-фэйри, держа в руке зелёный узелок чего-то позванивающего при каждом шаге. Когда я заступаю дорогу, фэйри удивлённо таращится и расплывается в знакомой улыбке.

— Прошу прощения, могу ли я найти тут лекаря? — уточняю я.

— Целителя? Конечно, — точно это само собой разумеющееся, отвечает парень и кивает на верх. — Тебя, может, проводить, красавица?

Угу. Донести. А то ноги болят. Очень.

Улыбаюсь.

— Благодарю, я сама.

Фэйри ещё долго смотрит мне вслед — знакомо-восхищённо. Я старательно не обращаю внимания — почти как Сильвен, замерший рядом с лошадью.

Внутри дерева темно и, кажется, пусто. Я пытаюсь привыкнуть к сумраку — удивительно, как фэйри, оказывается, его любят. Оглядываюсь, но всё равно голос слева заставляет вздрогнуть.

— Гляди-ка, Салли, какая птичка к нам залетела.

Пожилой фэйри у прилавка смотрит на меня янтарными глазищами из темноты и по-отечески улыбается. Рядом с ним клетка с радужной птицей — её перья отражают свет от небольшого круглого оконца, переливаются всеми оттенками синего и фиолетового.

— И вы всех птичек так ловите? — усмехаюсь я, глядя на фэйри в ответ.

Лекарь смеётся, татуировки на его щеках вздрагивают, как паутина на ветру.

— Если бы. Ты зачем ко мне, красавица?

— Э-э-э, — я сбивчиво пытаюсь объяснить про этот, как его — вейлский шип.

Фэйри понимает с полуслова. Поворачивается к полкам, чем-то звенит. Потом ставит передо мной маленький пузырёк серого стекла.

— Отдай своему сайе, госпожа, он знает, что делать.

— Кому? — удивляюсь я, разглядывая пузырёк. Внутри что-то вспыхивает красными искрами.

Фэйри смеётся.

— Издалека ты, птичка? Первый раз в Гленне?

Та-а-ак... Я улыбаюсь. Птица в клетке косит на меня чёрным блестящим глазом и выдаёт скрипучую трель на одной ноте.

— Да, первый. Здесь всё так... Извините, господин, я не успела разобраться с деньгами, а мой...э-э-э... друг почему-то не захотел подниматься... Вы мне поможете? Сколько я вам должна?

Фэйри смотрит на меня — не подозрительно, скорее, весело. И тоже с ноткой восхищения. Мы вместе разбираемся в серебрушках. Я смеюсь над своей неловкостью — чуть не рассыпала их на прилавок. И над глупостью — вот дурочка, никак в толк не возьму, что есть что.

В конце концов, фэйри тоже начинает улыбаться. Он сам провожает меня до двери, зовёт "птичкой", надеется, что "залечу" ещё, и что мы встретимся на ярмарочной площади во время танцев. Тогда он познакомит меня с сыном. Мы друг другу точно понравимся.

Сильвен молча забирает флакончик, быстро мажет руку и, не глядя на меня, подсаживает в седло.

— Сильвен, а кто такой "сайе"? — наклоняюсь я к нему.

Фэйри вздрагивает. И отвечает тихо:

— Пожалуйста, не называй меня так.

Уточнить не успеваю — тут же, словно по волшебству, из-за ближайшего дерева показывается недавний парнишка-фэйри. Звенящего узелка у него уже нет, зато есть венок, васильковый с маком. Этот венок фэйри и протягивает мне, а когда я наклоняюсь — кладёт на мою голову. Потом, с прежним восхищением зовёт погулять по ярмарочной площади. "Ведь госпожа у нас впервые".

Кошусь на Сильвена, но тот угрюмо смотрит перед собой и словно бы ничего не замечает. Парнишка-фэйри отвечает ему тем же и обращается только ко мне.

Ну, раз так... Мне всегда хотелось побывать в Гленне, а с Сильвеном я наверняка больше в местную деревню не попаду. Особенно на праздник. Так почему бы и нет?

Парнишка-фэйри расцветает, когда я соглашаюсь. Он безумно напоминает мне Марка — тот же щенячий взгляд, та же болтовня ни о чём. Я поддакиваю в нужные моменты, но, в основном, не слушаю. Смотрю вокруг — это куда интереснее.

Мы выходим на людную улицу, и народу становится больше. Неподалёку играет свирель и шатры по обочинам, притулившиеся к деревьям, как грибы, плещут алыми, синими и золотистыми красками.

Мой проводник спешит показать мне всё самое интересное. На его взгляд, это никэльские оружейные и инесский янтарь.

Торговец в янтарной лавке немедленно интересуется моей заколкой. Называет вещь "королевской", спорит с подбежавшим подмастерье об имени мастера, сотворившего такое "чудо". В конце концов, я не выдерживаю, забираю заколку, не слушая "выгодных" предложений продать.

У выхода из шатра сталкиваюсь взглядом с высоким темноволосым юношей — человеком, и судя по ярко-синему плащу, с Побережья. Его лицо мне кажется знакомым — но так, будто я видела его во сне. Но точно видела — этот мягкий подбородок и зелёные глаза. Вот только не вспомню, правда, где. Может, он похож на кого-то из моих одноклассников?