Там мой брат!

— Ох и выпьем! — Гарбин с энтузиазмом пошел искать означенное вино, а пекарь и божий служитель вдумчиво покивали и утроились поудобнее.

— А я с самого начала догадался, что ты — воин! — шепотом поведал мне Боонр. — Если хочешь, можешь звать меня Борькой — батя меня так кличет, бывает...

— Идет. И хватит уже про деньги! — зашипел я ему в ухо, как раздраженная гадюка. — Не должен ты мне ничего, понял?! Лучше каким-нибудь гномским штучкам меня обучишь потом. Если знаешь... Ну а нет — так и нет. Несчастливые эти деньги, не стану я их копить. Такие деньги — только пропивать и можно. И на добрые дела.. Понял?

— Понял, — понятливо покивал Борька. — У тебя несчастливые деньги, и ты их тратишь, как получается. На добрые дела. Я вообще очень покладистый, Эдан, чесслово... Я ж разве посмею тебе несчастливые деньги возвращать?

Он хихикнул и еще тише добавил:

— Только счастливыми отдавать буду. Со мной легко договориться!

... А деньги он мне всё же отдал! Эх, Борька, упрямый гном, друг ты мой единственный — как ты там?

— Наша встреча была не грустной! — сказал я Натке. — Правда, сперва мне было грустно. Товарищи погибли — нападение на караван... А потом я встретил Борьку. Боонра то есть... И всё стало хорошо. И правильно.

— Думаю, с тобой всегда все правильно, — улыбнулась она мне и тут же грустно поджала губы. — Почти всегда... Вот, держи кружку. Можешь сам? Или помочь?

— Могу! Уж кружку-то я могу. Мне, главное, лук натянуть потом! — поделился я тревогой.

— Так это ж зеленый! Он натянется. Красный бы точно не дался, а этот попроще. Раз хозяин дозволил, то в твоих руках натянется. Если, конечно, ты... любишь луки.

— Я люблю! — почти обиженно воскликнул я, и Натка улыбнулась: похоже, она именно на это и рассчитывала.

Глава 10

Когда я впоследствии пытался вспомнить остаток дня — то всё перемешивалось у меня в голове. Сборы в дорогу, несколько взглядов Натки, быстрых и жарких, мимолетное касание ее маленькой, крепкой руки, ободряющий взгляд целителя, задумчиво-снисходительное ощущение от миррусового лука — он согласился помочь, так и быть, но это ещё не значит, что признал полностью своим... Примерно так же отнеслась ко мне кобылка, которая несла меня потом сквозь ночь мерной иноходью... А, ещё я всё-таки нашел ту лошадку, что спасла меня. И скормил ей несколько кусков хлеба. Как обещал...

Калейдоскоп, смесь, эльфийский салат с торчащими оттуда криками, ржанием лошадей, солеными шуточками лучников по поводу моей способности принести пользу в будущей стычке... И боль. Она сдобрила все эти впечатления не хуже уксуса или самого лучшего масла из ягоды оль, что используют в кулинарии эльфы.

Я сидел у костра. Меня немного знобило, и тепло было приятно, хотя иногда я мысленно ежился и вспоминал ожог на спине. Мысленно — потому что двигаться не хотелось. Совсем. А про ожог сказала мне, кажется, Натка... или целитель... не помню. Я, кажется, уже и не помнил, каким образом появился ожог. Наверное, Наран — Цэгэн орудовал исключительно своей камчой.

Можно было привалиться к коленям и на недолгое время застыть, и боль немного отступала. Ещё лучше было бы просто лечь, но не прямо тут, на земле — придется встать и брести до палатки.

Я уже хотел начать вставать — с недавних пор этот процесс стал для меня довольно долгим, — когда рядом остановилась тень. А потом со мной рядом присел человек.

Я обрадовался. Честно говоря, хотелось выпить ещё хотя бы воды... и не хотелось куда-то за нею идти. Вдруг у человека есть вода?

Но когда я посмотрел на него, что-либо просить мне расхотелось.

— Повезло, правда? — осведомился незнакомец. — Не каждому удается уцелеть, угодив в лапы оркам.

— Повезло, — послушно согласился я. Так это и было — не будь со мною Кошки, лежать бы мне сейчас... хотя нет, скорее всего я не лежал бы. Там же у них столбы — я видел. Вот у столба я и висел бы. Боонр, Борька мой, это же ты меня спас...

— Может быть, расскажешь, как сумел? — незваный гость уселся напротив. Протянул руки к огню.

"И почему я должен перед тобою исповедоваться?" — хотелось мне спросить. "Всё, что мог, я уже рассказал... тем, кому это было важно..."

— Мне помог мой друг, — сказал я неприветливо. Потому что и сам вопрос был задан не доброжелательно, как могла спросить Натка, как спрашивал бы целитель или те ребята, с которыми я рядом ехал сюда, а... как будто я сделал что-то плохое вот этому конкретному человеку. — Мой друг... вернее его подарок.

Борька, жив ли ты? Ахсна всё ближе, а у меня такая тоска на сердце...

— Друг, значит... — хмыкнул незнакомец. — А орочий лагерь миновать тоже друг помог? Или... друзья?

— Какие друзья? — угрюмо спросил я. — Один я был... хвала богам. Один и прошел... ведь Прятки только одного скрывают.

— Прятки, значит... — взгляд собеседника помрачнел, отчетливо напомнив, как смотрел на меня Оргон.

"Разведчик? Так кто им займется?" — вспомнил я.

— Знаешь, полукровка, я два раза не предлагаю. Кончай дурить, да скажи правду, пока я тебя в другом месте не спросил.

— А пошел ты, — сказал я равнодушно. На злость ведь тоже силы нужны. — Не буду же я тут тебе Прятки демонстрировать. Во-первых, нечем мне... их удерживать. Сил нет. А во-вторых — а кто ты собственно такой, чтобы я тут тебе концерт устраивал?!

— Кто я? Я-то — Элдор Дерион, командир магической алы и капитан безопасности полка. А вот кто ты такой?

— А я — Эфеданэль Арианерт, — нарочно представился полным именем я. Хорошо, что оно благозвучное и звучит как дворянское... Впрочем, оно и есть дворянское, даже не из самых последних. Только отец не любит об этом говорить. — И что?

— А то, — спокойный голос контрастировал с бешеным взглядом и заметным лишь воинскому взгляду напряжением готовности к бою, — что чары Сокрытия свойственны исключительно чистокровным эльфам. Так что я ничуть не удивлен, что показать их ты не можешь, ублюдок длинноухий. Ну что, теперь скажешь правду? А то ведь гарнизонный палач с плетью будет не так аккуратно обращаться, как твой орочий приятель с камчой.

— Ну а я вот такой талантливый нечистокровный ублюдок! — процедил я.

Чего уж там — и вправду ублюдок, что с того, что отец дворянин, а мать — явно кто-то не из последней семьи в их Лесу?!

— Благородный эль Миррус меня уже обо всем расспросил. И между прочим, даже дал мне свой лук, — не удержался я. — А насчет моего орочьего приятеля... тебе бы так, — устало бросил я. Доказывать что-то? Зачем? Потащат к палачу? Кажется, мне было уже всё равно. Перед глазами тихо качался и огонь, и вставший передо мною маг, сверлящий мою тушку яростным взором прозрачных светлых глаз, кажется, голубых.

— Только эль Миррус не дает мне расспросить тебя так, как надлежало бы. Но я не спущу с тебя глаз. И если мне хоть померещится намек на измену... я тебя просто убью в тот же миг. — Он резко развернулся и пошел прочь.

* * *

Мы обрушились на орков уже после полудня. Эти твари шли на очередной приступ, а я смотрел на почему-то закопченные стены Ахсны и с болью видел, что нету привычного шквала стрел навстречу штурмующим. Нет, защитники еще отстреливались, но... это не то, все не то. Эти редкие выстрелы не могли помешать оркам взобраться на стены. Они и не помешали.

— Сегодня последний день осады Ахсны, — еле слышно сказал Миррус, невесть каким образом очутившийся рядом со мной. — Ей осталось держаться часа два... да и те исключительно на героизме. Продержатся они там два часа, как думаешь, Эдан?

— Они-то?! — зло ответил я. — Продержатся... если там ещё останется хоть кто-нибудь! Пока мы тут...

Я хотел сказать "будем тянуть" и добавить дальше что-то совсем уж непристойное, к вопросу о том, за что и кого именно мы тянем, вместо того чтобы спасать людей... Вместо ругательства, просящегося на язык, вышел какой-то стон — я вспоминал всех тех, кто провожал меня, и думал, остался ли в живых хоть кто-то?! И я только сплюнул сквозь зубы.

Миррус хмыкнул.

Он разворачивал свои полки для атаки. А я даже нашел в себе силы поудивляться тому, что орки нас не видят вообще. Пока не подошла Натка и не просветила меня вкратце, почему полки Мирруса называются темными, и почему под Миррусом никогда не будет ходить больше, чем три полка. Не потянет он укрывать большее количество народу "в тенях", что бы там это ни означало.

А уже перед сигналом к атаке Миррус снова подъехал ко мне и велел:

— Держись со стрелками. В рукопашную не лезь.

И как он ещё помнит обо мне? Впрочем, Миррус помнил о каждом. Я это видел. Чувствовал.

— Не полезу, — пообещал я и честно добавил:

— Потому что толку от меня там не будет... к сожалению.

— Умница, — хмыкнул Миррус.

Он тоже остался со стрелками. И тоже не лез в рукопашную. Мы стреляли бок о бок, и каждый слышал пение тетивы другого...

Орочьи ряды проминались под натиском Темных полков. А момент, когда оставшиеся в живых защитники Ахсны ударили в спину развернувшимся к нам оркам, я пропустил. Занят был потому что...

Огромный светлокожий орк в шлеме с длинным конским хвостом... бешеные глаза... Ударный отряд оркской гвардии (или что там у них) рвался к нам, к лучникам. Или к Миррусу? Наверняка поняли, кто командует неожиданным подкреплением... вот и рвутся, чтобы командующего завалить... скинуть, погрести под трупами... и переломить нашу атаку.

Громко кричит Миррус. Это не отчаяние и не страх, и не боль тоже, это... а, он просто развернул каким-то образом левое крыло конницы. Не знаю, как — не услышали же они его отсюда...

Орки утроили усилия. Вот-вот доберутся! А вот хрен вам, мальчики! Эльфийский! Зеленый лук, "эльфья дуга", захлебывается в восторге гибели, а в следующий момент у меня уже не получается выстрелить. Орки слишком близко, вплотную... и я размахиваюсь своим новым товарищем и хлещу им направо и налево, уже не заботясь о его сохранности. А что о ней заботиться? Таким луком можно с десяток орков как мечом положить, и ничего ему не сделается... Я и кладу. Пока в какой-то момент раненая нога не подводит меня, и я оскальзываюсь и падаю... падаю...

Сильные руки вздергивают меня вверх, не дают оркам меня затоптать. Дерион... это он, голубоглазый маг... который не верит мне... не верил... Но лук я потерял — выскользнул... Светлокожий орк оказывается неожиданно близко, с ревом обрушивает на нас удар здоровущей секиры...

Маг вскрикивает что-то... голубая молния срывается с его пальцев и бессильно гаснет в каменном браслете хохочущего орка.

— Это Алдар! — кричит Дерион, и мы оба оказываемся в руках оркского хана, так не вовремя вычислившего нашего Мирруса.

Силен... тварь... был бы я один, уже бы котлеткой раздавленной валялся... А так нас двое, с Дерионом... Но этот орк все равно нас раздавит, потому что... ох...

"Это же хан... Давай его убьем, Эдан!"

Не сразу я понял, что это Кошка...

И потом тоже еще не понял. Даже когда куг злорадно сверкнул в моей слабеющей руке и почти ласково перечеркнул сухожилие на руке орка. И потом, когда я снова падал на землю, выпущенный взрыкнувшим ханом Алдаром, а куг снова метнулся к орку и порвал ему еще одну жилу, уже на ноге...

Интересно, это Кошка решила его не убивать или у меня рука ослабела? Я же в тот момент был готов зубами грызть, хоть чье-нибудь горло перегрызть, лишь бы отомстить... за Борьку, за Комола... за ребят... Или Кошка решила, что для молодого хана нет ничего горше плена?

Но это я думал уже потом. В первый момент я просто потерял сознание. Хотя, кажется, не очень надолго.

Когда я очнулся, рядом со мной была тишина. То есть... грохот битвы до меня доносился, но вот именно рядом — было тихо. Открыв глаза, я первым делом посмотрел в сторону Ахсны. Орков на стенах не было, битва кипела не в крепости, и, кажется, скоро должна была закончиться.

Тогда я огляделся. Совсем рядом со мной лежал мой лук. То есть не мой, а зеленый лук Мирруса, "эльфья дуга", которой он разрешил мне попользоваться. Всю жизнь помнить буду! Отличный лук! Я не удержался и погладил шершавое плечо лука, словно спинку неведомого зверька. И тут же ощутил свирепую ревность от куга, хоть Кошка и молчала... Ну надо же! Это мне что теперь, вообще никакого оружия больше в руки взять нельзя?!

— Миррус его нашел, — раздался чей-то незнакомый голос неподалеку. Я поднял взгляд и увидел немолодого лучника из тех, что был во второй линии стрелков, сразу за Миррусом. — Велел тебе передать, что если еще раз посеешь — отберет. Так что ты уж не разбрасывайся, парень... неужто не хочется тебе "дугу" себе оставить?

— Я не сеял! — стал я оправдываться. — Я им дрался... вместо меча, дурак... но ничего другого-то и не было... боялся, что сломал.

"Не злись, Кошка!" — сказал я ей про себя, тихо. "Я же эльф всё-таки, хоть и наполовину... Как же мне без лука? А ты всё равно всегда будешь для меня на особом счету, потому что ты Борькина... потому что спасла меня..."

— Что там? Как... защитники? — проскрипел я почему-то вконец сорванным горлом. Даже и пить, кажется, не так и хотелось, но голос был точно не мой. — А командир... что он ещё говорил?..

— Еще говорил, что если Комол жив, то будут тебе премиальные и орден, за Алдар-хана. А если нет, то все равно будут, только позже. Это что касается тебя. А защитники... вышли и ударили оркам в тыл. Видать, совсем тяжко за стенами сидеть... и с Комолом тоже, видно, не все так радостно. Иначе хрен бы они вышли — он бы не позволил просто.

— Не позволил... — тупо повторил я, кажется, не сознавая, что говорю, не понимая до конца собеседника... Ударили в тыл... Значит, всё-таки живы? И было кому ударять? Но... "не позволил бы"... значит, их совсем мало... Ребята...

Я попытался сесть. Это получилось не сразу. Зато я увидел, наконец, то, что не видел, когда лежал. За моим собеседником, в какой-то канаве (то ли оставшейся от упавшего дерева, то ли от пересохшего ручья) валялся связанный светлокожий орк, тот самый, которого маг Дерион назвал ханом Алдаром. А чуть поодаль расположились еще несколько человек, молчаливо стерегущих пленника.

— Водички дать? — заботливо спросил лучник. — А то у тебя видок... в домовине краше бывают...

— А что? Есть вода?! — обрадовался я. — Но ведь... я не ранен. Тут наверное есть те, кому нужнее...

— Не ранен? — удивился стрелок. — А разве орки тебя... не того? Вон и нога кровила, пока мы ее тебе не перевязали опять... Держи-ка вот...

И протянул мне баклагу с водой, наполовину уже пустую...

Я бы всю ее выпил! И ещё столько же. Но нельзя. Когда я пил, привычной болью отозвалась спина — тут я понял, что имел в виду мой товарищ-стрелок, когда говорил про рану. Но ведь меня лечили! Там, в лагере... Так что наверняка есть те, кому хуже.

Я с сожалением вернул воду обратно, постаравшись, чтобы осталась хотя бы половина.

— А где же, — спросил я и поразился, какой голос у меня слабый стал, стоило мне промочить горло! — где же моя лошадка?

— Да вон, со всеми нашими... не с седла ж стрелять, если позиция хорошая есть... А что, ты уже собрался куда-то? Только очнулся — и уже скакать... Во даешь!