Зови меня Алиса

Я почему-то не решался выстрелить в неё первым. Алиса же без промедления выстрелом опрокинула её на лёд. "Комиссарочка" приподнялась и выстрелила в нашу сторону. Один раз, больше не успела.

— К снегоходу! — скомандовала Алиса, и быстро поползла по пропитанному водой снегу, скрываясь за мелкими торосами. Огибая по широкой дуге подстреленных киберов. Карабин с собой волочит, за верхнюю антабку, где научилась? Колея в снежной каше тут же заполняется ледяной водой. Бр-р... Расшибить их пулями, на части, чтоб по воде не ползать?

Резко ухнуло, на месте ищейки поднялся столб взрыва. Торосы подо мной колыхнулись, задвигались. Показалось, что проваливаюсь под лёд. Я вскочил, побежал в сторону от разверзающейся полыньи.

Второй кибер почему-то не взорвался. Мы с Алисой подняли снегоход, он был цел, лишь одна лыжа чуть-чуть погнута. "Ямаха", дорогущий поди. Надеюсь, "комиссарочка" никого не убила до смерти, реквизируя транспорт. Представьте себе эту картину — подходит девочка в кожанке к навороченному владельцу навороченного снегохода, и говорит с интонацией Шварценегера: "Мне нужен твой сноумобил". Чел ещё не знает, что у "девочки" есть люгер. Кажется, у ней именно люгер был. Разглядывать не пойду, ну её.

— Садись вперёд, к рулю поближе, — сказал я Алисе.

— Я же тебе мешать буду.

— А сзади тебе рюкзак мешать будет. И ружья.

— Запаску-то не поедешь забирать? — поддела меня Алиса.

— Да нет... Ещё утопимся там.

Снегоход взревел, резко дёрнул с места. Потише, а то так опять перевернёмся.

— Ещё едут, — Алиса показала рукой туда, откуда приехали мы. — И правее, смотри!

Я разглядел две приближающиеся точки. Это машины. Едут почему-то без фар. Слева "шестьдесят шестой" вроде бы. Справа джип. Прут, вздымая тучи брызг. Кажется, мимо нас. То ли не видят... То ли в клещи берут.

— Что смотришь, ходу отсюда! — крикнула Алиса. Я дал газу, снегоход рванулся, виляя меж торосов. "Шестьдесят шестой" шёл нам наперерез. Неужели погоня? Не тормозит, не сворачивает.

Из кузова грузовика метнулась к нам огненная черта. Огненный цветок пыхнул впереди. Пипец, подумал я, зажмуриваясь, будто это могло помочь. И резко крутанул руль влево. Вторая граната хлопнула с недолётом, снегоход с разворота встал на дыбы и круша рыхлые весенние льдины, ринулся к чернеющей воде. Третья грохнула где-то сверху.

— Утонем же, — простонала Алиса.

— Нифига... Прорвёмся!

Гранаты рвутся уже парами. И короткие злые очереди вслед. Снегоход врезался в волны, вметнув каскады брызг, Газу, газу! "Ямаха" лихо понеслась по волнам, словно по текучему пухляку, раскидывая многометровый хвост бурунов. А гранаты лупят вокруг. Что-то свищет, хлещет металлом по корпусу снегохода... И мне по спине хлещет. Раз за разом. Бьёт, как булыжником. Дыхание сбило. Врёшь, не возьмёшь! Алиса... что она делает? Извернулась, и лучит назад. Машины, кажется, тонут. Силуэт девчонки, ушедшей по пояс под лёд. Выбраться не пытается, стреляет нам вслед. Газу, Колька...

Стрельба внезапно стихла. Ха, боекомплект вышел! Совсем темно становится, что-то...

— Что с тобой? Зацепило? — Алиса крутанулась ужом, развернулась спиной на руль, я этого не видел, скорее почувствовал. Кое-как удержал равновесие. Что делает, перевернёт же... Кольнуло что-то в предплечье. Посветлело. Полоса огней стала ближе.

— К берегу, скорей! — воскликнула Алиса.

— Зачем? Сейчас по Ангаре как двинем. Через час будем в городе.

— Полегчало? — спросила Алиса, деловито нащупывая пульс у меня на сонной артерии.

— Полёт нормальный, — ответил я. Мне действительно вдруг стало легко. И тепло. Жаль, снегоход не может быстрее идти.

Мы вихрем пронеслись вдоль растянутой на много километров Листвянки. Хорошо, ни моторок сейчас нет, ни катеров. Столкнуться можно только с Шаман-камнем.

Снег, зараза, мокрый. То и дело объективы залепляет. А виры снимешь — вообще глаз не откроешь.

— Давай к берегу, у тебя со спины кровь бежит!

— Ерунда...

— И бензин, кажется...

— Со спины?

— Ну...

— Это примус, значит. Хана ему... Сколько ещё до города?

— До плотины? Таким темпом — минут сорок.

Белые берега ползут мимо. Я держу ближе к правому берегу, там дорога и населёнка. Дачи то есть. Почти сплошняком. А где дач нет — там обрывы. Дотянуть бы до города. Пристанем на той стороне, в гаражах. Авось без свидетелей обойдёмся. Чего-то меня опять морозит...

— Коля, знаешь что? — вдруг громко прошептала Алиса, приблизив лицо ко мне почти вплотную. — Сутки-то прошли! Ничего со мной не случилось! Понимаешь?

Я кивнул. Хотя почему-то и не пытался сомневаться.

А снегоход вдруг словно зацепил что-то, и завалился на бок. У-ухх! Вода ожгла миллионами леденящих иголочек. Я едва успел оттолкнуться, через несколько секунд снегоход уже скрылся под водой. Где берег? Почему я плыву на спине и не могу перевернуться?

Глава 16.

Боль. Так могут болеть только зубы. Ночью. Когда темно и хочется провалиться в сон, но спать невозможно. Потому что в зубах приступами возникают волны ноющей боли.

Почему зубы болят в спине?

Кажется, мне сейчас удаляют один из больных корней. Обломок корня. Подцепили чем-то и тянут. Вроде бы не больно. Под заморозкой, наверное. Но неприятно. Он глубоко засел. В спине. Нет, зубы у меня во рту должны быть. Доктор, изверг, дёрнул обломок. Пульс тяжёлой волной хлынул в уши, темнота пошла красными роящимися пятнами, звякнул кусочек металла в железном ведре...

Темно, хоть глаз выколи. Тепло. Я лежу на досках, лицом вниз. Руками в край вцепился. Доски гладкие, тёплые. Мягкий звук маленьких босых ног. Совсем рядом. Это Алиса? Похоже. А кто же ещё? Тихо-тихо ступает, на носочки, как кошка. Не утонула, значит. И я ведь не утонул. Да почему же я вообще ничего не вижу? Может, это не Алиса?

— Это я, Коля, не волнуйся, — шепнула в темноте Алиса. — Очнулся?

— Что у меня с глазами?

— Ничего, просто сейчас ночь. Три часа ночи.

— Где мы?

— В бане. Тут никого нет, хозяева напарились и уехали в город. Недавно, каменка ещё горячая. Я постирала все вещи, и сушить развешала.

Точно, берёзовыми вениками пахнет. В парилке мы, я на полке лежу. Из одежды на мне одни семейники. Подсохшие. Понятно, девчонка она и есть девчонка. А никакой не профессор и не офицер спецназа. Всё снимать засмущалась.

— Пить хочешь?

— Угу...

Её рука легла мне на лоб, приподымая голову. Край посудины оказался возле губ. Посудина алюминиевая. Ковшик? Вода почти горячая.

— Я на печку поставила, нагрелась.

Я выхлебал весь ковш. Хорошо, аж в пот бросило.

— Подвинься чуть-чуть, а то по полу холодом тянет, — попросила Алиса. Я кое-как подвинулся к стенке, в мышцах тяжесть и слабость страшная. Двигаться неохота. Она села рядом, чуть коснулась меня бедром, подбирая ноги. Запустила ладошку мне в волосы, пошероборила. Как пса по загривку. Или кота. А приятно...

— Как я-то сюда попал?

— Баня на самом берегу. Тут мостки есть, и лесенка. Я тебя к лесенке развернула, ты сам вылез, и отключился. Я замок срезала, лазером. И кое-как тебя сюда затащила.

— Погоди. До берега ведь далеко было.

— Ну... метров сто. Ты на рюкзаке плыл, спиной. То есть я тебя тянула и не давала перевернуться. Ты же хвататься всё время пытался, я даже рюкзак с тебя снять не смогла. Я думала, он на дно тебя утянет. Ты столько железок туда наложил, а он тонуть не хотел почему-то.

— Так там каремат, спальник в чехле, вкладыш непромокаемый. Поплавок, одним словом.

— Он всё равно потихоньку тонул, он же теперь у тебя весь в дырках. Осколками пробило. Я у тебя из спины достала четыре штуки. Три совсем чуть-чуть вошли, а с четвёртым я долго ковырялась. Хорошо, тонкогубцы тут нашла. И ещё куча осколков в железяках застряла.

— А оружие?

— Ружья сразу утонули. А лазеры и всё прочее у меня водозащищёное, им ничего. Ты лежи пока так. Я раны раствором обработала, они ещё не схватились, — Алиса помолчала. — Я никогда не думала, что снегоход по воде может ездить.

— Я тоже раньше не знал. А у нас тут недавно один чудак чуть мировой рекорд не побил. Из книги Гиннеса. Он Байкал на снегоходе переехал, летом. По воде. Для рекорда несколько километров не хватило. Так у канадцев рекорд и остался. У них там это, оказывается, отдельный вид спорта.

— Как думаешь, хозяева сюда до выходных не вернутся?

— Могут, запросто. Хоть сегодня. К вечеру. Надо б нам поскорее до города добраться.

— А там куда? Я больше не хочу никого подставлять.

— Элементарно. Квартиру снимем, в любом агентстве. Час делов. Документы я не утопил?

— Нет, вон они, у печки сохнут.

— Ты в темноте видишь?

— Вижу, я же в вирах.

— Они от воды не портятся?

— Нет, — сказала Алиса. — Они тоже ватерпруф.

— А мои что, утонули?

— Зачем они тебе сейчас?

— Да как-то некомфортно в полной темноте.

— Ничего, потерпи. Одёжка уже почти высохла, — Алиса снова ласково пошарила у меня в волосах. А я снова ощутил себя большим побитым псом. Не припомню, чтоб рядом с кем-то ещё возникали подобные ощущения. Как у ней это получается?

— Ты много крови потерял, наверное, — сказала она. — Зря тянул до последнего. Тебе отлежаться надо, хоть пару дней. Если раны не воспалятся. Я тебе их обколола, антибиотиком, может и обойдётся.

— Ты и по медицинской части соображаешь?

— Учили, немножко. У нас в этом учебном году в школе после уроков были курсы выживания. Даже часть предметов на сурвайку заменили.

— На что?

— Ну я же говорю — на выживание, сурвэйв. Наши словно знали.

— Догадывались, к чему идёт, — я вздохнул. Хоть бы лучик какой-нибудь увидеть. А то раз за разом накатывает жуть, страшно становится, что ослеп. Я почувствовал, что невидимая Алиса улыбнулась в темноте. Почудилось, наверное. Когда ничего не видишь, все прочие рецепторы имеют обострённую чувствительность. Верно подмечено. Лёгкое движение воздуха, это она потянулась за чем-то на другой край полка. Босая нога задела мой локоть.

— Смотри, — шепнула Алиса. Вспыхнул экран спутника, осветив её лицо и коленку. На лице, полускрытом вирами, пролегли нерезкие тени. — Видишь меня?

— Вижу, — облегчённо выдохнул я. Тень на дощатом потолке тут же исчезла, Алиса опять растворилась в черноте.

Из черноты поплыли размытые образы, в которых мешались сон и явь едва минувших событий. Метель, оккупанты, хвойные лапы, и киберы-пионерки. Тихий, неразброчивый Алисин шёпот. Сон ушёл так же внезапно, как и накатил, темнота и шёпот остались.

— Алиса, ты что там шепчешь?

— Письмо пишу.

— Кому?

— Папе. Не мешай, а то я с мысли собьюсь.

— Не боишься, что опять засекут?

— Не должны. Тут поблизости тарелки стоят, целых три. Я через них в нэт вошла.

— А если они сейчас и папу пасут, и всех ваших, кто к Машине будет причастен, тоже?

— Разумеется, пасут. Особенно если уже поняли, что меня забросило сюда, а не в тридцать пятый. Им обязательно надо, чтоб Машину изобрели. Чтоб никто этому не помешал. Потому что иначе они могут в один миг остаться без Машины, и больше не смогут повлиять на прошлое. Значит, мне обязательно надо помешать создать Машину.

— Если так, тогда и ты сюда попасть не сможешь. Отправишь письмо, и исчезнешь.

— Ерунда. Я-то уже здесь. Я осталась от той реальности, которая стала параллельной. Моё прошлое уже всё равно не повторится. Теперь неважно, изобретут Машину или нет. Со мной от этого ничего не случится.

— Значит, и с самой Машиной ничего не случится, — сказал я. — Она в любом случае останется от параллельной реальности. Также как ты.

— Амбец, — Алиса шлёпнула себя по ноге. — А ведь точно. Машина, как участник, тоже попадает под колеиду.

— А вообще, странно получается. Выходит, как не меняй ход событий, в один прекрасный момент в известном месте вдруг возникнет ваша машина времени?

— Похоже, что так. Причём вместе с оккупантовскими экспериментаторами. И может быть, вместе со всем бункером, если его здесь не построят.

— Ага. А мы сделаем так, чтобы их ждала группа захвата. С "Градом" и с "Буратино".

Алиса нахмурилась. Не до шуток ей, видимо.

— Надеюсь, что это будет не так. Или что они пока об этом не догадываются. На-ка вот выпей ещё таблетку, собираться надо.

Алиса одета, готова к выходу. Дело за мной. Как неохота шевелиться! Так бы и дрых здесь, хоть до бесконечности. Она помогла мне надеть тельник, чтоб повязки не сместились. Оказывается, на спине у меня уже повязки наложены. Вещи сухие, тёплые.

— Как в город добираться будем? — спросила Алиса. — Шестнадцать километров. Пешком долго, и след на трассе взять могут.

— Зачем пешком? Такси вызовем.

— А у этого посёлка никакого периметра что ли нет?

— Это же просто дачи! Ну, заборы есть, сторожка на въезде обычно стоит. Сторож спит, ворота настежь...

— А если закрыты?

— Выйдем за забор, да уедем. В шесть часов, вообще-то, всяко откроют. Где тут у меня иркутские таксишки?

Н-да, а вот ехать спозаранку за город, на дачи, такси отказывается. И одно, и второе, и третье. Ни в какую. Ясно дело, не хотят со всякой пьянью возиться. Кто ж ещё под утро с дач трезвонит?

Ещё варианты? Лодка!

Лодки нигде видно не было. Зато в сарае возле бани обнаружился старенький велосипед, складная "Кама". Им давно уже не пользовались, судя по толстому слою пыли. Покрышки все пошли мелкими трещинками, но камеры были целы, подкачал без проблем. Хозяева его могут вообще не хватиться, только вот забирать всё равно совестно. Алиса, недолго думая, предложила оставить взамен денежку. Пятитысячную — это достаточно? Много?! Ну, разменять сейчас всё равно негде. Купюру она засунула в сумочку из-под велоинструмента и оставила возле печки.

Такси обошлось бы гораздо дешевле. Раз в десять.

Мы тронулись в путь, когда едва начало светать. Ух, вызвездило! Утро будет ясное и морозное. Алиса примостилась на раме, рюкзак я приторочил на багажник. Свежий снег в проулках прорезан следами машин, катишь по следу как по узкой тропинке. Собаки за заборами начинают гавкать ещё издали, будоража дремлющих сородичей, но при нашем приближении почему-то замолкают. Никто не рвёт цепи и не кидается на забор. А, понятно, в руке у Алисы отпугивающий "маркер".

В синих сумерках мы выехали из садоводства. До трассы ещё километра три, дорога в снегу, обочины почти не укатаны...

Всё-таки хорошие у Алисы таблетки. Только что был как тряпка, а сейчас кручу педали, словно ни в чём не бывало. Три минуты — километр. И на проносящиеся впритирку машины плевать. И не болит ничего. И даже руки на руле не мёрзнут. А "Кама" — это вам не снегоход японский, подогрева на рукоятях нет.

Город ещё только просыпался. Байкальская улица уже забита машинами, на каждом перекрёстке пробки. На работу спешат. Нам, на велике, пробки не помеха, но мы поскорее свернули во дворы. В микрорайонах все дворы проходные, и поутру почти безлюдные.

Остановились возле круглосуточного, продуктов взять. Алиса осталась колесить по двору на велосипеде, а я набрал полный рюкзак всякой всячины. Ещё надо Алиске гардероб пополнить, ну и квартиру организовать. Конспиративную. Здесь, в Иркутске, это даже лучше. Город больше, затеряться проще, хотя бы на время. Магазины и агентства только часа через два откроются. Надо эти два часа где-то пересидеть. В парке возле пристани есть беседки...