Средних размеров круглый зал, по периметру которого на каменных стенах висели шиноби, с закрепленными непонятными устройствами. По центру — десяток ванн, выстроенных кругом, по центру которого стоял приемник-передатчик чакры, недавно присланный на основную базу Акацуки. На самих ваннах тоже были установлены устройства, в двух емкостях виднелись почти оформившиеся тела белых Зецу.
— Для ударного роста нужна ударная накачка чакрой, — объяснил Хируко, останавливаясь возле ванн, — и это возможно, но убьет доноров чакры. Каждые двое измененных Орочимару могут мгновенно породить белого Зецу, грубо говоря, но при этом сами умрут. Тогда как при замедлении процесса роста в десять раз, они исправно выдают и успевают восстанавливать чакру.
По периметру зала висели четверо монстров Орочимару и еще восемь обычных шиноби.
— Как я уже сказал, в процессе роста белым Зецу не хватало чакры из Гедо Мазо, передатчик-приемник новейшего образца решил эту проблему. Помимо чакры из Гедо Мазо, добавляется чакра из печатей Орочимару, в пропорции 1 к 4, и еще чакра обычных шиноби, в пропорции 3 к 1 к чакре печатей Орочимару. Данная смесь не мешает белым Зецу расти и развиваться, и позволяет экономить чакру Гедо Мазо. При нынешних темпах расхода статуя успевает восстанавливаться, равно как и измененные Орочимару. Постоянное применение печатей портит их тела, но все же месяц — полтора эта четверка продержится по моим расчетам. Обычных шиноби приходится менять чаще, генинов так чуть ли не каждый день.
— И сколько при этом вырастает белых Зецу?
— Пятьдесят в сутки, процесс идет непрерывно, но только третий день, так что возможны сбои в работе передатчика, в работе местных передатчиков чакры, от шиноби к емкостям. Производственные накладки, при массовом производстве такое сплошь и рядом, — спокойно ответил Хируко.
— Есть возможность этого избежать? — уточнил Пэйн.
Помимо ускорения роста и увеличения численности выращиваемых, он также думал о том, что такими темпами нукенинов не хватит. Сейчас сюда отправляли буйных, не желающих подчиняться, не справившихся, провинившихся, в общем, отбракованных. Но они рано или поздно, скорее рано, закончатся, все притихнут и будут подчиняться, и стоит ли ради белых Зецу уничтожать своих же?
Значит надо похищать вражеских шиноби, везти сюда, и это не говоря о запросе на две сотни шиноби с кеккей-генкай. Трудновато будет соблюсти секретность, не привлечь лишнего внимания Деревень, думал Пэйн, глядя на Хируко. Не говоря уже о том, что генинов в таком случае потребуется завозить десятками, и все это хлопотно и ставит под угрозу план.
— Если снизить темпы роста, шиноби будут выживать?
— Они будут умирать реже, — переформулировал Хируко. — Я так понял, что первые Зецу выращивались непосредственно из Гедо Мазо, и это был бы наилучший вариант. Ударный рост можно было бы обеспечить большим количеством чакры. При условии наличия в Гедо Мазо хотя бы двух биджу, можно было бы выращивать по тысяче Зецу в день без ущерба для статуи.
— Сейчас у нас нет возможности запечатать биджу в Гедо Мазо, — отозвался Пэйн, глядя в упор на Хируко. — Ни одного. После того, как мы победим — будет, но чтобы победить, нам нужны все возможности, в том числе и белые Зецу.
— Я посмотрю, что можно сделать, но не ждите чудес, — проворчал Хируко.
— Ничего, пятьдесят Зецу уже хорошо, — сказал Пэйн. — Идем, Конан, нужно поговорить с Сасори.
Когда они шли обратно, Конан спросила.
— Стоят ли жизни нукенинов выращивания этих белых Зецу?
— Черно-белый уверял, что стоят, — ответил Пэйн, — но не пояснил, почему, сказал, что даст ответ потом, когда вырастет первая сотня. Что ж, после Сасори спрошу у него и тогда решу, что выгоднее для армии: белые Зецу или нукенины.
Пэйн замолчал, и Конан не стала развивать разговор, тоже молча, шла следом. За двадцать с лишним лет жизни бок о бок, она привыкла, что Нагато, и уж тем более, его куклы-Пути чаще всего молчат.
Глава 25
1 мая 79 года. Кири, страны Воды.
Пятая Мизукаге, Теруми Мэй, с усмешкой наблюдала с вершины скалы за прогуливающейся по побережью острова парой.
— Все же это была плохая затея, — проворчал Ао. — Возмутится Коноха после войны, что им говорить будем?
— Что любящее сердце наследницы клана не устояло перед обаянием джинчурики Тумана, — томно вздохнула Мэй, вздымая грудь. — И раз до сих пор не возмутились, то, наверное, и потом ничего не скажут.
— И все же, наследница клана Тсучигумо
— Ао, — перебила его Мизукаге, — ты же и сам знаешь, что Коноху интересовало только киндзюцу клана! Хотару сама сказала, что дедушка ее хранит технику, так что у Листа нет повода возмущаться. А ворчишь ты из — за своей излишней подозрительности.
— Моя задача беречь Деревню, — нахмурился Ао, — а наследница клана все равно наследница клана. Могла где-то что-то слышать, видеть, и потом, в гневе или расстройстве, воспроизведет технику прямо посреди Киригакуре!
— Поэтому Утаката с ней особо нежен и ласков, — хихикнула Мэй, закрывая рот ладонью.
Она как наяву припомнила выражение лица Утакаты три месяца назад, когда он и отправленные за ним шиноби Тумана высадились неподалеку от Киригакуре. Мэй тоже сочла не лишним присутствовать, из политических соображений, все-таки не каждый день в разоренный Туман возвращаются джинчурики. И поэтому она отлично видела, как вытянулось лицо Утакаты, когда вслед за ним по трапу сбежала Хотару, размахивая волосами и, что там скрывать, демонстрируя отсутствие лифчика под блузкой. При росте Хотару, едва достававшей Утакате до плеча, грудь смотрелась еще мощнее, больше, выигрышнее, и Мэй, даже не зная, кто эта девушка, все равно ощутила симпатию к соратнице по несчастью. Многие шиноби любят выдающиеся формы, но мало кто любит жениться на обладательнице таких форм, больше предпочитают разовые контакты.
И поэтому Мэй уже тогда решила, что поможет девушке.
Из возгласов Утакаты, ответов делегации Тумана и поклонов Хотару, тут же все выяснилось, вплоть до того, что девушка сбежала из родной деревни, пока ее дедушка и глава клана отсутствовал. И что она уговорила посланных за Утакатой взять ее тайно с собой, и наплела им про любовь всей жизни, и шиноби то ли поверили, то ли просто решили прихватить наследницу клана, все-таки не простая крестьянка.
К тому моменту возмущенный Утаката уже готов был бежать обратно на корабль.
— Стойте! — вскинула руку Мэй. — Выслушайте меня, Пятую Мизукаге, а уж потом делайте, что хотите.
Конечно, Мэй, разгадавшей Хотару и осведомленной об обстоятельствах жизни Утакаты, не составило труда предложить решение, которое устроило всех.
— И вспомни, — сказала Мэй, глядя на целующихся Хотару и Утакату, — ведь ее дедушка приезжал, ну поругался немного, но уехал, не забрав внучку, не так ли? Раз уж глава клана отпустил наследницу, то Конохе не с руки влезать в такое дело.
— Дедушка, возможно, хотел правнуков, — проворчал Ао, коснулся повязки на глазу с бьякуганом, — но мне вот что-то не хочется, чтобы из-за этого у Тумана были проблемы.
— Поздно, Ао, поздно, — улыбнулась Мэй. — Как Хотару не смогла усидеть дома и побежала за любимым, так и Утаката теперь уйдет вслед за ней, вздумай мы отправить ее обратно в страну Огня.
При этом Мэй не удержалась и опять сама себя мысленно похвалила за грамотное решение, позволившее при минимуме усилий решить проблему. Всего-то надо было поселить Хотару и Утакату рядом, дать девушке наставников из числа шиноби Тумана, и в разговоре с глазу на глаз объяснить, что нельзя называть джинчурики сенсеем. Дела сразу наладились, ибо Утаката, как выяснилось, в глубине души тоже неровно дышал к Хотару.
Еще Мэй привычно вздохнула, что у нее самой, похоже, такого Утакаты в жизни не будет.
— Будут у них дети и что с того? — махнула она рукой в сторону Ао. — Будут они шиноби Кири, нам нужно пополнение, мы и так сейчас слабейшие среди всех Деревень, и боюсь, такими и останемся, даже после войны.
— Возможно, Суна падет, — заметил Ао, глядя, как Утаката поднимает на руки Хотару и несет ее. — Во всяком случае, ваше решение, Годайме, сохранить нейтралитет, оказалось самым верным.
— Да уж, — фыркнула Мэй. — Полчаса хохотала, когда увидела приглашение от Ооноки присоединиться к коалиции Деревень! Нет уж, сами напали на Лист, пусть сами и разбираются! Да окрепнет дружба Тумана и Листа, после войны нам это пригодится.
— И все же, я считаю, что Камень-Облако смогут одолеть Лист, — упрямо пробормотал Ао.
Мэй ничего не ответила, задумчиво накручивая прядь волос на палец и наблюдая, как Утаката и Хотару скрываются вдали. Где-то там находился знаменитый Грот влюбленных, куда и сама Теруми бегала, когда была юной куноичи. Быть с любимым под шум и брызги волн может и не так приятно, как звучит, но очень романтично и точно никто ничего не услышит, даже притаившись за соседним камнем.
— Время покажет, — дипломатично вздохнула Мэй и поднялась.
Она помнила, как на встрече с Цунаде та продемонстрировала часть техник Конохи, и с улыбкой предложила постоять в стороне в будущей войне. Также Мэй заверили, что если на нее кто-то нападет, Лист всегда поможет, и поэтому Теруми молчала об увиденном, заботясь о будущем Тумана. Да и не стоило расстраивать Ао, убеждая, что Лист победит, в конце концов, хорошие помощники на дороге не валяются, а Мэй очень дорожила помощью Ао.
5 мая 79 года. Гора Мьёбоку, анклав Жаб.
— Поразительно, — пробормотал Джирайя, обходя кругом и разглядывая сидящего Наруто. — Просто невероятно.
— Что именно, Эро-Сеннин? — настороженно спросил Наруто, провожая взглядом Джирайю.
Зрачки в форме прямоугольника, зелено-болотный цвет и оранжевые веки, вот и все, что изменилось в Наруто после освоения режима Отшельника. Конечно, он упорно тренировался, и Джирайя ему помогал советами, и Фукасаку, и сама обстановка на Мьёбокузане способствовала освоению.
И все же — освоить за месяц сенмод, было в этом что-то невероятное, о чем Джирайя и сказал Наруто.
— Я должен стать сильнее, — воскликнул Наруто, — и я стану! Некогда сидеть, Эро-Сеннин, я должен стать еще сильнее! Давай начнем тренироваться!
— Погоди, Наруто, — вмешался Фукасаку, сидевший в стороне.
До этого он с явно видимым удовольствием наслаждался картиной того, как Наруто "всухую", без помощи жабьего масла и ускорителей, входит в сенмод. Успехи ученика — всегда удовольствие для учителя, а Фукасаку приложил лапу к обучению не только Джирайи, но и Наруто. Да и форма трансформации Наруто показывала, что он достиг практически безупречного сенмода, такого, при котором изменяются только глаза и веки. Сенмод Джирайи, например, был лишь удовлетворительным, он частично превращался в жабу и не мог сам собирать природную энергию, только использовать переданную.
— Нужно выяснить продолжительность твоего сенмода, — пояснил он, и Наруто замер.
В какой-то момент глаза Наруто снова стали синими, а окраска век исчезла.
— Пять минут, отличный результат для новичка, — одобрительно квакнул Фукасаку. — Но это в неподвижном состоянии, в бою ты бы вышел из сенмода раньше, израсходовав сенчакру в техниках.
— Пять минут — это мало! — покривился Наруто, вскакивая. — Может, есть возможность собирать природную энергию в движении?
— Это невозможно! — в один голос закричали Фукасаку и Джирайя.
— Но сестренка Гермиона ведь может, ты же сам рассказывал, Эро-Сеннин?!
— Она не шиноби, — вздохнул Джирайя, — ты готов снять хитайате и отказаться от возможности стать Хокаге, чтобы получить способности Гермионы?
Наруто отчаянно замотал головой, задумался, сосредоточенно морща лоб.
— Ладно, тогда мне надо еще потренироваться, — сказал Наруто, — чтобы собирать больше энергии, чтобы ее хватало на весь бой. Не будет же противник ждать, пока я посижу и еще соберу энергии, верно?
— Правильно! — воскликнул Джирайя. — Молодец, Наруто!
— Так мы теперь с тобой два жабьих отшельника, Эро-Сеннин! — закричал Наруто, выставляя палец. — А мне теперь можно сакэ? И сходить с тобой на источники, нэ, Эро-Сеннин? Или лучше давай вернемся в Коноху и поразим
— Стоп, Наруто! — многозначительно поднял палец Джирайя. — Ты еще только в самом начале пути Отшельника. Сейчас потренируйся собирать энергию, больше энергии, дольше оставаться в режиме Отшельника.
Фукасаку открыл уже рот, чтобы сказать, что он и Ма могут сидеть на плечах Наруто, передавая энергию, и захлопнул. Непонятно было, как же тогда Джирайя, это раз, и сам Джирайя подал знак, это два.
— Но потом ты купишь мне десять мисок рамена, Эро-Сеннин!
— Конечно, Наруто, куплю даже двадцать, ты заслужил, — ласково улыбнулся Джирайя.
— Йуху! Саске — я спасу тебя! Сакура — вот увидишь, я тоже сильный! Карин, держись, сестренка, скоро я приду! — громкость, да и разборчивость возгласов падала по мере того, как Наруто забегал все глубже в лес-папоротник.
— Да, теперь я начинаю верить, что Наруто может быть ребенком из пророчества, — вздохнул Джирайя и развел руками. — Идеальный сенмод за такой короткий срок, это невероятно.
— А раньше не верил, Джирайя-чан? — неожиданно развеселился Фукасаку.
— Поймите, учитель, Наруто — это Наруто, но риннеган — это риннеган, — покачал головой Джирайя.
— Ты же сам говорил, что там глаза не в том ребенке, и какие-то куклы, тоже с риннеганом.
— Я много думал об этом и, кажется, нашел разгадку, теперь надо ее только проверить. Раньше я не покидал Мьёбоку, из-за Наруто, но теперь вижу, что он в порядке, и его освоение режима Отшельника лучшее тому доказательство.
Джирайя привычно поправил свиток за спиной, и Фукасаку опять хихикнул.
— Ты соскучился по выпивке и девушкам, и тебе не терпится похвастаться новой книгой.
— Не без этого, — широко улыбнулся Джирайя. — Теперь, когда Наруто в порядке, думаю, я могу отвлечься немного, на пару дней, в принципе, можно даже не покидать Коноху, есть и там веселые места.
— Давай, — добродушно усмехнулся Фукасаку, — я скажу, что тебя вызвала Годайме Хокаге по неотложному делу. Я и Ма пока попробуем синхронизироваться с Наруто, покажу ему Кавазу Кумите, поработаем с техниками в сенмоде, найдем, чем заняться, в общем.
