Повелитель смерти взял оттуда шкатулку, положил её на стол и, не глядя на пленницу, проговорил:
— Разве это может сравниться с тем, что ты видела только что!
С этими словами он открыл ящичек и достал Бронзовую книгу!
Девушка зажала рот рукой, чтобы не закричать.
Наслаждаясь произведенным эффектом, жрец Пуатхотеп развернул её на первой странице и, повертев в руках, добился появления "божественного сияния Сета".
— Ну, и кто более велик? Я или ваш жалкий божок?! — самодовольно заявил он, небрежно бросая реликвию в ларец.
Воспитанная на страхе перед богами и почтении к их жрецам, Анукрис чувствовала себя раздавленной. Только что на её глазах страшный старик превзошел самого бога мудрости! А как святыня, которую даже нельзя видеть простым людям, могла оказаться в этой норе змей? Только из-за предательства самих жрецов! Целостность мира в сознании девушки дала трещину.
Чтобы добить её окончательно, Повелитель смерти подошел к длинному столу, взял блестящий кувшинчик и плеснул в чашу. Над ней со змеиным шипением поднялось облако зеленого дыма. Удовлетворенно кивнув, он провел по столу какой-то палочкой, и на конце у неё вспыхнуло пламя. Старик зажег светильник, стоявший под серебряным зеркалом, и коротко проговорил, ни к кому не обращаясь:
— Мясо на стол!
— Что? — встрепенулась пленница.
— Пойдем, — тихо сказал Якуануб. — Если не хочешь, чтобы пришел Страж покоев.
— Нет! — вздрогнула Анукрис и безропотно позволила уложить себя на стол и привязать ремнями. Неудобное платье задрали, прикрыв лицо.
На этот раз Повелитель смерти осматривал её особенно долго и тщательно. Его длинные, холодные пальцы напоминали конечности трупа, а непонятное бормотание походило на безумные заклинания.
— Она вполне здорова для опыта, — удовлетворительно проговорил он, и девушка услышала плеск воды, очевидно старик мыл руки. — Новое лекарство оказалось очень эффективно.
— Вы больше, чем волшебник, Повелитель! — с придыханием сказал помощник. — Вся мудрость древних пред вашими знаниями все равно, что светильник перед солнцем.
— Как себя чувствует Бунак? — прервал его излияния хозяин.
— Здоров и полон сил! — бодро ответил Якуануб.
— Значит, завтра с утра попробуем первый раз.
— Простите, Повелитель, — промямлил помощник. — Разрешите сказать?
— Говори?
— Вы собирались ночью понаблюдать за Сотис для вычислений гороскопа.
— Ах, да! — озабоченно проговорил старик. — Надо будет подольше поспать.
— Можно провести опыт после обеда?
— Нет! — резко одернул помощника Пуатхотеп. — Важные дела надо делать только с утра.
— Тогда послезавтра?
— Да. Развяжи её.
Анукрис села на столе и стала поправлять платье.
— Я никогда не обманываю, — сказал Повелитель смерти, возвращаясь в кресло. — Ложь — удел трусов и слабаков.
Якуануб стащил пленницу со стола и ткнул в спину. Она подошла и распростерлась перед хозяином подземелья.
— Мне интересно, сможешь ли ты родить ребенка от быка?
Анукрис подумала, что ослышалась, и невольно приподнялась.
Нога евнуха уперлась ей в плечо и заставила ткнуться лицом в неровные плиты пола.
— Я слышал, что у одной царицы был сын от быка, — улыбаясь, пояснил Повелитель. — Вот хочу проверить, возможно ли такое.
— Я женщина, а не корова! — возопила пленница и тут же получила сильный удар ногой в бок.
— Какая разница?! — удивился Повелитель смерти и повысил голос. — Ты такое же тупое животное, как и корова! Женщина лишь сосуд для рождения детей! Во всем остальном это никчемные, глупые, развратные существа, не достойные ничего кроме презрения!
— Не гневайся, Повелитель! — помощник рухнул на пол рядом с испуганной Анукрис. — Люди недостойны этого!
— Никто не слышал, чтобы газель рожала от собаки, а львица от кабана! — упрямо бубнила пленница.
— А о тех чудесах, что ты видела здесь, кто-нибудь слышал? — презрительно фыркнул старик. — Я превзошел самого бога!
Пленница затихла.
— Ты видела моих рабов? — расходившись, продолжал хозяин подземелья. — Это я сделал их такими! И буду делать все, что захочу! Поняла, мясо?
— Да, Повелитель, — тихо прошептала девушка.
Удовлетворенно откинувшись на спинку кресла, старик продолжил уже тихим голосом.
— Если не сможешь забеременеть от быка, я отдам тебя Убисту. Он единственный здесь, кто может сделать ребенка. А потом я вскрою тебя и узнаю, как он выглядит.
Повелитель смерти захихикал как мальчишка, узнавший какую-то постыдную тайну.
— У меня уже есть зародыши, — он кивнул на ряд завязанных горшков, выстроившихся на длинной полке. Но мне интересно, как выглядит совсем маленький!
"Он не в себе, — с безнадежной обреченностью подумала Анукрис. — Сумасшедший!"
— Отведи мясо назад, Якуануб, — устало распорядился старик. — Пусть готовится к первому свиданию.
Прежде чем вернуться в гостеприимный подвал, Александр завернул к роднику, напился и наполнил флягу. Голова гудела как древний компьютер, переваривая гору информации. Восемь вооруженных охранников снаружи подземелья и один особый внутри. Двое сторожат дорогу, один сидит на крыше храма, пятеро почти не выходят из него.
В храме же находится и один из входов в подземелье, второй расположен на кухонном дворе. Но оба они ведут в комнату, где дежурит непонятный стражник, скорее всего кто-то вроде телохранителя Наставника.
Естественно, с одним, даже очень сильным, легче справиться, чем с шестью. Но охранники из храма в любой момент могут прийти ему на помощь. Так что резать надо всех. Вот только как?
Погруженный в свои мысли, Алекс добрался до развалин храма Себера, где внимательно осмотрел нож, заклинивший плиту. Судя по царапинам, "голубой евнух" все же пытался выбраться наружу.
Юноша убрал клинок и повернул рычаг, открывая люк. Подойдя ближе, заглянул внутрь и прислушался. Из подвала донесся тихий храп с легким присвистом.
Тулаум спал, бесстыдно развалившись на кровати. Пахло испражнениями и вином. Под столом валялись два пустых кувшина, но, насколько помнил Александр, при его уходе их оставалось три. Неужели этот холощеный боров все выдул? Стараясь не шуметь, юноша приподнял крышку сундука. Убедившись, что вино еще осталось, он с грохотом её опустил.
Евнух заорал дурным голосом, свалился с кровати, завизжал, но прежде чем Алекс открыл рот, чтобы выругаться, неожиданно замолчал, уставившись на юношу полусонными глазами.
— Что уставился? — усмехнулся Александр.
— Вы, господин... Я тут..., — Тулаум водил руками. — В общем, я...
— Юбку надень! — велел Алекс. — И давай лепешки печь. Есть хочется.
— Вы уже вернулись? — наконец, смог выговорить пленник.
— Дела задержали. Пойду завтра.
— А я?
— И ты со мной, — кивнул юноша.
Широкая физиономия евнуха расплылась в довольной улыбке.
Они произвели необходимую уборку, и пленник приступил к приготовлению лепешек, а Александр углубился в размышления, не забывая краем глаза приглядывать за келлуанином.
— А ты научился, — одобрительно заметил юноша, отрывая кусок лепешки и макая его в плошку с маслом. — Вкусно.
— Благодарю, господин, — Тулаум склонился в глубоком поклоне. — Я не достоин таких слов.
— Подгорит! — прервал его излияния Алекс. — Головешки будешь есть сам!
Начинающий хлебопек всполошился и поспешил снять с круглого камня, лежащего в центре очага, небольшую лепешку из пресного теста.
— Вина, господин? — как заправский официант предложил он юноше. Но тот покачал головой.
Тулаум закончил ужин, когда в подвале стояла уже глубокая темнота, нарушаемая только робким светом угасающего очага. Александр зажег светильник.
— Спать ступай в клетку.
— Почему, господин? — возопил оскорбленный евнух. — Разве я не дождался вас и ушел?
— Но ты хотел, — вздохнув, покачал головой юноша.
— Нет, господин, — энергично запротестовал пленник. — Клянусь Сетом, Себером и Исид, матерью всех богов!
Уставшему Алексу совсем не хотелось спорить.
— Иди, пока прошу!
Тулаум прихватил одеяло и отправился за решетку. Александр привязал жерди, не забыв поставить на них медные стаканчики.
От звона которых и проснулся! Оглушенный усталостью мозг еще не сообразил, а тело уже слетело с постели. И вовремя! В то место, где только что отдыхала его драгоценная тушка, ударил тяжелый бронзовый топор!
Юноша перекатился под кроватью и ударил неистового евнуха под колено. Тот рухнул, глухо ударившись затылком, и попробовал отползти, но Алекс ухватил его за лодыжку.
— Куда?
Тулаум, лягнув, вырвался и исчез в темноте. Александр поднялся, нашарил на кровати меч и шагнул к огню. Откуда-то прилетел вонючий горшок, от которого парень еле успел увернуться.
Он нашарил возвышение очага, расшевелил мечом погасшие угли и бросил на них пучок сухой травы. Едва она вспыхнула, юноша отступил в темноту. Глаза обшарили весь подвал, но мерзкий кастрат где-то прятался. Алекс подобрал с пола крышку от корзины и бросил её в огонь. Пламя радостно взмыло вверх, чернота в углах сжалась. Вот только Тулаума все равно нигде не видно. Надо искать паршивца. Подумав, парень положил меч на пол и взял со стола кинжал, рассудив, что им удобнее орудовать в тесноте подвала. Он зажег светильник и шагнул к клетке.
"Вот умная сволочь! — подумал Александр, с невольным уважением разглядывая перерезанные жерди. — Ну, как этот мерин все придумал!"
Пленник аккуратно отделил кусочки коры и резал дерево, а утром приклеивал кору на место с помощью мокрой глины.
Послышался шорох, Алекс на всякий случай нырнул в сторону и, бросившись вперед, заглянул за дальнюю колонну. Раздался грохот. Откинув крышку большого сундука, Тулаум выскочил из него и бросился к выходу.
Юноша подкинул нож, перехватил его за лезвие и с силой метнул вслед. Келлуанин тонко завизжал и рухнул на пол. Кинжал попал ему чуть ниже правой лопатки. Но так как Александр его давно не точил и использовал скорее как рабочий инструмент, то глубоко в тело он не вошел. Изгибаясь и непрерывно вопя, Тулаум бестолково метался, пытаясь извлечь нож. Юноша быстро подошел, выдернул его и вонзил под левую лопатку.
— Я, в самом деле, хотел тебя отпустить, — проговорил он, глядя в стекленевшие глаза.
Парень отпустил дрожащее тело, вытер клинок о юбку мертвеца и вернулся к кровати.
Топор на длинной рукояти пробил тонкие планки, намертво застряв между них, так что Алексу пришлось повозиться, прежде чем он извлек широкое бронзовое лезвие с заостренными, как у секиры, концами.
— Где же он эту дуру прятал? — пробормотал юноша, мельком глянув на распростертое тело. — И кровать испортил, козел!
Спать в одной комнате с трупом не хотелось. Александр открыл люк и мельком глянул на небо. До рассвета еще далеко. Если вытащить тело сейчас, набежит полно падальщиков, которые могут задержаться надолго.
Чтобы хоть как-то избавиться от присутствия мертвеца, юноша втащил его в проход. После чего бросил на кровать сорванную со стены циновку, чтобы прикрыть дыру, и попробовал немного поспать, усмиряя выброшенный в кровь адреналин.
Кое-как заставив себя заснуть, он проснулся сразу же, как только солнечные лучи проникли в подвал сквозь щели в потолке. Умывшись и позавтракав, стал готовиться к походу.
Разложив на столе десять стрел и прикрыв рот мокрой тряпкой, Алекс нацедил в серебряный стаканчик зелья из пузырька со знаком скорпиона. И стал один за другим опускать наконечники в яд. Вынимал, укладывал сушить и снова опускал. И так три раза. После чего убрал стрелы в кувшин с отбитым горлышком.
Придирчиво осмотрев корзины, выбрал поновее и сложил в неё самое необходимое: оружие, сумку, фляжку с вином, лепешки, веревки, ножи, подумав, сунул туда и секиру. Тяжеловато получилось, но все самое нужное.
Прежде чем покинуть подвал, Александр по русскому обычаю присел на дорожку. Подумав, он решил не вытаскивать окоченевшего евнуха. Не хотелось тратить ни времени, ни сил. Пусть подвал будет ему гробницей.
Опираясь на посох, юноша нес тяжелую корзину по пустынным холмам, стараясь морально подготовить себя к предстоящей схватке. "Девять стражей, трое слуг, сам Наставник и его то ли слуга, то ли помощник. Четырнадцать и все на меня одного." Но тут же вспомнились слова кого-то из великих: "Врагов не считают, их бьют!"
Накручивая себя таким образом, Алекс неторопливо добрался до знакомых акаций. Увы, место оказалось занято. В жалкой тени колючих кустов лежал небольшой лев с короткой, песочного цвета гривой.
— Ну, ни чего себе! — парень в раздражении плюнул. — И что теперь, на тебя драгоценный продукт переводить, кошак-переросток?
Несмотря на расстояние, хищник услышал его слова, негромко рыкнув. Александр снял с плеч корзину, достал лук, взял отравленную стрелу.
— Шел бы ты отсюда, — душевно попросил юноша. — Ну, пожалуйста.
Зверь повернулся и неторопливо, с достоинством удалился.
— Добрым словом и луком с отравленной стрелой всегда добьешься больше, чем просто добрым словом, — проводил его философским рассуждением Алекс.
Выждав минут пятнадцать, он разложил одеяло и стал готовиться к принятию допинга. Прежде, чем налить в медный стаканчик вина, юноша зачем-то протер его пучком травы. Теперь десять капель из флакона, помеченного символом паука.
— Ну, Асиона! — Александр вздел руку к небу. — "На здровье", как говорят американцы в фильмах про русских.
Не очень хорошее красное вино после смешивания с зельем Энохсета приобрело какой-то странный лекарственный привкус. Вытерев губы, юноша стал ждать, что будет дальше.
Какое-то время ничего не происходило, но вдруг по телу прошла легкая дрожь. Мышцы напряглись и тут же расслабились, на лбу выступил пот. И все! Ничего не изменилось! Так же светило солнце, перевалив за полдень, жужжали насекомые, где-то ползла змея, шурша чешуйчатым брюхом о песок.
Алекс оглянулся и с трудом разглядел в двадцати шагах среди бурьяна пробирающегося по своим делам пресмыкающегося. Поднимаясь, он почувствовал странное спокойствие и уверенность в своих силах. Какое-то внутреннее чувство подсказывало, что двигаться надо плавно и не торопясь. Юноша вытащил из корзины секиру и, взмахнув, перерубил толстый сук. Удовлетворенный испытанием, привязал к ней веревку и забросил за спину. Кувшин с отравленными стрелами повесил через левое плечо, мешочек с обычными — через правое. Меч сунул за пояс, браслеты с кинжалами одел на руки, а лук зажал в кулаке и зашагал по дороге!
Взойдя на холм, Александр остановился. Где-то здесь должен прятаться первый стражник. Он услышал тяжелое дыхание и звук осыпавшейся земли, прежде чем высокий хмурый келлуанин со взглядом обкурившегося наркомана выбрался из своей ямы. Отравленная стрела уже лежала на тетиве, пальцы разжались.
Страж не успел и рта раскрыть, как бронзовый наконечник глубоко застрял у него в груди. С десяти шагов юноша еще ни разу не промахивался.
"Минус один", — бесстрастно щелкнуло в голове.
Если Друг прав, и за дорогой присматривают с крыши храма, это должно всполошить охрану. "Пусть идут", — усмехнулся он про себя.
