Похоже Смакла тоже получил свою долю славы. А ведь раньше его здесь никто и в упор не видел.
Бывший младший слуга толкал речь на внутренней галерее второго этажа. Он не просто выступал — он вещал. Он блаженствовал. Он был в центре внимания и ему это очень нравилось. Столпившиеся вокруг студиозусы (в основном, наивная малышня) жадно слушали рассказы о небывалых подвигах, совершённых демоном, драконом и гоблином на необъятных и опасных просторах Таёжного улуса. Ванька скептически кривил губы. Стёпка же к своему удивлению вынужден был признать, что Смакла почти не привирает. Ну, разве только самую малость. Но всё равно было понятно, что верят ему не все, а только самые маленькие. Студиозусы постарше ехидно посмеивались, переглядывались и, понятное дело, ни на кедрик не верили рассказам об огромном драконе, об изгнании весичей из Лосьвы и пугающем противостоянии с вампирами.
— Складно брешешь, — выразил общее мнение долговязый детина с магическим хвостиком, когда Смакла закончил рассказ эпической победой над Никарием.
Гоблин насупился и вдруг увидел Степана. И слегка стушевался, почему-то почувствовав себя виноватым. Хотя Стёпка ни в чём его виноватить не собирался, он и сам бы с удовольствием рассказал своим одноклассникам о всех своих приключениях, если бы только не знал наверняка, что ему точно так же никто не поверит. А вот Смакле здесь поверить могли бы. Ведь ничего такого уж совсем удивительного по меркам магического мира с ним и не произошло.
Стёпка подошёл к гоблину, посмотрел на притихших студиозусов и сказал негромко, но отчётливо и уверенно:
— Смакла ни словом не сбрехал. Слово демона-исполнителя.
Мальцы зашумели, верзила покривился и сделал пальцами какой-то, видимо, магический знак. Смакла сразу дёрнулся, словно его иголкой укололи и как-то слегка будто сдулся. И взгляд у него сделался не отстранённым, а вполне осмысленным. Он зло покосился на верзилу и сказал:
— Показать бы им Дрэгу, сразу бы поверили.
— А давай и покажем, — предложил Стёпка. И вправду, с какой стати им дракона от кого-то прятать, если про него и так уже весь улус наслышан. — Мы всё равно сейчас в тайгу собрались. Вот пусть он сюда и прилетает. Прямо из замка и отправимся.
— А можно? — просиял гоблин.
— Можно и даже нужно, — не слишком вежливо вмешался Ванька. — Давай, зови дракона. А эти пусть смотрят и завидуют.
Студиозусы взволнованно зашумели, верзила оценивающе смотрел на Стёпку, но тот внимания на него не обращал, потому что врага в нём не видел, не Варварий это был и не Махей.
— Ты чего разошёлся-то? — спросил он гоблина, когда они спускались по лестнице во двор замка.
Тот сердито засопел:
— Я мальцам про дракончика баял, а потом эти пришкандыбали... Щепень с Переумом. Насмехаться начали, а потом Переум, кажись, балаболку на меня подвесил. Ну я и... не удержался.
— Что за балаболка?
— Заклинание такое. Его студиозусы сложили в задавние лета. Ну, чтобы посмеяться над теми, кто хвастать горазд.
Ванька ухмыльнулся, дёрнул Смаклу за рукав:
— Это что же, любого такой балаболкой можно заставить всё, что хочешь рассказать, да?
— Не, — гоблин сердито вырвал рукав, шмыгнул носом, затем признался. — Оно токмо к тому липнет, кто сам хочет побалаболить. Ежели ты чего скрываешь, всё одно не признаешься, а ежели похвалиться хочешь, то всё и выложишь. Вот я и заливался там... как вурдалачий сказитель. Ты не осерчал на меня за то, Стеслав?
— Да брось, Смакла. Ты не брехал, ты правду рассказывал. Мне и самому тоже иногда знаешь как хочется похвастаться, что я весь такой непобедимый демон и что на драконе летал, и что с оркимагами сражался...
— Ты глянь, — сказал Ванька. — И на тебя тоже эту балаболку навесили. Складно заливаешь. Ну всё, вы мне оба уже своими байками до смерти надоели. Давайте зовите дракона, а то я шибко летать хочу.
Они стояли во дворе замка. Вокруг привычно шумела повседневная магическая (и не совсем магическая) жизнь. Приглушённо звенели молоты в кузнице, скрипели колёса повозок, мекала, бекала и кудахтала всяческая живность, смеялись над чем-то женщины... Студиозусы толпились вокруг, в надежде увидеть настоящего огромного дракона. Маленьких-то здесь каждый, почитай, видал, да что в них интересного-то, в маленьких... Щепень с Переумом держались чуть поодаль, поглядывали искоса, не желая признаваться в том, что им тоже любопытно.
— Так я зову? — уточнил Смакла для верности.
— Зови, — согласился Стёпка. — Но ты уверен, что он тебя услышит? Тут вон шум какой.
— Услышит, — успокоил его гоблин и тихонько свистнул сквозь зубы.
Дрэга вывалился откуда-то из-под навеса, в последний момент у самой земли расправил крылья, крутнулся вокруг Смаклы и уселся на Стёпкино плечо, привычно боднув его головёнкой в щёку.
— Привет, бродяга, — обрадовано сказал Стёпка, поглаживая дракончика по мягкой шелковой спинке. — А я и не думал, что ты здесь сидишь. Думал, чудовище сейчас из леса присвистит. Ну что, соскучился. Хочешь полетать?
Дрэга соскучился. Дрэга хотел. Дрэга приплясывал на плече и требовательно заглядывал в глаза. У маленького дракончика и характер был соответственный, как у маленького непоседливого ребёнка.
— Да, — признал Ванька. — Крутого дракона вы себе завели. Удобного. Место почти занимает и прокормить не трудно.
— Посмотришь, сколько он ест, сразу по-другому запоёшь. Смотри, как бы тебя не сжевал.
— А разве может?
— Увидишь, — Стёпка повернулся к гоблину. — Ну что, дракончий. Командуй. Давай, давай, пусть все видят, что он тебе подчиняется.
Смакла заулыбался, подхватил Дрэгу под брюшко, поставил его на камни перед колодцем, отошёл подальше. Ему уже не нужно было кричать заклинания и махать руками, у него уже всё получалось, как у настоящего чародея. Шевельнул губами, пальцы сложил щепотью...
И — жахнуло!
В самом деле жахнуло, бухнуло, треснуло, прокатилось звонким эхом по двору, хлопнуло ставнями, взметнуло испуганных птиц, порывом ветра подняло пыль, стружку и перья, качнуло распахнутые двери, щекотно встопорщило волосы... В общем, эффект получился знатный. Только ни холода, ни снега почему-то не было, посвежело вокруг слегка, как будто форточку кто-то на миг приоткрыл в морозный день — тем дело и кончилось. Позже уже догадался Стёпка, что внутри замковых стен столько разных заклинаний скопилось, столько неиспользованной магической ткани сущего, что хватило бы на увеличение не одного, а, наверное, сразу десяти таких вот драконов.
Малышня с визгом повалилась на землю, ойкнули вурдалачки, попятились взрослые студиозусы и застыли, испуганно глядя на объявившееся у колодца чешуйчатое хвостатое великолепие.
Дрэга, не обращая внимания на всеобщий переполох, сразу засунул голову в колодец, зачавкал, забулькал, утоляя внезапную жажду. Чешуя отливала воронёным металлом, хвост со скрипом елозил по камням, высекая чуть ли не искры, когти сверкали убийственной белизной. Сложенные крылья готовы были в любой момент распахнуться. Дракон был велик, могуч и великолепен. Дракон был каким-то образом очень здесь к месту — величественное порождение магии в самом центре магического мира.
Перепугалась не только малышня и женщины. Ванька тоже побледнел и попятился:
— Что-то мне как-то... лететь уже перехотелось.
— Сдрейфил Ванечка. Испугался страшного дракона, — ехидно припомнил Стёпка. — Я думал, что ты мне друг, а с тобой, оказывается, каши не сваришь и в разведку не пойдёшь.
— Отвали, — огрызнулся Ванька. — Это я от неожиданности испугался. Он ночью не таким большим казался. А он вон какой огромный. Почти самолёт. А если мы с него свалимся?
— Свалимся, опять залезем. Он же не дурак, он нас не бросит.
— Ага, охота была кости ломать.
— Я же не сломал. Я ведь с него тоже в первый раз свалился, когда он взлетел. И ничего — живой, здоровый.
— Живой — да, а насчёт здоровья — не уверен, — сказал Ванька. — С головой у тебя, по-моему, не всё в порядке... Ну, полетели, что ли.
— Пусть Смакла его сначала накормит. Ему после превращения подкрепиться надо. А мы пока в дорогу соберёмся. Продукты возьмём, одежду тёплую... Мы, конечно, ненадолго летим, но мало ли что.
* * *
Взлетали они торжественно. При шумном скоплении любопытствующих и под восторженные крики ребятни. Ванька, конечно, отчаянно трусил, но так как вокруг было слишком много зрителей, он старательно делал вид, что ему ничуть не страшно, что для него полёт на драконе обычное дело, что он чуть ли не каждый день так летает и даже уже прискучило, но раз уж такое дело — так и быть, уговорили, полетаю ещё разок. Смакла уселся первым, за ним поднялся на драконью спину Стёпка, Ванька пристроился последним, долго возился, умащивался, пыхтел как можно незаметнее, потом шёпотом спросил в Стёпкино ухо:
— Неудобно чё-то. Жмёт снизу.
— Потерпи. Сейчас взлетим, и всё будет хорошо. Только ты это, Ванька, ты глаза лучше зажмурь. А то сначала страшновато. Я по себе знаю.
— Сам жмурься. Я поглядеть хочу.
— Ну, гляди. Я предупредил.
Сытый Дрэга, которого малышня успела накормить всем, что попало под руки, аккуратно расправил крылья (ох, и велики, ты глянь, крылья-то у него!), мягко оттолкнулся от земли сразу всеми лапами и пошёл по спирали, плавно выкручиваясь из тесноватого для него квадрата замковых стен. Ванька ахнул, вцепился в Стёпкины плечи и, кажется, всё-таки зажмурился.
Всё очень быстро осталось внизу: студиозусы, вурдалаки, гоблины, чародеи (Стёпка разглядел даже Серафиана и Купырю, выглядывающих из окна), суетня и круговерть большого, но по драконьим меркам не достаточно просторного замка.
Они взмыли над зубчатыми стенами, неслабо удивив дежурящих там вурдалаков, перевалили на ту сторону, и Дрэга сразу ухнул вниз, уходя к лесу вдоль Лишаихи. Стёпка нарочно попросил Смаклу пролететь так, чтобы в оркландском и весском лагерях как можно меньше глаз видели дракона. Не хотелось ему лишний раз показывать летающее чудо врагам. Насмотрятся ещё. Попозже.
В животах сладко оборвалось, пронзительный испуг заставил сердца на миг остановиться, показалось, что вот сейчас, вот в это самое мгновение ты и умрёшь, насовсем, навсегда... Но, к счастью, никто не умер, сердце застучало с удвоенной силой, а каменистый склон сопки, между тем, приближался с пугающей быстротой... Вот-вот, врежемся!.. Да что ж ты делаешь, гад хвостатый?.. Размажет ведь по камням, костей не соберёшь... Не врезались, конечно. Дракон пронёсся над гладью реки, едва не задел верхушки сосен на противоположном берегу и вновь взмыл в небо, уже страшно далеко от оставшейся за спинами каменной громады.
Лететь было здорово. Это было неописуемо, это было круто! Это было... Слов таких нет, чтобы описать, как это было. Они неслись над таёжным раздольем, внизу синела река, в голубом небе тугие белые облака белели чистейшей ватой, солнце радостно сверкало на драконьей чешуе, воздух был свеж и прохладен, жизнь была прекрасна и удивительна. Хотелось орать, кричать, вопить, бить дракона пятками в тугие бока; хотелось обнять весь мир от края и до края, пронестись над самой землёй, взмыть в небеса, пронзить облака насквозь, увидеть звёзды и вновь рухнуть к самой земле, чтобы дух захватило, чтобы ветер в лицо, чтобы ни забот, ни проблем, а одно счастье полёта навсегда, на всю жизнь, бесконечно, к горизонту, туда, где ещё не бывал, где чудеса и приключения...
Смакла испытывал те же чувства. Он оглянулся, в жгучих глазах его плескалось небо, и Стёпка понял, что в душе у гоблина бушует такое же необъятное счастье. Всё-таки младший слуга получил, что хотел. Не зря он призвал демонов. Просто по незнанию неправильные желания высказал. Обыденные и слишком приземлённые. Потому они и не сбылись. Зато сбылось другое — самое главное. Юный гоблин, сам о том не помышляя, получил в итоге не просто богатство и золото, он получил весь мир, и даже если у него больше в жизни уже ничего столь же удивительного не произойдёт, он всё равно будет счастлив, потому что у него уже был этот полёт, этот пронзающий душу восторг, это неповторимое ощущение растворённости в огромном пространстве бесконечного неба.
Ваньку стукнуло не сразу. Минут через десять. Когда он наконец отважился посмотреть вниз широко открытыми глазами, когда провалившееся в живот сердце вскарабкалось наконец на своё законное место. Когда он понял и ощутил, что летит.
Голос у Ваньки был неслабый, и Стёпка едва не оглох, когда его друг завопил во всё своё горло и даже что-то, кажется, запел на счастливом тарабарском наречии без слов и без мелодии.
Мы летим!!! Мы летим!!!
Зубчатый силуэт замка очень быстро уменьшился и скрылся из виду. Сверкающая лента Лишаихи раздвоилась и вильнула в сторону. Впереди вздыбились густыми елями горбатые сопки, одна выше другой.
И опять Стёпку удивило немного то, насколько сверху всё выглядит иначе. Как бы он ни вглядывался вниз, сколько бы не пытался высмотреть те места, где они с дядькой Неусвистайло совсем недавно — всего-то недели две назад — проезжали, он никак не мог определиться и разглядеть хоть что-нибудь знакомое. Даже Драконью падь он признал только тогда, когда они её уже пролетели насквозь, да и то только потому, что внизу под ними брызнула в стороны стайка маленьких дракончиков.
Бучилов хутор увидеть тоже не удалось. Мелькнула, правда, где-то в стороне серая крыша какого-то строения, но та ли это был крыша, тот ли дом — непонятно. Да и неважно. Вспомнился Стёпке оркимаг, немороки, пожалелось запоздало, что не умел он тогда увеличивать Дрэгу... Впрочем, о чём жалеть? Всё равно ведь победили. А если оркимаги опять вздумают нападать — теперь-то уж они десять раз подумают, стоит ли им связываться с летающим чешуйчатым монстром.
Когда под ними промелькнула очередная речка с раскиданной по берегу деревенькой, Дрэга заложил крутой вираж и пошёл на снижение. Ванька вцепился в Стёпкины плечи, но по-настоящему испугаться не успел.
— Он пить хочет, — пояснил Смакла, спрыгивая в буйное разнотравье. — Его в замке солониной перекормили.
— Это он тебе сам сказал? — поинтересовался Стёпка.
Смакла в ответ только плечами пожал. Мол, и без слов всё понятно.
Мальчишки сползли с драконьей спины. Дрэга шумно лакал воду. Ванька на негнущихся ногах бродил по берегу и вид у него был слегка ошалелый.
— Вот это мы полетали, — говорил он. — Как на дельтаплане, да? Даже круче. Только я ноги отсидел немного, — и поглядывал при этом на своего друга так, словно в первый раз его видит. Наверное, Степан — хозяин дракона чем-то в его глазах отличался от обычного одноклассника Степана, у которого не то что дракона, кота обычного дома не имелось.
Стёпка смотрел по сторонам, ему казалось, что он узнаёт знакомые места. Братние сопки были уже рядом. Вон они возвышаются — рукой уже подать, а на драконе вообще минутное дело.
— Слушай, Смакла, — вспомнил вдруг он. — А ведь мы где-то здесь на стоянку Людоеда наткнулись. Где-то вон на той горе, кажется.
