— А ты откуда знаешь? Смотри, сколько барахла всякого набросано. Лежит он себе где-нибудь вон в том углу и радуется. Мы уйдём, а он останется.
— Если бы он был здесь спрятан, мы бы его почувствовали. Я так браслет нашёл. Сразу его увидел.
Ванька повертел головой по сторонам:
— Ну, не знаю. Мне он, конечно, не слишком нужен, этот склодомас, но вдруг мы без него и в самом деле домой не сможем вернуться. А как его почувствовать? По запаху или как?
— Просто поймёшь, что он тут и всё. Как будто внутри что-то подсказывает.
— Как это твой гузгай, да? — Ванька демонстративно принюхался и хищно оглядел комнату колдуна. Потом закатил глаза и вытянул вперёд руки с растопыренными пальцами. — Я великий гузгай! Я чую! Чую! Склодомас, покажись!
Он неловко задел рукой пыльную бутыль, стоящую на покосившейся полке, бутыль упала на каменный пол и разбилась.
— Ой, — сказал Ванька, всё ещё придуриваясь. — Извините, я случайно. Я больше не бу...
Договорить он не успел. Над осколками бутыли вспухло чёрное маслянистое облако...
И началось! Нет, правильнее будет сказать: НАЧАЛОСЬ!!!
Сначала по ушам резануло пронзительным воплем, словно стаю кошек облили кипятком, затем облако взорвалось, и к высокому своду метнулось что-то костлявое, растопыренное, со злобно перекошенной физиономией. Оно беззвучно ударилось в стену, погрузившись в неё наполовину, отскочило и с тем же пылом метнулось в противоположную сторону. От истошного, ввинчивающегося в уши визга потускнели даже самосветки.
Испуганный Ванька упал на пол и проворно отполз к стене. Стёпка пригнулся, привычно вызывая на помощь гузгая. Похоже, сейчас придётся немного повоевать... Но жуткая тварь и не думала нападать на них. Похоже было, что она просто ошалела от неожиданно обретённой свободы. Она носилась под потолком и выла что-то воинственное на одной ноте. У неё не было туловища — только большая глазастая голова с раззявленным ртом, длинные руки и трепещущие лохмотья полуистлевшего плаща.
Мальчишки переглянулись. Ванькин испуг уже прошёл, на его лице сиял восторг. Вот это приключение, да, Стёпыч! Круто мы этого джина на свободу выпустили. Интересно, он желания исполнять будет?
Джин, или кто это был, никаких желаний исполнять отнюдь не собирался. На полной скорости он врезался в огромный стеллаж, занимавший почти всю дальнюю стену. Стеллаж, который и без того едва держался непонятно на чём, с треском рухнул на пол. Вся посуда, все бутыли, колбы и горшки посыпались вниз. И почти все они, конечно же, разбились. Звон получился знатный! И вот тут-то завертелось уже по-настоящему!
Видимо, в этой разномастной посуде сидели запечатанные магические существа. Или демоны. Или какие-то заклинания. Или и то и другое. И теперь всё это законсервированное бог знает когда богатство вырвалось на волю. Что-то тут же безвредно лопалось, что-то выбрасывало по сторонам струи синего дыма, что-то растекалось жутковатыми лужами по полу и сразу начинало пузыриться... Но больше всего оказалось сошедших с ума магических тварей. Обретя свободу, они тотчас принимались верещать, выть или свистеть; они метались под потолком, сталкивались, врезались в стены, в пол, они разбрасывали и разбивали все оставшиеся ещё пока целыми бутыли. В общем, сотворилась такая суматоха и катавасия, что мальчишкам сделалось совершенно не по себе.
— Валим отсюда! — крикнул Стёпка, приседая, потому что прямо на него несся очумевший полупрозрачный демон, похожий на длиннохвостую ободранную обезьяну с рогами.
В шуме и гаме Ванька его, разумеется, не услышал, но и без того всё было понятно. Он кивнул и по-собачьи, на четвереньках бросился к выходу. Со стороны это выглядело довольно потешно, но Стёпка, не раздумывая, точно так же стал пробираться к спасительной двери.
Над их головами тем временем творилось что-то вовсе неописуемое. Демоны и джины бодались, сталкивались, грызлись, верещали, бросались друг на друга, рвали бесплотную плоть бесплотными же когтями, сатанели ещё сильнее — и, наконец, некоторые из них обратили внимание на демонов во плоти, которые уже почти успели сбежать.
Сразу два зубастых создания атаковали Ваньку и совместными усилиями повалили его на пол. Опрокинутый Ванес кое-как отбрыкался от них руками и ногами, ринулся на выход, но дорогу ему тут же преградила стая мелких верещащих гадёнышей, вырвавшихся на волю, видимо, из одного сосуда. Серьёзного урона нанести они были не способны, но когда на тебя набрасывается стая озверевших магических тварей, приятного мало. Ваньке волей-неволей пришлось отступить.
Степану приходилось ничуть не легче. Его больно дёрнули за волосы, что-то кусачее вцепилось в ногу, он сшиб это рукой, разогнал мельтешащих перед глазами полупрозрачных зубастиков и оглянулся. До выхода было далеко. Дорогу к спасению преграждал огромный (как только поместился в бутыли?) похожий на гориллу четырёхрукий урод. Он тоже был почти прозрачен, но в каждой руке он сжимал по призрачному мечу. А что такое призрачный меч, Стёпка помнил слишком хорошо.
Эклитана сама прыгнула ему в руку. Чёрт, надо был раньше о ней вспомнить! Первый же выпад принёс разочарование. Против этих гадов эклитана была бессильна. Они её просто не замечали. Пришлось уворачиваться. Очень удачно откатившись в сторону, Стёпка угодил левой рукой во что-то мягкое. Это был высыпавшийся из расколотого горшка перец. Вот оно! Верное средство против демонов! Если и оно не поможет — туши свет! Сунув рукоять эклитаны в карман, он зачерпнул хорошую жменю перца и швырнул её в подступающего четырёхрукого гориллоида. Тот мгновенно осел на пол горсткой мерцающей пыли. Действует! Теперь дело пошло веселее. Стёпка швырял перец во все стороны, сам при этом страшно чихал и кашлял, но нападать на него больше ни одна тварь не решалась. Крутились вокруг, боязливо ойкали, некоторые, особо неудачливые, тут же развоплощались, на что Стёпка в азарте торжествующе кричал: "Ага, не нравится! Получите ещё!"
А до бедного Ванеса тем временем добрался освободившийся первым джин. Чем-то Ванька ему не приглянулся. Не исключено, что он просто хотел избавиться от своего невольного спасителя, чтобы не выполнять его желания.
Сначала Ванька отбивался голыми руками, но справиться с джином таким образом было сложно. Всё равно что с воздухом воевать: ты его ударить хочешь, а он, не обращая внимания на твои смешные потуги, лупит тебя со всех сторон своими конечностями и почему-то удары его очень даже ощутимы. Потом со стены рухнул сбитый в пылу сражения скелет колдуна, и Ванька, дико заорав, принялся отпихиваться сразу и от джина и от скелета. К счастью, колдун оживать не захотел, но зато в руках у Ваньки оказалась одна из его костей. Он швырнул её в противника, промахнулся, подхватил с пола ещё одну, кажется, берцовую.
Демоны не унимались. И хотя многие из них, испытав на себе разрушительное действие перца, бесславно погибали, меньше их почему-то не становилось. Наоборот, можно было подумать, что они размножаются делением, словно амёбы, — столько вопящих, визжащих и верещащих тварей уже мельтешило по сторонам и вверху. В воздухе кружилась пыль пополам с перечным порошком, паутинные лохмотья, затухающие обрывки заклинаний — на какое-то время реальность положительно сошла с ума. То и дело взгляд натыкался на перекошенную в яростном вопле беззубую пасть или на безумно вытаращенные глаза, проносящиеся не только мимо тебя, но иногда, кажется, даже и сквозь тебя...
Это был какой-то взбеленившийся во всеобщем упоительном саморазрушении дурдом. Самосветки, напитавшись до предела энергией высвободившихся заклинаний, мигали всеми цветами радуги, а одна — прямо над Стёпкиной головой — вдруг вспыхнула маленьким солнцем и лопнула, превратив на миг картину беснующегося сумасшествия в отчётливый негатив.
Стёпке повезло первым прорваться к выходу, счастливо отделавшись всего лишь вырванным клоком волос и несколькими синяками. Ванька пятился следом, отмахиваясь костью от наседающего джина. Как ни странно, джина это нешуточно пугало, он старательно уворачивался от ударов и даже прятал за спину свои лапы, не прерывая, правда, попыток хоть чем-то уязвить своего перепуганного освободителя.
С шумом и грохотом, почти вслепую они вывалились в коридор. За спинами орало, шумело, визжало и бесновалось призрачное воинство. Ни одна из тварей не сумела вырваться наружу вслед за ними. Видимо, на комнату чародея было наложено какое-то неотменимое заградительное заклинание. Ванькин джин метался перед порогом в поисках исчезнувшего противника, дверь не видел в упор и это бесило его просто неописуемо. Стёпка швырнул в него последней щепотью перца. Пробитая насквозь сразу в нескольких местах тварь шустро ускакала подальше от двери. И никакой это был не джин — просто обычный (или не очень обычный) демон-охранитель-разрушитель-или как там его.
Минут, наверное, пять мальчишки с наслаждением чихали, кашляли, фыркали из одежды пыль с перцем, отчего вновь принимались чихать.
— Вот это... я понимаю... приключение! — наконец еле выговорил Ванька. — Я думал... они меня там и порвут. А где ты столько перца взял?
— Да его же здесь навалом. Это такое чародейное средство от злобных демонов.
— А на нас оно не действует, — обрадовался Ванька. Он тут же чихнул и поправился. — Ну, почти не действует.
— Мы же не злобные.
— Это как посмотреть, — не согласился Ванька. — Видел бы ты свою рожу со стороны, когда от этих гадов отбивался.
Они захохотали, отходя от пережитого... ну, не ужаса, конечно... от пережитого стресса. Всё-таки не каждый день приходиться сталкиваться с полчищами обезумевших магических созданий. На героическую битву случившееся сражение не тянуло совершенно. В нём было что-то несерьёзное, как в приключенческом фильме. Много шума, много врагов, чуть-чуть невзаправдашних страшилок, благополучное спасение, все целы и невредимы. И все чихают.
Волнения и переживания, однако, на этом ещё не кончились.
На повороте к лестнице друзей поджидал довольно неприятный сюрприз. Когда они приблизились к скелету прикованного охранника, тот вдруг ожил. Видимо, какое-то заклинание всё же вырвалось наружу из зачарованной комнаты и вселилось в скелет, заставив полуистлевшие останки вспомнить старую службу. Скелет с хрустом поднялся, подхватил топор и преградил дорогу остолбеневшим мальчишкам.
Зрелище было поразительное. Ничем не скреплённые кости, кое-как прикрытые обрывками одежды, уверенно держались на своих местах и двигались так, словно хозяин их никогда не умирал. Разрубленный череп без нижней челюсти угрожающе поводил пустыми глазницами, и казалось, что он в самом деле всё видит. Пыль, невесомыми струйками высыпающаяся из черепа, дробилась о рёбра и обволакивала ноги мутным клубящимся облаком. Скелет не представлялся серьёзным противником, но топор в его руках был настоящий, хоть и предельно ржавый. Получишь таким по голове — и кончится твоя жизнь самым печальным образом. И будут лежать у входа уже не один, а два скелета — большой и маленький. Или три.
Ванька опомнился от испуга, засопел и двинулся вперёд, как самый настоящий отважный воин. Чего ему это стоило, можно было понять по его побледневшему лицу и закушенной губе. Он держал перед собой ту палку или кость, которой отбивался от урода, и на полном серьёзе собирался биться ею против топора.
Такой дури Стёпка допустить не мог. Он обнажил эклитану... И ударить не успел. После успешного бегства из комнаты чародея Ванесс видимо возомнил себя непобедимым героем. Он принял красивую фехтовальную стойку и вытянул вперёд кость наподобие шпаги. На что уж он рассчитывал, бог его знает, но эффект от его показушного выпада получился знатный.
Скелет отпрянул, споткнулся о цепь и грянулся всеми своими нескреплёнными костями на камни. Взметнувшаяся пыль вновь осела на бренных останках, словно бы укрывая их от чужих взоров.
— Вот теперь проверено, — гордо сказал Ванька. — Видал, как я его.
Стёпка не стал дожидаться продолжения и несколькими ударами разрубил пытающиеся подняться останки на несколько частей. Скелет ещё раз дёрнулся и умер окончательно. Из трещины в черепе лениво выползла струйка выдохшегося заклинания.
— Я бы и сам с ним справился, — возмутился Ванька такому произволу. — Чего ты всё лезешь со своей эклитаной куда тебя не просят?
— Так надёжнее, — сказал Стёпка. — Пошли отсюда. Вдруг ещё какое-нибудь заклинание наружу вырвалось. Здесь мертвецов полно, сейчас как начнут на нас бросаться.
Они добежали до выхода, выскочили из пещеры и остановились, зажмурившись. Снаружи было светло, солнечно и очень тепло. Ни дракона ни Смаклы поблизости не наблюдалось. Видимо, гоблину наскучило сидеть без дела и он уговорил дракона полетать.
В глубине пещеры металось злобное эхо. Там выли и бесновались призрачные демоны. Надо было спешить, пока они не вырвались на свободу.
Стёпка с помощью ножа откупорил медведьмину скляницу (хорошо что не забыл положить её в карман, в последний момент ведь вспомнил) и вылил немного заговорённой воды у входа в пещеру.
В скале хрустнуло, огромный многотонный кусок её, размером чуть ли не с трёхэтажный дом, просел, закрывая вход, намертво запечатывая его так, что уже никто и никогда — даже при всём желании, даже с помощью самый сильных заклинаний — не смог бы его открыть. Стёпка выждал немного, потом приложил руку к оказавшемуся почти у самой земли отпечатку ладони. Ничего не произошло. Магия кончилась. Но на всякий случай он вылил немного воды и на отпечаток.
— А это зачем? — поинтересовался Ванька, выбивая пыль и перец из своей одежды.
— А это на всякий случай. Чтобы никто больше в пещеру не мог попасть. Сам же видел какая гадость там в бутылях хранилась. Это был злой колдун, и всё у него там было недоброе. Ну вот, теперь эта пещера запечатана навсегда. И никто ничего не сможет там взять. И никто ничего не вынесет. И всем будет хорошо, — он подумал и поправился:
— Вернее, никому не будет плохо. А то мало ли...
Ванька виновато посопел, потом тронул Стёпку за рукав.
— Ты, Стёпыч, только не сердись, — сказал он, — но я оттуда кое-что взял. Вот это, — и вытянул из-за пояса ту кость, которой он отбивался от джина и которую испугался скелет.
— Тот чародей был этой фиговиной к стене пришпилен. Видишь, одна ручка осталась, а всё остальное обломилось, она слишком крепко в камне торчала, приржавела, наверное.
Стёпка некоторое время разглядывал Ванькино приобретение. Оказывается, это была не кость. Это была обычная рукоятка какого-то или топора или короткого копья. Старая, потёртая, покрытая вековой пылью, которая уже прикипела намертво. В палке не было ничего магического.
— Ну взял и взял, — сказал он наконец. — Велика беда! Это, наверное, не считается. Мы вон сколько пыли и перца на себе притащили, и ничего ведь. Они же не волшебные... А что у тебя с рукой?
Ванька мужественно поморщился:
— Да порезался, когда бутыль разбилась. Ерунда. Почти не болит.
— Жаль, что у меня исцеляющий порошок кончился. Сейчас бы мигом вылечили. Смотри, уже кровь выступила.
