— Хорошо. Надеюсь...
— Нет, что вы. Мы не пускали никого из них на территорию, они подогнали свои микроавтобусы, снимали с крыш. Ну, знаете, там такие штативы и внешние экраны... Да, знаю и понимаю, что некомфортно, но на территорию — ни-ни. Их руководство связалось с нами, сказало, что всё будет отредактировано. И правда — монтаж получился... хорошим. Чётким и, можно сказать, что и безопасным. Все, кто смотрел — им понравились сюжеты. Приезжал... муж той женщины... Смотрел. Мы его на территорию тоже не пустили, но он и не настаивал. Стоял, смотрел, потом повернулся и ушёл. Поблагодарил только инженера и техника, которые тогда дежурили на штрафплощадке, за те деньги, которые мы ему сразу перевели... Да, он очень просил, как только вас увижу, чтобы... он хочет с вами встретиться.
— Спасибо, что сказали. — Сарен закончил осмотр остова и документации, вернул ридер подошедшему технику. — Офицер, как у нас с документами на проведённые работы?
— Мы проверили — нарушений нет, Спектр, — полисмен подал свой служебный ридер, открыв нужный каталог. Сарен просмотрел файлы, вернул прибор патрульному.
— Да, действительно. Най. — Сарен обернулся к напарнику. — Просмотри и скажи своё мнение. — Спектр взглянул на полисмена. — А вы мне расскажите о претензиях фермеров.
— Да собственно, это поначалу были претензии, Спектр. Кому же понравится, когда виноградную лозу, которая годами развивается, вот так сразу ломают, втаптывают в землю. Я и сам, когда сворачивал с трассы на виноградник, несколько секунд думал: 'А может, лучше по трассе? Всё же я не на машине, мотоцикл — более юркий, маленький. Объеду как нибудь'. А потом... потом вспомнил, что на таком спорткаре она всё равно не будет долго ехать по земле, таким машинам нужен асфальт, без него они... практически бесполезны. Потому пришлось поехать по пробитой спорткаром колее. Всё получилось, как я и предполагал — она постаралась сразу после 'блока' выехать на трассу. Конечно, ведь клиренс спорткара — минимальный. Сядет, извините, на брюхо — и всё. Чувствовал, что если сядет машина, забуксует, конечно, девушка побежит. Только вот бегать она не привыкла. Не первый месяц работаю — навидался таких. Как глянул на экранчик инструментрона, прочёл номер... А дальше — только одна мысль — догнать. Когда вы уехали из города, ко мне стали приходить сообщения от фермеров. Сначала, конечно, письма, в которых было много эмоций, возмущения, раздражения. А потом, когда по иденским каналам показали выпуски новостей с сюжетами... Журналисты сработали быстро — всегда бы так работали. Тогда стали приходить другие сообщения. Фермеры поняли, что на этот раз они получат компенсацию. И они действительно её получили. В полном объёме, ведь мы продали почти всё имущество, включая эти восемь машин. Четверть районного бюджета. У меня сестра — бухгалтер, она мне популярно пояснила, какие суммы были выручены. Когда фермеры получили полное возмещение... Вот честное слово, Спектр. Пригнали к управлению полиции две фуры с виноградом — гроздьями и соками. Свежайшими... Никакого вина, Спектр, мы же понимаем, что на службе — ни-ни. Не хотели, конечно, брать, но фермеры пояснили, что ущерб был возмещён полностью, в двойном размере. Они направили много денег, тех самых, которые получили в качестве возмещения, в детские дома и дома малютки района. Ну и другим нуждающимся фермерам, конечно. Так что... Они, фермеры, очень просили вас заехать на обратном пути к ним. Приглашают вас, Спектры, — полисмен взглянул на Сарена и Найлуса.
— А...
— Мужу погибшей деньги были перечислены банком в первую очередь в приоритетном порядке, Спектры, — офицер полиции отметил согласный кивок Найлуса. — Он, кстати, тоже просил передать вам, что будет рад увидеться.
— Хорошо. — Сарен посмотрел на полисмена. — Передайте ему — как сможем, мы встретимся с ним.
Попрощавшись с начальником штрафплощадки, Сарен и Найлус вместе с офицером полиции подошли к 'МАКО'.
— Вы нам тоже очень помогли. — Сарен обменялся с полисменом рукопожатием. — Возвращайтесь в расположение, отдохните и завтра... Может, вам нужен короткий отпуск? Я видел, у вас там накопились отгулы за сверхурочную работу.
— Сейчас уже не до отпусков, Спектр, — отрицательно мотнул головой полисмен. — А скоро вообще об отпусках придётся забыть, — он обменялся рукопожатием с Найлусом. — Так что... буду продолжать работать. Дел — много, — он козырнул Спектрам, повернулся и поспешил к мотоциклу.
— Най, садись за руль. Я — на 'штурманское'. — Сарен подождал, пока напарник разместится в кресле и пристегнётся, нырнул в бронекапсулу, опустил запирающий рычаг дверцы в рабочее положение. — Поехали, — старший Спектр взглянул на удалявшийся мотоцикл. — Вот на таких разумных и держится нормативный правопорядок. А не на этих полковниках и генералах, которые принимают присягу и не думают впоследствии должным образом о её смысле. Поехали, — повторил Артериус.
Найлус отвёл машину от обочины, встроил в поток. Городское движение, оно такое: то улица пуста, то от машин рябит в глазах. И дело даже не во времени суток. Ясно, что в ночное время Идена на улицах машин, конечно, меньше, хотя... Эта планета была отдана землянам, обожавшим свой двадцатичетырёхчасовой суточный цикл, а значит и здесь, на Идене они постарались сохранить одну из основных своих привычек. Потому и ночью машин на улицах было не меньше, чем днём, ведь по часам людей был самый настоящий будний день, а не обычная земная ночь, когда большинство людей отдыхали, отсыпались перед новым рабочим днём.
— Най. Всё понимаю, но давай заедем на кладбище, — сказал Сарен, когда 'МАКО' остановился на светофоре.
— Хорошо. — Найлус дождался разрешающего сигнала, крутанул руль, заставляя бронетранспортёр свернуть направо.
До кладбища ехали не дольше получаса. Оставив 'МАКО' на стоянке, Спектры купили в киоске скромные букеты цветов, миновали вход и через несколько минут остановились перед могилой. Две таблички. Свежая земля. Венки, букеты цветов. Продавщицы в киоске, конечно, удивились, когда увидели на пороге двух турианцев. Найлус чувствовал на себе взгляды немногочисленных посетителей кладбища и понимал, что эти взгляды ощущает и Сарен, статуей замерший у могилы.
Наставник сразу положил цветы на могильный холм. На тот, под которым упокоилась женщина. Найлус положил цветы на холм, под которым была похоронена девочка. Минута проходила за минутой. Сарен смотрел куда-то поверх памятников.
— Я когда-то спросил своего наставника... Спросил его о том, почему разумные органики убивают друг друга, — сказал Сарен. — Мой наставник и так был немногословен, а тогда, когда я спросил его об этом, он молчал очень долго. Не помню, сколько, но знаю — очень долго он тогда молчал. А потом сказал, что убивать своих — в природе разумных органиков. Не всех, конечно. Потом... Потом он добавил, что государство до сих пор ничего не может сделать с этим... с этой установкой в сути разумных органиков. Потому что... потому что должны пройти тысячелетия, прежде чем эта установка начнёт слабеть. Он сказал это с такой болью... Я тогда был очень наивен... А сейчас я вспоминаю это... то, как он сказал... И понимаю, что он очень не хотел, чтобы потребовались эти тысячелетия. Девушка, нерожавшая ещё, убила женщину и её ребёнка. Да, допускаю, что она не знала, что сбитая ею женщина беременна вторым ребёнком. Она и видела-то её несколько секунд. До столкновения, до тарана... Убила... походя, спокойно. Потом — сопротивлялась аресту, не верила, что на этот раз её художествам будет положен конец. Многие люди плакали потом, видя и чувствуя это горе, обрушившееся на семью. А такие, как эта... не знаю даже, как назвать её после этого, как обозначить. Она, наверное, не чувствует ни боли, ни стыда. Мне стоило больших трудов не убить её тогда, у машины.
— Она будет сидеть, Сар, — тихо сказал Найлус.
— Будет сидеть, — подтвердил Сарен. — Будет. Только вот три человека никогда не будут сидеть. Не будут сидеть, стоять, ходить. Потому что мы не успели, Най. Мы с тобой не успели. Я не успел. Может быть, я и шагал по трупам, но в этот раз я не успел, — сказал Сарен. — Понимаю, что вдовец может думать по-иному. Возможно, ему будет просто легче так думать. А мне — нет. Для меня так думать — не достаточно. Я знаю, что я не успел.
— И я тоже не успел, — тихо сказал Найлус. Сарен никак не отреагировал на слова напарника — не стал ни возражать, ни поддерживать сказанное. И Найлус был благодарен Сарену за возможность остаться при своём собственном мнении. Сарен никогда не скрывал от Найлуса то, что мир, в котором им приходится действовать в качестве сотрудников элитного Спецкорпуса, ещё очень долго будет несовершенен. Как бы ни были свободны в своих действиях Спектры, они не были всесильны. И тоже совершали ошибки, тоже не успевали, тоже делали слишком мало.
Возвращаясь к 'МАКО', Сарен молчал, почти не смотрел по сторонам. Найлус шёл рядом с наставником, понимая, что сейчас Артериус не будет ни о чём говорить. Скорее всего, они поедут к вдовцу. В опустевшую квартиру.
— Най. — Сарен сел в своё 'штурманское' кресло. — Едем к вдовцу. Знаю, ты подумал об этом же самом. Так что — едем. Только тихо и без спешки. Не надо напрягать нашим стремительным появлением ни его, ни соседей.
Найлус не удивился тому, что Сарен с лёгкостью определил, о чём он думал, идя по кладбищенской дороге. Когда долгое время работаешь с одним и тем же напарником, неминуемо начинаешь понимать его без слов. Даже без взглядов. Крайк не знал, как определить эту способность, возможность, умение. Может быть, каждая раса разумных органиков по-своему определяет это. Для Найлуса Сарен был наставником, учителем. Он был его учеником, потом стал напарником. Сарен выбрал его. И стал... нет, не учить, не натаскивать и даже не воспитывать. Он стал показывать Найлусу некий образец, давая соплеменнику самому возможность сделать свои собственные ошибки. А потом — понять, в чём заключалась каждая ошибка. И — попытаться, постараться исправить каждую ошибку. Самому. Лично исправить. Не перекладывая эту обязанность ни на кого другого.
Сарен был жесток, жёсток, быстр и безжалостен. Кому, как не Найлусу об этом знать лучше многих других Спектров. Крайк не сомневался: если случится что-то чрезвычайное, Сарен спокойно пристрелит даже его, своего ученика. Работа в Спецкорпусе быстро избавляла от идеалистического восприятия окружающей действительности. И приучала спокойно относиться к перспективе собственной гибели. Как Сарен говорил когда-то, в самом начале карьеры Найлуса как Спектра: когда мы живём, смерти ещё нет, а когда мы умираем — смерти уже нет, она остаётся позади нас. Найлус долго размышлял над подтекстом сказанного наставником и согласился с Сареном.
'МАКО' отрулил на придомовую стоянку, заехал в 'карман' задним ходом. Найлус выключил двигатели, Сарен вышел, взглянул на окна квартиры. Шторы были задёрнуты. Во всех окнах. Наверное, вдовцу просто не хотелось сейчас смотреть в окна. Бывает такое, когда горе ещё очень острое. Потом... потом, когда станет легче, возможно, шторы будут раскрыты. И в окна снова хлынет свет местной звезды. Дневной свет. А пока... пока свет будет — искусственный, электрический.
Поднимались по лестнице, проигнорировав лифт. И Сарен, и Найлус шли практически бесшумно. Привычка, очень распространённая среди турианцев — воинов, охотников, бойцов.
Остановившись у двери, Сарен несколько минут медлил. Потом прикоснулся к двери рукой. Створка почти бесшумно открылась. В коридор вышел мужчина. Увидев входивших, он шагнул им навстречу. Найлус прикрыл входную дверь, отметив, что прихожую освещает маленькая слабенькая лампочка-софит.
Сарен с разрешения хозяина прошёл в комнату. Общую комнату, самую большую. Земляне часто называли такие комнаты холлами. Вполнакала светились софиты нескольких бра, потолочная люстра была выключена. Вдовец пригласил садиться. Разместились втроём на диване. Помолчали несколько минут. Найлус осторожно огляделся по сторонам. Цветные фотографии. Яркие, чёткие. Книги, старые, бумажные в большом книжном шкафу. По нынешним временам — большая редкость. Несколько игрушек на полке. Наверное, дочкины. Ещё несколько месяцев — и они могли бы стать любимыми игрушками для ещё одной дочки. Или сына.
— Спасибо, что пришли, — сказал вдовец. — У меня... дверь не закрывается ни на минуту. Всё приходят и приходят. Я-то думал, что так и буду жить один, а как вернулся с кладбища... так и часа не прошло... Неожиданно это как-то. Я ведь с соседями не особо и знаком-то был. Так, на уровне 'здравствуйте — до свидания'. А тут... Приходят, говорят, интересуются. Помогают. Как мне помогают... Я и не думал никогда, что столько хороших людей вокруг меня... Правду говорят — пока беда не придёт — не узнаешь, кто рядом с тобой настоящий... Мне сказали, что вы уехали в Константу. Я понял — у вас много работы... А потом... потом мне начали приходить извещения. Из банка... Я не поверил, поехал в ближайшее отделение. Представляете, меня, простого посетителя, принял управляющий отделением, мы с ним час проговорили... О многом говорили. Как люди, как обычные люди... Он передал мне деньги. Наличные. Я... я не поверил. И он мне показал, как и откуда эти деньги приходят. А потом он мне показал, сколько сейчас денег на моём новом счету... Я теперь могу... поставить памятник моим девочкам... и моему неродившемуся ребёнку, — мужчина сдержал всхлип, едва заметно вздрогнул. — Мне предложили работу. Новую работу, которая меня полностью устраивает. В этом же районе, но уже не в райцентре. Я... я согласился. Вот пройдут два месяца и я... я перееду. Теперь я могу переехать, — он помедлил. — Спасибо вам... За то, что остановили и наказали её... И её отца, — он замолчал, поднял взгляд на портрет жены. — Знаю, она — тоже рада. Теперь эта... не нанесёт никому вреда. И её отец... тоже не будет вредить...
Найлус смотрел на портрет супруги этого мужчины, думая о том, что Сарен и он, Найлус Крайк, не успели остановить преступницу. И вдовец... находит в себе силы радоваться тому, что ни эта правонарушительница, ни её 'крутой' отец уже никогда не нанесут вреда никому из иден-праймовцев.
— Я думал, что я буду... очень долго одинок, — сказал хозяин квартиры. — Оказалось, что у меня появилось очень много хороших знакомых и друзей. Вы... вы спешите? — он увидел, как Сарен стремительно встал.
— Да. Извините, у нас... много работы, — сказал Артериус. — Мы сегодня уже уезжаем из города в район, там есть проблемы, решение которых требует нашего с коллегой участия. — Сарен прошёл в прихожую, остановился у двери. — Ещё раз — извините, — он открыл дверь, переступил порог и, не обернувшись, стал спускаться по лестнице. Найлус попрощался с вдовцом, догнал Сарена уже у выхода из подъезда. — Вот, Най. Не умею я прощаться. То есть — умею, конечно, но — не в таких случаях. Чувствую себя прескверно, но сказать ничего не могу... Не получается у меня. — Сарен подождал, пока Найлус устроится на водительском месте, включит двигатели 'МАКО', сел в своё кресло, закрыл дверцу, опустив рычаг. — Поехали. Давай заедем в Управление Собственной Безопасности, повидаемся с этими двумя субъектами. Духи, даже не знаю, как их называть после такого.
