— Чжугэ Лян очень хитер и ловко устраивает засады. Советую вам в сражениях
с ним делить свое войско на три части; если случится войти в долину, будьте
особенно осторожны и совсем не ходите туда, где есть лес.
— Ваши советы разумны, — ответил Утугу. — Мне тоже известно, что люди
Срединного царства часто прибегают к хитрости. Отныне перед выступлением в
бой я всегда буду советоваться с вами.
На том они и порешили. Вскоре им донесли, что противник расположился на
северном берегу Таохуашуй, недалеко от переправы. Утугу послал туда одного
из своих предводителей с отрядом воинов в ратановых латах. Они переправились
через реку и начали бой, но Вэй Янь сразу же обратился в бегство. Однако
неприятель, опасаясь засад, не преследовал его.
Наутро Вэй Янь привел свои отряды на прежнее место, и враги вновь напали на
него. Когда Вэй Янь отступил, они, не видя вокруг ничего подозрительного,
расположились в его лагере.
На следующий день предводители маньских войск пригласили в этот лагерь
самого Утугу. Выслушав их донесения, он приказал идти вперед. При первом же
столкновении с маньскими войсками воины Вэй Яня, бросая оружие, обратились в
бегство. Они бежали в ту сторону, где виднелось белое знамя. Там уже был
готов лагерь, и Вэй Янь расположился в нем. Но как только подошли войска
Утугу, Вэй Янь опять отступил. Маньские войска захватили и этот лагерь. На
другое утро Вэй Янь вступил с ними в бой, но после нескольких схваток бежал
по направлению к белому знамени, пока не добрался до следующего лагеря.
Так, то сражаясь, то отступая, Вэй Янь за пятнадцать дней проиграл
пятнадцать сражений и бросил семь укрепленных лагерей.
Сам Утугу во главе своих войск преследовал беглецов. Но стоило ему увидеть
заросли кустарника или лес, как он останавливал войска и высылал вперед
разведку, которая каждый раз возвращалась с донесением, что среди деревьев
видны знамена.
— А ведь враг действует так, как вы говорили! — восклицал Утугу,
обращаясь к Мын Хо.
— Вот теперь мы узнали, что представляет собой Чжугэ Лян! — смеялся Мын
Хо. — Но разгрома ему не миновать! Вы, великий князь, выиграли пятнадцать
битв подряд, и враг бежит от вас, как ветер! Чжугэ Лян исчерпал все свои
хитрости, и нам нужно одно большое наступление, чтобы окончательно
уничтожить его!
Утугу обрадовался словам Мын Хо и решил, что войска царства Шу не
заслуживают того, чтобы их боялись.
На шестнадцатый день Вэй Янь с остатками своего потрепанного в предыдущих
боях отряда выступил против Утугу. Тот верхом на слоне красовался впереди
своих воинов. Утугу был одет в золотую сеть с жемчугом, и на теле его видна
была чешуя. На голове у него была шапка из волчьего меха; под густыми
бровями поблескивали глаза. Ткнув пальцем в сторону Вэй Яня, Утугу
разразился руганью и угрозами. Вэй Янь тотчас же обратился в бегство.
Маньские войска преследовали его, а он устремился в долину Извивающейся
змеи, где на этот раз виднелось белое знамя. Утугу гнался за ним по пятам.
В долине не было ни одного дерева, и он не боялся засады. Посреди долины на
дороге только стояли закрытые повозки.
— По этой дороге наш враг подвозит провиант, — сказали Утугу маньские
воины. — Но, видно, в спешке они побросали свои повозки.
Утугу гнал свое войско все вперед и вперед. В долине уже не было видно
вражеских войск, а выход из долины оказался заваленным бревнами и камнями.
Утугу приказал расчистить путь. Но в этот момент загорелись повозки,
груженные хворостом. Утугу хотел повернуть назад, но из задних рядов
закричали, что вход в долину тоже завален.
Огонь мало тревожил Утугу — в безлесной долине не могло быть большого
пожара. Он приказал искать выход, как вдруг увидел, что с двух сторон в
долину падают горящие факелы и по земле расползается огонь, а затем в воздух
взлетают железные чушки.
Во всей долине бушевал огонь. Ратановые латы на воинах загорались, и
спасения им не было. Так в долине Извивающейся змеи погибли Утугу и тридцать
тысяч его воинов в ратановых латах.
Чжугэ Лян с высокой горы видел все, что происходило внизу.
— Хоть я и совершил это во имя династии, но потерял долголетие! — со
вздохом произнес Чжугэ Лян, роняя слезы.
Мын Хо в своем лагере ожидал победоносного возвращения Утугу, но вместо
этого вдруг прибежала тысяча маньских воинов, и они рассказали, что войска
Утугу окружили Чжугэ Ляна в долине Извивающейся змеи и просят у князя Мын Хо
поскорей прислать подмогу.
— Мы — воины из местного дуна, — добавили пришельцы. — Враг держал нас
в плену, и вот, наконец, нам удалось уйти к вам...
Обрадованный Мын Хо выступил без промедления. Но, подходя к долине
Извивающейся змеи, он увидел море огня и понял, что попался в ловушку.
Князь хотел отступить, но на него с двух сторон ударили Чжан Ни и Ма Чжун.
Мын Хо приготовился к бою, но в этот момент позади раздались крики, и
маньские воины, среди которых не менее половины были переодетые враги,
начали хватать людей Мын Хо. Князь вырвался из окружения и ушел в горы. Там
ему повстречались люди, катившие небольшую коляску, а в той коляске сидел
человек в шелковой повязке на голове, в одежде даоса, с веером из перьев в
руке. Мын Хо узнал Чжугэ Ляна.
— Стой, злодей! — закричал Чжугэ Лян. — Что ты теперь скажешь?
Мын Хо повернул коня и бросился прочь, но кто-то преградил ему дорогу — это
был военачальник Ма Дай. Не успел князь опомниться, как Ма Дай взял его в
плен.
В это время Чжан И и Ван Пин ворвались в лагерь Мын Хо и захватили всех его
родных, в том числе и жену его Чжуюн.
Возвратившись к себе в лагерь, Чжугэ Лян вошел в шатер, вызвал своих
военачальников и сказал:
— Я видел, что в песчаной долине Извивающейся змеи есть всего лишь одна
дорога, по сторонам долины высятся отвесные каменные скалы, и нигде нет ни
одного дерева. Поэтому я приказал Ма Даю расставить в долине закрытые
повозки, выкрашенные черным лаком. В повозках были ящики, в которых
находились изготовленные мною заранее "дилэй", начиненные огневым зельем.
В каждой повозке было по девять "дилэй" и расставлены были повозки на
тридцать шагов друг от друга. К ним были подведены бамбуковые трубки,
наполненные горючим веществом, которое служило запалом. При взрыве этих
"дилэй" сотрясаются горы, раскалываются камни. А Чжао Юню я приказал
расставить рядами у входа в долину повозки с хворостом и в горах заготовить
бревна и камни. Вэй Янь должен был заманить Утугу и воинов ратановых лат в
долину. Вэй Янь вышел из долины, а врага заперли там и сожгли. "То, что
спасает от воды, не спасает от огня" — это мне было известно. Ратановые
латы защищают от стрел и мечей, но эти латы пропитаны маслом и прекрасно
горят. Чем же можно было еще уничтожить маньское войско, как не огнем?
Виноват я в том, что не оставил в живых ни одного человека из государства
Угэ и у них не будет потомства!
Изумленные военачальники почтительно поклонились Чжугэ Ляну и сказали:
— Вашу мудрость невозможно постичь даже духам и демонам!
Затем Чжугэ Лян велел привести князя Мын Хо. Тот опустился перед ним на
колени, но Чжугэ Лян приказал развязать его и угостить вином.
Подозвав к себе чиновника, ведавшего вином и устройством пиров, Чжугэ Лян
отдал ему приказание.
Мын Хо, его жена Чжуюн и младший брат Мын Ю вместе с правителем дуна Дайлай
и другими приближенными князя пировали в отдельном шатре. В это время к ним
вошел некто и сказал, обращаясь к Мын Хо:
— Чэн-сян не желает тебя видеть и приказал мне отпустить на свободу вас
всех. Можешь снова собирать войско и воевать! А сейчас уходи!
— С древнейших времен не случалось, чтобы семь раз брали в плен и семь раз
отпускали, — со слезами воскликнул Мын Хо. — Хотя я и чужеземец, я знаю,
что такое долг и этикет!
В сопровождении тех, кто был с ним, Мын Хо на коленях подполз к шатру Чжугэ
Ляна и, разорвав на себе одежду, стал просить прощения:
— Чэн-сян, я покоряюсь! Все мои сыновья и внуки будут благодарны тебе за
милосердие!
— Итак, ты покоряешься? — переспросил Чжугэ Лян.
— Да!
Тогда Чжугэ Лян пригласил Мын Хо в свой шатер и устроил в честь него большой
пир. Затем он указом назначил Мын Хо правителем дуна и вернул ему все
отнятые у него земли. Мын Хо и его люди были глубоко тронуты добротой Чжугэ
Ляна и ушли, пританцовывая от радости.
Потомки воспели Чжугэ Ляна в стихах:
Под лазоревым покровом он сидел в повязке шелковой.
Планом о семи захватах покорил он князя Мань.
И досель еще в равнине храм стоит, ему воздвигнутый,
Дуны горные в легендах отдают герою дань.
Чжан-ши Фэй Вэй пришел к Чжугэ Ляну и сказал:
— Вы, господин чэн-сян, покорили маньские земли. А теперь надо посадить
чиновников, которые управляли бы этими землями.
— Это связано с тремя трудностями, — возразил Чжугэ Лян. — Во-первых,
если оставлять здесь чиновников, кормиться им будет нечем. Во-вторых, если
маньские люди будут постоянно видеть тех, кто погубил их родных, начнутся
волнения и убийства. И в-третьих, местное население не будет доверять нашим
чиновникам. А если я здесь никого не оставлю, то и провиант возить не
придется, и хлопот лишних не будет.
Фэй Вэй согласился с решением чэн-сяна, а маньские люди восхваляли Чжугэ
Ляна и в честь него воздвигли кумирню, где четыре раза в год устраивали
большие жертвоприношения. Здешние жители называли Чжугэ Ляна милосердным
отцом и посылали ему подарки: золото, жемчуг, пурпурный лак, целебные травы,
рабочих волов и коней для войска.
Так южные земли были покорены Чжугэ Ляном.
Чжугэ Лян возвращался в царство Шу. Передовые отряды повел Вэй Янь. Но едва
он подошел к реке Лушуй, как набежали черные тучи и река разбушевалась.
Войско не могло переправиться на другой берег. Вэй Янь отошел от реки и
послал донесение Чжугэ Ляну, а чэн-сян решил посоветоваться с Мын Хо.
Поистине:
Чжугэ Ляну люди мань отдали себя на милость,
А на берегах Лушуй злые духи всполошились.
Но об этом мы расскажем в следующей главе.
ГЛАВА ДЕВЯНОСТО ПЕРВАЯ
повествующая о том, как было устроено жертвоприношение на реке Лушуй,
и о том,
как Чжугэ Лян составил план похода против царства Вэй
Стояла ранняя осень, когда Чжугэ Лян собрался возвращаться в царство Шу.
Князь Мын Хо со своими старейшинами и правителями дунов пришел проводить
его. А тут примчался гонец с донесением, что река яростно разбушевалась и
переправу войска пришлось отложить.
Узнав об этом, Мын Хо сказал Чжугэ Ляну:
— На этой реке властвуют духи, и местные жители приносят им жертвы.
— Что они приносят в жертву? — спросил Чжугэ Лян.
— Раньше жертвоприношения составляли сорок девять человеческих голов, —
отвечал Мын Хо, — да еще несколько черных волов и белых баранов. После
таких приношений духам ветер сразу утихал и, кроме того, несколько лет
подряд бывал богатый урожай.
— Война окончена, и было бы неразумно опять убивать людей, — возразил
Чжугэ Лян и, сев в свою коляску, отправился на берег реки Лушуй.
Волны реки неистово бушевали. Чжугэ Ляна охватила тревога. Он разыскал
местных жителей и стал их расспрашивать, как утихомирить реку.
— После того как вы, господин чэн-сян, перешли на наш берег, мы каждую
ночь слышим стоны демонов и духов, — отвечали жители. — Вопли эти не
прекращаются от заката солнца до самого рассвета. В дымке испарений даже
видны эти духи. Они приносят большие беды; в этом месте никто не смеет
переправляться через реку!
— Во всем виноват я, — произнес Чжугэ Лян. — В реке погибло много воинов
военачальника Ма Дая и маньских войск. Их обиженные духи теперь и
бесчинствуют. Придется мне принести им жертвоприношение.
— По местному обычаю в жертву приносят сорок девять человеческих голов, —
сказали жители. — После этого недовольные духи скрываются и затихают.
— Я больше не буду убивать людей! — вскричал Чжугэ Лян. — А если духи
погибших недовольны, так я знаю, что делать!..
Вызвав к себе походных поваров, Чжугэ Лян приказал им зарезать быка и
лошадь, а потом сделать из теста шары, напоминающие человеческие головы, и
начинить их мясом. Эти шары назвали "маньтоу", что значит головы маньцев.
Ночью на берегу реки Лушуй установили столик с благовониями, приготовили все
необходимое для жертвоприношения, зажгли сорок девять светильников и
разложили в один ряд сорок девять маньтоу.
Во время третьей стражи Чжугэ Лян в головном уборе из золота и в одеянии из
пуха аиста подошел к алтарю и велел Дун Цзюэ читать жертвенное поминание:
"В пятый день девятого месяца третьего года периода Цзянь-син [225 г.].
Усянский хоу, ичжоуский правитель, чэн-сян Чжугэ Лян почтительно приносит
жертвы духам погибших за дело своего государя воинов и всех маньских людей и
обращается к ним с таким словом:
Владения моего государя — светлого преемника трех ванов, могуществом своим
превосшедшего пятерых властелинов, — недавно подверглись нападению воинов
дальних земель. Чужеземцы преисполнились злобой и, выпустив свои скорпионьи
хвосты, подняли смуту.
Получив повеление своего государя усмирить непокорные земли, я поднял
могучее войско, чтобы уничтожить этих пигмеев. Мои отважные воины собрались,
как тучи, и разбойники растаяли, как глыба льда под горячим солнцем.
Я одержал победу, которую можно сравнить лишь с тем, как в непроходимых
дебрях бегают испуганные обезьяны и при этом слышится треск ломающегося
бамбука.
Сыны мои, воины! Все вы — герои! Чиновники и военачальники девяти округов
Поднебесной — все вы прославленные храбрецы! Приученные к владению оружием,
вы честно служили государю и ревностно исполняли военные приказы. Вы семь
раз захватывали в плен предводителя вражеских войск и этим показали свою
честность и преданность государю!
Просто невозможно представить себе, что вы пали жертвой коварства врага или
шальной стрелы! Духи ваши бродят в вечной тьме преисподней! Вы были храбры
при жизни, и слава о вас живет после вашей смерти!
Ныне мы с победной песней собираемся возвращаться домой и принесем пленных
на алтарь наших предков.
Ваш геройский дух еще жив, он услышал нашу молитву и за нашими знаменами
вернется в великое царство Шу! Каждый из вас возвратится в родную деревню,
примет полный круг годовых жертв от родных и не станет злым духом-демоном
