Демоны-исполнители

— А если я их тоже порублю?

— Хей-хей! — торжествующе воскликнула Ц'Вента. — Быстрее я твоего служку ножницами на куски разрезаю, чем ты победить хотя бы одного орфинга!

— Я не служка! — тут же возмутился Ванька.

— Закрой рот!!! — гневно рявкнула Ц'Вента. — Слуги могут говорить только разрешением хозя-аев!

— Сама заткнись! — вскипел Ванька, выступая вперёд. — Будет она ещё тут мне указывать! Ты кто такая? Припёрлись тут на чужое, все из себя такие смелые! Катитесь отсюда к своему рогатому ослепительству, пока мы вам причёски не попортили!

Ванька взбеленился не на шутку. Видимо, очень уж обиделся на то, что его обозвали служкой. После его-то подвигов в пещере, после обретения склодомаса и полётов на драконе, когда он почти сравнялся героизмом со Стёпкой, и вдруг — такое унижение от какой-то размалёванной под гота девчонки. Мало того, что смотрит, как на пустое место, так ещё и обзывается. Разве тут стерпишь? По всему выходило, что в Ваньке тоже гузгай пробудился. Причём, столь же яростный и, возможно, ещё более придурошный, чем у Степана.

Орклы откровенно наслаждались бесплатным спектаклем. Стёпке это не нравилось. И довольные физиономии их не нравились, и то, что вся ситуация стала напоминать глупую подростковую ссору. Но изменить уже ничего было нельзя. Коса, что называется, нашла на камень. И Ванька, как оказалось, был как раз тем самым камнем.

— За оскорбление Сияющей Высокородности холопов секут до смертного умирания, — объявила девица, прожигая его насквозь жгучим взглядом.

В её руке откуда-то вдруг взялся свёрнутый в кольца кнут. Привычным движением кисти она выпустила его на волю, и почти двухметровый кнут с готовностью распустился блестящей чёрной змеёй, звонко хлестнув по деревянному полу раздвоенным кончиком.

— За оскорбление демона безрогих оркландских девчонок бьют палкой пониже спины, — выдал в ответ не растерявшийся Ванька. — До разрыдания и соплеутирания.

Держа склодомас правой рукой, он направил его на врага, точнее, на врагиню и принял фехтовальную стойку, вспомнив, по всей видимости, свою победу над ожившим скелетом.

Ц'Вента зашипела буквально по-змеиному. Угадал Ванька с подходящим обзывательством, зацепил за живое. Бить палкой благородную орклиту? Пониже спины?! Как стерпеть подобные слова от холопа?

— Ц'Вента, фаген еста зи-и, — негромко сказал Ш'Венн, явно подбадривая девицу, которую, честно говоря, подбадривать вовсе и не требовалось.

По всему, Стёпке пора уже было вмешаться. Меньше всего ему хотелось увидеть, как кнут выщелкнет у Ваньки глаза или рассечёт ему лицо до кости. В том, что разъярённая орклита проделает это недрогнувшей рукой, он не сомневался. Достаточно на её искажённое злобой лицо взглянуть. Однако гузгай не торопился. Похоже, он что-то такое особенно знал про Ваньку. Похоже, он заранее знал, чем всё кончится. Поэтому Стёпка остался сидеть. Ц'Молла его спокойствие насторожило, он поднял руку в попытке остановить девицу, но опоздал.

— Штэ-эбе! — выдохнула орклита и нанесла удар.

Она умела обращаться с кнутом. Пожалуй, выйди против неё вооружённая даже двумя мечами Боява, победа досталась бы вовсе не дочери Угроха. Меч, конечно, оружие опасное и очень острое, но он не может гнуться, извиваться и жалить со спины. А кнут может. Чёрная молния упруго взметнулась с пола и прянула к Ванькиному лицу. Стёпка испытал тягостный миг страшного понимания, что он опоздал, что надо было не слушать гузгая и обнажать эклитану, что Ваньку сейчас искалечат навсегда, и уже ничем это не исправишь... Он даже привстал, напрочь забыв о том, что его друг неуязвим по причине неполности, что он "не весь" и потому уже необратимо покалечить его едва ли получится. Ведь ударить обоих демонов одновременно девчонка просто физически не сумеет.

Всё-таки гузгай в Ваньке так и не пробудился. Наверное, он ему теперь был и не нужен. У Ваньки имелось кое-что другое, очень магическое и попробовавшее, между прочим, его крови.

Кнут в последнюю секунду хлёстко столкнулся с выставленным вперёд склодомасом, обвил его несколькими тугими кольцами и натянулся звенящей струной. Они застыли на мгновение — набычившийся Ванька, держащий перед собой уже вовсе не бесполезный жезл, и Ц'Вента, чем-то даже прекрасная в своей мрачной свирепости, вся такая напружинившаяся, словно чёрная кобра за секунду до броска...

И тут камень в склодомасе полыхнул пронзающей синевой. Ветвистый разряд стрельнул по кнуту, вонзился в сжимающую его руку, оплел фигуру девицы и взорвался с оглушительным треском. Все самосветки на секунду погасли, затем засияли с удвоенной силой.

Перед проморгавшимися после вспышки свидетелями поединка в новоявленной красе предстала ошарашенная и растерявшая весь свой боевой пыл Ц'Вента.

Стёпка в который раз мучительно пожалел, что у него нет с собой мобильника с фотоаппаратом.

Ванька заржал первым. Потом засмеялся и Стёпка. Орклам было не до смеха. Ц'Венте — тем более.

Нет, если не считать бесследного исчезновения испарившегося кнута, то ничего непоправимого с орклитой не произошло. Её просто основательно шарахнуло магическим разрядом, чуть-чуть попортив платье и катастрофически преобразовав причёску. Чёрные волосы теперь торчали во все стороны, как змеи у Медузы Горгоны, образуя вокруг девичьей головы этакий умопомрачительный лохматый венец, в центре которого бледнело вытянутое испуганное лицо с вытаращенными глазами, густо обрамлёнными белыми, видимо, обгоревшими ресницами. Поставь такое чучело посреди поля — вороны от ужаса в обморок будут на лету падать.

Проигрывать всегда обидно. Но вдвойне обидно, когда над тобой смеётся победитель. Если ты при этом ещё и девчонка — нервный срыв обеспечен. Ц'Вента попятилась, упёрлась спиной в стену и сползла по ней на пол, сминая ещё дымящееся местами платье и невидяще глядя перед собой пустыми глазами. Когда она впервые после удара молнии моргнула, ресницы дружно осыпались невесомым пеплом. Ей ещё повезло, что заодно не обгорели и все волосы. Лысая орклита — это что-то запредельно унизительное. Повеситься впору или литр яда с горя выпить.

— Она жива, — успокоил Стёпка дёрнувшегося статс-негоцианта. — Её просто магией слегка оглушило. Чтобы знала, как на демонов нападать.

К девчонке, однако, бросился не Ц'Молл, а Ш'Венн. Едва он, присев, дотронулся до её руки, как его ужалило остатками магического разряда. Оркл отпрянул и зашипел, злобно глядя на виновника всех бед. На Ваньку эти взгляды не произвели никакого впечатления, он в это время осматривал со всех сторон склодомас, оказавшийся крайне эффективным и эффектным оружием. Судя по Ванькиной довольной физиономии он был не против сразиться с кем-нибудь ещё... А что? Вон как жахнуло — любо-дорого посмотреть! Ну-ка, кто здесь ещё против нас что-нибудь имеет?

Начавшая приходить в себя Ц'Вента помотала головой (ну и кикимора из неё получилась!) и звучно икнула. Стёпка не выдержал и снова засмеялся.

Ц'Молл тем временем выудил из нагрудного кармана висящий на цепочке серебряный колокольчик и энергично его встряхнул. Пронзительное "дин-дин-дон!", явно усиленное каким-то заклинанием, услышали, наверное, даже на Боярском холме.

— Вы отняли у на-ас слишком много время-а, — прорычал оркл. — Сейчас наши слуги помогут вам выйти во-он. Советую не противляться. Они могут сделать вам сильный бо-оль.

За дверью что-то звонко брякнуло, что-то тяжёлое упало на землю, кто-то сдавленно вскрикнул — и тут же крик оборвался. Навостривший уши Степан отчётливо расслышал знакомое гудение раскалённого воздуха и, вроде бы, голос младшего слуги.

Орклы встревоженно переглянулись. Они, безусловно, ожидали чего-то другого, но это другое по неведомой им причине не состоялось.

— Что там е-есть? — спросил Ц'Молл.

— Там много чего есть, — сказал Стёпка и добавил, не удержавшись: — Там могут даже кое-кого случайно съесть.

Он поднялся и показал на дверь:

— Не желают ли господа взглянуть?

И сам первый вышел на крыльцо, не побоясь подставить орклам спину. Ванька ленивой походкой победителя — а вы как думали! — неторопливо двинулся за ним. Но пару раз всё же оглянулся. Орклам он не доверял.

Во дворе всё было прекрасно. Во дворе всё было под контролем. Дрэга возвышался ощетинившейся громадой и глаза его сверкали нешуточным огнём. Передними лапами он прижимал к земле двух слуг. Те лежали носами в землю и не трепыхались. Ещё двое стояли у стены по стойке смирно, их оружие — тяжёлые двусторонние топоры — было отброшено в сторону. Опалённая стена сарая над их головами слегка дымилась. Гордый Смакла сидел на спине дракона и свирепо оглядывался в поисках ещё не повергнутых врагов. К его разочарованию таковых больше не наблюдалось.

Мальчишки с изумлением разглядывали оркландских слуг. Это были не люди, это были, скорее, почти нелюди. Грубая шершавая кожа, жёсткие волосы, прижатые к черепам уши, выступающие вперёд челюсти. Очень злые, глубоко посаженные глаза. Абсолютно первобытные не лица даже — морды. Короткие кривые ноги и непропорционально мощные руки. Понятно, почему Ц'Вента так на них рассчитывала. Глядя на худенького отрока, пусть даже и демона, ей трудно было поверить, что он способен справиться с такими вот звероподобными, увитыми жилами и мускулами громилами. Тем более — сразу с четырьмя.

— Ой-ёй-ёй! — пробормотал Ванька. — Вот это уроды так уроды. И где таких выращивают?

— Догадайся с трёх раз, — сказал Стёпка. — Дрэга, отпусти их! Они больше не будут!.. Если, конечно, жить хотят, — это он специально для Ц'Молла добавил, чтобы тот не вздумал глупость какую-нибудь своим слугам приказать.

Статс-негоциант жадно разглядывал дракона. Властным движением руки он приказал помятым слугам отойти в сторону, повернулся к Стёпке и спросил:

— Сколько ты хочешь за этот зве-ерь, Стеслафф? Я заплачу тебе зо-олотом.

* * *

Волосы у Ц'Венты так и торчали во все стороны. Всё ещё не вполне опамятовавшаяся орклита чёрно-серым кулем сидела в повозке и время от времени болезненно икала. Над ней больше никто не смеялся, однако ей вряд ли от этого было легче. Все её вещи — она, оказывается, успела уже довольно плотно обжить две комнаты на втором этаже — лежали тут же, сваленные кое-как. Выезжая за ворота вслед за повозкой, оглянувшийся Ц'Молл поймал взгляд Степана. Тот в который уже раз отрицательно помотал головой: не продам.

Последними уходили орфинги. Они не косились на дракона, не обещали вернуться... Но было в их широкоплечих фигурах, в их упрямо набыченных головах что-то угрожающее, что-то смертельно опасное, дремучее, неандертальско-пещерное... Удобных слуг завели себе орклы, послушных и смертельно опасных. Нетрудно было представить, как при штурме окружённой крепости первыми в атаку идут такие вот непробиваемые и трудноубиваемые звероподобные воины, как они проламывают вражескую оборону, как сметают ряды защитников, может быть, даже и в самом деле дубинами, а уже потом, следом за ними туда врываются вампиры... и начинается настоящая резня. А оркимагам остаётся только спокойно войти в поверженную твердыню и объявить её навсегда своей...

— Ну вот, Ванес, — сказал Стёпка, глядя им вслед. — Все ушли. А ты боялся.

— Испугаешься таких, — пробормотал Ванька. — Видал, какие у них морды?

— Да уж, лица у них симпатичные. Слышь, Смакла, а откуда они, орфинги эти? Тоже из Оркланда?

Гоблин уже сполз с драконьей спины и тщетно уворачивался от драконьих облизываний. Дрэга был недоволен тем, что ему не дали поиграть с обезоруженными врагами, и теперь выпрашивал за своё терпение что-нибудь вкусненькое. Иногда здоровенный дракон вёл себя, как маленький щенок.

— Ага. Они там на севере живут. Так и прозываются — северные орфинги. Их племена давно орклам служат. Серафиан баял, что их воины едят головы поверженных врагов.

Стёпку передёрнуло:

— Так они ещё и людоеды? Что-то здесь у вас слишком много людоедов. Куда ни сунься — везде они.

Во двор корчмы осторожно вошёл Збугнята. В руках у него был устрашающих размеров кухонный нож. Увидев дракона, юный вурдалак, уважительно присвистнул — и решил пока поближе не подходить. Его щёку пересекал багровый рубец, как бы не след от уже знакомого мальчишкам кнута.

— Стеслав, это взаправду ты? — спросил издали Збугнята. — А мы думали, что Сгрыква брешет, будто ты орклов прогнать грозился.

Стёпка слетел с крыльца, сграбастал вурдалака:

— Привет, Збугнята! Я вернулся! И орклов мы уже прогнали, больше сюда не сунутся. А Заглада где? А Вякса?

— Тута я, — показалась над забором лохматая гоблинская голова. — А энто что за зверь страшенный посередь двора расселся? Он меня не цапнет?

— Заходи, Вякса, не бойся. Это Дрэга, ты же его знаешь. Только он немножко подрос.

— Совсем немножко, — признал Вякса, обходя дракона на безопасном расстоянии. — Ты чем его кормил, Стеслав, что он так изрос? Дай и мне угоститься, а то я Збугняту никак догнать не могу.

— Энто Дрэга, — уверенно сказал Щепля, выглядывая из-за ворот. — У меня на него глаз верный. Только я к нему теперича подходить не буду. Даже и не просите. В евонной пасти три таких как я поместиться могут.

Маленькая Заглада, притаясь за дверью стайки, с восторгом разглядывала дракона. Ей ужасно хотелось подойти и погладить его, но она пока не решалась.

Ванька сидел на крыльце и внимательно разглядывал склодомас. Кажется, на ближайшее время это будет его любимым занятием. Смакла толкал дракона к колодцу, тот шутливо упирался и норовил повалить его на землю. Вякса, уже слегка осмелев, вертелся вокруг. Хозяйственный Збугнята с топором в руках деловито прилаживал на место перекошенную воротную створку.

Стёпка огляделся и сделал глубокий вдох. У него было такое ощущение, будто он после долгих скитаний оказался дома. Ну или по крайней мере там, где ему все (кроме орклов, конечно) рады.

Это благостное настроение продлилось недолго.

— Ой, мамочки родимые, Стеславчик возвернулся! — взвизгнула чумазая Негрызга, выскочив непонятно откуда. Она набросилась на Стёпку, как вампир на ничего не подозревающую жертву, жарко чмокнула его в щёку и тут же скрылась в корчме, крича во всё горло:

— Я Стеслава первая почеломкала! У меня теперь и муж такой же пригожий будет!

Красный Стёпка яростно тёр мокрую щёку. Ванька лежал на крыльце и хохотал:

— Всё, Стёпыч, беги куда глаза глядят! Теперь тебе покоя не будет! Насмерть обслюнявят!

— Да пошёл ты, — сердито отмахнулся Стёпка. — Я этой Негрызге... Она одна у них тут такая дурная. Надо её опять к лавке примагнитить, чтобы не прыгала на людей.

Зря он Ваньку не послушался, зря не убежал. Почти сразу во двор ворвались три девицы, и Стёпка попал в центр восторженного урагана. Застуда, Угляда и Задрыга закружили его, затормошили, затискали, даже ущипнуть успели. Хорошо хоть целоваться не полезли, хотя Задрыга, заметно было, удержалась с трудом, видимо, отвыкла и не сумела перебороть стеснение.