То, что его прогнала пара собак размером с фольксваген, было чертовски четким сигналом о том, кто сейчас управляет этим местом. Может быть, позже она вернется и разорвет их на части, прикончит Нижних и их домашних собак, но ей нужно было поджарить рыбу побольше, прежде чем она начнет преследовать мелких таймеров.

Прошло еще несколько дней. Каждый день, когда у нее появлялась возможность и она видела выход, она выскакивала из-под носа руководящим работникам и отправлялась искать. Она попыталась осмотреть все обычные убежища, все места, где раньше проводились митинги, все боевые ринги Крюковолка и даже квартиру Виктора и Оталы.

Но ничего не было. Все собаки, которые остались дома, каким-то образом выбрались — вероятно, их выпустила Сука или Адская гончая, или как там, черт возьми, ее имя — и все места были разгромлены. Во всяком случае, больше, чем обычно. Места, где проводились митинги — старые общественные центры, которые были закрыты, и склады, которыми больше никто не пользовался, — были так же заброшены и заболочены, без каких-либо признаков присутствия Империи.

Даже квартира Виктора и Оталы выглядела так, будто никого не было там уже несколько дней. Вообще-то, наверное, с тех пор, как появился Левиафан.

Она могла свободно признать, что это ее раздражало. Нетерпеливый. Каждый день, когда она ходила искать и не находила ничего похожего на пустую трату времени, как будто она просто крутила свои гребаные колеса.

Однако, когда она вернулась в убежище, через неделю после того, как Левиафан был убит, и проскользнула обратно внутрь, там ее поджидал кто-то новый, стоящий на окраине и отдельно от всех остальных. На нем был пиджак с татуировкой, торчащей из-под воротника и краев рукавов, а его коротко остриженные волосы были обесцвечены. Он медленно затягивался сигаретой, скользя глазами по толпе.

Она узнала его.

Волна пламени скатилась в ее животе, и ее сердце начало бешено колотиться. Жар заливал ее голову, собираясь в щеках и за ушами, и какое-то головокружительное возбуждение попыталось растянуть ее губы в ухмылке, но ей удалось сжать ее в крошечной ухмылке.

Потому что он был Империей.

Бля А.

Все эти поиски, все это время, потраченное на то, чтобы найти Империю, обыскивая все их обычные места, и вот они здесь, идут прямо к ней. Руна на самом деле не верила в Бога, но если это должно было быть знаком или чем-то в этом роде, то яснее этого не было.

Рун тайком подошел к нему, стараясь маневрировать на краю главного лагеря убежища. Она старалась не привлекать внимания, не останавливалась и не начинала, чтобы это выглядело естественно, когда она подошла к концу. В конце концов, не хотела его пугать или что-то в этом роде. Сделайте это слишком очевидным для всех, кто может смотреть.

Подойдя достаточно близко, она тихо сказала ему: "Привет".

Он затянулся сигаретой и взглянул на нее. "Привет."

"Билли, верно?" — спросила она, пытаясь сдержать улыбку.

"Ага." Он сделал еще одну медленную затяжку, выпустив облако дыма. Если бы она не была так привыкла к этому из-за Крюковолка и его пристрастия к сигарам, ее, возможно, возмутил едкий запах. "Катрина, верно? Катрина Херрен? "

Она сглотнула, несмотря на резкий привкус во рту. Боже, как она ненавидела это имя.

"Да, это я."

Он кивнул, затем переложил сигарету в другую руку и предложил встряхнуть. Мгновение спустя она осознала уловку и протянула руку, чтобы воспользоваться ею. Они исполнили ленивое, вялое рукопожатие, не более чем пару вялых рывков.

"Рад тебя видеть", — сказал он, убирая руку. Руне сделала то же самое, сунув сложенный листок бумаги в карман.

"Ага. Ты тоже."

Он затянулся сигаретой, вероятно, стараясь выглядеть небрежно, чтобы никто не заподозрил. Каждые пару секунд он оглядывался через ее плечо — вероятно, на солдат PRT, патрулирующих и организовывающих все. Ей требовалось все возможное, чтобы не оглядываться, когда он это делал.

"Наш общий друг послал меня найти тебя", — небрежно сказал он ей. "Расскажу вам о встрече, хотел убедиться, что вы сможете ее посетить".

Она облизнула губы. Джекпот.

"Встреча?"

Его кивок был единственным движением головы вниз. "Все, что у нас осталось, должны быть там".

Имеется в виду вся банда, за исключением Крига и его группы. Ну, наверное. Кто знал — Криг и остальные, возможно, решили воссоединиться после того, как Левиафан закончил попытки навалить на себя все дерьмо. В конце концов, один из близнецов умер.

"Кто все настраивает?"

"Босс." Он согнул один из пальцев в форме крючка и взмахнул им вращением запястья.

Он имел в виду Крюковолк. Так что Крига, вероятно, там не будет. Криг, Ночь, Туман и Крестоносец. В таком случае ей придется пойти и найти их в свободное время. Это будет занозой в заднице.

По-прежнему. Большая часть Империи должна была быть в одном месте, и это должно было вернуть ее в петлю. Это был достойный первый шаг. Если бы ей позже пришлось выследить Крига и его группу, тогда она бы просто во всем разобралась.

"И все будут там?" она спросила. "Док?" Отхала? "Учить?" Виктор?

"Все", — подтвердил Билли.

На этот раз она позволила себе усмехнуться. "Потрясающие."

"Ага." Он прижал сигарету к ближайшему мусорному ведру и уронил в него смятый окурок. "Слушай, мне пора уходить. Есть еще несколько мест, где нужно побывать, должен доложить ребятам наверху. Ты в деле? Я могу сказать им, что ты будешь там? "

"Конечно я."

Она должна быть идиоткой, чтобы упустить такой шанс.

Он снова кивнул. "Хорошо. Мы встретимся в том месте, о котором я вам рассказывал, — и здесь он неопределенно изобразил рукопожатие, которое у них было ранее, — а затем мы отправимся на встречу с остальной группой ".

"Конечно."

Она пыталась сдержать волнение в голосе, но, ну, если он все равно это слышал, то это не имело большого значения, не так ли? Он просто подумал, что она была рада воссоединению с остальной частью Империи. В каком-то смысле это было даже правдой.

"Завтра вечером, в полночь. У тебя будут проблемы с тем, чтобы сбежать? "

Она фыркнула. "Бля, нет. В охране вокруг этого лагеря больше дыр, чем в швейцарском сыре. Я пробирался сюда и вылетал из этого места несколько дней .

Его губы скривились в короткой ухмылке, и он еще раз кивнул ей. "Не опаздывай, — предупредил он.

"Я не буду", — пообещала она.

Она ни за что не упустила бы этого.

Билли одарил ее улыбкой, а затем повернулся и ушел, выскользнув из лагеря. Она смотрела ему вслед, сердце возбужденно колотилось в ее груди.

На следующий день утром, когда охрана была наиболее слабой, она выскользнула из лагеря в город.

Это было дерьмо.

Большая часть паводковых вод отступила, но осталось достаточно, чтобы ее обувь почти сразу промокла. На каждом здании были отметки, которые точно показывали, насколько глубоко под водой каждое из них было, а на некоторых зданиях, особенно ближе к докам, эти отметки даже доходили до ее головы.

Вдобавок ко всему, было несколько выдающихся офисных зданий с разбитыми окнами повсюду, и еще несколько, в которых отсутствовали огромные куски, которые Левиафан вырезал, просто натолкнувшись на них. Дальше были некоторые здания, которые на самом деле сразу рухнули, унесенные волнами Левиафана, хотя у него не было возможности собрать все такое количество.

"Это нормально, — решила Руне, проходя мимо них. По крайней мере, теперь город действительно выглядел снаружи тем, чем он был на самом деле: гноящейся ямой, сломанной и умирающей. Убрали фасад респектабельности, покров праведности.

Она без проблем добралась до своего убежища и забрала костюм, который там спрятала. Со времен Левиафана у него было достаточно времени, чтобы высохнуть, но когда она понюхала его, он все еще пах — солью, рассолом и морской водой с оттенком чего-то более отвратительного вместе с влажным запахом плесени.

"Это тоже нормально, — подумала она. Ей все равно придется его почистить позже, так что, вероятно, было бы лучше, если бы он уже нуждался в нем. Нет смысла чистить и стирать его, когда сегодня он просто собирался испачкаться.

Однако сейчас чего-то не хватало. Что-то, что олицетворяло изменение в ней, изменение ее понимания себя и Империи. Она больше не была Руной, или, по крайней мере, она не была той Руной, которой была, когда в последний раз надела этот костюм.

На обратном пути она пробралась в магазин декоративно-прикладного искусства и украла пачку золотой ткани. Реальные изменения придется отложить на потом, когда у нее будет время вырезать выкройку и вшить ее в свой плащ, но она засунула шелковый лист в свой рюкзак и взяла его с собой.

Позже той ночью, когда стемнело и дежурства охранников переодевались, она снова выскользнула и нашла заброшенный переулок, чтобы переодеться в свой костюм. Когда она закончила, она подняла свой рюкзак и спрятала его на крыше, в стороне, где она могла вернуться за ним позже.

Затем она пошла к месту встречи и в тени рухнувшего здания Медхолла обнаружила группу людей, ожидающих ее.Билли был там, снова курил сигарету, и хотя некоторые из других испугались, когда увидели ее и поняли, кто она такая, он не выглядел совершенно удивленным, увидев ее.

Крюковолк или тот, кто послал его искать ее, вероятно, сказал ему, кто она такая. В конце концов, это не имело значения.

"Ты готов?" — спросил Билли.

Она улыбнулась под маской.

"Ага. Да, я готов ".

Маятник 0,4

Пробил воздух.

"Ха!"

Я ударил по воздуху.

"Ха!"

Я ударил по воздуху.

"Ха!"

Но независимо от того, насколько я сосредоточился или как сильно я ударил, груда обломков, которая была моей целью, не двигалась и не разлеталась на части. Он даже не дрогнул, что было бы признаком хоть какого-топрогресса, пусть даже небольшого.

Я ударил по воздуху.

"Ха!"

Я ударил по воздуху.

"Ха!"

Я ударил по воздуху.

"Ха!"

За последние несколько недель я медленно и неуклонно совершенствовался в древних кельтских боевых искусствах. Я уже прошел примерно половину этого пути — я попал в три из семи "контрольных точек", которые отмечали мой прогресс — и получил навык, если не освоил, половину навыков, "подвигов", которые были Часть этого. Как я думал, когда только начинал, чем больше улучшалась моя физическая форма, тем быстрее и легче было овладеть этими боевыми искусствами.

Некоторым из них потребуются щит и меч или, по крайней мере, какой-нибудь импровизированный кусок металлолома, который можно было бы сосчитать, но я бы справился с этой проблемой, когда добрался до нее. Даже если бы мне пришлось собирать лом со свалки, я бы как-то обошелся.

Я ударил по воздуху.

"Ха!"

Я ударил по воздуху.

"Ха!"

Я ударил по воздуху.

"Ха!"

Большинство из двадцати одного умения пришло довольно легко. Они были больше о повышении ловкости, развитии силы или тренировке зрительно-моторной координации, чем об овладении определенными техниками, как это казалось с другими стилями боевых искусств. Речь шла о способе передвижения, а не о конкретных движениях. Я не мог сказать, делает ли это его превосходным или худшим — мне пришлось бы пойти против кого-то моего уровня из одного из тех восточных стилей, чтобы действительно сделать какое-либо суждение по этому поводу.

Однако был один подвиг, который доставил мне некоторые затруднения.

Я ударил по воздуху.

"Ха!"

Я ударил по воздуху.

"Ха!"

Я ударил по воздуху.

"Ха!"

Подвиг Грома был армейским убийцей. Мастер мог использовать его, чтобы убить сотни людей одним ударом, как это сделал Кухулин в "Набеге скота на Кули".. Насколько я понял, вы могли либо использовать свой собственный кулак, чтобы нанести удар, как я пытался научиться, либо вы могли использовать метательное оружие, например камень, выпущенный из той же пращи, которую Давид использовал против Голиафа. Было трудно точно описать, как это работает, потому что лучший способ, который я мог придумать, — это сказать, что вы сосредоточили свою силу и энергию в кулаке и выпустили его в конце удара, но даже это был упрощенный способ говоря это. В случае, если это не было очевидно, название произошло от звука, который он издавал, когда вы его использовали.

Кухулин убил... если я правильно помнил, более тысячи воинов, используя только одну единственную технику. В первый раз убили сто человек. Второй убил двести человек. Третий — триста, четвертый — четыреста. Так легко он убил тысячу человек.

Я ударил по воздуху.

"Ха!"

Я ударил по воздуху.

"Ха!"

Я ударил по воздуху.

"Ха!"

Конечно, я не поэтому хотел освоить это. Я не хотел никого убивать, хотя в самые мрачные моменты я мог бы изменить это на "кого угодно, кроме Эммы, Софии и Мэдисон". Однако в обычный день мысль о том, чтобы убить кого-то, когда я осознал потенциальную силу этого навыка, перевернула мой желудок. Я никогда не собирался использовать Громовой подвиг на другом человеке.

Однако всего несколько дней назад "Симург" атаковал Канберру. Герои отправились туда, чтобы сразиться с ней, а некоторые не вернулись. Я не мог сказать, что узнал все имена павших, которые увековечивали впоследствии, но это не имело значения; все они умерли, и все они умерли, столкнувшись с самым страшным из Endbringers.

А после нападения Канберра была помещена на карантин. Даже сейчас возводили стену, чтобы удержать жителей Канберры внутри, если она еще не была закончена, чтобы то, что произошло в Швейцарии, не повторилось. Тысячи, а возможно, и сотни тысяч людей застряли за стеной и никогда больше не увидят мир за ее пределами.

Я ударил по воздуху.

"Ха!"

Я ударил по воздуху.

"Ха!"

Я ударил по воздуху.

"Ха!"

Услышав о чем-то подобном, как можно не чувствовать себя беспомощным? Что, если она в следующий раз приедет в Броктон-Бей? Зачем ей? Как, черт возьми, я узнаю? Никто не понимал Endbringers, что они делали и почему. Так что, если она в следующий раз приедет в Броктон-Бей? Застряли бы мы с папой внутри города, когда была возведена гигантская стена, чтобы удержать нас, если бы она не уехала достаточно быстро, чтобы помешать ей превратить всех в бомбу замедленного действия?

Я понятия не имел, что могу сделать, чтобы предотвратить это. Единственное, что пришло мне в голову, это практиковаться, молиться и надеяться, что я смогу овладеть этими боевыми искусствами за достаточно времени, что этот Громовой подвиг нанесет достаточно урона, чтобы заставить ее уйти, и что, если этого не произойдет, один из герои в моем репертуаре могли оттолкнуть ее. Может быть, это была дурацкая мечта, может быть, это была тщетная надежда, но если бы у меня не было хотя бы идеи, то это было бы все равно, что сдаться и признать поражение.

И пока я мог что-то делать, я не позволял тому, что случилось с Канберрой, случиться с Броктон-Бей.