Вместе с атаками на 'дорогу жизни' начали наступать на центр расположения войск Власова с юга подлецы из 'группа Хоппе': разведбатальон и III батальон 262-го полка майора Рамиреса-де-Картахена из испанской 'голубой' дивизии, бельгийский батальон Буркса и немецкий батальон 'Valentin', артиллерия, танки, сапёры, противотанкисты. Хоппе имел приказ установить связь с соединениями Гуррана, наступающими с севера на Новую Кересть, Кречно.
Из 1000 человек 22-й 'харьковской' стрелковой бригады, занявших оборону на южной просеке у Большого Замошского болота три недели назад, осталось в строю всего 200. Из тяжёлого вооружения 4 миномёта калибра 82 миллиметра и один 50-миллиметровый миномёт. На каждый ствол всего по 10 мин. В артдивизионе 4 'полковушки' без снарядов. 'харьковчане' сопротивлялись умело и яростно, подходящим случаю украинским упрямством, нанося откормленным убийцам большой урон. Прорваться к Новой Керести, Кречно подлец Хоппе не смог, но деревню Малое Замошье занял.
Примерно в 1,5 км северо-западнее Большого Замошья оборонялась от подлецов из Испании и Голландии 305-я 'московская' стрелковая дивизия. Перед их позициями добротные проволочные заграждения и минные поля. Всего в дивизии осталось к этому дню в строю 800 стрелков. Но и враг не на прогулке оказался. В результате двух недель боёв численность голландского отребья из легион SS Freiwilligen-Verband Legion 'Niederlande', к примеру, упала с 2400 до 1197 солдат и офицеров. Это ещё командиры 'москвичей' призывали беречь патроны и открывать огонь только с 50 метров. Но случись танковая атака — не устоять. Положение очень тяжёлое. На оставшихся имелось 230 килограмм драгоценных сухарей и 82 килограмма горохового концентрата. Установленная норма в сутки — 50 грамм сухарей и 17 грамм концентрата на рядового бойца. Остальное — подножный корм: конина и суп из крапивы. Даже несчастный ребёнок в ноябре в осаждённом Ленинграде получал 125 граммов хлеба, и ещё другие продукты. А здесь взрослый мужчина в условиях лесных боёв 50 грамм! Из-за нехватки чистой пресной еды в последнее время многие болели дизентерией. Пулемётов хватало, так что на испанцев и голландцев управа имелась. Патронов для стрелкового оружия у 'москвичей' пока достаточно. С воздуха им сброшено 80 000 винтовочных патронов и 6000 для ППШ, однако артиллерийских снарядов нет ни одного.
Немногочисленные советские подразделения, истекая кровью, дрались героически, прикрывая 'дорогу жизни'. Мерецкову всё труднее 'наскребать' бойцов для боёв за 'дорогу жизни' Власова. Дивизии и бригада Волховского фронта, собранные для освобождения и удержания 'дороги жизни' в своём боевом составе насчитывали: 165-я 'московская' дивизия — 4000 человек, 191-я 'ленинградская' — 2800 человек, 259-я 'серпуховская' — 4800 человек, 267-я 'белгородская' — 5600 человек, 374-я 'красноярская' — 4000 человек, 376-я 'кузбасская' — 4700 человек, 377-я 'челябинская' — 4000, 4-я 'белорусская' гвардейская — 5000, 56-й гвардейский стрелковый полк — 1500 человек, 24-я 'вологодская' гвардейская дивизия — 4500 человек, 25-я 'ленинградская' кавдивизия — 2000 человек, 24-я 'харьковская' бригада — 1500, 58-я 'оренбургская' — 1800... Эти соединения почти 5 месяцы не получали полноценного пополнений. Даже их легкораненые отправлялись теперь в резервные армии, которые собирала Ставка ВКК на юге, поскольку главные события 1942 года намечались именно там. Где же мог Мерецков взять людей? Боеспособность и настрой на борьбу собранных на Волховском плацдарме к востоку от 'дороги жизни' соединений разнились.
Долгое время не выходящие из боёв войска вымотаны. В экстремальных условиях: физическое перенапряжение, недоедание и недосыпание, атаки и контратаки, артиллерийские и миномётные обстрелы, вид убитых, страх смерти — у бойцов появляются лёгкие галлюцинации, состояние 'очумелости' в разных формах. Происходящее воспринимается как бы сквозь сон. Голоса людей рядом доносятся издалека; слышится гул самолётов тогда, когда их нет; освещение в лесу кажется загадочным, как в сказке, деревья выглядят непривычно высокими... Нить событий — откуда, куда и зачем — вырисовывается смутно. Движения руками и ногами наполовину автоматические. В отдельных редких случаях 'очумелость' принимает острую форму и переходит во фронтовой психоз — маленько свихивались парни. Людей с тяжёлыми нервными срывами отправляли в медсанбат.
У оккупантов схожая картина. В одном взводе 1-й 'кёнигсбергской' пехотной дивизии солдаты отказались идти в атаку в лес, заваленный трупами немцев в несколько слоёв. Не помогли уже ни бутылки шнапса передач боем на каждого, ни 'Pervitin'. Когда унтер-офицер начал солдат привычно избивать и оскорблять, угрожая пистолетом, один из солдат его застрелил, а остальные его не выдали подоспевшим фельджандармам. В атаку взвод пошёл только после очереди над головами из пулемёта. Убийца унтер-офицера погиб в бою, и делу не дали ход, тем более, что от взвода остались только раненые. Однако...
Советская артиллерия вела по подлецам сильнейший огонь, временами переходящий в ураганный. Силы защитников 'дороги жизни' таяли. Они выбывали по ранению, гибли, пятились к центральной просеке. Группа армий 'Север' продолжала заваливать советских героев пушечным мясом. Имела возможность. После нескольких разгромных боёв, штаб группы армии 'Север' начал отвод части обескровленных батальонов 'голубой' испанской дивизии' в район Сиверской, Сусанино, Вырица, Большое Лисино для отдыха и переформирования. Туда уже прибыли новые наёмники из Испании. Первоначальный состав дивизии состоял из идейных противников коммунизма, нуждающихся в деньгах. Пополнение же состояло в основном из мелких уголовников, искателей приключений, авантюристов и случайных людей. Многие завербовались из карьерных побуждений: за службу в России обещали повышение на два звания, обещали сделать 'новой элитой', дать работу на госслужбе. Но главный мотив — деньги. Каждый наёмники 'голубой' дивизии получал при подписании контракта сразу 100 песет, а семья наёмника сразу начинала получать 8 песет в день. В благословенной, казалась, солнечной Испании свирепствовала жутчайшая безработица. Даже в богатом Мадриде суточный заработок самого квалифицированного строительного рабочего составлял 9 песет, пекаря — 10 песет, доход владельца небольшого магазинчика — 10-20 песет. Рядовой наёмник получал в месяц 60 рейхсмарок — примерно 180 песет! Очень неплохие деньги, особенно для испанской глубинки.
В белую ночью на 21 июня три танка Т-34 из 1-го батальона гвардейской бригады Шнейдера, проутюжив позиции оккупантов у реки Полисть, прорвались к Власову, чтобы поддержать действия его войск. Теперь у Власова имелось 8 танков Т-34 для атаки с запада.
В штабе Мерецкова никто не спал. Приказ Сталина прорваться к Власову — не шутка. Штабу артиллерии Волховского фронта и отделу артснабжения пришлось изрядно понервничать — боеприпасы прибыли по железной дороге с опозданием, и потребовалось немало изворотливости, чтобы своевременно доставить их на позиции. Большое значение придавалось уяснению в войсках сигналов открытия, прекращения и переноса огня. Все чувствовали ответственность перед родиной и народом, от чьего имени приказывал Сталин, за исход предстоящего сражения.
Красноармейцы по об стороны 'дороги жизни' собирались основательно, как на последнюю смертельную битву, как на Поле Куликово, Бородино. Всё бесполезное в бою: сидора, противогазы, гранатные и полевые сумки сдавали старшинам. Лишь сапёрные лопатки оставляли при себе 'на всякий случай'. Некоторые бойцы, снабжённые стальными нагрудниками, оставляли сапёрные лопатки у себя за поясом, прикрывая область живота от излётных осколков и холодного оружия. Кроме того, на пояса цепляли финку с резиновой рукояткой, флягу. Кто-то брал на спину трофейные ножницы для резки ключей проволоки. Чтобы не стеснять движений, гранаты и магазины с патронами перекладывали из штатных сумок в карманы или за пазуху. Некоторые бойцы имели самодельные 'лифчики' из парусины, куда умещались два магазина от ППШ и до 4-х 'лимонок'. Гранаты предпочитали Ф-1 за их безотказность, но за неимением брали трофейные 'колотушки' или 'яйца'. РГ-42 считали ненадёжными, РГД-33 — куда лучше, но тяжеловаты и места много занимали. Трофейные автоматы особо не брали — отказывали они. Брали трофейные карабины с 'мортирками' для метания нарезных гранат. Они били довольно точно и давали мощный разрыв. Больше всего в штурмовых группах ценили винтовки СВТ — автоматический огонь, штык и деревянное ложе в случае рукопашного боя вещи крайне полезные.
Очень охотно использовали бутылки КС. Удачно брошенная бутылка делала позицию врага малопригодной в качестве огневой точки на срок, достаточный, чтобы нескольким бойцам перебежали до нового укрытия или сблизились на пистолетный выстрел. Станковые пулемёты 'Максим' и ДШК в боевые порядки не брали — тяжело и хлопотно. Они поддерживали наступающих огнём в первом ударе с исходных позиций. Брали противотанковые ружья, которые использовали, чтобы сбивать огневые точки на манер крупнокалиберных снайперских винтовок. Снайперы работали парами, точнее, со вторыми номерами, попеременно ведя огонь, давая напарнику время для выбора новой огневой точки.
Огнемётчики вместо специальной 'огнеупорной маски' брали маски от противогазов. Если огнемёты работали не с вязкой специальной огнесмесью, а обычным лёгким раствором из бензина, да ещё если воздух на исходе, а работать приходится при встречном ветре, огнемёты могли обдать самого 'выпускающего' фонтаном горящих брызг. 'Сам не сгоришь, но харю попортить можно'. У советских противогазов отсоединяли коробки и гофрированные трубки, а из масок выдергивали клапанную коробку, чтобы не мешала дышать. Подрывники готовили противотанковые мины свои и трофейные, в которые вместо бокового взрывателя вставляли 'огневую трубку', или электрозапал. В мине содержалось 2 и более килограммов тола с гексогеном и её взрыв обрушивал перекрытие ДЗОТа, хороня там гарнизон фрицев. Готовили и дымовые шашки для установки дымовых завес. Наиболее удобная обувь для штурмового боя — ботинки с обмотками, особенно если ботинки — американские. Кирзовые сапоги, чтобы не текли, пропитывали животным жиром. От этого 'ноги воняли, как в хлеву', зато суше.
Часть красноармейцев имела позаимствованные у связистов и сапёров клёпанные стальные кирасы СН-38, сварные СН-42 или 'ленинградки' ПЗ-ЗиФ-20. Стальной нагрудник СН-38 со стальным секционным передником весили вместе 3,5 килограмма. От попадания пули из винтовки с 200 метров или автомата с 30 метров такие доспехи не защищали, впрочем от прямого выстрела не спасала и каска, однако защищали тело от осколков, пистолетных пуль и ударов штыка, существенно повышала шансы связистам, которым приходилось работать под обстрелами, сапёрам, бойцам штурмовых групп. Даже в летнее время под нагрудник старались поддеть ватники, их называли также 'потники', обрезая с них рукава. Ватники смягчали удар от пули или взрыва. Маскхалат одевали под панцирь... Собственно всё новое — хорошо забытое старое на новом уровне технологического развития. В Средние века рыцари поддевали под латы войлочные стёганки.
Перебежкам, переползанию и ходьбе затруднений не вызывал, утомляемость на коротких перебежках, при марше на небольших дистанциях утомляемость незначительная, при самоокапывании, бросании гранат из всех положений, изготовке к стрельбе и стрельбе лежа не мешал, владению штыком не мешал и хорошо защищал при штыковом бое. Бойцы, снабжённые панцирем, в прочности которого они успели убедиться, шли в бой спокойнее и увереннее. Встретив СН-38 с недоверием, но проверив в боях, командиры всех частей просили артснабы армий отпускать их в возможно большем количестве. Все имевшиеся на складах панцири выдали частям.
Проблеме индивидуальной защиты бойцов от пуль и осколков РККА начали уделять внимание с начала 30-х годов, одновременно с началом разработки отечественного стального шлема. В Управление обозно-вещевого снабжения УОВС и отдел изобретений Наркомат обороны Ворошилова поступало много предложений по защите бойцов, например рук и лица, с креплением на винтовку, бронепластин в нагрудный карман гимнастёрки 'стальное сердце', и других. К концу 1935 года благодаря коллективизации-индустриализации удалось производить необходимый сплав, отработать технологию закалки, выпустить стальной шлем СШ-36 'халхинголка'.
После поисков и войсковых испытаний 22 октября 1938 года нарком тяжёлой промышленности Каганович дал указание разработать и произвести на Лысьвенском металлургическом заводе опытную партию стальных нагрудников в тесном взаимодействии с НИИ No.13 и наркоматом обороны. Для подкладки использовалась губчатая резина и хлопчатобумажная ткань. Нагрудник мог использоваться в сложенном виде как щиток и не пробивался из винтовки с дистанции 50 метров. Новую кремний-марганцево-никелевая сталь нагрудника применили также в опытном шлеме СШ-38-2. Существуй в Средние века такая сталь, рыцари не перевелись бы до Наполеоновских войн. После незначительных изменений экспериментальный шлем приняли на вооружение под индексом СШ-39. Основной материал — сталь 36СГН.
Для испытаний в тактических условиях и всех видах боя приказом нагрудники отправили в 1-ю Московскую стрелковую дивизию — 1-й Московский стрелковый полк имени Михайловского. На Лысвенском металлургическом заводе СН-38 выпускался до 1940 года. Выпущено более 10 000 штук.
В 1941 году разработали и начали производство нагрудника СН-42. Его создателем стала броневая лаборатория Института металлов ЦНИИМ Корюкова — одного из авторов каски СШ-39. СН-42 выпускали серийно, постоянно увеличивая объёмы. Ленинградский завод Фрунзе выпускал в условиях осады свой вариант панциря ПЗ-ЗИФ-20, который поступал к бойцам Ленфронта и Волхфронта. Тысячи стальных нагрудников сохранили много жизней советских бойцов, командиров и политработников.
К счастью метеоусловия плохие. Luftwaffe не летало. Появилась надежда на прорыв. Но и транспортировка продовольствия самолётами не производилась. Однако 6 штурмовиков Ил-2 под командованием младшего лейтенанта Голимбиевского из 175-го штурмового авиаполка всё-таки провели вылет. Герои вызвались лететь добровольно. До этого Голимбиевского на Волховском фронте дважды подбивали зенитки и дважды он сажал Ил-2 на своей территории. Ранен. Вот и в этот день он и его лётчики действовали героически. В крайне тяжёлых метеоусловиях, ориентируясь по просекам, штурмовики Ил-2 нашли 'веерную поляну' севернее узкоколейки и успешно атаковали расположенные там миномётные батареи, которые вели обстрел 'дороги жизни'. Также удалось уничтожить склады боеприпасов. Это резко снизило интенсивность миномётного огня в этой зоне.
Время пришло! Заговорил советский бог войны — наступление поддерживали 207 орудий, 144 миномёта и три гвардейских миномётны дивизиона. С окраины леса, примерно в полукилометре восточнее 'Красного ударника', в небо взвились несколько сотен хвостатых ракет. 'Катюши'...Спустя секунду-две послышалось металлически-звонкое ритмичное стрекотание в непостижимо быстром темпе. Ракеты плавно описали не очень крутую параболу и дружно устремились к переломному участку леса, где в 'квартале' между четырьмя просеками засели захватчики и откуда летали огни их сигнальных ракет и трассирующие пули. Над местом падения ракет вспыхнуло багровое зарево, пульсирующее, играющее огненными сполохами. Когда зарево угасло, послышались приглушённые расстоянием звуки разрывов. В отличие от выстрелов, в очерёдности разрывов никакой ритмичности не улавливалось. Они поражали цепи обвально как горный камнепад. Из-за использования в ракетах удлинённых тротиловых шашек, которые при взрыве разбрасывали тысячи горящих осколков, на месте падения ракет стало гореть буквально всё, что способно гореть. Лес в 'Долине смерти' запылал как тайга от засухи в жару. Его затянуло дымом. Спустя минуты две-три грянул ещё один залп хвостатых ракет — и всё повторилось в той же последовательности. Внезапный, одновременный залп двух дивизионов гвардейских миномётов настолько ошеломил гитлеровцев, что на какое-то время они потеряли способность к организованному сопротивлению.
