Хэйитиро отключил внешнее переговорное устройство и перекинул на курсовой монитор Борису примерную траекторию их рейса над земной поверхностью:
— Засёк точки нашего пролёта и экстраполировал маршрут. Левее военная авиабаза США Ноум, заканчивается Аляска, впереди Берингов пролив и посёлок Уэлен на Чукотке, через оптику уже различима там взлётно-посадочная полоса вдоль береговой кромки. Потом выйдем на Северный Ледовитый океан, Певек и его бухта-губа останутся намного южнее. Если компьютер не изменит курс, очень примерно назову районы, где будем пролетать: полярный порт Тикси, от него пересекаем с севера на юг Сибирь и выходим близко к Новосибирску. Потом уже Казахстан, Средняя Азия, в Таджикистане это районы Худжанда и Душанбе. В Афганистане Кундуз и потом Кабул останутся существенно восточнее, пойдём мимо к югу почти на Кандагар. Дальше Персидский залив, Ормузский пролив, на Аравийском полуострове трасса приходит в район города со сладким для винных гурманов названием Мускат. А дальше Индийский океан, там нам нечего делать, и потом выйдем близко к острову Мадагаскар, где нам тоже ничто не интересно. Понимаю, что полётное задание придётся выполнять в протяжённой зоне где-то от Памира до Персидского залива. Сколько сотен километров? Не сотен. С тысячу? Тогда, включая время на торможение и спуск, остаётся до места работы минут двадцать-двадцать пять полёта.
Так, Уэлен прошли, над океаном идём на Тикси. Справа льды и разводья. Слева чисто.
Гиссар, Памир, Тянь-Шань, Гиндукуш — эти горные хребты мощные, высокие. Не там бы нам работать. Где же, где точка? В Афганистане? Или восточнее, в Пакистане, если МиГ сманеврирует? Может быть, рабочая точка окажется и в Ираке, и в Иране, если западнее. Или в Кувейте. По затратам топлива гораздо выгоднее направить нас не к северо-западу, а к северо-востоку, с ускоряющим пинком под зад попутным вращением Земли, то есть над севером Канады и Гренландией. Но МиГ не пустили после пересечения Атлантики к густозаселённой Европе, где в нас никто не нуждается, а направили в бедную населением Сибирь, где нас почти некому испугаться, и правильно сделали.
— Вижу, спасибо, — отозвался Густов. — Включи внешнее СПУ и не отключайся, Хэй.
— Есть, командир. Высота — девяносто километров, продолжает расти. Восемьдесят пять процентов рабочего топлива израсходовано. Курс без изменений. По прикидкам, по высоте нас вынесет километров на сто шестьдесят-сто восемьдесят. Точнее пока не скажу.
— Вижу, спасибо. Ты заметил, нас сопровождают два светящихся шарика?
— Заметил, выскочили из верхнего слоя облаков. Оперативно работают.
На ста десяти километрах высоты пилотам был озвучен и дан текст инструкции:
"ПОСЛЕ ВЫПОЛНЕНИЯ ПЕРВОЙ ЧАСТИ ПОЛЁТНОГО ЗАДАНИЯ В АВТОМАТИЧЕСКОМ РЕЖИМЕ ЛЕТАТЕЛЬНЫЙ АППАРАТ БУДЕТ ПЕРЕВЕДЁН НА РУЧНОЕ УПРАВЛЕНИЕ.
ОДНОВРЕМЕННО ГЛАВНЫЙ ПОЛЁТНЫЙ КОМПЬЮТЕР БУДЕТ ПЕРЕЗАГРУЖЕН НА ВТОРУЮ ЧАСТЬ ПОЛЁТНОГО ЗАДАНИЯ.
ЗАВЕРШЕНИЕ ПАТРУЛИРОВАНИЯ ЗАФИКСИРОВАТЬ В РУЧНОМ РЕЖИМЕ УПРАВЛЕНИЯ.
МЕСТО ТРЁХТОЧЕЧНОГО КОНТАКТА С ЗЕМЛЁЙ ПО УСМОТРЕНИЮ ЭКИПАЖА.
ПОСЛЕДУЮЩИЙ ПОДЪЁМ В КОСМОС ВЫПОЛНИТЬ В РУЧНОМ РЕЖИМЕ УПРАВЛЕНИЯ.
НА ВЫСОТЕ 180-200 КИЛОМЕТРОВ ЛЕТАТЕЛЬНЫЙ АППАРАТ БУДЕТ ПЕРЕВЕДЁН НА 24 ЧАСА НА АВТОМАТИЧЕСКОЕ НЕЛИНЕЙНОЕ УПРАВЛЕНИЕ.
ПОСАДКА БУДЕТ ПРОИЗВЕДЕНА В АВТОМАТИЧЕСКОМ РЕЖИМЕ. УДАЧИ!"
— Да мы с тобой оказываемся просто бездельники! — в сердцах воскликнул Хэйитиро, возвращая на мониторы себе и Борису полётную карту. — Вот повезло летать! Нас везут, как набитые хламом дорожные чемоданы!
— Без нас МиГ не поднимется в космос, в этом вся соль, — отозвался Борис, с горечью осознавая свою правоту перед чиновной комиссией, членам которой дела ни до чего, кроме причитающегося жалованья, как видно, не было. — А что нам делать при сбое автоматики? Эти интернациональные умники...
Женский голос не дал ему договорить:
— Оперативный запас и неснижаемый остаток топлива. Двигатели отключены. Оперативный запас и неснижаемый остаток топлива. Двигатели отключены. Продольная курсовая ориентация летательного аппарата поддерживается.
— Спасибо тебе за невесомость, мартышка, — без интонаций сказал Борис по-русски. А вот ремни привязных систем пилоты ослабили с удовольствием.
— Переговоры записываются, — пригрозил компьютер с бабьими сварливыми нотками в голосе и, словно в отместку, убрал с курсовых мониторов полётную карту. Видеть лицевые золотистые стёкла гермошлемов друг друга пилоты продолжали на угловых картинках обзорных дисплеев. — Прекратить несанкционированные разговоры. Сосредоточиться на выполнении полётного задания. В противном случае последует наказание.
— Yes, sir, — одновременно автоматически откликнулись оба раздосадованных пилота, не ожидавшие новинки в контроле их действий в полёте. Чего-чего, но воспитательных мер по своему адресу они никак не предвидели. Полётная программа оказалась не российского происхождения. Или не только российского.
Компьютер обиженно возразил:
— Excuse me, I am Miss Randy.
И тут же оба пилота получили слабые электрические уколы в пятые точки через проводочки и датчики в памперсах. Стало ясно, что при последующих нарушениях мисс Рэнди напряжение, безусловно, повысит.
Хэйитиро приподнял обе руки и развёрнутыми в стороны большими пальцами потыкал в остекление кабины: видишь? Не отстают шарики, сопровождают.
Густов согласно наклонил закрытый гермошлем.
С десяток минут пилоты молча следили, как автоматика управляет полётом МиГа. На высоте полутора сотен километров аппарат глотал почти восемь километров ежесекундно.
— Новосибирск на траверзе, — объявила мисс Рэнди и бесцеремонным рывком затянула привязные системы членов экипажа, как перед катапультированием спасательной капсулы из МиГа. — Через тридцать секунд начинаю торможение.
По обеим сторонам носа аэрокосмического корабля поднялись защитные люки и открыли сопла системы торможения, похожие на стволы пушек, или, скорее, на мортиры времён сражений парусных флотов. МиГ выбросил вперёд бело-голубые в фиолетовой окантовке факелы и начал постепенное торможение и снижение. Пилотов в ремнях потянуло ногами вперёд под приборные панели и стало вдавливать перегрузкой в ложементы преобразованных при снижении кресел. После невесомости перегрузка воспринимается и переносится ощутимо тяжелее, чем при взлёте. Постепенно МиГ окутался оранжево-красным шаром из пламени, и в ясном азиатском небе стал виден с земли, уподобившись яркому метеору. За ним вытянулся, прочерченный словно по линейке, длинный огненный, и затем клубящийся дымный след.
На высоте тридцати километров мисс Рэнди вернула пилотов в положение по-боевому.
Светящиеся шары обнаружились уже перед МиГом, выполняя, похоже, роль боевого охранения. Мисс Рэнди опустила воздухозаборники и предупредила о начале расходования оперативного запаса топлива. Аэрокосмолёт, выпустив переднее и заднее горизонтальные оперения и открыв защитный лючок над тридцатимиллиметровой авиапушкой, принял штатную лётную конфигурацию для боевого пилотажа в атмосфере. Цвет его окраски посветлел, тёмно-синими оставались мало пострадавшие от огненного облачения узкие полосы вдоль задних кромок крыльев и оперения. Компьютер закончил проверку, подтвердил готовность к применению комплекса бортового вооружения и активировал его.
Центр управления полётом передал на верхнюю часть функциональных дисплеев МиГа спутниковый план местности, а затем панорамную картину театра предстоящих военных действий. На горном плато размерами примерно с километр на два в шахматном порядке рассредоточились, в нескольких метрах друг от друга, сотни, если не тысячи, солдат со штурмовыми винтовками в руках. Все они медленно поворачивались, внимательно всматриваясь в своём кружении в россыпи камней вокруг себя. "Армия Александра Македонского из морпехов США, имитирующих верчение египетских танцующих дервишей неподалёку от границ владений индийских махараджей", с юмором длинно подумалось Борису, и он улыбнулся. Над морскими пехотинцами, возвышаясь над ними, как головы боевых слонов, парили десятка полтора дронов-квадрокоптеров с зоркими видеокамерами, сканирующими каждый квадратный метр плато. В отдалении кружили боевые вертолёты со склонёнными книзу крыльями, похожие на плоских клешнястых крабов с приделанным к спинке панциря несущим винтом. "Как неповоротливые бегемоты", снова улыбнулся Борис.
МиГ снизился, выпустил закрылки и замедленно вошёл в ущелье, склоны которого испещрены были тёмными пятнами зарослей кустарника. Светящиеся шарики летели со скоростью МиГа впереди и выше, над горами. Оба пилота, глядя, что называется, во все глаза, всматривались вперёд по курсу и сравнивали увиденное с плато на функциональном дисплее — никакого сходства. Минуты полторы МиГ проходил насквозь извивающееся под ним ущелье, потом перепрыгнул через горный хребет и нырнул в соседнее ущелье, и так несколько раз кряду, поворачивая из стороны в сторону и абсолютно дезориентировав экипаж. Скорость в близком соседстве с горами размазала склоны по сторонам остекления в пёстрые полосы. Пилотов отжимало из стороны в сторону при резких эволюциях МиГа и, не будь прочных ремней, всмятку расколотило бы их тела внутри скафандров о стенки кабины. "Попробуй найти при такой дикой скачке хоть какую-нибудь дорогу!", в сердцах подумал Борис. Наконец, МиГ выскочил из очередного ущелья, и пилоты через мощную оптику увидели километрах в пяти перед собой плоскость плато с едва различимыми фигурками морпехов. Один из дронов над правой окраиной плато резко качнулся, пустил зелёную ракету под ноги пехотинцу и без промедления подал телевизионную крупноплановую картинку на мониторы МиГа, ЦУПа и всех заинтересованных высших командиров, организующих крупномасштабную войсковую поисковую операцию.
Один из камней буквально в метре от ног пехотинца шевельнулся, роняя с себя мелкую крошку, и стал приподниматься на блестящих металлических лапках. Рядом, разбрызгивая искры, догорала сигнальная зелёная ракета. Из-под верхней оболочки, замаскированной под камень, показался тёмный тубус, нацеливающийся в сторону приближающегося МиГа линзами с малиновым защитно-просветляющим покрытием. Дрон набросил на изображение крабовидного устройства ярко-зелёную масштабную сетку — пятьдесят на пятьдесят сантиметров. Пехотинец подскочил к хищному уродцу, засунул под коробку с тубусом ствол штурмовой винтовки и, действуя, как рычагом, приподнял и попытался вывернуть устройство из земли. Но чудище напрягло лапки и, сопротивляясь, стало водить хищным тубусом из стороны в сторону, пытаясь избавиться от помехи и выполнить заложенную в него программу. Ствол винтовки слегка изогнулся. Набежавшие товарищи морпеха дружными объединёнными усилиями выворотили диковинный агрегат из земли и опрокинули его на спину. Шевелящиеся лапки, пытавшиеся, как им показалось, ухватить их за ноги, со злостью прибили прикладами. На урода, против его возможного подрыва и самоликвидации, поспешно набросили серебристую высокопрочную мелкоячеистую сетку, сплетённую из волосовидной проволоки. Но недвижимый урод, лёжа кверху брюхом, и не подумал самоподрываться. Может быть, и потому, что над ним тут же принялись колдовать двое оставшихся сапёров в лёгком защитном снаряжении. Освободившиеся трое солдат поспешно отошли. Пехотинцы поодаль стали по команде об отбое в подшлемном наушнике и дублирующей красной ракете от ближайшего офицера расходиться в стороны, освобождая место для посадки вертолёта и погрузки в него таинственной добычи.
Всё заняло не больше минуты.
Левый из светящихся шаров, зависших над плато, ударил белым лучом в каменный отрог и осыпал его на расположенный ниже уступ на крутом склоне горы. С тем, что привлекло внимание шарика и вынудило его нанести лучевой удар, ещё предстояло разобраться военным экспертам. Вертолёт, метрах в трёхстах пятидесяти от пыльного облака, расползающегося от места взрыва, испуганно шарахнулся в сторону.
Джеймс Миддлуотер на телекартинке двумя полусжатыми пальцами показал экипажу МиГа, что топлива остаётся слишком мало. Кивнул и резко вздёрнул кисть руки, безмолвно, но выразительно артикулируя губами: пора, валите оттуда, убирайте ваши задницы!
Густов согласно наклонил гермошлем.
— Ручное управление, — объявила всеведающая и, местами, всемогущая мисс Рэнди и выдала положенную информацию на мониторы перед пилотами, — ручное управление. Комплекс вооружения активирован. Комплекс вооружения активирован.
МиГ, подчиняясь Густову, убрал закрылки, прибавил в голосе и плавно пошёл в небо.
— Это вездесущие русские, — на плато сказал один из командовавших пехотинцами американских офицеров другому командиру, провожая взглядом в нашлемный монокуляр быстро удаляющийся неизвестный самолёт, — летают нагло, без опознавательных знаков, где захотят. И суются всюду, куда не просят.
— Не думаю, — отозвался второй, — Россия отсюда далеко. И у русских самолёт, похожий на этот, какой-то хилый и тёмно-синий, знаю точно, а этот крупнее и тёмно-серый. Ставлю бакс, это наведались и полюбопытствовали китайцы, они здесь рядом.
— Быстро уносится, — сказал первый офицер, — и команды сбить нет. Ставка не принята, чей он — неизвестно. Всё равно, уверен, это русские.
— Если бы мы попытались сбить, нас бы уже не было, — возразил второй. — Это точно.
— Ищем с неба дорогу, Хэй, — сказал Борис, — где бы нам о неё приложиться. — И вполголоса замурлыкал по-русски:
— Чтобы не хватил удар, вы не суйтесь в Кандагар. Нет, пожалуй, лучше так: "В Багдаде всё спокойно, спокойно, спокойно..."
— Правильно, — отозвался Хэйитиро, не понимающий по-русски, — самое время помолиться двум джентльменам в космической птичке. Говорят, молитвы у русских очень действенные. Я тоже за нас помолюсь.
— Лучше возьми управление на себя, Хэй. А я пороюсь в корзинке среди бабушкиных клубков, поищу завалявшуюся иголку. Светящихся шаров больше не видно...
И Густов принялся пальцем в перчатке перелистывать карту, заботливо выведенную Рэнди на курсовой монитор, изменяя масштаб и пытаясь найти хоть какую-то автомобильную трассу среди то ли степи, то ли высокогорной пустыни, простирающейся под МиГом.
— Хэй, держи ближе к горам, слишком отдалились, нужна твёрдая, как камень, дорога.
— Держу к горам. В полусотне километров, три с половиной минуты от нас, рядом с границей, взлётная площадка в долине между хребтами, подходы приличные, правда, полоса всего 870 метров. Высотная отметка 1590 метров, нормально, высота над морем небольшая. Но уж, во всяком случае, покрытие, думаю, там твёрже, чем в пустыне на караванной тропе. Шарики держатся позади нас у границы облачности, иногда в тучи запрыгивают.
— Спасибо, вижу. Дха... Дхо... Доханагар, Дахунугар, или как там его ещё, этот аэродромчик, не разберу, и чья же эта территория, "куда нас, сударь, к чёрту занесло?.." Смотреть некогда. Аллах с ним, отдай управление, рулим туда, нигде же не видно приличных дорог, одни грунтовки! Будь готов дать наддув окислителем, Хэй.
