Крух пожал плечами:
— И да и нет! Все решает аббат и его помощники. Надо определенные заслуги иметь, тогда могут поощрить. А так меня часто пороли.
Садат фыркнул:
— И меня! Впрочем я теперь воришка, и могу просто купить любовь у опытной женщины.
Крух шепнул:
— И как это?
Садат хитро прищурился:
— Заплати узнаешь! Но честно говоря в книгах про это пишут лучше чем происходит в реальной жизни!
Крух сменил тему разговора:
— Твой дружок на моем месте справится с обслуживанием господ?
Садат ответил:
— Конечно! Он очень умный!
— Если сорвется, то наемники могут, зарезать или просто истыкать копьями, а то и на кол посадят.
Садат фыркнул:
— Есть риск, но без это в профессии вора не обойдешься.
— Это хорошо что он раб, значит привык к унижениям. А я вот никак не могу к ним привыкнуть.
Садат усмехнулся:
— Через пятьдесят лет тебе будет все равно!
На сцене обнаженные рабыни исполнили танец. Они кружили хоровод, трясли прелестями. Потом начали драться. Зрелище сражающихся женщин было забавным, хотя рубились они тупыми деревянными мечами.
Крух спросил:
— А почему тут никто не заключает ставок?
Садат ответил:
— Видимо не серьезный бой без смертоубийств. Хозяева не хотят слишком больших расходов, а каждый погибший гладиатор это убыток, но при этом надо максимально заполнить время, чтобы публика насытилась зрелищем.
Крух кивнул:
— Ну это понятно! Хотя напряженный поединок лучше, чем такая галиматья! Только что бабы красивые!
Садат ответил:
— Да девчата что надо!
Крух обратил внимание:
— Вот одна очень мускулистая! Тоже видно хороший гладиатор, ее почему-то не пустили в бой!
Садат ответил:
— Женщина гладиатор это как правило красиво. Их любят, за них больше платят и не каждый хозяин хочет терпеть убыток теряя их!
Крух согласился:
— Да не каждый! Я не видел как пытают Шеллу, но один из воинов прошептал: она крепче бронзы!
Садат ответил:
— Хорошая девчонка и справедливая!
Крух кивнул:
— А могла бы быть замечательным гладиатором! Такие стадионы бы собирала. Ведь Панно тоже бывший раб, но провел уже больше сотни боев и свободен. Так велит древний обычай!
Садат ответил:
— Панно нравиться быть гладиатором и сражаться подобно льву. Это своего рода его призвание. Тем более что нынешний султан труслив не особенно стремиться расширить владения по сравнению с теми что дали его великие предки.
Крух согласился:
— Да миролюбием он не отличается!
Садат подколол:
— Миролюбивый правитель — что пес на цепи, лаять может, а укусить не способен! Впрочем трусость антипод миролюбия!
Мальчишки замолчали и некоторое время всматривались в батальную картину интереснейшего хотя и театрального поединка.
Несколько девушек было оглушено. Четырехрукие подобия горилл бесцеремонно прижги раскаленным железом девичьи пятки, заставив красоток орать благим матом и продолжить бой. Публику распалял запах, жареного мяса и вопли обожженных девиц. Вот одно красавице тупым деревянным мечом высадили глас, и она от отчаяния и боли разошлась махая на право и налево! Впрочем девушки превратившись в тигриц, стали еще рьяными, пуская в ход зубы, ноги, руки, колени, таская друг друга за волосы. Тут уже не было команды, а была сплошная женская драка. С вырванными волосами, с рваными ноздрями, выбитыми зубами. Так продолжалось в течении длительного времени. Садату это стало под надоедать, он фыркнул:
— Бабский бой — не бой!
Крух согласился:
— Слишком много визга, кроме того не приятно что женщины рвут на себе волосы уродуя головы.
— Они быстро отрастают! — Произнес задорный мальчишечий голос.
Садат протянул руку:
— Ну как Ким, проводил Янку.
— Да конечно!
— И у него все в порядке!
— Судя по всему наемники приняли его как своего!
Садат нахмурился:
— А почему ты его не дождался?
Ким честно ответил:
— Они будут пьяные пировать до рассвета, а мне хотелось посмотреть гладиаторские бои! Не часто подобные зрелища видим!
Садат ладонью ударил Кима по лицу:
— Это тебе за эгоизм! Знаешь что ты таким образом подводишь команду? Или тебе объяснять это надо!
Ким ответил:
— Я совсем недавно был простым сыном крестьянина, и только делал что пахал на плантациях. Ни разу не видел гладиаторских боев, ну разве что мы дрались на палках. Должен и ты меня понять!
Садат ответил:
— Я понимаю, вот поэтому и ограничился одной оплеухой! В следующий раз будет реакция куда жестче.
Ким обратил внимание:
— Янка успел мне шепнуть, что все в порядке!
Садат отмахнулся:
— Простить не значит забыть! Ну ладно смотри вместе со всеми за полем боя! Можешь этим просто наслаждаться.
Постепенно девушки уставали и драка становилась все более вялой. Публика начала свистеть, и девушек стали сгонять обратно, в клетки рабынь удаляя из своеобразного Колизея.
Садат одобрил:
— Давно пора! Интересно кто сейчас будет!
Крух ответил:
— Воин с трезубцем и боец с мечом!
Садат удивился:
— А ты откуда знаешь?
Крух усмехнулся:
— Спросил у кого надо!
— Ну хорошо это тоже неплохое зрелище!
Крух оскалился:
— Боец с трезубцем, сама Руфь.
Садат обрадовался:
— Сильная девушка, а кто соперник?!
— Иностранец, имени не знаю! — Крух пожал плечами. — Но видимо крутой парень, если из-за границы приехал.
Садат ответил:
— Нет того крутого, которого нельзя было бы скрутить!
Как только поле боя была очищено последовало объявление:
— А сейчас будут драться. до сего дня непобедимая Руфь Смелая и ее противник, наш гость из Зирании Галф Дикий.
Трибуны зааплодировали. Зрелище и в самом деле представлялось интересное; так как дрались знаменитости. Вернее одна знаменитость и неизвестный парень что делало бой еще более интересным.
Первой на арену выбежала Руфь. Мускулистая и широкоплечая, с небольшой, но упругой грудью, он больше смахивала на юношу, чем девушку, тем более что ее волосы были коротко пострижены. Во время гладиаторских боев, мужчины и женщины часто хватают за космы, а сражаться они мешают. На девушке, вернее женщине ей было уже тридцать, но талия оставалась тонкой, а плечи наоборот широкие, были лишь трусики. Считалось что нельзя лишать удовольствия мужчин любоваться на обнаженную грудь. Ножки изящные, босые, слегка огрубевшие, очень ловкие. Кожа смуглая, почти угольно черная, что можно принять за негритянку, если бы лицо не было приятным, арабским. Даже несколько шрамов рассекающих мордашки, и крепкое тело, ее совершенно не портили. Все вооружение состояло из трезубца и сети!
Садат сказала:
— Я ее видел в бою! Она само совершенство. Быстрая как легофор, стремительная как грушевая улитка!
Крух ответил:
— Да этого у нее не отнять!
Девушка словно в подтверждение его слов, сделала двойное сальто и перекрутилась в воздухе:
— Радуйся публика!
Садат ответил:
— На сей раз все дружно поставим на нее?
Крух замотал головой(традиционный жест отрицания вне зависимости от вселенной, может быть потому что таким образом стряхивают воду):
— Нет мы еще не видели ее противника!
Глашатай объявил:
— А теперь на арену выходит наш гость из Зирании, Галф Дикий. Давайте похлопаем ему!
Стадион зашумел, послышался свист. Садат заметил:
— Похоже гостей тут не очень-то любят!
Дикий Галф был довольно высок, но не великан. Широкоплеч, но не шкаф, на казался тяжелым. Хорошо сложенный, без груд мышц, но и без жиринки. Двигался он вполне уверенно. Одежда состояла из шорт и гибких сандалий, кроме того левую руку прикрывал щит, в правой довольно короткий, но острый меч. Он смотрелся весьма уверенно, мужчина не старше тридцати пяти лет, с короткой кудрявой бородкой. Волосы при этом были светло-коричневые и тоже вились. Он стал возле прочерченной линии и поклонился публике. Толпа продолжала реветь и слышались трудно различимые выкрики.
Крух ответил:
— Уверенный в себе парень! Поставлю лучше на него!
Садат усмехнулся:
— Последние ставки ты просадил, и тебе честно говоря не жалко.
Крух ответил:
— Жалко у пчелки!
Ким рассмеялся:
— Вот остряк! А скажи Сад, Руфь и в самом деле такая сильная.
— Очень! Она была рабыней в каменоломнях, было куплено в школу еще девушкой, и провела больше двухсот боев, завоевав себе и славу и свободу! Вот посмотри на кого будут делать ставки.
Действительно после того как распорядитель объявил: больше всех ставок делали на Руфь смелую. Она котировалась примерно один к двадцати. Симпатии толпы, были на стороне женщины, но как всегда нашлись готовые поставить на темную лошадку.
Тем более Галф был не трус, смотрел выразительно. Ростом он был примерно одинаков с рослой богатыркой Руфь.
Крух достал из кармана большую серебряную моменту:
— Я ставлю последний панцирь! Больше у меня увы ничего нет! Если не считать пары медяков.
Садат ответил:
— Я ставлю пять таких панцирей на Руфь! Идет?
Крух кивнул:
— Я принимаю!
У остальных мальчишек с желанием побиться об заклад возникли проблемы. Никто не хотел, ставить на иностранца. Мальчишки-воришки: дружно проявили местный национализм. Крух поставив последнюю серебряную монету, слегка поерзал на дереве, он слегка отсидел зад. Прозвучал сигнал: приступить к сражению.
Руфь и Галф стали сближаться. Женщина отставила сеть назад и выставила трезубец, сверкнула белоснежными зубами. Ее противник улыбнулся в ответ: его взгляд был веселеем. Воительница вдруг резко рванула вперед и ударила противник трезубцем. Галф парировал легко отбив выпад щитом, затем принял острие на меч, отведя лезвия показав свою мужскую силу. Движения Дикого были легки и не принуждены. Когда Руфь сделав сальто, с быстротой молнии набросила на него сеть, воин лишь слегка сместился, увернувшись от смертельно захвата.
Девушка отпрыгнула назад, всадила в противника трезубец дико замахала. Галф подбежал за ней. Руфь сделала крюк, противник не особенно торопился и обогнав его подхватила сеть.
Когда Галф повернулся к ней снова швырнула:
— Получи дикарь!
Тот уклонился вновь, перекулившись на руках. Сделал стойку, махнул мечом. Ударил по трезубцу. При этом возникало впечатление что он словно играет. Руфь высоко прыгнула целя ногой в голову, но промахнулась, лезвие меча противника слегка скользнуло по животу. Воительница ойкнул, полилась первая кровь. Ей снова удалось подхватить сеть и встать в боевую позицию.
Крух заметил:
— Кажется Галф сражается достойно!
Садат согласился:
— Пока да достойно!
— Так может теперь ты меня не считаешь дурнем?
Беглый раб возразил:
— У Руфь тоже не все бои, поначалу шли гладко, но в конечном итоге она побеждала. Так будет и на этот раз!
Девушка снова швырнула сеть:
Ее противник резко присел, заставив пролететь "подарок" мимо. Руфь отскочила и замаха трезубцем. По трибунам пронесся гул:
— Мазила, не умеешь владеть сетью!
— Надо просто выпороть их обоих! — Звучали другие голоса.
Девушка рассердилась и бросилась на партнера дико размахивая и разя трезубцам. Потом резко подпрыгнула ударив в щит ногами, извернулась пролетев в воздухе.
Тут до этого вялые движения ее противника резко ускорились и он со всего размаха врезал воительнице по мускулистому плечу. Получив сильный удар Руфь выронила трезубец, ей крепкие кости не выдержали богатырского выпала, сломалась ключица и полилась кровь. Руфь отскочила, ее воинственность спала, а голова поникла, Галф не спеша двинулся за ней. Почти голая, босая, потная, окровавленная, она была больше похожа на несчастную рабыню, чем грозного гладиатора. А толпа в отместку лишь свистела, потешаясь над недавним кумиром.
— Ты только в постели героиня, а так ничего не можешь!
— Добей эту шлюху! Чтобы не позорила наш город!
— Поимей ее!
Галф несколько смутился не торопясь, он шел за раненной истекающей кровью девушкой. Неожиданно Руфь запела:
В море играют барашками волны,
Я на арене нагая сражаюсь мечом!
Взгляд на противника бросила гордый,
Беды лихие и боль — нипочем!
Я ведь когда-то родилась, бесправной рабыней,
Камни тянула, трясла на спине валуны!
Быть в напряженье, в страданье родная стихия,
Плечи ласкают кнутом палачи-шалуны!
Кто-то богат и в теньке с пивом дремлет,
Я под палящим потоком машу молотком!
Это обычай, такой жутко древний,
Нужно покорность к вельможам впитать с молоком!
Но повезло — если можно, назвать то везеньем,
Продали деву из шахт и отправили в бой!
И осветила меня сказочным озареньем,
Стала не просто рабыней, а бабой крутой!
Но не бывает поверьте безбрежного счастья,
Страшный противник попался, и ранена я!
Рубят меня в битве злобной на части,
Боже мне выставил счет — набежала пеня!
Но не сдаюсь, из последних силенок сражаюсь,
Да убивала людей, проклинала богов!
В этом конечно теперь горько каюсь,
И не могу подобрать, подходящих здесь слов!
Голос Руфь такой чарующий и красивый, он просто согревал утомленную душу. И тут публика зааплодировала, а Дикий смутился и опустил меч.
Девушка тем временем словно лисица вокруг медведя обежала вокруг него и под радостные возгласы толпы подхватила сеть.
Галф улыбнулся:
— Ну ты ловкая чертовка!
Девушка ответила:
— В рабстве я научилась быть хитрой.
Руфь сделала вид будто бросает сеть. Ее противник уклонился влево, но именно в этот момент девушка и швырнула подарок. Галф дернулся и запутался в сети. Лицо Руфь озарила улыбка:
— Я так и знала, что поймаю такого мужчину!
Девушка бросилась за трезубцем.
Садат подколол Круха:
— Твой новый друг был достойным бойцом, но кажется теперь ему быть заколотым! Так ведь!
Крух ответил:
— Пока живу — надеюсь! Да Руфь и впрямь поет чудесно. Такой талант.
— И не только поет, но и убивает!
Галф отчаянно пытался вырваться, распутать сеть, но еще больше запутывался в ней.
Подхватив трезубец воительница с ликующим возгласом устремилась к нему. Он рассчитывала поразить его в грудь. Желание жить придало иностранному гладиатору силу. Сеть лопнула под могучими руками и в последний момент он отразил удар трезубца. Тем не менее девушка всадила ему с такой большой силой, что щит разлетелся, а на руке остались четыре красные точки. От ответного тычка Руфь повалилась и тут же вскочила. Но Галф оказался проворнее, всадив ей меч в живот и рассек бедро. Девушка упала дернулась, и тут же получила рукоятью меча в висок, окончательно потеряв сознание. Толпа ахнула. Галф скинул с себя остатки сетей, перевернул девушку и приложил лезвие к ее обнаженной груди. Толпа возмущалась, слышались крики добей.
Поднялся мэр города. Скрипучим голосом он объявил:
— Что за то что бы добить Руфь скрестите пальцы, кто за то чтобы ей жить, сделайте пальцами круг! Считаются голоса только тех что сидит в стадионе.
