Сны мага

Каждый вечер на привале бисван устраивала чайную церемонию, и терпкий горьковатый аромат, кружащийся над пиалами, будоражил душу и память. Впрочем, результат никого не огорчил. Пару бисван составляет бывший Юй, загорелый до черноты моряк, которого она выходила для допроса после падения горного замка. Дальше тянулись большегрузы Кауи Рижан, все те, что смогли собрать мальчишка, его сестра и сумасшедший брат. Полдюжины фургонов и почти пять десятков людей недюжинная сила, по нынешним временам почти армия.

Болотники под предводительством своей Ванити, влились в охрану Джихан Беру, равно как и все, дежуря ночами и отражая налеты случайных бандитов и дезертиров. Они всегда болотники для Кехана, в тусклых камизах и потертых туниках, с простыми пиками, вытесанными из мореного дерева. Иначе он их не называет, как и они не называют его иначе, чем Кехан.

Фургоны, фургоны, фургоны тянутся, поскрипывая, один за другим. Все в порядке, все целы, ни одного потерянного колеса, ни одной сбитой подковы или подвернутой ноги. Нападений тоже не случилось вот уже шесть дней. На закате они разобьют лагерь, к тому времени развалины Тежелан лауют исчезнут позади, ее остатки рассеются в мелкий песок, затянутый травами и мхами. Станет спокойнее, исчезнет необходимость смотреть сразу на две стороны, ожидая атаки и с земли, и с воды.

И вот, последние, самые интересные спутники. Не воры, не шпионы, просто любопытные путешественники. Пестрое покрытие их фургона словно собрано из множества потертых обрывков, но это не так. Тент двухслойный, прочный, и способен выдержать вес двух или трех человек.

На этот фургон разведчики сборного каравана, в число которых тогда по прихоти Харита входил Кехан, наткнулись на окраине узкой и длинной болотистой равнины, в которую превратилось русло одной из небольших звонкоголосых горных речушек, когда она спустилась на равнины. Не Пайя, покоренная манграми и солеными водами, но все еще влажное, топкое и слишком теплое место, по окраинам которого роились стаи кровавой мошкары, а из затянутых ряской бочагов, поросших мелкой ядовито-зеленой травкой, и трясин, замаскированных разноцветными мхами и низким колючим кустарником, слишком часто, чтобы кто-то поселился поблизости, выбирались на охоту хищные тварюшки, в основном, мелкие всеядные ящерки и медлительные падальщики.

Вот как раз пятнистые серые ящерки с острыми зубками в вытянутых челюстях, юркие и ловкие, высотой всего по колено взрослому человеку, громко стрекоча, подпрыгивая, атаковали застрявший фургон, впряженную в него лошадь и их хозяев. Двое мужчин, на вид из пета, темноволосые и смуглые, короткими заостренными пиками методично отпихивали верткие тела, пытаясь попасть в разеваемые пасти или узкие чешуйчатые тушки, и не давая им взобраться на борта и колеса, тут же яростно крутилась женщина во вздымающихся колоколом многослойных юбках, то хлестко сшибая подпрыгивающих ящерок длинной плетью, то швыряя в них гладкими камнями, не давая погрызть ноги гневно фыркающей лошади, запутавшейся в упряжи. Трое детей бросались камнями и горящими тряпками с крыши фургона. Тлеющие кучки дымились на влажной земле.

Одна из ящерок поймала тряпку с лету в прыжке, стиснула челюсти, отчетливо хрустнув зубами. Грохнуло, и пасть ее разлетелась на ошметки, кровавые брызги легли на землю, фургон и одежду обороняющихся. Лошадь гневно отскочила, насколько позволяла сбитая упряжь.

Один из мужчин громко выругался, поминая медани, а потом на несколько мгновений замершие от тварюшки, снова атаковали. И снова нарвались на уверенный отпор.

Кехан, придержав кёду, протяжно свистнул, поторапливая спутников. Пятерка разведчиков с Нимадом, одним из любимчиков Харита, во главе, выскочила с разгона из-за поворота, скрытого остатками речного обрыва, и пошла галопом, взбивая грязь по обочинам дороги в желто-зеленую жижу. Женщина обернулась к дороге, увидев новых людей, что-то гортанно выкрикнула. Мужчины слаженно отскочили к бортам, а мальчишки сбросили горящие тряпки разом с двух рук.

В тряпье что-то замотано.

Что-то взрывающееся.

Под лапами ящерок начало ритмично грохотать, с посвистом разбрызгивая вокруг мелкие осколки, искры и ошметки тушек. Бахан? Ящерки порскнули в стороны, но пятерка Нимада чуть замедлилась, осаживая нервно бьющих лапами кёду. Они, рассыпавшись цепью, нанизали остатки стаи на опущенные пики. Под копытами кёду захрустели кости, железистый запах крови, дыма и гнили расползся в воздухе, мерзкая взвесь из ошметков плоти, пепла, крови и грязи забрызгала одежду и лица, но мальчишки радостно завопили, а взрослые путешественники устало отерли потные лица, местами просто размазывая грязь еще сильнее.

На пару мгновений воцарилась тишина.

Нимад споро выдал приветствие и протарабанил приказы.

Разведчики, ловко орудуя пиками, собирали в кучу наиболее целые тушки, а глава пятерки пошел знакомиться, следуя одному сотен планов по вежливому сбору информации Харита.

Кехан, оставив кёду, послушно замершего у дороги, подошел в растущей куче, осторожно ступая по мягкому ядовито-зеленому мху. Разведчики привычно не обратили на него внимания, распределяя между собой неприятную обязанность по сбору ошметков. Только покивали и в его сторону постарались туши не швырять. Бывший маг присел рядом с целой тушкой, ощупывая уцелевшие когти и зубы. Свернувшийся в груди холод намекающе пополз по телу, выдирая из реальности.

Вот так разум намекает, что есть в памяти что-то, что стоит из нее извлечь.

Придержав разбитую челюсть, выдрал расшатавшийся клык и поднял его к свету, разглядывая белую, с перламутровыми прожилками кость. На кончике еще одного выдранного клыка скопилась совсем маленькая зеленоватая капля. Шумно втянув носом воздух, Кехан попытался сквозь болотную вонь разобрать запах. Свежая дынная горечь. Страницы памяти стремительно, словно ветром, перелистнулись, открывая стену с выбитыми знаками, навечно оставшуюся в разрушенной башне кесэт Саитэ.

Яд.

— Нимад, кто-то был укушен? — Кехан повысил голос, перекрывая разговор, без его участия укладывающийся кирпичиками в голове, потом... — на зубах этих тварей был яд!

Нимад резко прервал разговор, махнул рукой, рявкнул на непозволительно расслабившийся отряд, заставляя осмотреть друг друга, на дороге мгновенно воцарилась суета, на что Кехан неодобрительно нахмурился. Но выпрямился, перекинув оставленную было на мху пику на плечо, в сторожевую позицию. Дорога в обе стороны была пуста, до появления первых фургонов еще не менее часа. Распуганное шумом зверье из болот атаковать заново пока не собиралось, мелкие грызуны, птицы и прочее зверье возвращаться не планировали, вон — стая алокрылых мелких упи кружилась над обрывом и садиться на продырявленные гнездовьями склоны не желала. Ближайшие бочаги побулькивали, вода, затянутая ядовито-зеленой ряской, мерно колыхалась, вытоптанные кусты лежали неаккуратными кучами, а чуть дальше унылую кочковатую равнину, поросшую кривыми деревцами, потихоньку затягивал туман. День уже перевалил за половину, солнце, старательно припекая, и извлекая из собранных в кучи ошметков дополнительные миазмы, скоро покатится вниз.

Пожалуй, стоянку лучше раскинуть чуть дальше. Потревоженное болото может быть опасно. Тварюшек-то поубивали, но мало ли кого еще разбудили. Это только кажется, что там, в тумане, тишина и спокойствие. В стране Рё теперь нет хороших спокойных болот. Джумат точно все поистерлись. Хорошо, что туман это зеленью не отдает.

У Нимада, кажется, все в порядке, переполошившиеся разведчики успокоились и вернулись к рутине. Но вот владельцы фургона казались озабоченными. Женщина, эмоционально вскидывая руки, отчитывала спутников за неосторожность, отмывающимся мальчишкам по подзатыльнику выдала, одного из спутников усадила на борт телеги, второму погрозила кулаком, а потом кинулась к Нимаду. Тот, пожав плечами, махнул рукой в сторону Кехана, и, подтянув ремни на кожаном доспехе, взобрался на своего пестрого кёду сайтан. Троих разведчиков, вооруженных жидким огнем, он оставил рядом с фургоном, а сам с еще одним собирался спешно вернуться к каравану, доложить ютаме и избранному главе каравана, как полагалось при встрече с чем-то сомнительным.

А сомнительное тут было все.

Женщина, широко раскрыв глаза, проводила взглядом удаляющихся всадников, брезгливо подобрала юбки, обогнула кучу тушек и, низко поклонившись немагу, сложила руки в вежливой просьбе.

— Есть ли в вашем караване целитель?

У нее было некрасивое по придворным и магическим канонам, но выразительное, открытое, играющее эмоциями лицо. Сейчас оно дышало надеждой, как совсем недавно полыхало огненной яростью. Насколько она искренна, интересно?

Кехан кивнул все также, не снимая пики с плеча.

— Есть. Вам не повезло?

— Увы, мой муж... если в укусах есть яд, нам очень нужен целитель.

В темных глазах под припухшими веками блестели слезы.

За ее спиной мальчишки и второй мужчина суетились вокруг фургона, разбирая путаницу, получившуюся из брошенных поводьев. Укушенный сидел, привалившись к тканевой стенке фургона и никто ему не помогал.

— Дэрит, — Кехан двинулся вперед, скидывая пику, — перед тем как поджигать, соберите как можно больше зубов, в чистую холстину. Есть?

— Ага, — весело кивнул один из разведчиков, выуживая из-за кожаного пояса сверток. Остальные двое тоже отчего-то заулыбались.

— Как закончите, помогите с фургоном. Встанет в хвост.

Женщина недоуменно нахмурилась, разворачиваясь вслед за Кеханом. А он дошел до фургона, недовольно хмурясь. Под ногами отвратительно чавкало. Вода, кажется прибывает?

— Поскорее! — поторопил он разведчиков и занялся сидящим мужчиной.

Темный плывущий взгляд, мелкая испарина, проступающая на лбу сквозь грязь, бледные губы. Кехан подхватил расслабленную руку — под ногтями скапливалась синева.

— Где укус?

— На ноге, вот, — женщина упала на колени, задирая рваную штанину.

Кехан покачал головой и присел на корточки, касаясь внутренней стороны запястья раненого кончиками пальцев.

— Снимайте повязку, — и когда бинты упали, плеснул на четыре разодранных прокола чистой воды, — и пускайте ему кровь, яд нужно выпустить. До того, как сюда доберется наша целительница, пройдет время.

Алые капли заструились по коже из-под надавливающих пальцев, впитываясь в грязную землю.

Сзади кто-то хлюпнул носом:

— Я не х-хотел, мне просто интересно... было.

Ах, это из тех самых путешественники, из любопытных. Которые ни воры, ни шпионы.

Хлопок подзатыльника и мужской голос:

— Не реви! Работай!

Пару мучительных мгновений спустя кровь потекла сплошным ручейком и отчетливо сменила цвет на более темный.

— Продолжай давить, — сказал Кехан женщине. У той от усилий уже побелели пальцы, а по щекам текли злые слезы. Широкие юбки лежали в грязи вокруг нее безжизненной волной.

Руки перебирали запечатанные флакончики в кармашках на поясе. Что-то очищающее, что-то восполняющее, что-то успокаивающее. Потому что кровь в запястье под пальцами бьется, частит, трепещет, хотя лицо раненого вялое и тело все сильнее оплывает, сползая вниз, на землю.

В деревянную флягу с остатками воды Кехан капнул одну каплю тягучего зелья с ароматом горьких трав, две капли из другого флакона, с сладким сиропом, и добавил еще одну — резко пахнущей настойки. Резким движением взболтал, прижав узкое горлышко.

— Посадите в телегу и поите этим, до целителя дотянет. Кровь... — Кехан тронул алую жидкость, стекающую по ноге, кончиком пальца, слизнул каплю, выискивая горький вкус, но его встретил только обычный железистый, — останавливай потихоньку.

И Кехан отошел к разгорающемуся костру. Вечером предстоит поработать над настоящим противоядием. И в караване, скорее всего, прибавится еще один фургон.

Взгляд со стороны. Дорога где-то в провинции Лают.

Менгрит сидела на задней скамье фургона, откинув полог, и весело улыбнулась пропустившему их всаднику, встретившись с ним взглядом. Благодаря этому странноватому наемнику со спокойным холодным взглядом и равнодушным лицом все они выжили. Бару дождался целителя Джихан Беру и выжил. За одно это Менгрит будет вечно благодарна. Бару, конечно, проболел почти десять дней, и молодая целительница над ним проводила долгие часы в покачивающемся фургоне, действительно занявшем место в конце длинного каравана. И наемник Кехан просиживал рядом, жонглируя глиняными пиалами над переносной жаровней. В пиалах дымились и булькали едкие, горькие и острые темные смеси, и плавали клыки, выдранные из челюстей тех проклятых болотных ящеров. Потом эти смеси или отдавались кружащим вокруг фургона странно улыбающимся наемникам из Джихан Беру, или выливались на обочину дороги. От остающихся в результате выжженных проплешин шарахались лошади, кёду и мелкие животные. Иногда почва, до которой добирались яды, немного дымилась. Кехан и целительница казались не очень довольны результатами, но на третий день, когда Менгрит отирала почти перестала надеяться, они торжественно выпоили полубессознательному Бару прозрачную, как слеза жидкость. После этого он еще два дня пролежал без сознания, отчаянно потея, а потом открыл глаза.

Менгрит была безумно рада, Дарит, не имеющий возможности помочь ни с лечением, ни с уходом, расслабился, словно сбросил кирпичную стену с плеч, а из глаз мальчиков исчезла отчаянная вина.

А наемник Кехан... не принимал благодарностей.

Он был, кажется, из бывших придворных страны Рё. Неподвижное практически нечитаемое лицо, изящные руки, гордая, жесткая посадка в седле, отстраненное поведение, много, действительно много знаний и десятки мелочей типа небольших украшений на поясе и в гриве кёду, декоративных завитков в свитках, которые он писал, машинально раздаваемых поклонов и благосклонных кивков складывались в образ загадочного изгнанника. И его положения в Джихан Беру и караване, собранном под их защиту, Менгрит не понимала. Традиционно были ютама, кеду, охранники и бойцы разных линий, разведчики, бэкалани. А этот Кехан куда вписывается? В ту небольшую группу, кружившую вокруг ютамы Бхати и его кеду? Возможно, их можно назвать советниками? За все годы путешествий Менгрит такого странного отряда не встречала. Чтобы наемники успешно вобрали в себя другие отряды, позволив сохранить форму и девиз? Все же структура у наемных отрядов всегда была жестче, привечали они скорее одиноких чужаков. Между прочим, Кауи Рижан был немалым отрядом, почти превратившимся в клан. А отзывающийся на имя Юй вообще был вражеским солдатом, попавшим в плен. Но вот, сидит на скамье рядом с целительницей и что-то ей рассказывает, не забывая оглядываться по сторонам.

Сейчас времена неспокойные, встретить большой караван под сильной охраной — это удача. А отчего он такой необычный, пусть Дарит разбирается, это то, что он делает лучше всего — добывает информацию и связывает нити страны Рё. Пусть и в последний раз это будет для них, слишком опасно стало в дороге. Нужно спешить домой. И как там остальные? Мариса, Рама, Джаргати... Хотелось бы знать, где они, прежде чем их корабль отойдет от пристани.