Сергей в ответ только кивал. Видимо, действительно, учился.
Немезида уже была отчётливо видна на дисплее в виде узкого, туманного полумесяца немного неправильной формы. Она приблизилась к Солнцу достаточно близко. Жаркие лучи разогрели обращённую к нему поверхность миниатюрной планетки, и началось испарение замерзших газов составлявших большую часть массы этой рождающейся кометы.
Был установлен радиоконтакт с 'Академиком Макаровым' и его капитан подтвердил информацию о том, что люди с потерпевшего аварию 'Паганеля' эвакуированы и размещены, 'хоть в тесноте, но не в обиде' на российском судне. Однако врачи срочно требуют доставить раненых в стационарное лечебное учреждение, поэтому отбытие 'Макарова' состоится не позже, чем через пять часов. Если за это время не удастся вызволить 'Паганеля' из ловушки, в которую тот умудрился попасть, то ЕКА смирится с потерей своего научного флагмана и отдаст приказ бросить его на предательской ледышке.
Тут же у микрофона ближней УКВ-связи появился Морис Бойон, капитан злосчастного судна и, мешая английские и французские слова, темпераментно заявил, что он бросать своего 'Паганеля' не собирается и экипаж с ним солидарен. Поможет ли им известный во всём Внеземелье капитан 'Базиль Контра-тенко'? — с волнением вопросил француз.
— Конечно, поможем! — ответил капитан. — Мы прибудем через два с половиной часа. Поищите пока в своём хозяйстве толстые металлические тросы. И найдётся ли на Немезиде какой-нибудь кусок металла, метра три в поперечнике?
— Неисправный бустер вас устроит? — спросил сменивший Мориса у микрофона капитан 'Макарова' Смолин.
— Вполне. Отбуксируйте его к 'Паганелю'.
Последний период торможения происходил при замедлении в единицу 'G', что дало экипажу время на отдых и на подготовку к спасательной операции. Наконец, в полном соответствии с расчётами 'Охотник' сбросил до нуля относительную с Немезидой скорость и завис над местом аварии, изредка включая маневровые двигатели, чтобы скомпенсировать слабое притяжение этого небесного тела.
Оказалось, что корпус 'Паганеля' почти не виден под грудой ледяного мусора, в центре огромной ямы, оставшейся на месте пещеры, свод которой рухнул, то ли от сотрясения при взрывах, то ли от тяжести корабля, неудачно выбравшего место посадки.
Искомые тросы нашлись в хозяйстве боцмана 'Макарова'. Кондратенко приказал нарезать три куска по пятьдесят метров и приварить их одними концами к доставленному 'дохлому' бустеру, а другими к виднеющейся из-под завала корме 'Паганеля'. Другие три троса по сто метров капитан приказал приварить рядом с носовыми дюзами погребённого под завалом корабля, для чего пришлось раскопать около метра слоя смёрзшегося льда.
Другие концы тросов вышедшая на обшивку команда бустеровщиков сноровисто крепили в зажимы отсутствующих ускорителей 'Охотника'.
— Честно говоря, Мастер, я так и не поняла, как вы собираетесь вызволять 'Паганеля'? — пользуясь небольшой передышкой, обратилась к капитану Маруся. — Тащить за эти тросы бессмысленно, сварка отвалится раньше, чем вы его хотя бы сдвинете. И ещё этот бустер неисправный...
— А как бы ты его достала, Маруся? — усмехнулся капитан, прихлёбывающий из 'соски' горячий чай с лимоном.
В условиях невесомости чай можно было пить, естественно, только из такой неказистой, но практичной посуды.
— Я бы постаралась его разогреть.
— Каким же образом?
— Можно лазером... нет, не выйдет, теплопроводность корпуса мала, сверху разогреется, а снизу — нет. Протонным выхлопом? То же самое, вдобавок, в корабль потом долго нельзя будет войти: вы, люди, очень чувствительны к радиоактивности. Подрезать по льду лазером с двух сторон? Нет, обрушится и снова примёрзнет!
— Правильно мыслишь, именно: разогреть, и именно не протонным выхлопом, а как уже почти двести лет люди разогревают замёрзшие водопроводные трубы.
— Паяльными лампами, что ли? Стоп! Я догадалась! Электричеством, ведь глюонный реактор — мощная электростанция!
— Молодец, Маруся! Прогрессируешь, но всё же логика твоя ещё далека от человеческой. Хочешь загадку? Потренируй свои электронные мозги!
— Загадывайте!
— Загадка такая: как называется птица, которая вылупляется из яйца, а сама яиц не несёт?
— Нет такой птицы! — немедленно ответила Маруся. — А значит, никак она не называется!
— Это тебе машинная логика подсказывает, а человек мыслит по-другому. Подумай, пока. Но сильно не расстраивайся, даже люди не все сразу отвечают на этот вопрос.
— Это какой-то подвох, я даже охлаждение процессоров прибавила...
— Никакого подвоха. Ответ вполне логичен. Только, вот, логика бывает разная...
С интересом следивший за разговором Сергей только посмеивался.
Между тем, бустеровщики вернулись с обшивки, а экипаж 'Паганеля' скрылся в своём судне и тоже задраил люк.
— Внимание, начинаем! — негромко сказал капитан, и голос его разнёсся и по трансляции 'Охотника' и по эфиру. — Все готовы?
В динамике прозвучали рапорты о готовности.
— Готов! — ответил и Морис Бойон.
— Морис, следите за уровнем радиоактивности, особенно в районе кормы. И за температурой обшивки.
— Принято! — ответил вдруг Морис на чистом русском языке.
Капитан поперхнулся чаем, но тут же догадался в чём дело:
— Маруся, предупреждать нужно! Впрочем, молодец! Продолжай переводить. Даю малый ход, разгонник — один процент мощности, тормозной скомпенсировать импульс разгонника. Критерий: тросы не должны натягиваться. Поехали!
Заработали двигатели висящего в пространстве 'Охотника'. В противоположные стороны ударили протонные пучки, судно дрогнуло, но осталось на месте.
— Маруся! Теперь ориентируй судно, чтобы кормовая струя попала на корпус бустера.
— Есть, капитан!
Судно повело, Немезида пропала с экранов, но сразу же появилась снова: включились кормовые видео датчики. Один из экранов показал в подробностях ледяную равнину, по которой двигался, приближаясь к корпусу бустера ледяной смерч, след протонного выхлопа. Секунда, и смерч утих: теперь большая часть протонов попадала на металл корпуса. Отбрасывая протоны и накапливая электроны 'Охотник' получил бы большой отрицательный заряд. Но, это в отрытом космосе. Сейчас же он был включен в электрическую цепь, по которой пошёл немалый ток.
И сразу же из динамика донёсся голос Мориса:
— Базиль, температура корпуса начала подниматься: было — 170, а теперь уже только 165. Динамика: полградуса в секунду!
— Радиоактивность?
— В норме!
— Отлично, давайте прибавим пару! Морис, ты в русской бане не бывал?
— Нет, ни разу.
— Сейчас побываешь! Маруся, пять процентов мощности!
— Есть!
Чуть слышнее загудел двигатель, тросы, соединяющие 'Охотника' и 'Паганеля' раскалились до вишнёвого свечения. Другой набор тросов, соединявших бустер и 'Паганеля', и вовсе скрылся в пелене тумана. Когда туман рассеялся, оказалось, что они висят каждый в широкой траншее из испарившегося льда и тоже покраснели.
— Базиль, у меня динамика градус в секунду, сейчас — 10, скоро будет ноль! — доложил Морис.
— Отлично, готовься стартовать на маневровых.
— Принято, Мастер!
Температура нижней части корпуса пленника превысила ноль градусов, с его верхней, более разогретой половины стали медленно соскальзывать ледяные глыбы.
— Включаю маневровые! — раздался доклад Мориса.
Из-под корпуса 'Паганеля' ударили в разные стороны снежные снопы: Морис 'завёл' двигатели ориентации.
— Есть подъём! — ликующе прохрипел он и судно, дрогнув и покосившись на нос, стало подниматься из ямы, всё в пеленах беснующихся струй тумана.
В эфире зазвучали поздравления с борта 'Академика Макарова'.
— Маруся, гаси моторы! — скомандовал Кондратенко, но комп опередил его на секунду.
Двигатели замолчали.
— Отстрелить тросы!
Сработали крепления бустеров, и шесть тросов, извиваясь и складываясь на лету в кольца, отделились от корпуса 'Охотника'.
— Морис, не забудь тросы боцману 'Макарова' отдать!
— Конечно, Мастер...
— Больно нужно! — вмешался в диалог капитан 'Макарова'. — Они же чуть не расплавились, Для чего нам этот металлолом?
— Ещё кого-нибудь вытаскивать, кто в мороженое влипнет! — пошутил Кондратенко.
— Тогда ты и забирай! У тебя хорошо получается!
— Да мне и девать их некуда, если только вокруг корпуса обмотать.
— Правильно, обмотай! Зато придёшь на верфь, тебя первого обслужат, подумают, что ты треснул, а тросом обмотался, чтобы окончательно не развалиться!
Немудрящая шутка вызвала взрыв веселья на всех трёх судах.
— Пускай Морис обмотается для профилактики, ему нужнее! — добавила смеха реплика Василия.
Люди смеялись, и в этом веселье и безобидных подначках бесследно растворялось напряжение последних дней: одуряющий труд в тяжёлых вакуумниках, тяжесть ускорения. Отсмеявшись, Морис Бойон поблагодарил, наконец, 'Базиля' за спасение его судна и, так ничего не поняв, добавил:
— Кстати, Базиль! Ваш французский великолепен. Я как будто на родине побывал! Вы сами не француз, случайно?
Тут уже пришла очередь смущаться капитану Кондратенко:
— Нет, Морис, я не француз, по-французски знаю только 'шерше ля фам', просто у меня переводчик очень хороший. Приходи в гости, познакомлю!
— Непременно, ждите, через полчаса прибуду!
В ожидании визита, капитан отправил по дальней связи радиограмму с подробным докладом о предпринятых действиях и об их результатах.
Скоро на борт заявилась делегация в составе чуть ли не всего экипажа 'Паганеля' с благодарностями и бутылкой коньяка в скафандре у капитана. Её хватило, конечно, только пригубить каждому из спасателей, но величина 'дозы' была не главное. Главное, было то, что и в космосе человек оставался человеком и готов был всегда, не рассуждая придти на помощь себе подобным.
Впрочем, Морис посулил всем 'продолжение банкета', для чего достаточно было, по его словам, ступить на французскую землю. Разговор зашёл, конечно, и о спасении 'Паганеля'.
— Я, конечно, знал о таком способе, но только чисто теоретически. То, что вы продемонстрировали, Мастер, великолепно! — сказал разгорячённый ещё не прошедшим ликованием Морис.
Синхронный перевод его голоса звучал из динамиков. Маруся успевала переводить сразу нескольких французов на русский и русских на французский. Гвалт в кают-компании стоял неимоверный, но все набившиеся туда отлично друг друга понимали. Остальные, не поместившиеся, беседовали и приглашали друг друга в гости в коридоре. Там звучало своё 'звуковое сопровождение'.
Наконец, все визитные карточки и клочки бумаги с телефонами на Земле были розданы и гости потянулись в шлюзовую камеру к сваленным там в кучу 'прогулочным' скафандрам. Последним покинул коридор Морис. Уже облачившись в скафандр, он взял с 'Базиля' торжественное обещание непременно навестить его в Париже, где обещал разнообразные 'неземные' удовольствия. Или, напротив, выражал готовность прибыть к 'Мастеру' в любую точку Земли, по первому зову, вместе со всеми этими удовольствиями. Прощальный взмах руки и люк шлюза захлопнулся за улыбающимся французом.
— Капитан, поступил ответ от Иванченко. — информировала Маруся утирающего пот капитана.
В ожидании этого ответа он, уединившись в своей каюте, кормил сбежавшего от толкотни и многолюдья Маркиза. Тот не одобрял шумных тусовок и предпочитал скрыться от них в своём убежище...
— Давай, что там?
— Вывожу на дисплей.
В этом сообщении г. Иванченко благодарил экипаж 'Охотника' за отлично выполненную работу, передавал приветы и благодарности от руководителей ЕКА и РАК и просил задержаться на Немезиде на срок до двух суток. Поскольку 'Академик Макаров' готовится к немедленному отбытию, а 'Паганель', лишённый средств дальней связи, отправляется на всякий случай вместе с ним, то руководство фирмы просит (читай: приказывает) капитану 'Охотника-12' эвакуировать с поверхности кометы результаты проводившихся экспедицией исследований.
Буровые установки работают в автоматическом режиме, и каждая периодически выдаёт на поверхность добытые керны. Функцией экипажа 'Охотника' будет по истечении двух суток собрать вакуумные упаковки этих кернов и доставить на земную орбиту, где их заберут специалисты. Сами буровые можно оставить на Немезиде.
— Естественно! Куда я их погружу? — проворчал капитан, знакомясь с приказом.
— Ладно, Вася. Работа не сложная, — подбодрил озадаченного товарища Сергей, влетевший в капитанскую каюту и тоже прочитавший сообщение. — Деньги в исследования вложены, зачем их терять!
— Это понятно... всегда у нас так — кто везёт, на того и грузят!
В конце сообщения Иванченко приготовил 'пряник', посулил экипажу премии за спасение аварийного 'Паганеля' и благодарственные грамоты от ЕКА.
— Вот это другое дело! — повеселел капитан, — Хоть по сотне кредитов на брата дадут, и то — мясо!
— Думаю — больше! — оптимистично поддержал его Сергей.
-Маруся, дай мне связь с экипажем!
— Готово, Мастер!
— Ребята! — обратился к экипажу капитан, — руководство просит нас задержаться на этой ледышке на пару дней. Есть небольшая работа, честно говоря, 'не бей лежачего': прогуляться по поверхности и собрать кассеты с материалами. Кстати, за 'Паганеля' нам начислили премию. Вопросы?
Вопросов не было.
— Поскольку мы шли к Земле с ускорением, то теперь, чтобы не выбиться из графика постановка на ремонт, нам всё равно нужно или притормозить и лететь дольше или тут погулять. Вдобавок, за это тоже заплатят. Я предпочитаю второе. А как вы?
Одобрительный гул по трансляции был ему ответом.
— Вот и хорошо. Все устали, поэтому сейчас объявляю отдых с дремотой. Остальное всё завтра.
Прозвучал вызов с 'Академика Макарова', а следом за ним и с 'Паганеля'. Капитаны экспедиционных судов, уже информированные своим руководством, что 'Охотник' остаётся, чтобы 'прибраться за ними', и оттого немного смущённые, сообщили о своём отбытии и попрощались. Сначала снялся россиянин, а через несколько минут за ним последовал и француз.
Очень скоро суда превратились на дисплее в маленькие узкие серпики, затем в две звёздочки, почти неразличимые на фоне привычного космоса, а затем и вовсе исчезли. Только великолепная, блистающая Земля, со своей не столь шикарной на таком расстоянии Луной выделялись бриллиантами чистой воды на чёрном бархате неба, усыпанном алмазной крошкой звёзд. Конечно в стороне от точки, в которой пропали из видимости суда пострадавшей экспедиции. Но согласно законам небесной механики, которые человек постиг и сразу же поставил себе на службу, им естественно, было суждено встретиться.
В настоящий момент Немезида приближалась к расплывчатым границам пояса астероидов, а иначе малых планет, которые некоторые романтики и писатели-фантасты почитают останками существовавшей некогда планеты Фаэтон. И даже населяют в своём воображении эту планету разумными существами, по небрежности разрушившими свой дом. Однако общая масса астероидов не может составить никакой планеты, могущей удержать атмосферу, а значит и предположения о былом существовании фаэтонцев лишены всякого основания. Астероиды же являются строительным материалом для так и не сформировавшейся планеты. Доминирующий в этой области Солнечной системы Юпитер своим тяготением расшвыривал и продолжает расшвыривать этот строительный мусор, так и не дав ему слипнуться и сформировать единую планету, хотя бы и маленькую.