Я вышла из дома шамана и хотела было отправиться наконец отдохнуть и перекусить чего-нибудь. Сегодняшний день был достаточно наполнен событиями. Как по мне, даже переполнен. Но не срослось..

У дома шатался мерзейшего вида человечишка. Какой-то выродок среди крепких светловолосых людей, по большей части, довольно приятной внешности. Этот был рыж, с серым лицом, выгоревшими блеклоголубыми глазками, раскосыми и глубокопосажеными. Двигался он как-то боком, будто старался забежать вперёд тебя, или боялся к кому-то спиной оказаться. Почему-то я была больше, чем уверена, что это тип, оговоривший изгнанников. Выглядел он больным, его мучал кашель. Пробормотав что-то невнятное, мужичонка своей кривенькой походочкой подобрался к входу в дом. Но войти не решался. Я решила посмотреть, чем же закончится история. Зашла, рассказала о посетителе Ахау. Тот позвал шамана. Какое-то время переговоры шли мимо меня. В конце концов Ахау перевёл мне переговорный процесс.

Я не ошиблась, гость действительно оказался тем, о ком я и подумала. Благо, если на всю деревню оказывается одна гнида. Но как говорила моя мамуля-медработник, если одну гниду в волосах оставить, скоро вся башка завшивленой будет. Я с ней согласна. Поскольку шаман, как все посвящённые, языком владел, решили подключить его к воспитательному процессу.

-Ввести подсудимого,-пошутила я с нашим хромоножкой.

Ввели. Шаман осуществлял синхронный перевод.

-О чём ты пришёл просить?-строго сказал Ахау.

-Я болен,— хныкающим голосом загундосил проситель.-А наш шаман сказал, что не в силах помочь. Я слышал прибыли посланники богов..

Он недоверчиво покосился в мою сторону.

-Да, дорогой, сама в шоке,-мысленно отпустила я очередную шуточку.

-И что ты хочешь от посланников богов?-деланно нахмурился Ахау.

-Пять баллов от Станиславского,— продолжала я внутренний диалог.

-Милости, помощи, лечения..

-А не слишком ли много просьб? Скажи, когда ты заболел?

-Уже год мучаюсь, господин.

-Год,— шепнула я на ухо Ахау,-это как раз после того, как изгнали тех несчастных. Ну, есть таки справедливость.

-Что говорит госпожа? Можно ли излечить болезнь?-засуетился мужичонка.

-Госпожа спрашивает, давно ли ты был на покаянии?-Ахау заглянул в глаза посетителя. Глазки забегали.

-Осмотри его, нужно точно знать какая у него болезнь,— попросила я.

Шаман вмешался.

-Я смотрел,— черви в нём, жрут изнутри. Были бы в желудке, я бы вывел, корни знаю, хорошие. А у него в лёгких, в бронхах. Кашляет. Пастух он. От лам небось.

-А вот я думаю,— жёстко сказала я,— что, кто такую гадость про скотоложство измыслил, не на пустом месте это сделал. Наверняка свой грешок парню приписал. У нормального человека этакая мерзость разьве в голове появиться может?

-Что? Что такое она сказала?-пастух юлил и трясся. Наверное, по моему тону понял, что ничего хорошего его не ждёт.

-А ты ему скажи, что болезнь от демона, который в ламу вселился,-посоветовала я.

Пусть он ламу эту приведёт. Мы из неё демона выгоним. А как увидим его, убьём. Болезнь и уйдёт. А, если он солгал, и демона там нет, значит болезнь — его наказание за ложь и подлость.

Шаман послушался. По мере того, как он говорил, лицо у лгуна менялось. Все эмоции от страха до злобы пробежали по его физиономии. Он понял, что ложь его раскрыта и от болезни ему не избавиться. Он зашипел, как змея и вылетел из дома.

-Я бы выгнала его из деревни, а его дом отдала бедной женщине. Только не уверена я, что у вас,-обратилась я к старому целителю, хватит сил и ума убедить деревенских в его лжи. Пусть подыхает от своей мерзости. Скажите деревенским, что болезнь наслал демон. Они ему сами абструкцию устроят.

-Он не семейный?-Ахау заволновался,— Заразу хоть не разнёс?

-Нет, женой не обзавёлся. Всё он на девушку ту засматривался, что с братом жила,-ответил старик,— только гадкий он, девки от него шарахаются. Сейчас понимаю, что надеялся, наверное, что мужа её за скотский грех убьют, а детишек, как демонят изведут, вот она, никому не нужная, ему и достанется.

-И где только такие разумные мысли раньше были?— с горечью произнёс Ахау.

Старик потупился и склонил голову.

-Старость не делает нас ни мудрее, ни храбрее,— грустно сказал он. За жизнь свою спокойную испугался, когда речь идёт о демонах...

-Ну вот пусть от него теперь народ побегает. Карантин по религиозным показаниям.

Всё. Зло наказано, справедливость восторжествовала. Кушать хочу.

-Что-то долго Ирины нет,— беспокоился Чаупи-тута. Он вертелся, как на иголках и, наконец, кинулся в сторону села. За ним побежал один из воинов, которые очень близко к сердцу приняли, вновь открывшуюся, способность малыша к предсказаниям.

Они успели вовремя. Хотя Ирина смогла перехватить руку с предательским ножом, но удар дубинкой по голове нападавшего, оказался не лишним. Пастушок-то ещё той змеюкой оказался. Понял кого ему за "справедливый суд" поблагодарить. И попытался — ножом из засады.

Чаупи-тута приклеился к руке Ирины, ему до сих пор было страшно отпустить её..

-Гадину эту, не хоронить, здесь обложить хворостом и сжечь,— от злости на свою неосторожность, я и впрямь вошла в роль посланницы богов,— обьявить одержимым демоном, напавшим на кровь Инти.

У воина что-то изменилось во взгляде. Он кивнул, с улыбкой в уголках глаз, и лёгкой трусцой побежал к дому шамана.

Чаупи-тута думал, что бы сказал учитель, если бы он не уберёг её. Пусть Ирина будет женой любого, но только пусть она будет..

Ночью к ней пришли слёзы. Она горько плакала, как плакал бы он сам. Когда проходит время, после того, как чуть не погиб, страх забирается в тело. Он помнил это ощущение после боя по дороге в Куэлап.

Полежав ещё немного, понял, что так долго от страха не плачут. Есть другая боль в её сердце.

Жизнь большая, как гора, тяжело развернуть гору в сторону солнца. Но иногда нужно просто потерпеть, подождать, и солнце само осветит её склон.

Он стал бояться видеть сны. Знание налагает ответственность. Не слишком ли он, для такой ответственности, мал? Совсем недавно ему хотелось казаться взрослым, а теперь он уже скучал за своей детской беззаботностью.

Как хорошо..Сегодня он не видел снов.

17 ноября.

-Почему в моей жизни всё так глупо получается? Может я сама просто дурочка? Вот прорыдала полночи, а спроси меня почему, так и ответить не смогу точно. Рядом со мной спит женщина, которая потеряла всю свою семью. А плачу почему-то я, а не она. Хотя она, бедная, просто провалилась в сон. Организм, иногда, так спасается от полного истощения. Ну, а что я вчера творила? Устроила судилище, да ещё под хиханьки-хаханьки. А чем всё это кончилось? Человек лишился жизни. И меня чуть на тот свет не отправил. А и поделом бы мне было. Что-то заигрываться я стала в случайно доставшейся роли. Всё мне не настоящим каким-то кажется, как-будто смотрю со стороны свой собственный сон. Рядом с Пушаком я себя живой чувствовала. А сейчас все события кажутся рутиной. Даже Чаупи-тута, маленький мальчик, которого я полюбила, стал немножко чужим и невзаправдашним.

Чужой и невзаправдашний в это время топал рядышком. Маленькие ножки всё таки обули в подареные мокасины. Сандалию он разорвал, а чинить времени не было. И то, что он принял обувь из рук женщины, на него явно налагало обязательства, о которых я не догадывалась. Ну, правда, не может же он всерьёз связывать это с брачным обрядом?

Мальчик в последнее время стал и так сам не свой. Эта его провидческая способность, открывшаяся слишком рано, как сказал Ахау, черезчур тяжела для такого малыша.

Узкая каменистая тропа мешала нести носилки. Да ещё три. И, если двое малышей не были слишком тяжёлым грузом, да и в случае чего, как ни цинично это звучит, мертвее они уже не станут, то носилки с раненым создавали кучу неудобств и даже опасностей. Поэтому двигались медленней, чем нам хотелось бы. Воины менялись, но это не сильно добавляло скорости. Судя по некоторым приметам, город вот-вот должен был показаться, когда из-за поворота тропы выбежал нам навстречу высокий парень. У него был ровный, натренированный бег. Скорее всего это скороход, спешащий с поручением. Во главе отряда ехал старый воин из этого города, который представлял его на торжестве.

-Пуриспа!-Крикнул ему воин.

-Идущий,— тут же перевёл Ахау. Он знал, как я интересуюсь тем, что означают имена людей.

Бегун остановился и стал что-то быстро нашёптывать знакомому на ухо. Потом махнул рукой на прощанье и снова включился в свой равномерный бег. Лицо воина было встревоженым. Он передал слова посланца Ахау и уставился на него выжидающе. Парень несколько неловко повернулся к нам и скривился от боли. Жестом приказал отряду остановиться. Потом махнул, чтоб носилки опустили на землю и отослал всех, кроме нашей компании.

-К городу идёт армия чанка. Раньше они мирно соседствовали с нами. Непонятно, что побудило их начать войну. Вам нельзя идти в город. Вы попадёте в осаду. Скороходы будут, сменяясь, передавать весть и скоро на помощь прийдёт войско, но до этих пор в городе может произойти что угодно.

-Да, и как это будет выглядеть для вашей политики? Посланники Инти обделались при одном известии о войне и сбежали?-зло сказал Алекс и повернулся в нашу сторону. Мы молчали, было страшно. Это не наше время и не наша война. Так, возможно, подумал бы любой и, не скрою, эти мысли были и у нас. Но, сбеги мы, и это выглядело бы так гадко, что мне бы, например, было стыдно находиться с самой собой в одной комнате. В конце концов, войны мы что ли не видели? Ракеты, они пострашней стрел будут.

-Так, мы идём в город. Во— первых Ахау пристроить надо, во— вторых, против большой армии всегда выручает преимущество в технологиях. Вот хочешь-не хочешь, а теперь ограниченное прогрессорство неизбежно. На что-то серьёзное у нас ни времени, ни возможностей не будет, но даже какая-то мелкая нежданная фигня, может предоставить преимущество в бою.

Алекс уже начал планировать по ходу. Он не спросил нас ни о чём, а мы ничего не возразили. Просто предоставили ему свободу действий, как самому опытному.

-Ахау,-продолжил он,— первым делом надо обезопасить от засады армию, которая будет идти на подмогу. Здесь горы, противник может вызвать обвал и расстрелять отряд из засады. А нам надо сделать засаду для засадников. Нужны воины, хорошо знающие окрестности, чтоб такие вещи организовать и грамотные разведчики, чтоб следить за действиями врага, не высовываясь. Связники для встречи и передачи информации нашим.

-Вот теперь всё действительно просто,-обрадовалась я. Есть "наши" и "их". Всё наконец определилось. Пушак, ты за этим отправил меня от себя подальше? Чтоб твоё стало нашим?

Анджей и Анжелка прижались друг к дружке. Её рука была крепко зажата в его ладони.

-Я завистливая,-поругала я себя,-и обзавидовалась снова. Да моей ладошке было бы не так боязно, будь она в таком же положении.

-Олеся и Стас в кучку не сбились, но тоже как-то подобрались. Я и правда гордилась своими друзьями. Кто-то скажет: вся эта история вообще неправдоподобна. Ребята попали в такую задницу, а ведут себя, как в турпоходе. Пробежки-зарядочки, ни слёз, ни истерик. А теперь сами лезут в войнушку, в которой на раз замочат и фамилии не спросят, чёрт знает где, чёрт знает за что...

А скажите, где в наше время себя можно чувствовать спокойно? Где рванёт себя на всю голову религиозный фанатик? И даже проще..в авиаперелёте...в автомобиле...да просто вечерком у клуба, где тусят ребятки со стеклянными глазами. Я фаталистка. Кому суждено быть повешенным, не утонет. Истина старая, но какая же справедливая.

Мы снова поднялись. Двое самых быстроногих помчались вперёд, чтоб как можно быстрее передать вождю предложения Алекса. У нас ещё было время, чтоб подготовиться. Разведчики, из приграничной крепости, выслали скороходов ещё до вступления армии на территорию чачапойя. Для этого и стоят они, эти крепостцы. Для разведки, для отвлечения на себя части вражеских солдат. Они будут драться на расстоянии, за стенами, сколько будет возможно. А потом уйдут, для этого предусматривается замаскированный тайный ход в горы. В таких крепостях старые солдаты, порой, ведут свой последний бой, а молодые — доказывают право быть воинами. И получают боевое имя как награду. Или как наказание, которое им носить, всю оставшуюся жизнь.

Путь до города проделали лёгкой рысцой. Узкая тропа за поворотом пошла на спуск, и город уже был в поле зрения. Нас ждали.

Мы, ещё по дороге, прикинули все возможности. Максимум, что могли успеть — это сделать что-то типа подкидных цирковых досок. Чтоб забрасывать противника большими камнями. Настоящие баллисты не потянули бы. А с досками даже детишки управятся. К одному концу корзину привязать, а на другой прыгнуть. Для детей, так даже развлечение, только укрытие организовать. А каменная глыба, в скоплении врага, шороху наделает. Если найдём все нужные составляющие, можно горючие смеси сделать. В глиняных горшках. И тем же путём в нападающих отправить. Ночью очень классно смотреться будет. Даже, если на отдых станут, среди ночи, в спящих, такую плюху запустить, вот где паники будет.

С досками проблема одна — досок нет. Прийдётся вязать из стволиков деревьев, по типу плотиков. Два брёвнышка — стойки, в землю вкопать, для устойчивости. Под поперечную ось из медных полос проушины. К одному краю корзину, с низким краем, для снарядов, присобачить. Второй край тканью обмотать или тросом, чтоб прыгающие ноги не поломали, да аккуратно подушку подсыпать земляную, чтоб край доски не обломался. И пуляй себе. Народ работой озадачили. И пошли к Ахау.

Парень наш, обихоженый, лежал у своих, в храмовом доме. Стас вспоминал, исторически известные, составы "греческого огня". Самым доступным признали: нефть, сера, смола и масло. Все составляющие использовались как лекарства и бальзамирующие средства. А вот с фитилями, в какой-то мере, повезло. У нас всех в рюкзаках лежали плотно завёрнутые туристские спички. Лучше не придумаешь. Нет, конечно что-то измыслили бы, но время поджимало, а нам ещё нужно было состав опробовать. Найти горшки, с узким горлом, отослали Чаупи-тута. Да и запечатать чем, найдём.

Как воевали чанки, Стас не знал. Насчёт инков читал, что они психические атаки любили. Только, как мы поняли, когда пытались, хоть приблизительно, вычислить время нашего местонахождения, империя Инков ещё империей не стала. Находилась в зачаточном состоянии. Эта информация, на тот момент, нас, вполне, порадовала. А вот теперь бы знать побольше. Заранее решили попробовать начать с переговоров. Послов в город не пускать, чтоб не давать возможностей разведки. Говорить на нейтральной территории. А чтоб сделать видимость дружелюбного приёма, и заодно укрыть говорящих от стрелков, разбить у входа в город шатёр с накрытыми столами. Если переговоры не удасться закончить положительно, время на них уйдёт, а нам это важно.

Город, тем временем, готовился к осаде. Всё наиболее ценное, а так же запасы пищи и воды, направлялись в Верхний город. Все, кто не сможет участвовать в сражении, отправяться туда же при первых признаках приближения войска. Вокруг города собирались камни. Для пращей и наших примитивных метательных сооружений.