— Все будет девчонки, все будет. Все будет хорошо. По крайней мере — надеюсь на это. Кстати — ничего не слышно по нашим "друзьям" с Ломоносова? Эти самые...Джабраиловы? По расследованию ничего не слышно? Вы же все новости смотрите! Что там о нас говорят?

— Ничего не говорят, как я тебе и сказала. Все как воды в рот набрали — Маша довольно усмехнулась и села на диван, теребя воротник блузки — Все уже забыли давно! Три недели прошло, за это время столько всяких событий случилось — кому интересны журналистские бредни о каких-то там волшебниках? Ты...это...не собираешься продолжить мстить? Может погодить со своей...местью? Ну их к черту, а? Давай денег заработаем?

— Давай — серьезно кивнул Сергар, и пошел к двери, ведущей к комнате отдыха — Пойду немного полежу. Устал после сеанса. Когда пациентка придет — крикнете.

Девушки проводили его взглядом, и Таня тихо сказала:

— Как ты думаешь, с той бабой...он ее...

— Он ее! Да — он ее! Ну и что?! Для дела же!— Маша фыркнула, и скорчила зверскую физиономию — Убила бы тварь! Бабу эту, конечно! Но что поделаешь? Он и для нас старается! Телефон звонит! Танюх, возьми трубку, ладно? Нет — я сама возьму...

Маша вскочила, схватила пиликающий аппарат и через секунду уже отвечала обворожительным медоточивым голосом, как хорошо вышколенная девица из персонала дорогой клиники.

Она видела по телевизору, как надо отвечать потенциальным клиентам, а еще почитала специальную литературу — если уж делать дело, так делать его как следует! Пока что у нее получалось очень даже здорово. Организаторским талантом Маша не была обделена, это точно.

Глава 5

Как одеться? Увы, Сергар до сих пор ничего не понимал в земной моде. Вот сейчас ему ехать в ресторан, по словам Виктории — дорогой, хороший ресторан — так что надеть, чтобы не опозориться? Голубые штаны из грубого сукна, называемые тут джинсами? Свитер? Вообще-то ему привычнее было свитер и такие вот штаны, это само собой, но... А с другой стороны — какая разница, как одет, модно, или нет? Он что, женщина, что ли? Зачем ему себя приукрашивать? Кого соблазнять? Викторию? Так она и без этого влюблена так, что..лучше бы не надо такой любви!

Сергар уже сильно сомневался, что решение не убирать наведенную влюбленность было правильным. По всем канонам следовало дать несчастным женщинам снадобье и произвести сеанс снятия любовной зависимости. То, что он сделал, являлось на самом деле преступлением против личности, и маг это понимал. И никакие оправдания, вроде: "Потом сниму, мне сейчас нужны агенты, мне нужны помощь в организации дела!" — не имеют никакого значения. Такие действия хороши на войне, когда нужно заставить чужого лазутчика работать на себя, внушить ему то, что нужно для дела, но разве сейчас война?

Решил — в ближайшее время освободить несчастных женщин, как только они снова появятся в поле зрения. А то, что появятся — сомнений никаких не было, дамы буквально дежурили у входа в массажный кабинет, и когда Сергар появился из дверей, бросились к нему, запыхавшиеся, взволнованные:

— Мне нужно с вами поговорить! Мне! Я первая! Отойди, чего ты мешаешь! Подождите! Подожди!

Пока претендентки на тело мага дрались за право первой бросить свою жизнь к его ногам, жертва собственных лечебных деяний поспешно прыгнул в ожидавшее такси, и автомобиль рванулся с места, увозя клиента от разочарованных потенциальных любовниц, оставив их строить планы по поимке беглеца.

Честно сказать, Сергар не ожидал ТАКОГО эффекта от своих действий. Ну да, он знал, что клиенты, или клиентки нередко влюбляются в своих лекарей, слышал на эту тему много историй, но...одно дело слышать, другое дело быть на месте этого самого лекаря!

Тем более, никогда не слышал о том, чтобы эта влюбленность была такой могучей. Видимо, все это происходило из-за его, очень высокого уровня лекарского искусства. Что в общем-то и объясняло происходящее.

Мать некогда рассказывала, что влюбленность клиента может длиться от нескольких часов, до нескольких недель и месяцев, но чтобы вот так — дежурили у двери, кидались на шею, едва не насиловали — о таком она никогда не упоминала. Видимо, и не было такого! Раз не упоминала. И все это явилось для Сергара большим сюрпризом. Теперь он понимал, что чувствовали к нему его подруги Маша и Таня...

Может это и мешало ему относиться к ним кроме как к "боевым подругам"? Полюбить? В голове мысль: "На самом деле они меня не любят. Это магия, всего лишь магия! Наведенное, колдовское, невзаправдашнее! На самом деле — меня никто тут не любит! Никто! Даже мать. Здешняя мать. Ведь она любит Олега, а не Сергара...своего сына, а не чужого парня, злой волей богов занявшего место сына!"

Не сказать, чтобы эта мысль так уж отравляла его существование, но вот внедрилась в голову, и все тут! Можно было бы конечно снять с подруг наведенную любовь, но вот только зачем? Как они поведут себя в этом случае? Что сделают?

Сергар не настолько верил женщинам, особенно красивым и взбалмошным, чтобы позволить им влиять на свою судьбу. На его судьбу, на судьбу Сергара! Пока что без них он в этом мире потерявшийся щенок. Опасный щенок, зубастый, но...все-таки щенок. Ничего не знает, тыкается во все стороны... Когда-нибудь...настанет день, и...

И что — "и"? Решится ли отпустить их "на волю"? И вопрос — хотят ли подруги этой воли? Он-то точно не хочет их отпускать. Пока не хочет. Удобно! Красивые, молодые, верные — что еще нужно мужчине от женщин?

Запутался! А когда запутываешься — нужно поступать так, как считаешь правильным. И будь что будет.

Здание, в котором располагался ресторан, было совсем не приметным, сереньким, с какими-то завитушками, барельефами по стенам. Старое здание, не современной постройки. Входная дверь — тяжелая, массивная темного полированного дерева с блестящими медными ручками.

Сергар оглянулся на стоянку машин возле каменного крыльца ресторана — маг не разбирался в машинах, но они были очень дорогими на вид — новыми, блестящими. За рулем сидели водители — скорее всего наемные, что показывало статус владельцев этих экипажей.

Усмехнулся — в его мире вместо блестящих автомобилей — дорогие кареты. Но что меняется? Везде — тщеславие, власть денег, и те, у кого они есть — всегда будут на вершине. Остальные получают крохи со стола власть имущих. Все просто, все банально и скучно.

Настроение испортилось еще больше — ну зачем он идет в этот ресторан? Зачем ему встреча с сексуально-озабоченной дамой? Для работы, само собой...непростая ведь дама. Решил, что лучше переговорить на нейтральной территории? Ну вот и получил...похоже, что это заведение не отличается простотой, как и его посетители.

Мраморные ступени пологой лестницы, отделанный полированным деревом гардероб, за стойкой которого высокий седовласый мужчина с выправкой военного, одетый в непонятную форму с золотой вышивкой и блестящими, золотыми же пуговицами.

Другой мужчина стоял у входа — тоже высокий, крепкий, и тоже бывший вояка — Сергар их чуял за сто шагов, ему был знаком этот пристальный взгляд, ощупывающий противника, выбирающий точку, в которую удобнее всего вонзить клинок. Клинка у привратника само собой не было, но кулаки у него были вполне внушительными, и выглядели совсем не так, как кулачки какого-нибудь изнеженного богатого бездельника. Этими кулаками можно было дробить камни, сворачивать головы и держать за задницу горячую девчонку, но не рисовать картины, или извлекать из скрипки чарующие звуки. Обычный вояка, боец, коих Сергар насмотрелся за свою жизнь достаточно, чтобы определять их род деятельности с первого взгляда.

Привратник окинул Сергара спокойным, бесстрастным взглядом, и заступая дорогу, спросил, ничем не выдавая своего отношения к вошедшему:

— Здравствуйте. Я могу чем-то помочь?

Сергар усмехнулся — привратник будто невзначай шагнул вперед и заслонил широкой спиной вход на лестницу, а тот мужчина, что стоял за стойкой гардероба, не двинулся с места и не выразил ни малейшего желания принять у посетителя простую куртку, купленную в молодежном магазине за десять тысяч рублей. Да, явно было видно, что "потенциальный клиент" не произвел на этих людей никакого впечатления.

— Это ресторан "Прага", так? — усмехнувшись спросил Сергар — Так вот я хочу здесь поужинать!

— Извините, у нас только по записи. С улицы к нам не приходят — так же бесстрастно заметил привратник — Мне очень жаль. Что-то еще?

— А что, остальные, что сдесь ужинают, они по воздуху прилетают? Не с улицы приходят?

Сергар сам не знал, что на него нашло, но он уже не мог остановиться. Ему хотелось сбить спесь с этих невозмутимо-наглых холуев, чего бы это не стоило. Понимал, что глупо, что ни к чему хорошему это не приведет, но продолжал свою игру.

— Бывает приходят, бывает и по воздуху — так же бесстрастно пояснил мужчина и едва заметно шагнув вперед, навис над посетителем — Еще что-то? Или вы просто без скандала, тихо и мирно покинете помещение?

— Олег! — Виктория сбежала по ступенькам, цокая высоченными каблуками — А я тебя жду, выглядываю! Ты опоздал на двадцать минут!

— Господин к вам? — привратник отошел в сторону и с некоторой тенью досады, мелькнувшей на каменном лице, смотрел за тем, как женщина целует щеку этого непрезентабельного парня — Если бы вы сказали, что вас ждут, я бы сразу господина проводил.

— Ничего, Петя, все в порядке! — женщина сунула руку в сумочку и подала привратнику какую-то купюру — Раздевайся, Олег! Да брось вон там, на стол, они подберут!

Женщина стащила с Сергара куртку, бросила ее на полированный стол возле окна и схватив "Олега" за руку поволокла за собой с такой энергией и силой, что тот споткнулся о ступеньку лестницы и едва не свалился. Она хихикнула, и Сергар взял себя в руки — какого черта злится и нервничает?! Что, это он ее пригласил? Это Виктория пригласила, и он, Сергар, тут главное лицо! Потому нечего переживать — пошли они все к черту! Все! И эта наглая баба тоже!

Осознав, что все-таки нервничает, Сергар устыдился такой слабости и заставил себя успокоиться. В самом деле, ему ли, бойцу, прошедшему через кровавые поля войны пугаться какой-то там роскоши! Безобразной, бесстыдной, пугающей роскоши...наглой, давящей роскоши!

Большой, кричаще украшенный позолотой и узорами зал больше подходил для императорского дворца, чем для трактира, в котором люди набивают едой свои желудки, наливаясь перебродившим виноградным соком и его производными.

Здесь вряд ли время от времени чешут кулаки о своих добрых собеседников, чтобы повергнув их в прах, праздновать победу вместе с повергнутыми, забыв о своих былых обидах — до следующей драки.

Здесь не видно шлюх, трясущих цветными юбками и вываленными грудями — непременным признаком, отличавшим падших женщин.

Впрочем — насчет грудей заключение спорно — несколько дам, присутствующих в зале, были обнажены до такой степени, что в если бы они в мире Сергара, да и на Земле — тоже, вышли бы в таком виде на улицу — их по меньшей мере бы освистали, или проводили скабрезными ухмылками. Платье, которое может уместиться в мужском кулаке, совсем не закрывает спину и держится лишь на тонких бретельках, перехлестывающих соски, вряд ли можно назвать тем нарядом, в котором приличная женщина выходит в приличное общество. Эти девицы выглядели более голыми, чем если бы они на самом деле были голые, но таковое обстоятельство никого из окружающих не удивляло.

Каким-то чутьем Сергар понял, что это те же шлюхи, только другие, не трактирные развеселые девки, а что-то утонченное, и гораздо, гораздо более дорогое.

Мужчины, которые рядом с ними сидели, не отличались ни красотой, ни молодостью — дряблолицые и подтянутые, худые, толстые, высокие и низенькие, они все были похожи друг на друга — некой аурой силы, печатью могущества, которой боги припечатали их не очень ладные телеса.

А еще — они были похожи выражением скуки на обрюзгших физиономиях: "Мне все надоело! Все одно и то же! Фууу...какая скукота!"

Даже ели они как-то вяло, ковыряясь в тарелках так, будто это были не украшенные искусством поваров дорогие вкусные блюда, а нечто старое, прогорклое, то, что едва лезет в глотку, вызывая позывы на рвоту. Как та дохлая лошадь, которую Сергар и его соратники ели сидя под дождем, заливавшим шипящий, гаснущий костер. Мясо было полусырым, и отчетливо пахло тленом дохлятины. Но что делать, если обозы завязли в грязи, и съедено все, даже горькие сухари, превратившиеся в кучки мокрой противной каши. Настает очередь и дохлятины. Не друг друга же есть?

Другие женщины, которые были тут, в зале — большей частью не первой молодости, дорого одетые, обвешанные драгоценностями, переливающимися в свете неярких настенных фонарей, выражением подтянутых операциями лиц были похожи на тех скучающих мужчин — важные, томные, "скучные". И только глаза их выдавали страсть, с которой они смотрели на молодых мужчин, которые сидели рядом с ними, или поодаль, за столиками, попивая из небольших фарфоровых чашек коричневую пахучую жидкость, дымя тонкими сладко пахнущими сигаретами.

Виктория так и тащила "Олега" за собой, не обращая внимания ни на публику, ни на музыкантов, наигрывающих сложную мелодию, под которую девушка на сцене зазывно виляла бедрами, едва прикрытыми короткой юбкой, мяукая что-то про любовь, которая ушла навсегда и не вернется. Пела она так фальшиво, неискренне, что с первого взгляда было видно, что ни в какую любовь она не верит, кроме любви к толстым кошелькам, покоящимся в карманах "бесформенных" скучающих мужчин. Она просто-таки съедала их взглядами, готовая тут же выпрыгнуть из трусов. Впрочем — и тех на ней был самый минимум, так что сидевшие в первых рядах мужчины не без удовольствия заглядывали под ее "набедренную повязку", будто надеялись увидеть что-то такое, чего нет у их жен и подруг.

Следом за энергичной провожающей Сергар скоро оказался в нешироком коридоре, а потом — в небольшой уютной комнате, в которой был один стол, несколько стульев, два удобных кожаных дивана и все, что может понадобиться самому взыскательному посетителю — от кальяна, до большого вогнутого внутрь телевизора на стене, своим черным выключенным экраном напоминающего о темном входе в Преисподнюю.

— Садись! — выдохнула Виктория, подтолкнула "Олега" к высокому креслу, стилизованному под старину и тут же плюхнулась рядом, успев перед этим чмокнуть Сергара в щеку, оставляя на ней ярко-красный отпечаток губ.

— Девочки! Это Олег! Это тот кудесник, который сделал из меня то, что вы видите!

Виктория встала, провернулась вокруг оси так, что ее легкое кружевное платье поднялось едва не до подмышек, открывая бедра в черных чулках и ягодицы, между которыми терялась тонкая нитка трусов.

— Вот! Представляете — на три размера! Мне сегодня пришлось покупать новую одежду! Даже туфли! Прежние с меня просто сваливались! А теперь — у меня размеры, как у двадцатилетней! И грудь, грудь — смотрите — как у малолетней девочки!