— Если ты ищешь что-то, что искала Ингвар, — а мы знаем, что у нее был доступ к нашим информационным системам, — откуда ты знаешь, что этот список еще не был изменен, возможно, самой Ингвар?
— Это хороший вопрос, и, к счастью, я сам ответил на него, к своему удовлетворению. — Спарвер слегка надулся. — Записи, которые я использовал, чтобы восстановить ее движения, было бы очень трудно изменить. Ей пришлось бы изменить наши собственные внутренние записи о ее действиях, записи индивидуальных бортовых самописцев каждого корабля, которым она пользовалась в то время, записи Тиссена об отправлениях и прибытиях из доков, а также бесчисленные гражданские записи, которые, как оказалось, регистрируют передвижения префекта по Сверкающему Поясу. Это было бы бесконечно более сложной задачей, чем изменение одной записи в Броне, такой как ее собственные биометрические данные. — Он покачал головой, явно довольный возможностью покрасоваться. — Нет, это железно. Вопрос только в том, какой смысл я вкладываю в это.
— Какой именно?
— Естественно, с присущим мне мастерством и рассудительностью. — Он посмотрел на нее с дружеской заботой. — Тебе действительно нужно отдохнуть. Возможно, я и не смогу отличить двух обычных людей друг от друга, но могу сказать, когда кому-то нужно немного отдохнуть.
Талия отложила компад, который принесла с собой. — Спасибо, что одолжил. Мерсье разрешил мне взять свой собственный.
— У меня был запасной, но я рад, что он пригодился.
Она немного подождала.
— Мне кажется, я знаю, что произошло с Мизлером Кранахом. Я вообще не верю, что он виновен в этом нападении. На самом деле, совсем наоборот. Он сделал все возможное, чтобы предотвратить это.
Этого было достаточно, чтобы приостановить его интерес к графику посещений.
— Это должно быть хорошо, в лучшем смысле. Если ты будешь вселять в меня надежды только для того, чтобы они разбились вдребезги...
— Все важное происходит в последнюю секунду, — сказала Талия. — Это та часть, на которую никто не обратил внимания должным образом. И это все меняет. — Она сделала паузу. — Сейчас я отправляю тебе свой анализ. Я больше ничего не скажу, пока ты не ознакомишься с ним и не сделаешь свой собственный вывод. Думаю, увидишь то же, что и я, и поймешь, что это значит.
Их компады мигнули, обмениваясь подтверждающими данными.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Дрейфус застал Ловро Брено одного в пустом лекционном зале, где тот просматривал конспекты к какому-то предстоящему занятию. На стене над кафедрой Брено была спроецирована хронология истории Брони, показывающая заметные триумфы и неудачи, причем, возможно, больше внимания уделялось последним, чем первым. Брено едва поднял взгляд от своей кафедры, когда Дрейфус вошел, но все равно заметил его появление.
Без каких-либо предисловий Брено сказал тихим, непринужденным тоном: — Это всегда нелегко, не так ли? Мы с самого начала портим их представление о нас или позволяем им со временем стать пресыщенными и циничными? В любом случае, в конце концов, они достигают одной и той же цели. — Он прикоснулся к компаду на своей кафедре, настраивая временную шкалу. — Возможно, лучше разрушить их иллюзии на ранней стадии.
— Не все из нас видят это таким образом.
Брено оторвал взгляд от кафедры, чтобы с жалостью посмотреть на Дрейфуса, как смотрят на ребенка, страдающего от какой-то наивной, но трогательной иллюзии. — Это то, что ты говоришь себе, глядя в зеркало, Том. В глубине души ты так же морально скомпрометирован, как и все мы. Разница в том, что у нас хватает смелости признаться в этом самим себе. — Он снова опустил глаза, поправляя еще одну деталь. — Чем могу помочь?
Брено был мужчиной могучего телосложения, с широкими плечами, толстой шеей и выступающей челюстью. Его рыжеватые волосы были собраны в пучок на макушке, а остальная часть головы была выбрита. Он был образцом сурового на вид, серьезного префекта, внушающего страх независимо от того, была ли у него в кобуре ищейка или нет.
Они были близки по возрасту и старшинству. Брено был немного моложе, но быстро продвигался по служебной лестнице под чутким руководством Григора Бакуса, одного из самых уважаемых и опытных префектов своего поколения. Говорили, что Брено многому научился у старшего по званию, в том числе свойственной фанатикам нетерпимости к ошибкам и недостаточным достижениям. И какое-то время стремление Брено к совершенству сочеталось только с его полной преданностью идеалам Брони.
Пока все это не изменилось.
У Брено, как и у Дрейфуса, было достаточно заслуг, чтобы претендовать на звание старшего префекта, и остаток своих дней он провел бы в Броне, а не в Сверкающем Поясе. Для многих это был желанный результат — место за большим столом. В те дни, когда у Дрейфуса болели кости, он и сам мог оценить привлекательность этого занятия. Брено, вероятно, тоже. Однако оба они предпочли отложить продвижение по службе, сохранив за собой служебное положение. В какой-то степени они брали лучшее из того и другого статуса: могли действовать по своему усмотрению, в одиночку или небольшими командами; не увязали в административной работе; и все же, благодаря многолетней службе, имели доступ в тактический кабинет, и старшие и нештатные сотрудники, которые составляли внутренний двор Джейн Омонье, относились к ним почти как к равным.
— Я хочу попросить тебя о небольшом одолжении, — отважился Дрейфус.
— В любое время.
— Есть кандидат, которого я хотел бы видеть на вступительном экзамене.
Брено продолжил свою работу. — Нет проблем, Том. Назови мне его имя, и я позабочусь о том, чтобы его включили в список в следующем окне.
— Я бы хотел, чтобы в этом случае было сделано исключение: кандидат должна пройти немедленную оценку, а затем вернуться к занятиям, если она преодолеет первые несколько препятствий.
Брено внес пару изменений, прежде чем ответить. — У нас есть определенные процедуры, на которые есть причина. Это кажется необычным. Ты знаешь, я не большой поклонник необычности.
— Я тоже. Хотя это необычный случай. Ее зовут Хафдис Тенч. Она дочь Ингвар Тенч.
Брено поднял голову, на его макушке заблестели рыжие пряди. — У Тенч был ребенок? Я никогда не знал.
— Никто из нас этого не знал. Но я провел с ней некоторое время и пришел к выводу, что она могла бы стать хорошим материалом.
— Она понимает, во что ввязывается?
— Немного. Она знает жизнь благодаря своей матери. К тому же она привыкла к службе. Она констебль.
Брено скептически посмотрел на него. — Есть небольшая разница между гражданской службой в качестве констебля и отшельнической жизнью в Броне.
— Она по-прежнему хочет такой жизни. Она все равно должна прийти в Броню из-за своей связи с Ингвар. Это только укрепит ее решимость присоединиться к нам. Она будет кандидатом при следующем приеме и, вероятно, одной из лучших, так почему бы не ускорить процесс?
— Если я сейчас срежу один угол, какой следующий меня попросят сократить?
— Я ни в коем случае не прошу снижать планку. Ожидаю, что все эксперты, включая тебя, будут с ней так же строги, как и с любым другим кандидатом.
Брено натянуто улыбнулся. — Можешь не сомневаться.
— Если это обернется неприятностями, это отразится на мне. Хотя не думаю, что это произойдет. Она умна, и я думаю, что быстро научится, так что ей не нужно будет держать себя в руках.
Что-то изменилось в выражении лица Брено, его челюсти слегка сжались. — Ну, мы бы не работали, если бы правила применялись слишком жестко. Мы сделаем так, чтобы это произошло.
— Прими мою благодарность.
— Все в порядке, Том. — Брено посмотрел Дрейфусу прямо в глаза, выражение его лица было мягким, но безжалостным. У него были серые глаза, суровые, как кремень. — Знаешь, я бы хотел, чтобы ты был таким же уступчивым со мной, когда я просил об одолжении.
— Ты же знаешь, что тогда все было по-другому.
— Действительно?
— Ты был не единственной жертвой в этом деле. Мы все чувствовали себя разочарованными выбором, который сделал Григор. Но для нас это были тяжелые времена. Если бы его вываляли в дегте и перьях, это только ухудшило бы положение Брони в глазах общественности. Омонье это знала.
— Я не просил о немыслимом, просто чтобы она заняла более жесткую позицию в отношении его наказания. Я рассчитывал на то, что ты воспользуешься своим влиянием на нее, Том.
— Прости, если я подвел тебя. — Дрейфус протянул руки. — Но давай не будем переносить мои ошибки на Хафдис Тенч. Она заслуживает чистого листа, шанса начать все сначала.
Брено похлопал по своему компаду. На временной шкале произошли несколько изменений.
— Думаю, ты прав. Есть и память о Тенч. Когда она прибудет?
— Примерно через тринадцать часов.
— Позволь мне все организовать. Она сможет приступить к обследованию, как только устроится.
Дрейфус закрыл глаза, благословляя этот небольшой поворот судьбы, прежде чем она ускользнула от него. — Спасибо тебе, Ловро.
— Я не шутил. Я буду с ней так же строг, как и со всеми остальными. Ее мать была замечательной, соответствовала нашим стандартам. Я не собираюсь принижать наследие Ингвар, соглашаясь на что-то меньшее, чем самое лучшее от ее дочери.
Дрейфус был там и видел, как Хафдис прибыла и сошла с автоматического шаттла. Она была единственной пассажиркой: позеленевшая, в помятой гражданской одежде, с одним местом багажа при ней.
Он поприветствовал ее у воздушного шлюза.
— Как прошло ваше путешествие?
— Путешествие было прекрасным, — и тут ее крепко вырвало. Дрейфус отодвинулся, освобождая охристому облаку беспрепятственный путь к ближайшей стене, где оно было поглощено, не причинив вреда. — Мне жаль, — пробормотала Хафдис, прикрывая рот ладонью. — Возможно, это не самое лучшее первое впечатление.
— Я видел вещи и похуже, поверьте мне. Мы иногда забываем, что многие из наших граждан не привыкли к космическим полетам, даже в пределах Сверкающего Пояса. — Он потянулся к ее багажу, помогая донести его. — Вы путешествуете налегке. Я одобряю.
В этой обстановке, знакомой ему, но не Хафдис, она казалась меньше ростом и более уязвимой. Возможно, дело было в том, что на ней больше не было формы констебля. Ее одежда была неброской, не развевающейся и не обтягивающей фигуру. Ее чемодан был в спартанском стиле, с потертостями по краям.
— Надеюсь, это не доставит вам неудобств.
— Нет, — успокоил ее Дрейфус. — Верховный префект считает разумным ваше присутствие здесь, и она согласна с тем, что этот опыт может быть полезен вам при оценке вашей кандидатуры.
— Значит, вам удалось добиться этого? — Новость вернула ей жизнерадостность. — Спасибо, Дрейфус. Мама была бы вам признательна.
Он с улыбкой предостерег ее. — Все по порядку. Сегодня вы освоитесь, а завтра встретитесь с экспертами, которые будут оценивать вас. Они проведут обычный набор тестов начального уровня. Тесты не особенно сложные, но вы не можете позволить себе провалить ни один из них.
— Я не провалю.
— Дальше будет сложнее. Думаю, у вас все получится, но в любой момент вас может подвести слабость. Если это произойдет, то будет не отражением вашего характера, а особенностями развития вашего мозга. В Броне мы должны использовать то, что дала нам природа.
Она пригладила свои локоны, растрепавшиеся после перелета. — Все понятно. Вы будете участвовать в моей оценке?
— Не напрямую. У нас с вами уже сложились слишком тесные отношения, чтобы я мог быть беспристрастным. Но вы будете проводить со мной время, когда вас не будут оценивать.
— Разве это не будет еще одним видом оценки?
— Думаю, это в основном для того, чтобы на несколько часов отвлечь вас от всего остального. Как только встанете на ноги, можете присоединиться ко мне в серии полевых исследований.
— Это звучит интересно.
— Умерьте свои ожидания. Вы увидите полевую работу такой, какая она есть: невзрачной, бюрократизированной и труднодоступной.
Она серьезно кивнула. — Я знаю, что то, как люди воспринимают Броню, и то, что это такое на самом деле, — две совершенно разные вещи.
— Это, по крайней мере, сослужит вам хорошую службу. — Он прикусил губу. — Хафдис, есть одна вещь, о которой я должен упомянуть. Эта работа, которой я буду заниматься.
— Да?
— Это связано с вашей матерью. Мой коллега просматривал ее служебный журнал, изучая все места, где она проводила время. Я планирую еще раз пройтись по ее следам, пытаясь выявить все, что могло иметь для нее особое значение. Это не приблизит нас к месту ее смерти, но для вас это все равно может оказаться трудным.
— А у меня есть выбор?
— Безусловно. Однако, если откажетесь, я вполне уверен, что это будет означать ваш конец как кандидата.
— Тогда это проверка. Чтобы посмотреть, насколько хорошо я смогу отложить в сторону личные дела.
Дрейфус сочувственно кивнул. — Я не говорю, что это легко, но рано или поздно нам всем приходится это делать.
— Мама бы не дрогнула. И она рассчитывала бы, что я проявлю такую же беспристрастность. — Она выпрямилась, приняв решение. — Я буду вашей тенью, Дрейфус.
— Тогда мы начнем завтра, после ваших первоначальных оценок. Не могу сказать, что это будет интересно, но вполне может пролить свет. — Он задумался. — Еще кое-что, Хафдис.
— Да, Дрейфус?
— С того момента, как вы приступите к кандидатскому отбору, вы всегда будете обращаться ко мне "сэр" или "префект Дрейфус". И мы будем считать, что этот процесс только что начался?
— Как пожелаете, префект Дрейфус.
Он позволил себе прочувствовать маленькую личную победу, а затем ободряюще кивнул. — Я провожу вас в вашу комнату, кандидат Тенч. Остаток дня и вечер в вашем распоряжении. Будьте готовы ровно в девять к первой аттестации.
— Сэр, — ответила она.
Талия встретила Спарвера у входа в тактический кабинет. Она попросила о срочной аудиенции у верховного префекта и как можно большего числа старших офицеров и аналитиков, которые могли присутствовать в столь ранний час.
— И что? — спросила она Спарвера, зная, что он ознакомился с ее выводами.
— У тебя есть все, что тебе нужно. Единственное, что тебе еще нужно, — это уверенность в себе, чтобы стоять на своем.
Они вошли вместе. Омонье была там, как и Клирмаунтин, Бодри и Дрейфус, а также несколько аналитиков с затуманенными глазами. Омонье находилась в центре событий: — ...оперативное сдерживание и консолидация разведывательной информации. В настоящее время я отслеживаю шесть случаев расправ, которые могут быть напрямую связаны со Сферой милосердия, и обсуждаю перспективное планирование еще девяти ответных мер. Мне нужно разобраться с действующими лицами под чужим флагом. У меня и так полно других проклятых проблем, а теперь к моим неприятностям добавляются еще и какие-то сомнительные анонимные данные?
— Нужно обратить внимание на Солтер-Риджентс, — возразил Дрейфус. — Я не могу поручиться за достоверность информации, не зная отправителя, но информация соответствует действительности. Мы никогда ничего не могли им предъявить, но у этой семьи есть опыт вражды со свинами. Друзья, кроме нескольких высокопоставленных лиц в Сфере милосердия, кто еще знал, что в этом нападении была задействована м-маска?
