День не задался...

Остроносая серебристая машина, которую только что выкатили из большого ангара в Чкаловском, с чуть опущенным носом и довольно тонкими стойками, готовилась к полёту. Техники снимали крышки, чехлы, подключали аэродромное питание, готовя двигатели к запуску. Наш, немного совместный с Сухим, Су-3 уже выполнил около 15 полётов. Два из них выполнил я сам. Я стоял в ожидании доклада техников о готовности, чтобы самому ещё раз всё проверить перед вылетом. Сегодня у 'сухарика' сложный день. Мне предстоит загнать его на критические углы атаки и попытаться 'сорвать' движки. Затем выполнить запуск в воздухе. Старший инженер подошёл и отдал рапорт о готовности. Протянул мне журнал, где уже поставил подпись. Я обошёл машину и проверил снятие всех креплений, свободу хода рулей, удаление всех заглушек. Расписался в журнале. Поднялся по трапу в кабину, проверил работу рулей, педалей, тормоза, гироскопов. Застегиваю шлем. В этот момент вижу 'Паккард' Сталина и 'Эмку' Сухого. 'Чёрт! Какого хрена они на старт заявились!' Сталин осмотрел незнакомые очертания машины: крыло переменного профиля, два киля, резко отброшенные назад рули глубины с противовесами. Поднялся по трапику ко мне.

— Здравствуйте, товарищ Титов! Вот, решил посмотреть, чем вы с Сухим занимаетесь.

— Здравия желаю, товарищ Сталин. Ломать мы её сегодня будем.

— Вот я и посмотрю. Счастливо!

— К чёрту, товарищ Сталин!

Они отошли от машины, и я начал запуск двигателей. 'Блин, сидели бы себе в диспетчерской!' Дальше злость прошла, началась стандартная подготовка к полёту.

Взлетаю, машина идёт хорошо, уверенно набирает высоту.

— Я в зоне, прошу добро на работу.

— Четвёртый, Вам добро.

Вкручиваю машину вертикально, в верхней точке переваливаю её на правое крыло. Движки держат, пикирую, перескочил за звук, держат, вираж — держат, переворот: Есть помпаж!

— Есть помпаж правого, на перевороте! Выравниваюсь... Запускаюсь! Нет давления в топливной системе правого. Быстро растёт температура. Есть срабатывание противопожарки. Температура падает. Давления топлива в правом двигателе нет.

— Четвёртый! На посадку!

— Понял, на посадку.

Чуть раскачивается на глиссаде, выпускаю шасси, машину покачивает, опять сработала противопожарка.

— Вторичное срабатывание противопожарки!

— Видим. Как машина?

— Иду.

Скорость приходится держать чуть больше обычной. Довольно жёсткое касание. Заруливаю, рядом несётся пожарная машина.

Опять подъехали Сталин и Сухой. Я вылез из кабины, подошёл к Сталину для доклада.

Он замахал рукой:

— Видел, слышал! Докладывайте Сухому.

— На перевороте имел обратную скорость, сорвал поток правого двигателя, работавшего на малом газу, затем, видимо, из-за перегрева топлива, образовался газовый пузырь в правом насосе. Запуститься не удалось. Противопожарная система сработала штатно. Дважды. Нужно систему перепуска от работающих насосов.

— Понял. Отлично сработано, Пал Петрович!

— А что это за выстрел был, товарищ Титов? — спросил Сталин.

— Это я за сверхзвук выскочил на пикировании.

— Как из пушки выстрелило! Ну, и как Вам машина?

— Сыровато ещё, чуть помучаем, летать будет. Манёвренность отличная.

— Так ведь двигатель заглох!

— Мы её силком запихивали в тот режим, в котором это произошло. Это нештатные фигуры. Так никто не летает. Эти фигуры обычный лётчик выполнить не может. Но, в воздухе всякое может случиться, поэтому мы сейчас отрабатываем всё. В том числе, и те фигуры, которые выполнить на этой машине нельзя. Всё это пойдёт в наставления по этой машине.

— Вы освободились?

— Надо переодеться.

— Подъезжайте ко мне, я на даче.

Я уехал на Беговую, там гоняли макеевский движок на монотопливе. Рев двигателя мешал москвичам, и несколько звонков в НКВД уже было. Надо было что-то придумывать и переезжать с испытаниями куда-то подальше. Мы комбинировали с добавками, чтобы снизить температуру струи. Я, в своё время, не шибко внимательно относился к твёрдотопливным ракетам: всё-таки, совсем другое ведомство, поэтому, мало чем мог помочь. Только в плане термостойкости материалов. Это была моя диссертация в Можайке. Поэтому оттуда рванул в Институт Стали и Сплавов ругаться с Матвеевым: какого чёрта он тянет со своим открытием! Без него ракета не полетит. Пришлось ему подсказать магическое слово: 'керамика'. Тут до него дошло, что сопло может быть составным, он 'отключился' и начал что-то писать в своём блокноте.

На пятые сутки ночью раздался звонок 'вертушки', я ещё не спал, пересчитывал собственную частоту макеевского движка.

— Товарищ Бахметьев! Приезжайте ко мне, срочно.

— Сейчас буду.

На улице уже довольно жарко, начало мая, но это — днём, поэтому накинул лётную кожаную куртку, сел в 'Хорьх', мне его Жуков подарил, поехал на дачу в Кунцево. Почти 4 утра, всё в цвету, красиво! Во дворе только машина Сталина.

— На, читай! — Сталин протянул мне правительственную телеграмму с пометкой: срочно, ОГВ. 'верховьях реки зеравшан указанном вами месте правее излучины реки указанной глубине обнаружено промышленное месторождение рассыпного золота тчк район месторождения взят под охрану войсками нквд тчк замначальника унквд района нурмеддинов'.

— Всё правильно, товарищ Сталин. Это — крупнейшее в мире месторождение рассыпного золота. И добыча может вестись простым просеиванием песка. Долго не могли открыть, так как сверху песка много намело. Почти 8 метров. Когда-то там текла река Зеравшан. Потом она ушла в другую сторону. А золото осталось там.

— Где ж ты раньше был, Титов! Почему раньше не сказал!

— На фронте!... Товарищ Сталин! Вы же мне не поверили: маршалу авиации, трижды Герою Советского Союза, все за 42 год, кавалеру ордена 'Победы'. Время жизни лейтенанта Титова, после сообщения этой информации, было бы равно времени прочтения приговора военного трибунала. У ближайшей стенки. Я не прав?

— Прав! — после не очень долго молчания. — По алмазам: две трубки под Архангельском, и 18 и более трубок в Якутии? Мы столько денег отдали де Бирс!

— И ещё отдавать придётся, товарищ Верховный. Их ещё и извлечь надо из земли. Там какой-то жирный состав, к которому алмазы липнут, а порода — нет.

— Знаешь его?

— Нет, конечно! Совсем не моя сфера. Знаю, что покупали патент у де Бирс.

— Так, Сергей Петрович... Что мы имеем? Крайне обрывочную информацию о том, что спустя 46 лет наше государство перестало существовать. Единственный источник информации — это ты. Причины ты указал: деградация и перерождение партии, международное давление, информационная и холодная война, экономическая война, в связи с отсутствием постоянного притока конвертируемой валюты. Так?

— Если сухо и выжато, то так.

— Как учил товарищ Ленин? Надо определить союзников, попутчиков и врагов. Будем действовать. О том, что ты что-то знаешь больше, чем остальные, по-прежнему, ни слова.

Мы работали до 11 утра.

Наши частые и долгие встречи не остались незамеченными. Первым засуетился Берия. Так как официально я подчинялся ему, то он немедленно вызвал меня для доклада и 'разговора по душам'. Ему я объяснил дело тем, что Сталин заинтересовался нашей конструкцией и химической промышленностью для создания новых материалов для нужд авиации и воздушно-десантных войск. Там проблем было выше крышы, так как заказанное оборудование поступило не совсем комплектным. Американцы начали потихонечку вредить. Берия не сильно поверил, но понял, что это вся информация, к которой он допущен. Действовать вопреки Сталину он не решился. Затем начали подтягиваться Члены Политбюро, известные деятели культуры. Слух о том, что я стал 'весьма близок к телу' ширился, а Сталин по своей привычке и уверенности в себе, форсировал изучение новейшей истории. Ещё и ругался на меня, что я далеко не всё помню, часто путаю фамилии его сподвижников. Для меня они все были на одно лицо, выдающихся среди них не оказалось. Зато, я хорошо помнил фамилии "перебежчиков" и предателей. Поэтому, мы стали исходить из полученных результатов и реальных дел, которыми они занимались. Через полтора месяца, я, назначенный министром обороны, и вновь назначенный министр иностранных дел Громыко, вылетели в Лондон, для проведения второго этапа переговоров с Англией о создании системы европейской безопасности. Моё назначение, вместо Василевского, сопровождалось 'трофейным скандалом' с Жуковым. Госконтроль установил, 'по письмам трудящихся', что маршал переправил в СССР значительное количество произведений искусства, мебели и автомашин из Германии, где он был главой СВА. Влетело ему и Василевскому, который решил слегка покрыть Жукова. Александра Михайловича я назначил начальником ГенШтаба. А Жукова Сталин отправил на пенсию. Отправлять его на Украину, где он и спелся с хозяйничающим там Хрущёвым, Сталин не стал.

— Пусть в Подмосковье сидит, дачу строит. Мужик он хозяйственный. Но все 'излишки' — в фонд государства!

Тем не менее, наша дружба с ним и Александром Михайловичем выстояла. Мы, когда позволяло время, собирались у Жукова на даче. Он устраивал великолепные охоты. Охотник он был просто великолепный. Живо интересовался он и изменениями в армии. Он надеялся, что он ещё не раз понадобится Родине.

Сталин уравнял меня с остальными по званию, присвоив высшее звание Маршала Советского Союза. Работы здорово прибавилось, я взял на себя техническое развитие всех родов войск. Мотался по полигонам и испытаниям. Много времени уходило на создание в Европе современного ПВО. Но здесь очень помогли англичане: они предоставили последние разработки по РЛС. Англия сильно нуждалась в деньгах, поэтому они и стали продавать современные вооружения. Старьём никто не интересовался. Удалось привлечь их и к сотрудничеству по строительству океанского флота. Предвоенные проекты срочно переделывались с учётом новых задач флота. Появление у нас современных магнетронов, дало толчок в развитии самолётных РЛС. В Су-3 было предусмотрено место для размещения РЛС и радиолокационного прицела. Но первым туда встал лазерный дальномер, разработанный СКБ Расплетина.

Американцы начали действовать во Вьетмине. Три страны Юго-Восточной Азии самостоятельно освободились от японских агрессоров. Раньше они входили в сферу влияния Франции. Были оккупированы Японией в ходе наступления Японии в 41-42 годах. Так как Франция сдалась Гитлеру в сороковом, местная колониальная администрация не препятствовала продвижению японских сухопутных войск, наоборот, оказывали помощь и всяческое содействие в соответствие с указаниями престарелого Петена. Сразу после войны было образовано новое государство, провозгласившее социалистическую направленность своей экономики. В июле 45 года США предъявили ультиматум Вьетминю, объявив его незаконным формированием. Товарищ Хо Ши Мин прислал нам телеграмму.

— Товарищ Сталин! Началось. Они хотят опробовать бомбу на любом объекте.

— Справишься?

— Постараюсь.

— Действуй!

Американцам позволили развернуться и войти в Тонкинский залив. Они произвели налёт на пригород Ханоя. На отходе взлетели Ил-28 и Су-3. Американцы наступили на те же грабли, как и фон Кюхлер. Мы активировали ПВО авианосцев и ударили ракетами и планирующими бомбами по ним. Не входя в зону действия их ПВО. На одном из 'Эссексов' сдетонировали авиабомбы и авиабензин. Его разорвало на мелкие кусочки. Второй с огромным креном не мог принимать самолёты и медленно тонул. Третий с повреждёнными рулями описывал циркуляцию, не давая возможности сесть самолётам. А у них кончалось топливо. В этот момент появилась ещё одна девятка Ил-28 и сбросила самонаводящиеся акустические торпеды, которые завершили разгром 7 флота. Наши потери: два торпедоносца.

США начали мирные переговоры с Вьетминем в Женеве.

А мы запустили реактор в Озерске и начали получать плутоний в промышленных масштабах. Сталин подуспокоился. Было заметно, что последнее время он сильно нервничал. На декабрь была запланирована денежная реформа. Но карточки пока решили не отменять. В октябре меня отпустили в отпуск. Мы провели месяц в Крыму на 'Ворошиловской даче' N 1. Там я познакомился с ещё одной исторической личностью: Семеном Михайловичем Будённым. Оболганый современными 'историками', он выглядит как 'длинный ус — короткие мозги'. На самом деле, он был непревзойдённым мастером маневренной войны. Не надо забывать о той роли, которую реально сыграла наша кавалерия в Великой Войне: 'В прорыв вошли танки и казаки...' — это звучало приговором: фронт прорван, сопротивление бесполезно. И не надо забывать, что кавалерия и сельское хозяйство — практически одно и то же. А роль Будённого в создании современной кавалерии трудно переоценить. Принципы, заложенные им, сохранились и в современных мобильных силах. Изменились лишь средства доставки, а так: всё своё ношу с собой или забираю у противника. Так как ответственность за ВДВ с меня никто не снял, наоборот, стали больше требовать, я с большим интересом слушал рассказа маршала, особенно , об отступлении на Южном фронте, где и проявился его полководческий талант. Который так и не был оценён при жизни. Оттеснили его более молодые и успешные. Хотя, я думаю, что если бы Закавказским фронтом командовал он, а не Тюленев, Ростов был бы взят ещё зимой.

Я вспомнил его не просто так! Дело в том, что по возвращению в Москву, выяснилась одна пикантная особенность моей новой должности: мне предстояло принять парад на Красной Площади! А ЗиЛ-117, памятный мне по всем остальным парадам, в которых я принимал участие, начиная с первого курса Калининского Суворовского училища, ещё не был изобретён! А куча маршалов и генералов от кавалерии и артиллерии была весьма недовольна тем обстоятельством, что командую теперь я. 2-го ноября мне подвели злющего, молодого 'кобеля' ахалтекинской породы, вороной масти. Сказали, что это 'любимец Сталина', и что на нём я буду принимать парад. Понятно, для чего это было сделано: показать Сталину, что новый министр обороны не соответствует своей должности! "Даже парад принять не может!" А чёртов жеребец так и норовил меня цапнуть, порвал зубами мне брюки и поцарапал руку. Всё время плясал подо мною, норовил перейти на галоп, и совершенно не слушался. Я про себя подумал, что я обязательно докопаюсь до организатора и зачинщика этой провокации, и службу он будет заканчивать в Чукотском национальном округе, погоняя лаек! Я совсем не кавалерист, в детстве на ишаках в школу ездил, когда поймать удавалось. До школы в Тюра-Таме было далеко, до станции три с половиной километра и по степи. Если видели ослов, то обязательно ловили и ехали до станции. Главное — поймать! А там: сел на круп и рукой по заднице бьёшь, он и 'едет'! Вот только брюки после поездки долго чистить! Любят ишаки в пыли поваляться! Весь мой опыт! Не считая двух поездок по Алтаю на смирных прокатных лошадях какого-то турлагеря на Бие. Ну, и, слушали мы, с Людмилой, рассказы маршала Будённого на конных поездках по Крымским горам. Он лошадей любил, брал их в на каком-то конезаводе и много рассказывал о повадках лошадей. В первый день, я едва усидел на Тереке, так звали жеребца. Подозвал Львова и, на ухо, попросил привезти сахару и хлеба. И то и другое — по карточкам! Значит, только из коопторга! Усмехающийся конный тренер майор Овчинников ушёл, а я остался. Приехал Львов, привёз всё, что я просил. Часа четыре я уговаривал и кормил этого упрямца. В конце концов, он разрешил мне почесать себя за ушком, и пару раз лизнул меня горячим шершавым языком. На следующую ночь он вёл себя уже спокойнее, но, всё равно, немного шарахался при криках 'Ура' и, особенно, при выстрелах из пушек. 6-го ночью появился Будённый, отругал всех за выбор Терека, но менять, что-либо, было поздно.