Прекрасный новый мир (Мв-23)

-Имя, звание, часть?

Северные псы добрались и сюда? Кто бы еще посмел тут, у самой столицы — и посягнуть на жизни солдат Вождя? Или это наемники-европейцы на службе Дели? Или даже, американцы — в последние дни ходили слухи, что они пытаются навязать Вождю свою волю и власть. В любом случае, хотелось быть храбрым — но не тогда, когда на тебе применяют методы экстренно-полевого допроса. Но неужели эти бандиты намерены напасть на Крепость — где больше сотни солдат, и большие английские пушки? Если их интересовало все, что связано с гарнизоном, его расположением, несением службы. И не было выбора, лишь отвечать на все вопросы... а после сержант еще успел понять, что уже никогда не получит офицерских погон. И понадеяться, что в иной жизни он будет важным господином из высшей касты.

Командир группы, имевший позывной "Дед", вытер нож о форму убитого — чтобы клинок не заржавел. Вспомнил отчего-то, бывшее двенадцать лет назад — немецкий блокпост у города Кюстрин, и "выбирай, фриц, хайль Гитлер или Гитлер капут?". Тому немцу повезло — и потому что оказался благоразумным, и был нужен ответить, если телефон на посту зазвонит, и передовой отряд танкового корпуса шел за нами — так что пленного было куда сдать. Ну а с этим — возиться некому и незачем. И сведения об объекте, где предстояло работать, уже имелись — но информации много не бывает, всегда полезно уточнить.

А противник тут — войны не знает совсем! На учениях ведь, сколько уже раз играли (за любую сторону) — показательно сидят у костра такие вот разгильдяи — а соблазнишься вырубить их влегкую, тут же окажется, что рядом пряталась группа захвата. Или войсковая засада — вспыхнет прожектор, взлетят ракеты, и пулеметы ударят с флангов, отрезая путь отступления, прижмут к земле огнем, накроют минометами — и ничего не сделать, только геройски погибать. В Китае и Вьетнаме по-всякому бывало — так что и здесь, мы скрытно все вокруг облазали, ища подвох, ну очень уж по-простецки все казалось — но эти раззявы и правда были одни и без подстраховки, снять их без шума это учебная задача для самых новобранцев у "котов", ну нельзя же советскую морскую пехоту настолько не уважать?

Но это еще лишь самая первая часть. Взгляд на часы — и строго по графику, мигает фонарик, направленный в сторону моря. Через несколько минут к берегу подходят десантные резиновые лодки, моторы в изоляции и с выхлопом под воду, звук почти не слышен. Шестьдесят восемь человек, спущенных с борта эсминца "Расторопный" — который, отделившись от общего ордера конвоя, вошел в территориальные воды Конфедерации, приблизившись к берегу на две мили.

Разведрота в полном составе, в темпе высаживается на берег. Их не встретят огнем в эту минуту, когда десант предельно уязвим. Командир находит Деда, уточняет обстановку. Двое морпехов втыкают в песок шест, на котором закреплены три металлических лепестка, собранных в угол — эта конструкция, уголковый отражатель, даст хорошо различимую отметку на радаре "Расторопного", что обеспечит привязку к местности (пеленг и дистанцию) для возможной поддержки огнем. Но это на самый крайний случай — если например, у противника окажется рядом танковое или моторизованное подразделение, готовое атаковать.

До батареи метров пятьсот. Но темно, и пальмы на берегу удачно закрывают — если там и бдит часовой на дальномерном посту, то ничего не увидит, а приборов ночного видения у индийцев точно нет. Скрытное выдвижение на рубеж атаки, это тоже стандартная задача для морского спецназа — и не чересчур трудная, если заранее ознакомили с картой местности, и каждому взводу дали провожатых (из группы Деда). Никто из местных жителей не должен попасться здесь ночью. А если все же попадется — или с батареи кто-то захочет выйти на берег — ну значит, ему очень не повезло.

Ну как можно быть таким беспечным? Колючая проволока по периметру — это и есть, сухопутная оборона объекта? Не электризованная, и без сигнализации, даже гремящих банок не подвешено. И, насколько известно, ночью лишь один часовой сидит в караулке у ворот. Будь батарея башенной, как севастопольская "тридцатка", с развитым подземным хозяйством, пришлось бы повозиться — но здесь орудия стоят в бетонных двориках, в бетоне еще погреба — а для повседневной жизни, вон те здания, на схеме обозначены, это штаб и канцелярия, это казарма (и оружейка в левом крыле), это кухня и санчасть, рядом погреб провизии. Еще броневая башенка командно-дальномерного поста — записано, что постоянной вахты там не несется, но все равно проверим. И туалеты — тоже заглянуть, вдруг там какой-то засранец сидит, тревогу поднимет. Все расписано заранее, по секторам, кому и где работать.

Часовой у ворот не ждал, что смерть придет к нему изнутри территории. Дежурный офицер (которого обнаружили спящим) умер, после своего ответа, где остальной комсостав — оказалось, в городе квартируют! В оружейной комнате нашли стволы, лишь на состав караула — остальное хранили в погребе, вместе с боезапасом. Не спал еще разводящий, кто должен был менять караульного у ворот — но и он умер, не успев поднять тревогу — не ожидал, что войти в помещение здесь могут не свои. А в казарме была бойня — кого-то успели взять в ножи, но кто-то и проснулся — однако безоружные солдаты ничего не могли сделать против огня из автоматов в упор. Тем более, что морпехи имели оружие с глушителями — весьма полезно для спецуры в ночном бою, когда любой, кто стреляет с шумом и вспышкой, враг.

Проверили все закоулки — не осталось ли живых. Разбили, переломали дальномер, все приборы управления огнем батареи, средства связи. В орудия, термитные заряды, для того и взятые — шумовых эффектов, далеко слышимых в ночи, почти нет — зато ствол и затвор после лишь в переплавку. В погреб заложили сюрприз на неизвлекаемость — так что при попытке туда войти, фейерверк будет обеспечен.

Послали условный радиосигнал на "Расторопный". Погрузились в лодки, и растворились в темноте, как мираж. Оставив после себя лишь обезвреженную батарею, трупы, стреляные гильзы и следы на песке. Нас тут не было — и ловите теперь конский топот.

Доказывайте с международных трибун, что мадрасских солдат убивали советские, а не "Тамильская армия освобождения". Что, нет такой повстанческой организации — так появится. Так же, как "китайский партизанский отряд", что шесть лет назад захватывал базу ВВС США.

Мадрас. 27 мая 1956.

Ничто, казалось, не предвещало грядущей катастрофы.

Хотя — экономическое положение страны, уже который год ведущей войну, было вовсе не блестящим. Как и благосостояние городской бедноты — по соседству с сиянием витрин в Георг-тауне. Мадрас оставался "островком Европы", несмотря на стремление Вождя к суверенности и самодостаточности, здесь было много европейских магазинов, и торговых представительств фирм, и просто бизнесменов — в большинстве, из бывшей Метрополии, но не только из нее. Накануне того дня, всё было прилично: уличные витрины сияли, полиция (вышколенная еще с британских времен) бодро регулировала движение, в фойе отелей играли скрипки, а за высокими заборами вилл изысканно ужинали элиты. Местами не хватало электричества, кое-где — совести, но всё это никого особенно не тревожило. Город, как умудренный коммерсант, давно научился жить поверх трещин.

Около полуночи, погас свет. Была ли авария на городской электростанции, случившийся около полуночи, умыслом или нет — доподлинно установить не удалось. Темнота хлынула в Мадрас, как багровый прилив. Почти одновременно, случился пожар на главной телефонной станции — тоже, "по неустановленной причине". И пришёл глас улицы — мародёры, будто заранее стоявшие в темных подворотнях, заполонили город, как тараканы на кухне без света. Витрины стали стеклом под ногами, рестораны — раздачей еды без кассы. А полиция, выдрессированная ещё британскими сагибами, внезапно поняла, что шестизарядный револьвер — это не панацея, когда на улице армия в тапках.

Связи нет. Пожарная трубка мертва. Все, кто привык отдавать приказы по телефону, теперь бегали с бумажками и криками: "Найдите мне кого-нибудь ответственного!" Ответственных было немного. А для посыльных с бумажками — пробираться по улицам было делом небезопасным и небыстрым.

Возможно, мародеры и не столь многочисленны, как о том после писали газеты — однако сразу несколько магазинов, ресторанов и особняков богатой публики подверглись грабежам — причем в некоторых случаях, бандиты не спешили разбежаться при виде подъехавшей полиции, а встречали служителей закона стрельбой и бутылками с "коктейлем Молотова". Были ли беспорядки кем-то организованы — пойманные грабители не знали. "Сосед (или приятель, знакомый) сказал, вот там можно взять — я и пошел". И не надо кричать о вездесущей и зловредной "руке Москвы" — вспомните, что творилось в Нью-Йорке, когда там погас свет! Впрочем, для точечных акций на двух важных объектах, вовсе не нужно иметь многочисленную подпольную организацию. А чтобы грабежи приняли должный размах — вполне достаточно шепнуть нескольким авторитетным в определенных кругах лицам, что в такой-то день что-то может случиться. И в то время в Конфедерации еще не было тотального преследования коммунистов — тех, кто имел "левые" убеждения, среди городских низов хватало. И ведь не на баррикады идти, в бой с правительственными войсками, за дело Ленина-Сталина — а всего лишь, в темноте утянуть то, что плохо лежит. Так что, в ту ночь в Мадрасе кому-то было очень весело! А кому-то — наоборот.

В два часа ночи в порту произошел взрыв на фрегате "Тамил-наду". По докладу, взорвался артпогреб — причем это вызвало детонацию боеприпаса и на рядом пришвартованном фрегате "Керала". Затем взорвались и затонули прямо у пирса, тральщики "Раджпут" и "Орисса" — самовозгорание пороха? Но Вождь Перияр ответил отказом — на предложение поднять по тревоге столичный гарнизон.

-Против кого вы хотите послать солдат и технику — против вражеского войска, или граждан нашей страны, поддавшихся греховному побуждению? Я, Справедливейший — не страшусь своего народа. И призываю вас к тому же.

Все же, по настоянию военного министра, охрана форта Святого Георга (где находился дворец и резиденция Президента) была усилена — на стены вывели солдат, вооруженных однако лишь стрелковым оружием; это сочли достаточным против нападения неорганизованной бунтующей толпы. Во дворце, Вождь вместе с собравшимися министрами, военными и чиновниками (присутствовали не все важные лица, ведь это была ночь на воскресенье, и не всех сумели и успели разыскать, связаться, доставить) ждали завершения событий. Ночь почти прошла, близился рассвет.

Капитан Константин Клюев. Пилот палубной авиации ВМФ СССР. Район Мадраса. 27 мая 1956.

Небо над Индийским океаном было тёплым и звёздным — в пять утра. Ложная идиллия — перед бурей.

Я сидел в кабине "Биркета", второй в звене. Группа — шестнадцать машин, взлетающих с палубы легкого авианосца "Владивосток". Шум и рокот — как хор механических титанов: рев моторов, крики матросов палубной команды, голос управляющего стартом — в рации. Мы поднимались в ночное небо, унося на борту свою сталь, огонь — и приказ.

"Ударить. Молча. Быстро. Уйти до того, как они поймут, что случилось".

Если бы мне три года назад, в Севастополе, сказали, что я буду штурмовать авиабазу на другом конце планеты — со старенького американского самолета, взлетев с конвойного авианосца ленд-лизовских времен — я бы рассмеялся. Эти корабли уже успели повоевать в сорок пятом, когда я еще только курсантом был — и по уму, их следовало бы вернуть союзникам или пустить на слом. Но что-то не заладилось у наших — реактивного палубного истребителя так и не сделали, и "временно, для получения опыта" оставили в строю "авиаполк особого назначения" на поршневых. А известно, что нет ничего более постоянного, чем временное! Раньше с этих палуб взлетали "уайлдкеты", дрянь даже по мерке сорок пятого — про них наши острословы шутили, что это как "харикейны" в морском исполнении — внешне не похожи, но по боевым качествам, на их уровне. В сорок девятом их заменили на "биркеты", тоже поршневой, но на голову выше. С союзниками тогда уже отношения испортились, так что покупали то ли через французов, то ли через испанцев — тут лучше вопросов не задавать: меньше знаешь, дальше от ведомства "молчи-молчи".

Вот так и вышло что я, тогда еще старший лейтенант Клюев, стал "лётчиком палубной авиации СССР". Нас в Союзе — по пальцам пересчитать можно. Зато повышенный риск гробануться — кто на палубу садился, особенно ночью, или при волнении даже балла в три, меня поймет. Особенно на эскортник — ленд-лизовцев качает гораздо больше, чем "Чкалова". Зато выслуга и оклад — по высшей планке. Только воевать нам пока не пришлось — в отличие тех, у кого уже ордена, полученные после Победы — за Норвегию, Ближний Восток, Китай, Вьетнам. А у нас лишь — взлет-посадка, ну и учения конечно. До сегодняшнего дня.

"Биркет" урчал уверенно. По английски это "медведекот" — говорят, есть такой зверь, как он выглядит не знаю — но у капитана Ильченко, нашего комэска, на фюзеляже нарисован кот с медвежьей головой. Ровная машина. Чуть коренастая, упрямая, но работяга: четыре 20-мм "испано" в крыльях, два 250-килограммовых ФАБ под брюхом, и ещё четыре НУРСа под крыльями — столько брал Ил-2. Мой "набор подарков" для авиабазы Тамбарам. Дальний свет коммунистической мысли, как у нас шутили.

Шли на малой высоте, под радиогоризонтом. Пятьдесят метров — и море бьется в фюзеляж, как в барабан. Радио — молчит. Только ориентиры по карте: "утёс-клык", "пятно бухты", "петля реки". А дальше — плато, и на нём Тамбарам. На инструктаже нас заставили наизусть заучить карту авиабазы, где все было отмечено — ангары, казармы, топливный склад, локатор, радиомачты, и главное зенитки. И каждому звену было заранее расписано, на какую цель.

Мы вынырнули из темноты ровно в 05:41. Солнце только начинало вставать, и база была почти беззащитна. Они явно не ждали гостей.

Первый сработал капитан Семёнов — звено "Красный-1". Его снаряды врезались в хвост одного из "Вампиров", стоявших на взлётной полосе. Тот дернулся, как живая тварь, и вспыхнул, как факел. Я повёл свой "Биркет" чуть вправо, к ангарам. Справа — зенитка, но молчит, либо спят, либо не успели. Вижу: в проёме ангара застывшие фигуры, лётчики, техники. Один кинулся за пулемёт — но не успел.

Нажимаю спуск.

Две ФАБ-250 падают прямо в центр постройки. Вспышка — стены обрушиваются, крыша взлетает. Я прохожу над эпицентром, на скорости под пятьсот. Глохнет звук, я чувствую только вибрацию — и горячий поток воздуха в лицо. И запах — керосин, пыль, что-то ещё...

Слева пламя — это ГСМ, туда отработало третье звено. Цистерны рванули — не хуже бомб. Там уже чёрный гриб дыма ползёт вверх.

По рации — короткие фразы:

— "Первый — работаю по казарме".

— "Четвёртый — схватили прожектор".

— "Третий — горит, выхожу!"

Я бросаю остатки — НУРСы — по стоянке бронетехники. Один снаряд ложится близко, вижу, как переворачивается грузовик. Второй уходит в песок — не беда. Всё, что надо — сделали.