— Как я понял, сэр, они погасят свою скорость непосредственно возле границы "красной зоны"?
— Совершенно верно, капитан Перри. Менее чем в миллионе километров от сферы гравитационного воздействия Солнца.
Манн, переглянулся с Роумом, и несколько неуверенно предположил.
— Думаете это и есть те самые пресловутые корабли межзвездной связи?
— Не факт. — покачал головой Фримантль. — С тем же успехом, это могут быть корабли-наблюдатели. Хорошие телескопы, большие радарные поля. Не забывайте, они вторгаются в совершенно неизвестную планетную систему. Но и ваше предположение не лишено смысла. В любом случае, нам стоит подождать. Я отправил доклад в Генеральный Штаб, в Адмиралтейство и послал запрос на Титан.
Манн кивнул.
— Разумно, сэр. Каллисто мы скоро потеряем, — Манн запнулся, искоса посмотрев на адмирала, — а на "Окинаве" отличные радарные комплексы. Мы сможем отследить ту четверку.
Фримантль словно и не заметил оговорки Манна, оставшись столь же бесстрастным.
— Главное, что на "Окинаве" есть два фрегата, и подразделение тактических кораблей. На месте Генерального штаба, я бы отправил группировку "Окинавы" на перехват одного, или даже двух этих кораблей. Всю четверку нам увы, не перехватить.
Горестно вздохнув, Фриматль мечтательно продолжил.
— А бы неплохо оставить наших гостей без связи. Или без кораблей наблюдения, если это они. Но я собрал вас не для этого. Час назад на Европе закончили заправку три корабля-разведчика класса "Око". Они малозаметны на радарах, и оборудованы отличными средствами оптического наблюдения. Я приказал им отойти на расстояние десяти световых секунд, образовав треугольник, центром которого будет Юпитер. В засаде они станут вашими глазами, господа.
Фримантль указал на возникшую за его спиной схему.
— Два корабля зависнут в экваториальной плоскости Юпитера, а третий вот здесь, над северным полюсом планеты. При таком размещении вы всегда будете находиться в поле зрения минимум двух кораблей. Сами понимаете, четыре корабля было бы лучше, но на "Скапа Флоу" таковых нашлось только три.
Комендант обреченной базы развел руками.
— Чем богаты. Коды доступа вам уже скинули, принимайте командование, и да хранят вас безмолвные звезды.
Еще один, с удивлением отметил Анри. С начала этой недели он встретил больше приверженцев Смотрящих-на-звезды, чем за всю предыдущую жизнь. Адмирал Фримантль молча склонил голову, и экран медленно потух.
— Вот значит как, — задумчиво проговорил Манн. — Четыре корабля связи, может быть, может быть.
— Адмирал прав, — высказал Перри свое мнение, — всех четверых не перехватить. Они разлетаются в разные стороны, а двум фрегатам с "Окинавы" не разорваться.
— Там кажется есть такшипы. — неуверенно начал Роум.
— Далековато для такшипов . От Сатурна до той четверки пять с лишним астрономических единиц.
— В любом случае, господа, — остановил их Манн, — те корабли не наша головная боль.
— Да уж, — помрачнел Перри, — тут ты прав. Конец связи!
Какое то время Анри смотрел на потухший экран лидера эскадры, затем вызвал Сагатимори.
— Акира, что с кораблями разведчиками?
— Установлена связь с "Оскаром", "Яббером", и "Сайлком". Корабли выйдут на позиции в срок от двух до трех суток.
— Спасибо. — поблагодарил его Анри, и отключился.
Во время его следующей вахты эскадра вышла к орбите Европы. Самого спутника тут естественно не было, они разминулись на несколько сотен тысяч километров. Спутник с самым большим в Солнечной системе океаном сейчас уже практически скрылся за Юпитером. Наступала пора готовиться к засаде.
В юности, перед тем, как подать документы на поступление в Академию Флота, Анри зачитывался старинными книгами о морских и космических приключениях. И в наиболее старых, рассказывающих о временах гордых линкоров, и плавучих аэродромов, ему случалось читать, как красили моряки свои корабли, вернувшиеся из морского похода. Как облепляли борта, и шаровой краской закрашивали потеки соли и ржавчину. Но никто и никогда не рассказывал о том, что бы люди вручную красили корабли массой покоя в сто тысяч тонн.
Для начала компьютер "Котлина" проанализировал снимки той равнины, куда планировалось посадить фрегаты. Затем, на основании этого анализа он выдал схему окраски, которая должна была скрыть истинные очертания кораблей на фоне Метиды. А уже потом, наружу высыпали "пауки", ремонтные роботы, каждый размером с ладонь взрослого человека. Никто и никогда не предполагал, что "паукам" придется красить наружную обшивку, и потому программу для них писали "на коленке", и точно так же в ремонтных мастерских придумывали крепления для самодельных пульверизаторов. Наверное люди справились бы с этим заданием быстрее, но уже здесь, возле Европы, уровень радиации был опасно высок. А экипажам и так предстояло получить изрядную дозу потом, во время засады.
Окраска заняла более трех суток. По ее завершении обычно темные корпуса фрегатов напоминали плод фантазии больного живописца. Путанное переплетение серых и черных линий разной интенсивности. Впервые посмотрев на "Котлин", Анри скептически покачал головой, но компьютер утверждал, что именно это расположение красок лучше всего замаскирует фрегаты на Метиде.
Сразу по прибытию к Европе, экипажи с такшипов перевели на фрегаты, выделив им для жизни тесное радиационное убежище. Наиболее защищенное от радиации место на корабле. Впрочем, тесным оно было, когда там случалось укрываться от буйств солнечного шторма всему экипажу фрегата. Для для экипажей с восьми такшипов места там было предостаточно. Они устроились куда комфортнее космонавтов с "Церама", которым вскоре предстояло перебираться в осевой коридор.
Когда на их "Церам" прибыли экипажи первого дивизиона, Анри как раз заступил на очередную вахту. Четыре часа прошли без происшествий, скучно настолько, что Анри едва не уснул, убаюканный шелестом вентиляции. В полутемной рубке идущего по инерции корабля довольно трудно сохранять постоянную концентрацию. За полчаса до окончания вахты, Анри наконец сдался, и заказал в кофейном автомате у задней переборки РКЦ пакет горячего крепкого кофе. Это его взбодрило, зато когда вахта окончилась, он понял, что совершенно не хочет спать.
По корабельному времени стояла глухая ночь. В осевом коридоре светились только синие лампы дежурного освещения, но после полумрака РКЦ света хватало. Анри со вздохом оглядел приготовленные на переборках спальные мешки, и нырнул в "южную" башню жилого модуля. Последние часы комфорта, скоро их погонят вглубь корабля, под защиту переборок и баков с рабочим телом.
В кают-кампании кроме него оказался лишь Фаррел, негромко наигрывающий на "Стенвее" "Военный полонез".
— Любишь Шопена, Кирк? — дружелюбно спросил Анри.
Фаррел вздрогнул, и сбившись с ритма, захлопнул крышку рояля.
— Теперь уже наверное не очень.
— Ну извини, Кирк.
— Ничего страшного, сэр.
— Кирк, мы не на службе. — упрекнул его Анри.
— Прости Анри, мне все сложнее забыть об этом.
Вздохнув, Кирк встал из за рояля, и посоветовал Анри, рассматривающему меню.
— Сегодня рыба неплохо получилась.
— Ты уже ел?
— Часа четыре назад, сразу после вахты.
— А чего не спишь? — удивился Анри.
— Как видишь не спиться. Я посижу пожалуй с тобой, не против?
За ужином они молчали, думая каждый о своем. Враг был все ближе, и все меньше оставалось времени. Перекусив рыбой под белым соусом, Анри отнес поднос к утилизатору, и обратился к оставшемуся сидеть за столиком Фаррелу.
— Я загляну к Хибберту, составишь кампанию?
Фаррел ничего не ответил, но когда Анри направился к входному люку, последовал вслед за ним. Всю дорогу до медицинского отсека они провели в молчании. Один раз Анри собрался было завести разговор, но наткнувшись взглядом на выражение лица Фаррела, передумал. Главный инженер сегодня явно был не в духе. Анри списал это на усталость от покраски корабля, и решил оставить бывшего приятеля в покое. В конце концов, веселить экипаж не входило в список должностных инструкций старшего помощника.
Вопреки ожиданиям, Хибберта в медотсеке не оказалось. Секунду помедлив, Анри воспользовался коммуникатором, запросив местонахождение доктора у бортового компьютера. И обнаружил сигнал доктора в радиационном убежище.
На фрегатах типа "Котлин", радиационное убежище спроектировали в виде кольцевого отсека, обвившего осевой коридор сразу за переходами в жилой модуль. Так сделали для того, что бы в случае резкого увеличения солнечной активности экипаж мог в нем быстрее укрыться. На памяти Анри, таковая надобность возникала лишь дважды, в годы высокой солнечной активности. Солнце вообще довольно спокойная звезда. В приснопамятной системе Каштуры, красный карлик плевался вспышками с неподдающейся прогнозам частотой.
Миновав шлюзовую камеру с толстыми, массивными дверями, Анри замер на пороге, оценив масштаб проведенной за последние часы работы. В радиационном убежище, где обычно почти все пространство занимали размещенные вдоль стен трехъярусные койки, инженерная служба умудрилась выкроить место для восьми кустарных, изготовленных в корабельной мастерской кресел. К каждому креслу, больше напоминающему зубоврачебное, был приделан голографический экран, и что то похожее на систему управления. Джойстик на правом подлокотнике, сектор газа на левом и две педали. Судя по всему, это и называлось пресловутой системой дистанционного управления такшипами.
В отличии от остального корабля, убежище оказалось ярко освещенным. Узкие проходы между коек заполняли прикрепленные к полу контейнеры с водой и пищей, а люди по большей части валялись на койках, отдыхая от ударной работы. Да кроме коек в убежище по правде говоря ничего и не имелось. Не считая крошечного санитарного модуля, разумеется.
— Мда, — хмыкнул влетевший вторым Фаррел, — обстановка совсем как на такшипе. Теснота, и вонь.
Несколько лейтенантов на ближайших к шлюзу койках одарили Фаррела испепеляющими взглядами, но разглядев погоны вошедших, пререкаться не стали. Лишь один из них, самый молодой, и видимо горячий, прошептал что то о пижонах с крупнотоннажников, и злобно фыркнув отвернулся к переборке. Анри выразительно посмотрел на Фаррела, но тоже ничего не сказав, заозирался в поисках доктора. Хибберт нашелся быстро, пристегнувшись, он сидел на одной из коек метрах в пяти от шлюза, и увлеченно разговаривал о чем то с командиром дивизии тактических кораблей.
— Доброй ночи, Джулиус, — подойдя вежливо поздоровался с доктором, Анри, козырнул комдиву. — здравствуйте, сэр.
— Ночи, Анри, — привстал с койки Хиббер насколько позволял ремень. — Не спиться?
— Кофе доктор, все он, проклятый.
Попов вдруг заулыбался, и немного раскрыв клапан койки, извлек из недр одеяла пластиковый цилиндр с торчащей трубочкой.
— Кофе без коньяка грех. Будешь?
— Если только совсем по чуть чуть. — не стал отказываться Анри.
Он поймал брошенную ему фляжку, и ухватив губами трубочку, сделал несколько глотательных движений. И расплылся в улыбке, ощутив знакомый вкус "Вьей Жанно". И сделал не пару глотков, как планировал, а несколько больше. Попов смотрел на него с легкой усмешкой, и Анри, ощутив укол совести, с сожалением оторвался от фляжки.
— Спасибо, сэр.
— Хорош коньячок, а? — подмигнул ему Попов.
— Это арманьяк, сэр. — машинально поправил Анри.
— А все равно, — отмахнулся комдив, — главное что пьется легко. Твой товарищ присоединится?
Фаррел помотал головой.
— Извините сэр, много работы, нужна трезвая голова.
— Ну как пожелаешь. В следующий раз захочешь, а больше не предложу, крайняя бутылка осталась.
— Кирк, — уточнил Анри, — это тот самый арманьяк, бутылку которого я забыл в гостинице.
— Тогда тем более! — от полноты чувств Фаррел аж отодвинулся от искусителей. — Как можно пить то, что стоит суточное жалование за глоток!
Первым засмеялся Хибберт, а вскоре к нему присоединился и комдив. Анри ограничился легкой гримасой, что должна была изображать улыбку, а Фаррел и вовсе лишь возмущенно фыркнул. Дождавшись, пока Хибберт отсмеется, Анри спросил.
— Как дела, Джулиус?
Тот указал на Попова.
— Вот, господин капитан третьего ранга рассказывает интересные вещи.
— Какие же? — заинтересовался Анри.
Вместо ответа Хибберт снова указал на комдива. Тот отхлебнул еще немного, закрыл колпачок, и спрятав фляжку обратно в постель, пожал плечами.
— Вы слышали о теории "окон контакта"?
Теорию эту Анри слышал. История ее уходила корнями чуть ли не в докосмическую эру, во времена, когда человечество впервые стало задумываться о других мирах.
— Если мне не изменяет склероз, — Анри почесал бровь, — там говориться о том, что каждая цивилизация доступна для контакта ограниченное время. Сначала она не готова принять саму идею существования иных существ, а потом это ее уже не интересует.
— Не совсем так, капитан-лейтенант, — поправил его Попов. — давайте объясню на примере.
— Давайте, согласился Анри.
Боковым зрением он заметил, что на ближайших койках к ним прислушиваются, а кое кто и вовсе стал подбираться поближе. Похоже комдив слыл среди своих людей интересным рассказчиком.
— Лига уже триста лет исследует планеты в других звездных системах. За эти годы наши корабли побывали в двух с половиной тысячах наиболее перспективных систем. В сорока семи мы нашли жизнь, находящуюся на разных уровнях развития. На трех некоторые виды в дальнейшем возможно смогут развить в себе разум. Теоретически, через пару миллионов лет эволюции.
Хиббер кивнул, соглашаясь, Анри же недоуменно спросил.
— Это я проходил еще в школе. К чему вы клоните, сэр?
— В сфере радиусом сто световых лет мы не нашли ни одного разумного вида. За триста лет поисков! Ни одного! Это подтверждало правоту теории Лема!
— Кого? — не понял Анри.
— Старинного философа. Авторство теории "окон контакта" приписывают ему. Понимаете, капитан-лейтенант, для возникновения разума требуется миллиарды лет эволюции. От простейших микроорганизмов, до звездного зодчества лежит тьма времен!
Распалясь, Попов что бы не улететь, вынужден был даже ухватиться за верхнюю койку.
— Вот смотрите, есть две планеты, пригодных для возникновения жизни. Обе возле спокойных звезд, в "поясе жизни", где вода в жидком состоянии, и так далее.
Анри понимающе склонил голову.
— Предположим. Насколько я помню из школьного курса галактографии, все планеты, где была обнаружена жизнь, находились в "поясе жизни".
— Так вот. Проходит миллиард лет, на одной планете появились первые простейшие микроорганизмы, на второй еще нет. Проходит еще миллиард, на первой жизнь выходит из океанов, на второй появились микроорганизмы. Понимаете?
— Понимаю. — улыбнулся Анри. — Когда на первой цивилизация уже вышла в космос, на второй примитивные твари только только вышли из океана.
— Совершенно верно! — просиял комдив. — К тому времени, как цивилизация второй планеты выйдет в космос, цивилизация первой планеты уже миллиард лет как будет мертва!
