— Садись, — сказал Корум, кивая в сторону свободного стула.
Напротив моего места стояло блюдо с тушёной бараниной, лепёшками и сушёными овощами и кружка с вином. За последнее время я не привык отказываться от угощения, так что принялся невозмутимо жевать, запивая еду вонючим и горьким вином. Да и, собственно, чего париться? Я не страдаю манией величия, так что прекрасно понимаю — спрашивать моего совета никто не собирается. Меня позвали потому, что для меня есть какое-то дело. Вернее, для меня, Диса, Анархиста, как исполнителей, и, возможно, Репья, как командира. Какое дело способны справить три или четыре убийцы, чьи способности — прятаться и выслеживать? Всё, в общем-то, очень просто.
Все сидели и смотрели, как я ем. Я старался остаться таким же невозмутимым, хотя прекрасно понимал, что меня изучают. Хотя, что можно понять просто глядя на человека? Но разговор никто начинать не собирался, так что я решил взять всё в свои руки. Инициатива, конечно, наказуема, но...
— Диверсия, — сказал я, тщательно пережевав и проглотив очередной кусок мяса. — Какая-нибудь самоубийственная для исполнителей диверсия. Нужно пролезть в замок и что-нибудь сотворить такое, что поможет начать штурм.
Репей хихикал. Корум вскинул свои кустистые брови, а потом тоже усмехнулся.
— Ну, ты и фрукт, Доктор, — спокойным голосом проговорил он. — Нужно было посмотреться к тебе пораньше.
— Нет, всё вовремя, — оскалился Репей, — теперь я его из своего отряда никому не отдам.
— Так я прав? — спросил я, приканчивая ужин.
— Прав, — кивнул босс. Он нахмурился, разглядывая меня так, будто видел впервые. — Я тебя почти не знаю и, уж прости, не слишком-то верю в тебя. Но завтра ночью идеальное время для нападения, а Репей слишком высоко о тебе отзывался.
— Ты, кстати, можешь отказаться, — вставил рыжий убийца.
— Не перебивай меня, — жёстко сказал Хорвил.
Репей успокаивающе поднял руки.
— Вообще-то, с этого нужно было начать.
— Я ещё не знаю, от чего могу отказаться, — осторожно проговорил я.
Корум подвинул ко мне карту, более или менее точно изображавшую замок. Его толстый волосатый указательный палец ткнулся в западный форт, стоящий у моря.
— В этот форт есть потайной ход, о котором Нервил не знает.
— Откуда такая уверенность? — спросил я.
— Потому что я его построил, — сказал Хорвил, хотя на его лице было написано, что разговаривать со мной, мелкой рыбёшкой, он не слишком-то хочет. — Три года назад. Для... своих целей. Я, видишь ли, был управляющим этого замка. Ушёл из него со своими людьми, когда услышал, что Нервил сошёл с ума.
— Простого человека не назначат управляющим, — предположил я.
Хорвил усмехнулся.
— Я младший брат Нервила.
Так во-от оно что... Как там говорила Гая? За власть здесь борются мечами? От себя добавлю — лучше, когда чужими. И претензий к Хорвилу у меня нет. Мы собираемся использовать его людей, чтобы уничтожить Нервила и иметь доступ на юг. Он хочет использовать нас, чтобы захватить власть. Симбиоз, мать его. За зиму под нашей защитой Хорвил наверняка соберёт по окраинам и лесам какое-никакое войско из разбежавшихся бондов, установит на разорённой земле порядок. Мы когда-нибудь уйдём, а жить-то как-то надо. Гая, кажется, говорила что-то подобное. Да и в поддержке местных теперь появляется куда больше смысла. Раньше я думал, что они помогают нам за защиту. Теперь же понимаю — они помогали потому, что Хорвил, первый в споре за эту землю претендент, поддерживал нас. Не за пришлых они собирались сражаться, нет, за собственную кровь, за своего конунга.
— Ты, наверное, уже догадался, но уточню: вам нужно будет пробраться в этот ход, — отвлёк меня от мыслей Корум. — И навести как можно больше шороху.
— Ты же не боишься холодной водички? — оскалился Репей.
Я пожал плечами.
Когда я выходил из шатра, на меня смотрели с лёгким удивлением. Некоторые — с досадой. Без году неделя в клане, а уже вызывают к боссу. Мне было плевать.
Я отмахнулся от Алексея, приставшего с расспросами. Но когда понял, что просто так он не отстанет, пробурчал что-то насчёт секретного задания.
— От самого Корума? Да ты теперь крупная шишка, — сыронизировал друид.
— Я теперь почти стопроцентно мёртвая крупная шишка, — угрюмо сказал я.
Алексей округлил глаза и куда-то исчез.
У нас был один на четверых шалаш. Но Алексей куда-то запропастился, а остальные двое сегодня были в дозоре. Так что я завалился в своё лежак, радуясь простору.
Я почти уснул, когда кто-то поскрёбся ко мне.
— Кто? — сонно пробормотал я.
— Это я.
Тёмная Мать. Мы же, кажется, всё с ней обсудили...
Магичка забралась ко мне и, не церемонясь, нырнула под одеяло.
— Я всё знаю, — сказала она. — Ты боишься привязаться ко мне слишком сильно и потерять. Но Лёша сказал, что у тебя какое-то опасное задание. И... я хочу быть с тобой сегодня.
Я думал о том, что Лёше нужно будет оторвать язык (да и самому себе в придачу), но магичка отвлекла меня.
Она хорошо целовалась. Я собирался придерживаться своих твёрдых принципов — в конце концов, я её бросил — но Тёмная Мать была слишком настойчивой и не дала даже шанса на сопротивление. Уже через пятнадцать секунд я был сверху, лаская губами её небольшую грудь с маленькими острыми сосками, а мои руки блуждали по её телу. Магичка не отставала.
В первый раз всё кончилось слишком быстро, но мы не собирались останавливаться на нём.
Через некоторое время мы лежали, обнявшись. Девушка что-то говорила мне на ухо. Я почти не слушал, но некоторые фразы улавливал. И звучали они диковато.
Спросил отдельную комнату в замке на зимовку. Или вообще вернёмся в деревню — там куча свободных домов. Перезимуем.
Перезимуем... Зима будет длиться месяцев пять, не меньше. Чёрт, пять месяцев покоя! Это... да это почти две жизни, если учесть, что мы здесь каких-то три месяца. Чем мы будем заниматься? Чистить дорожки от снега? Долгими зимними вечерами обсуждать осенние приключения (если это можно назвать "приключениями")?
Тёмная Мать что-то спросила, я не думая промычал нечто утвердительное. Её рука скользнула к моей промежности, а мокрые губы прижались к моим. Магичка забралась на меня сверху и начала равномерно двигаться.
А я внезапно подумал о Топлюше. О том, что было бы куда приятней, если бы рядом была она. Эта мысль крутилась в моей голове пару секунд, а после я забыл обо всём.
Война V
Идеальное время для нападения, мать его.
Ветер поднялся с вечера, принеся уже совсем зимний холод. Хлынувший дождь за каких-то пару часов превратился в сплошную пелену мокрого снега, а после и в настоящую метель. По изрезанному каменистому берегу хлестали волны.
— Обычному человеку нужно от четырёх минут! — орал Репей. — Но мы-то не обычные! Ставлю на пятнадцать минут!
— О чём он? — спросил меня Анархист.
— О том, сколько времени нам понадобится провести в холодной воде, чтобы откинуть копыта от переохлаждения.
Анархист с кислой миной принялся усердней обмазывать своё тело жиром. Я старался не отставать.
Вся одежда и снаряжение лежали в непромокаемых мешках. Свой я собирался тащить на спине, Репей наматывал верёвку на правую голень.
— Минутная готовность! — крикнул командир.
Мы, впрочем, уже были готовы, хотя Дис наносил уже четвёртый или пятый слой жира на свой член. Мы же с Анархистом стояли, скрючившись, обхватив себя руками и приплясывая на месте.
— Больше он от этого не станет! — крикнул я Дису.
— Вот я посмотрю потом, как ты с бабой после этого заплыва покувыркаешься!
Дунул резкий порыв ветра, чуть не сбивший нас с ног, а потом мир превратился в спокойную обволакивающую снежную пелену.
— Отставших не ждём!
Мы одним движением бросились в воду. Не знаю, кто рассчитал время, когда буря успокоится (или успокоил саму бурю), но я был ему благодарен. Сунься мы в воду чуть раньше, нас бы просто размазало о прибрежные камни. Кроме того, Хорвил предупреждал, что здесь много рифов. Вот бы завра чайки полакомились...
Плыли мы долго. Чёрт, мы плыли охрененно долго! У меня за это время вся жизнь раз двадцать или тридцать перед глазами пронеслась. Впрочем, недолгая у меня жизнь... Думаю, ребята успели прокрутить свои раза по два, не больше.
А чем, собственно, являлась моя жизнь? Бросок в омут с головой. Один из тех кошмаров, когда ты нырнул, но как бы не старался, не можешь всплыть. Моя проблема в том, что я не слишком-то старался вынырнуть на поверхность, смирившись с обстоятельствами.
Впрочем, все мы здесь живём так. Мы обязаны бежать куда-то вперёд, не заглядывая далеко в будущее. Пусть мы захватим замок Нервила. Что ждёт нас на другом берегу? Без разницы, ведь нам всё равно придётся переть туда, выкладывая дорогу перед собой кучами трупов. Мы одновременно и охотники, и жертвы. Жертвы обстоятельств, загнанные в рамки около игрового мира, мы привносим в этот мир хаос, сеем разрушения. Для каждого из местных мы мгновенно можем превратиться из партнёра или союзника в безжалостного охотника.
Пусть мы настоящие люди, пусть всё кругом настоящее. Но этот мир живёт по законам игры. Квест за квестом, ступень за ступенью, мы движемся вперёд, надеясь прожить ещё хотя бы день-другой, надеясь на то, что эта игра-жизнь всё-таки имеет своё логическое завершение. Смерть — самое логическое завершение жизни, и многие уже нашли такой конец. Надежда на то, что убийство главного босса завершит игру. Что дальше? Плевать. Нырок в омут с головой.
Я перевёл дыхание, стараясь выбросить эти мысли из головы. Хандра перед боем — не лучший союзник.
Сначала мы просто плыли. Немного перестарались, не увидев в темноте и снежной пелене форт, так что потом двигались, цепляясь руками за ржавую толстую цепь. Я разодрал левую ладонь в кровь, но на самом деле цепь помогала хотя бы не потерять направление. А потом мы по очереди ныряли, стараясь нашарить дыру в фундаменте форта. В этой дыре находился потайной рычаг, открывающий лаз в форт. Хорвил хвастал, будто лаз будет таким, что корову протащить можно. Вот только дыра, в которой находился рычаг, оказалась маленькой и находилась под водой даже во время местных отливов, пусть и слабых.
Не знаю, сколько времени мы провели в воде. Думаю, не больше шести минут. Обычному бы человеку хватило. Но Репей совершенно точно прав, мы были необычными. Нет, холодно было до ужаса. Руки и ноги еле слушались. Но мы боролись и с холодом, и с водой, и побеждали.
Что-то лязгнуло, раздался шорох. Репей вынырнул, указывая, куда нам надо плыть, но мы и так прекрасно рассмотрели ход — он располагался в полуметре над местом, откуда свисала цепь. Корову в него протащить удалось бы только хорошенько связанную, но нам хватило.
С интервалом в тысячную долю секунды мы ввалились в тёмную, душную, но тёплую комнатку. В теории здесь должна была находиться сплошная стена, но Хорвил выдолбил в камне небольшой тайник для контрабанды. Корд будучи богом ввёл запрет на некоторые вещи, в частности какие-то местные листья с наркотическим эффектом и крепкий алкоголь. За исполнением запрета следили жрецы, но, думаю, черный рынок существовал всегда, особенно на севере, где народу (а значит и жрецов) поменьше, а свободных земель (и морских путей) побольше. При нынешней ситуации безбожия и потере веры среди местных, запрет официально оставался в силе, неофициально же наркоманов и алкашей стало куда больше.
Репей не церемонясь распотрошил один из мешков, вытряхнул из него содержимое и принялся вытираться мешковиной. Мы последовали его примеру, а Анархист завладел одной из бутылок.
— По глотку, — предупредил Репей, с трудом выговаривая слова из-за дрожи.
Больше было и не выпить. Пойло несло сивухой, а крепостью достигало градусов шестидесяти.
— Перегонный куб — великое изобретение, — констатировал Репей.
Я кивнул, стараясь сдержать рвотный позыв.
— Марганцовку им бы ещё изобрести, — буркнул Дис.
— Растираемся, — приказал босс, указывая на бутылки.
Я кое-как стёр с кожи жир и растёр тело самогоном. Помогло слабо, но потихоньку дрожь уходила, а тело наливалось теплом. Разогреться перед боем было просто необходимо: мы должны воевать в полную силу. Наш провал означал бы тяжёлую изнурительную осаду, которая вполне возможно кончится ничем. Я уже не говорю о том, что кто-то из нас мог попасть к Нервилу живым. Представить что-то худшее я могу с трудом.
Наконец, Репей отдал приказ выдвигаться. Его навык слежки работал в помещениях не так хорошо, как в поле или лесу, но у нас у всех были подобные способности, так что мы не слишком-то боялись засветиться.
Часовые на своих постах не то чтобы отсутствовали, но и присутствием это назвать было сложно. У двери сидели два подвыпивших карла, они играли в кости и костерили на все лады погоду, начальство и друг друга. Оба были уверенны в том, что напарник мухлюет. Оба ушли из жизни с этой уверенностью, даже не осознав, что их убивают.
— Шесть и два, — сказал Репей трупам, поднимая стакан. Он подбросил кости в руке и швырнул их на грудь одному из покойников. — Нормальные кости. Учись, парень, принимать поражение достойно.
Мы убрали тела и вышли во двор. Здесь не было никого. Мы старались вести себя как можно тише и незаметней, хотя я сомневаюсь, что охранники на башне сейчас следили за внутренним двором. А если и следили, увидеть что-либо во вновь разбушевавшейся метели было практически не реально.
Как можно быстрее мы принялись раскладывать по деревянным пристройкам свёртки с заговорённой берестой.
— У нас пара минут, — сказал Репей, сверяясь с пергаментом.
Меня во все детали плана не посвящали, но, думаю, наши вряд ли не планировали воспользоваться потайным ходом, через который пробрались мы. Пожар, паника, удар в лоб основными силами, удар в тыл небольшим отрядом из элиты клана... Думаю, шанс на успех у нас есть.
Когда дело было закончено, мы отступили в башню. Мы закрыли дверь на засов. Баррикадировать не стали, что подтвердило мои догадки об атаке с тыла — засов держал дверь прочно, но и снять его труда не составляло.
— Доктор, Дис, уберите тех, что наверху. А мы пока...
Репей вытащил из-за пазухи небольшой оберег. Поднимаясь по лестнице, я слышал, как он даёт обратный отсчёт.
— Бух! — закончил рыжий.
За стенами прогремело несколько настоящих взрывов.
— Эй, что там за?..
Я боднул высунувшегося из люка часового в лицо и влетел по лестнице на крышу. Можно было убить его сразу, но тело могло заблокировать люк, и мы бы потеряли несколько драгоценных секунд. Впрочем, часовой успел только почувствовать, что ему сломали нос, а потом что он умирает, захлёбываясь в собственной крови.
Я и не заметил, что орудовал Клинком Тени. Он будто сам выпрыгнул мне в руку, чувствуя, что вот-вот прольётся кровь. Со своевольным мечом нужно будет что-то делать. Вот только что? Высечь и поставить в угол?
Охранники на смотровой площадке тоже были полупьяными. Вот только играли они не в кости, а просто пили, устроив себе навес из плащей, чтобы спрятаться от снега. Сейчас двое оставшихся полоумно метались по площадке, не понимая, что происходит. Я быстренько их прикончил. Причём, действительно быстро — всё дело кончилось за два удара. Я буквально чувствовал, как меч урчит от удовольствия, поглощая их жизни. Теперь я чувствовал своё новое оружие куда лучше, чем во время драки с безумным кузнецом. Меч будто просыпался, выпивая чужие жизни.
