"Пропавшая "Октавия"

Оландер был близким другом Кристофера Сима. У меня перехватило дыхание, и я вспомнила, что видела что-то о распродаже несколькими неделями ранее. В то время это не произвело особого впечатления, потому что мы не были вовлечены, а Гейб только что вернулся домой. Я бы предпочла, чтобы Алекс подтвердил это, но не хотела упускать такую возможность. Я провела Пикариелло внутрь, угостила его кофе в конференц-зале и расспросила Джейкоба о некоторых деталях скиммера. Затем, пока посетитель ждал, я вышла и проверила номера. Все совпало. Как и его удостоверение личности. Машина раньше принадлежала Оландеру, а Пикариелло был ее нынешним владельцем.

Оставалось уточнить несколько деталей. Но машина выглядела неплохо. Пикариелло получит приличную цену. Скиммер должен был принести ему существенную прибыль, а нам — хорошие комиссионные и массу пиара.

Я сказала Пикариелло, что Алекс свяжется с ним позже в тот же день, перегнала скиммер на нашу внутреннюю парковку и дала ему небольшой аванс в обмен на документ, предоставляющий Рэйнбоу эксклюзивные права на продажу в течение шестидесяти дней. Затем я отвезла его домой. Когда я вернулась, Алекса еще не было.

Я зашла внутрь и начала работать над некоторыми оценками. Вскоре Джейкоб сообщил мне, что Алекс прибыл. Я сказала о'кей и продолжала проводить оценку, пока, в конце концов, не заметила, что он не вошел. Я выглянула в окно и увидела, что он стоит рядом с машиной Оландера в состоянии, близком к шоку. Не помню, чтобы когда-либо видела его таким взволнованным из-за одного из наших аукционных экспонатов. Он спросил, откуда она взялась. Когда я сказала ему, он захотел узнать, проверила ли я документы Пикариелло.

— Да, Алекс. Он тот, за кого себя выдает. И он владелец.

— Ты дала ему подписать право на продажу?

— Да.

— Дала ему денег?

Я сказала ему, сколько именно.

— Отлично. — Он открыл водительскую дверь, глубоко вздохнул и дотронулся до переднего сиденья, где должен был сидеть молодой Оландер. Ему потребовалось еще несколько минут, и он сказал, что все выглядит неплохо.

— У тебя текут слюнки, Алекс.

— Думаю, да. Очевидно, эта штука все еще работает?

— Да. Собираешься его купить?

Он улыбнулся, но умудрился напустить на себя подавленный вид. — Я бы с удовольствием. Думаешь, у нас где-нибудь есть деньги?

— Насколько я знаю, нет. Не для этого.

Он коснулся капота кончиками пальцев. — Прикоснувшись к истории. — Он вошел внутрь, оставив меня стоять рядом с машиной. Это был маленький двухместный скиммер, нежно-голубой, как вечернее небо. Именно в таком я и представляла бы одного из друзей Сима. Это стало примером того, почему мне так нравилось работать у Гейба и Алекса. Не так уж много работ, в которых есть такой восторженный момент.

Позже Алекс поздравил меня и сказал, что я могу рассчитывать на солидную премию.

Я молодчина, но я ее уже получила.

XIV.

Друг — это второе "я".

— Аристотель, Никомахова этика, 350 г. до н. э.

Час спустя Алекс уже направлялся в "Вершину мира Молли", пригласив Веронику на ужин.

Я вышла на улицу и сфотографировала себя, стоящую рядом со скиммером Оландера. Я подумала о том, чтобы перевести его обратно под деревья, но если бы он сломался или что-то еще пошло не так, у меня были бы серьезные неприятности. Поэтому я оставила его там, где он был. Я сохранила фотографии. Гейба в тот момент не было дома, поэтому, когда чуть позже зашел Чад — у него были какие-то дела в центральной библиотеке Эндиквара, — он стал первым посетителем, которому я показала это. Одна из фотографий все еще висит на стене, когда я пишу это. На ней я изображена на водительском сиденье с открытой дверцей. И на одной из них, которой нет на стене, мы с Чадом стоим перед машиной. У меня возникло искушение снять видео, как я сижу в нем и объезжаю территорию, но я просто не хотела рисковать поломкой. Правило в Рэйнбоу таково, что я беру под свой контроль все артефакты компании, но не вмешиваюсь в их работу.

Чад пробыл там недолго. У него были какие-то дела в Салазаре. Вскоре после его ухода нам позвонила Карен Рэндалл. — Отвечаю на звонок мистера Бенедикта, — сказала она.

Она появилась в моем кабинете, как мне показалось, в кресле-качалке. У себя она была снаружи, на крыльце, в повседневных коричневых брюках, красной рубашке с белой монограммой полиции Эндиквара и широкополой шляпе.

— Алекса сейчас здесь нет, — сказала я. — В настоящее время он работает над проектом, касающимся "Октавии". Насколько понимаю, вы были близкой подругой Шарлотты Хилл.

— Она была мне как сестра.

— Мне жаль, что вы потеряли ее. Она, должно быть, была замечательной женщиной.

У Карен были длинные светлые волосы, и она, очевидно, поддерживала форму. — Я видела сообщения в СМИ, — сказала она, — о том, что люди снова изучают это дело. Я рада слышать, что они не сдались.

— Честно говоря, Алекс не надеется получить какие-либо ответы, но делает все, что в его силах. Он хотел бы разобраться в том, что произошло, и успокоить вовлеченные семьи.

— Надеюсь, что он сможет это сделать. Чейз, я на самом деле ничего не знаю о том, что произошло, кроме того, что я прочитала.

— Все в порядке. Могу я отнять у вас немного времени, чтобы поговорить о ней?

— Конечно.

— Спасибо. Ничего, если я запишу этот разговор?

— Конечно. Не вижу причин, почему бы и нет.

— Что вы можете рассказать мне о ваших отношениях с Шарлоттой?

— Мы вместе ходили в школу и были в одном женском отряде помощниц полиции. Обе были в команде колледжа по плаванию. Когда мы закончили Эндикварский университет и она продолжила работу над докторской диссертацией, я вроде как потеряла с ней связь. В итоге я стала медсестрой.

— Вы обе были шахматистками?

— Мы обе любили эту игру. Но я никогда не смогла бы играть на ее уровне. Не могу представить, чего бы она могла достичь, если бы не погибла таким образом.

— Вы не знаете, когда она получила докторскую степень?

— По-моему, это было за год до того, как она ушла на "Октавию".

— Если бы вы были физиком, вы бы так поступили?

— Я так не думаю. Миссия на два года в темном месте, где ты застряла на станции с тремя парнями. Все они были довольно пожилыми. Я люблю вечеринки, люблю быть среди людей, люблю гулять по пляжу. Я хотела сказать ей, что считаю ее сумасшедшей.

— Но вы этого не сделали?

— На самом деле я не помню, что сказала, Чейз. В любом случае, это было не мое решение. Она никогда не спрашивала моего мнения.

— Зачем она это сделала? У вас есть какие-нибудь идеи?

— Она думала, что это хороший карьерный шаг. У ее наставника, Дела Хаусмана, была отличная репутация. И идея с червоточиной была бы грандиозной, если бы они смогли ее реализовать. Поэтому она подумала, что это отличная идея. И, думаю, была права. Хаусман действительно воплотил ее в жизнь. Но это дорого им обошлось. Стоило им всего.

— Вы знали Реджиналда Грина?

— Я знаю о нем.

— Вы когда-нибудь встречались с ним?

— Один раз.

— Это было на вечеринке?

— Нет. Мы с Шарлоттой выходили из университетской библиотеки. Он входил в нее.

— Вы остановились поговорить?

— Я так не думаю. Имейте в виду, Чейз, это было много лет назад. Насколько я помню, мы просто прошли мимо друг друга. Никто ничего не сказал.

— Как вы узнали, что это был Грин?

— Она сказала мне. После того, как он ушел. Они не поздоровались друг с другом. Казалось, мы даже не узнали друг друга.

— Она говорила о нем что-нибудь еще?

— Кажется, именно тогда она впервые упомянула о нем. Сказала мне, что он был ее бывшим парнем.

— И...?

— Это все, что я помню.

— Ладно. Вы что-нибудь слышали о ней после того, как она получила назначение в "Октавию"?

— О да. Я довольно регулярно получала сообщения.

— Насколько регулярно это было?

— Примерно раз в месяц.

— Вы сохраняли сообщения?

— Нет. Жаль, что я этого не сделала. Если бы я знала, что больше никогда ее не увижу...

— О чем она писала?

— Это были видеозаписи. Не сообщения.

— Хорошо. — Видеозаписи по гиперсвязи стоили дорого.

— В основном они были о том, как сильно она скучала по жизни дома. Как это было неприятно — все время ездить на шаттле и искать маленькие мягкие погремушки или что там еще, чем они стреляли из пушки. Но она сказала, что у нее нет права жаловаться. Что она не ожидала, что они смогут решить проблему сразу.

— Но в конце концов они это сделали.

— Да. Ее раздражало, что они постоянно использовали одни и те же цифры, снова и снова. Это заставляло их искать в одном и том же месте, и это никогда не срабатывало. Она говорила о том, как глупо продолжать делать одно и то же снова и снова с одним и тем же отрицательным результатом. Кстати, я была бы признательна, если бы вы никому об этом не говорили. Семьи двух физиков, вероятно, все еще потрясены всем этим, и Шарлотта не хотела бы, чтобы они узнали, что она критиковала их.

— Понимаю.

— В конце концов, Хаусман, по-видимому, раздвинул рамки. Они обнаружили погремушки гораздо дальше, чем предполагалось. — Последовало долгое молчание. — Я скучаю по ней, — продолжила Карен. — Она была хорошей подругой.

Я смотрела на монограмму на ее рубашке. — Что вас связывает с полицией?

— Занимаюсь связями с общественностью. Некоторое время я работала в средствах массовой информации, но меня это никогда особо не интересовало.

— Вы сказали, что были медсестрой.

— Это продолжалось пару лет. Просто от меня было мало толку.

— Какой работой в СМИ вы занимались?

— Писала рекламные ролики. — Выражение ее лица смягчилось. Она была рада сменить тему. — На этом поприще я тоже долго не продержалась. Я не хотела провести остаток своей жизни, продавая людям зубную пасту. Или пытаясь объяснить, почему полиция не может быть везде. Шарлотта бы этого не одобрила.

XV.

Только глупцы и невнимательные дают гарантии.

Обстоятельства меняются, мир движется вперед,

а мудрость, а иногда и порядочность

требуют постоянной корректировки.

— Преподобная Агата Лоулесс, "Размышления на закате", 1402 г.

Джейкоб сообщил мне, что Гейбу поступил звонок из "Скайдека". Его не было в здании, поэтому я ответила на него. — В данный момент он недоступен. Я попрошу его перезвонить вам.

— Пожалуйста, сообщите ему, что "Мэри Кэй" в порту.

— Хорошо, — сказала я. — Спасибо.

Я попросила Джейкоба передать это сообщение и вернулась к работе. Гейб объявился через несколько минут. Он находился в торговом центре, подыскивал подарок для Алекса на день рождения. — Давайте перезвоним им, Чейз, — сказал он. — Вы можете присутствовать при этом, если хотите.

Мы снова соединились со звонившей. — Насколько я понимаю, — сказала она, — вы хотите поговорить с ИИ? Это верно?

— Да, — сказал Гейб. — Если это можно организовать.

— У нас есть разрешение от владельца на подключение ИИ к вам или к Чейз Колпат. Но прежде чем мы продолжим, нам нужна идентификация. Пожалуйста, перейдите на визуальный уровень.

Я велела Джейкобу подчиниться, и мы с Гейбом внезапно увидели молодую женщину, сидевшую за письменным столом. Гейб сидел на скамейке возле магазина. Она улыбнулась и поздоровалась, пока мы протягивали ей наши удостоверения. Ей понадобилось время, чтобы правильно увеличить изображение. — Хорошо, — сказала она. — Все хорошо.

Затем видеоряд исчез. Низкий мужской голос поздоровался с нами и сообщил, что он представитель "Мэри Кэй". — Меня зовут Бумер. Приятно познакомиться с вами, Гэбриэл. И Чейз. Чем могу вам помочь?

Гейб наклонился вперед. — Двадцать лет назад, Бумер, как вы, наверное, помните, вашим кораблем был "Приключение".

— Да, я знаю об этом.

— Пилотом в то время был Рик Хардинг. В те годы он приобрел артефакт, своего рода трофей с надписью алфавитом, который никто не смог распознать. В течение последних нескольких лет трофей был утерян. Мы надеялись, что вы сможете помочь нам найти его. Или, по крайней мере, помочь опознать объект.

— Почему вы так думаете?

— Бумер, вы искусственный интеллект. Вряд ли на "Приключении" произошло бы что-то, о чем вы не знали бы.

— Гэбриэл, простите, что перебиваю. Но в то время я здесь не служил.

Гейб зарычал. Я, конечно, все еще не могла его видеть, но его раздражение было непреклонным. — Как долго вы служите на "Мэри Кэй"?

— Я начал работать в 1422 году. Тринадцать лет назад.

— Вы знаете, что стало с искусственным интеллектом, которого вы заменили?

— Не знаю. У меня никогда не было с ним связи.

• • •

Мы пытались связаться с семьей Кэй. Но они были где-то, играли в гольф и не отвечали на звонки. — Хорошо, — сказала я. — Гейб, вы купили подарок для Алекса?

— Еще нет.

— Что ж, удачи. Кстати, когда вернетесь домой, у нас для вас будет сюрприз.

— Для меня, Чейз? Завтра день рождения Алекса. Не у меня.

— Вам понравится, — сказала я. — Увидимся, когда вы приедете.

• • •

Гейб спустился на парковку минут через двадцать. Я поспешила на улицу, чтобы быть с ним, когда он обнаружит, что еще там было.

— Привет, Чейз. — Он вышел из машины, не сводя глаз со скиммера Оландера. — У нас гости?

— Нет. Это и есть тот сюрприз, о котором я упоминала.

— Что это?

— Скиммер. Взгляните.

Мы направились к внутренней парковке. — Он выглядит старым.

— Он уже давно такой.

Он зашел внутрь и остановился, уставившись на него. — Не думаю, что мне захотелось бы прокатиться на нем. Почему нас это интересует? Чей это был скиммер?

Я улыбнулась ему. — Мэтта Оландера.

У него перехватило дыхание. — В самом деле? Вы не шутите?

— Нет. Насколько мы можем судить, это принадлежало ему. Когда он учился в колледже.

— Красивый. — Его манеры резко изменились, он помрачнел. — Кому он принадлежит сейчас?

— Альфонсо Пикариелло.

— Я не хочу задавать следующий вопрос. — Он подошел к скиммеру и дотронулся до одной из ручек дверцы. — Что он здесь делает?

Мне не понравился его тон. Наверное, я надеялась, что он уже привык. — Он выставлен на аукцион.

— Алексом?

— Одним из его клиентов.

Его оценивающий взгляд превратился в яростный. Он направился к дому. — Давайте зайдем и посмотрим, вернулась ли уже семья Кэй домой.

• • •

Джордан и Донна по-прежнему были недоступны. Гейб попросил меня дать ему знать, когда они вернутся домой. Затем он вернулся в свою комнату. Полчаса спустя приехал Алекс. — Полагаю, — сказал он, — он видел скиммер?

— Да.

— Хорошо. — Он посмотрел на меня, прочитал мои мысли и понял, что реакция его дяди была не из приятных. Он кивнул, прошел в заднюю часть дома и постучал в дверь Гейба.

Не было никаких признаков того, что она открылась, пока я не услышал их голоса. Гейб сказал: — Да, я это видел. — И Алекс сказал ему, что он понял, что тот не был счастлив.

Дверь закрылась, но я все еще слышала их, хотя и не могла разобрать, о чем они говорили, пока не вышла в коридор.