Спасти Ссср ч7

Восстание в Алма-Ате должно было стать первым в череде того, что потом стали называть ставшим зловещим словом "события"...

Марат Ким был советским человеком...

Сын овощеводов — корейцев, которые перебрались в Россию в двадцатые, и на неудобьях и болотах основали колхоз, который сейчас входил в десятку самых успешных по союзу, и дал больше десяти Героев социалистического труда — он отказался следовать путем родителей, отказался от негласной, но тщательно соблюдаемой обособленности. А так как в родном Узбекистане ему не было бы жизни, учитывая влияние немногочисленной, но сильной корейской общины — он перебрался в соседний Казахстан, поступил в институт, отслужил в армии. В армии — старый, еще при Сталине начинавший особист, приглядевшийся к умному, но держащемуся особняком пареньку, всегда дававшему отпор дедам — дал ему рекомендацию в КГБ...

Отношения между Узбекской и Казахской СССР в советские времена отличались негласным соперничеством и подспудно копившейся напряженностью. Достаточно сказать, что матчи Пахтакор-Кайрат объявлялись международными (!!), на них где бы они не проводились, в Алма-Ате или в Ташкенте — не было свободных мест, люди на матчах освещения висели, а за победу игрокам сулили премии в тысячу и более рублей только за один матч. Это не сыграешь.

Две республики. Два сильных лидера — Динмухаммед Кунаев и Шараф Рашидов. Благоволение Брежнева и той и другой республике — в Казахстане он секретарил в молодости, а с Рашидовым у него были теплые личные отношения.

И все же...

Узбекистан — древняя страна, на территории которой было расположено сразу несколько бывших столиц древних царств. Казахстан — по сути, бывшее дикое поле, бескрайняя нежилая степь, которую начали осваивать только при СССР. Но при этом у Казахстана куда больше природных ископаемых, да и они избежали сомнительной чести быть заложниками монокультуры — хлопка. Так что там хватало и зерна и мяса и всего.

Противостояние двух республик не было чистым противостоянием партийных кланов, оно спускалось вниз. Например, в Узбекистане в ходу было выражение: ты что, казах что ли? Считалось, что казахи все тупые и необразованные. Казахов называли "калбиты" то есть "бьющие вшей". Понятно, что дружбе народов это не способствовало.

Узбекистан благодаря Рашидову играл несколько большую роль, чем это было положено по конституции. Достаточно сказать, что именно Рашидов помирил Индию и Пакистан во время последней их войны, именно в Ташкенте было заключено судьбоносное соглашение. В Азии — Рашидов лично знал многих, и узбекский МИД — был далеко не декоративным. Кунаев таких выходов не имел — но он сумел куда больше получить на развитие средств из центра. Казахстан буквально покрылся стройками...

Но Рашидова больше не было, он умер — и видимо, пришла очередь уходить и Кунаева. Вопрос только куда — на пенсию или в Лету...

Сейчас, Марат Леонидович Ким, майор госбезопасности — сидел в своем кабинете в здании УКГБ — с ненавистью смотрел на пишмашинку. Больше в кабинете никого не было — места было мало, сидели по двое, но его сосед отлеживался на больничном. С начала года он проработал меньше месяца, переходя с одного больничного на другой...

Работа опера — отнюдь не каскад погонь, перестрелок и посиделок в ресторане. Для советского опера — это в основном бюрократия и профилактирование. А если кто-то не вылезает с больничного — то тебе достается и его работа...

... рабочий на работе рассказал антисоветский анекдот, сопроводив рассказ нецензурной бранью. Находившийся там же неосвобожденный секретарь первички — не вмешался и смеялся со всеми...

... на заборе обнаружена надпись антисоветского содержания...

... в почтовых ящиках обнаружены листовки Свидетелей Иеговы, исполненные на печатном оборудовании...

... водитель автобуса, находясь в нетрезвом состоянии, заявил, что советской власти скоро кирдык, сделав это в присутствии...

Вот такие вот дела — никаких шпионов тут не было и близко, да и чего тут шпионить. Не Москва же. Основная работа — антисоветчики, сектанты, всякие городские сумасшедшие, просто идиоты. Их надо профилактировать. Варианты профилактирования разные — от беседы до психушки.

Еще куча работы связана с допусками и проверкой биографий. Проверка биографии требуется в самых разных обстоятельствах — если человек устраивается на оборонное предприятие, по списку должностей номенклатуры. Конечно, часть работы делают первые отделы предприятий — но часть приходится и им. Надо написать запросы, дождаться ответов, по ним написать справку. Учитывая то, что семьи тут были большие — по одному человеку могло быть несколько десятков запросов.

А остальное — на что времени хватит. Плюс еще каждый опер курировал одно, а то и не одно предприятие. Туда надо было выходить, а то и выезжать — не во всех городах есть местные отделы КГБ. Каждый такой выход — считай, день потерян

Но в прошлом году — майор вернулся из Афганистана. Там он оказался, в общем-то, как все. Сначала в рамках повышения квалификации — КУОС, курсы усовершенствования оперативного состава, за несколько недель операм КГБ преподавали основы диверсионной деятельности и подтягивали физическую форму. С чем у Кима проблем не было — он давно занимался каратэ, несмотря на то, что смотрели на это косо. Потом — предложили поехать в командировку в Афганистан. Заодно и денег подзаработать.

И вот в Афганистане он кое-что понял.

Две угрозы, которые могут изменить все. Наркотики и ваххабизм.

Начать с наркотиков — в Афганистане их было полно, марихуана за забором растет. Но ведь и дома есть Чуйская долина, место притяжения наркоманов со всего СССР. Афганцы — продавали наркотики советским солдатам, и были такие подонки, которые утаивали и продавали часть наркотиков, взятых на разгромленных караванах. Часть солдат, особенно молодых и из среднеазиатских республик — начинали употреблять сами. Но марихуана и гашиш — это полбеды. Настоящая беда — наркотики, которые вводятся шприцом.

Что касается ваххабизма... начинаешь понимать, что это такое, когда видишь "красный тюльпан" — заживо освежеванного человека. Когда смотришь в глаза семнадцатилетнего подонка, зарезавшего учительницу, потому что она учила детей не шариату, а азбуке. Когда слушаешь кассеты, которые распространяют моджахеды — с записями полных ненависти проповедей.

Они хотят убивать.

Была такая программа — афганских жителей, стариков — возили на экскурсии в СССР, показывали, как живет Средняя Азия, показывали колхозы. Они, привыкшие ездить на ослах, отапливаться кизяками — видели машины, трактора, нормальные дороги. Но стоило им вернуться и послушать проповеди — все те же пустые глаза.

Вернувшись, получив досрочно майора — Ким начал замечать то, что не замечал раньше. Например, почему то советская власть боролась с сектантством типа Свидетелей Иеговы — он, как ни думал, так и не смог найти объяснение, почему свидетелей — нельзя, а ислам и православие — можно. И наркотики — он по-другому стал смотреть на странную возню вокруг Чуйской долины, да и другое недоброе начал примечать...

Но его записки и доклады — начали вызывать у начальства раздражение. То ничего не хотело знать — все спокойно и ладно. Главное — антисоветские надписи, вот их надо расследовать. А наркотики — это вообще дело милиции, вот пусть они и занимаются...

Ким знал, что его хотят отправить на учебу в Минск в надежде, что он оттуда не вернется. В смысле, получит другое назначение. Хочешь избавиться от человека — повысь его. Советская бюрократическая мудрость...

Потом удивляемся...

Отстучав несколько документов, майор запер машинку (у них у всех были машинки с железным запирающимся колпаком), убрал все документы в стол и сдал кабинет под охрану. Записки он оставил в приемной — подпишут, нет, пофиг.

Все надоело...

Он торопился на встречу с источником. Сила каждого опера — в его источниках.

Сеид Абылов — был, в общем-то, скорее жертвой системы, нежели ее выгодополучателем. Обычный сельский паренек, но его отец — влиятельнейший человек, дважды герой соцтруда. По оперативным данным — еще и крупный мафиози. Его колхоз — был как раз на границе той самой Чуйской долины и в нем много чего интересного происходило. Учился Сеид в сельской школе, и вместо того чтобы учить его — учителя ставили ему пятерки, а если бы могли поставить шесть — поставили бы и шесть, чтобы выслужиться перед влиятельным отцом. Так он стал круглым отличником и медалистом, ничего, по сути, не зная — и с таким багажом поступил в университет "по звонку". Но в университете — несмотря на папу все равно надо было хоть как-то учиться. А он не мог.

Понятно, что из обкома регулярно звонили, нукеры папы регулярно привозили баранов всему профессорско-предподавательскому составу, но...

У Сеида проснулась совесть. И совесть — в конце концов, привела его к сотрудничеству с КГБ...

Сейчас Сеид ждал на известном месте, за новой котельной. На город опустились сумерки, ряды окон светились в сгущающейся темноте — но Киму почему то было не по себе. Он чувствовал опасность — как в Афганистане. Он припарковал машину — сделать это было в те годы просто, главное — не угодить колесом в арык, которых по городу — полно. Подняв воротник куртки, направился во дворы, размышляя над новым "веянием". Вчера встречался с коллегой, тот поведал: молодежь сбивается в группировки, начинаются драки, групповые хулиганские действия — но это еще не все. Во главе группировок — стоят пацаны, которые проявляют нездоровое внимание к "кланово-феодальным пережиткам", хорошо разбираются, кто из какого рода и жуза, сколачивают на основе этой общности группировки. Но и это еще не все. Дело в том, что этот коллега только что вернулся из Монголии, где советничал в местном МНБ — и там та же самая проблема и примерно в одно время началась. Пацаны разбиваются по стаям на основе родов и кланов, носят ради опознания какие-то там круглые национальные шапки, а лидеры группировок — объявляют себя потомками Чингисхана*!

Что это? Откуда? Да, скорее всего, придется признать, что пионерия и комсомол потеряли этих ребят, вовремя не вовлекли. Но откуда этот бред про жузы, про Чингисхана, откуда всего этого набрались?

Что в их время не махались? Махались и еще как! Казахстан — исторически принимал много ссыльных, сюда сослали чеченцев. Они шуток не понимали, носили ножи, чуть что — моментально один за другого вставали, дрались насмерть. Родители не препятствовали — растут настоящие джигиты. На шахтах работало полно уголовников и ссыльных, которые минус сто**. Понятно, что и они казахские пацаны — объединялись, иначе бы их затоптали. Учились драться, кто на бокс ходил кто еще куда. Но такого чтобы лезть в архивы выяснять, из какого жуза прадед — такого не было, серьезно. Зачем это? Кому это надо? Узнай про кого такое — смеялись бы над ним.

А сейчас — всерьез.

Они что, феодализм хотят вернуть? Байство? А ведь все это не шутки, по оперативной информации группировки, которые занимаются воровством в системе торговли — тоже начали этим интересоваться. Подбирают родственников, проталкивают наверх — как какая-то гарантия, что на следствии не заложит. Есть оперативные данные о том, что крупнейшие группировки начали проплачивать поступление детей не в торговый техникум — а на юридический, задача — проникнуть в правоохранительные и партийные органы: милиция, ОБХСС, суды. КГБ...

Ким внезапно остановился посреди вымершего по темноте двора. Светящиеся ряды окон — тревожно смотрели на него...

— Здравствуй, Сеид

— Здравствуйте...

Опер КГБ по-свойски уселся на скамейку, стоящую за микрорайонной котельной. Здесь было темно и попахивало — мочой

— Как учишься?

— Ну, хорошо. МЛУ пересдал...

— Это хорошо. А как вообще... обстановка.

Сеид начал рассказывать — он жил в общежитии, хотя отец без проблем мог бы снять ему квартиру. Это было дополнительной проблемой — он был узбеком в общаге, где жили в основном казахи. Несмотря на декларируемую дружбу народов — дружбой там и не пахло. Единственно что — его не били, не издевались, потому что знали, кто отец Сеида и у тех, кто поднял руку на его сына — могли случиться по-настоящему большие неприятности.

Но и в компанию его не брали. Правда, и не подозревали, как много слышит и видит находящийся на положении изгоя Саид

Тем временем — опер вычленил из сбивчивого рассказа нечто необычное

— Погоди... погоди, стоп. Пистолет? Ты его видел?

— Нет. Но Нурулла про него говорил... говорил что есть и автомат и много чего еще...

— Языком трепет...

На самом деле Ким был обеспокоен. Он понимал, что пистолет — может быть и не болтовней, в последнее время оружия все больше. Из Афганистана, начали со складов воровать. А эти...

Если пистолет есть и потом выяснится, что он не предпринял никаких мер, а пистолет "заговорит"...

— Ладно, Сеид, мы примем меры. Что еще...

Выговорившись, Сеид не почувствовал как обычно облегчения. Он был напуган и спокойствия не приходило.

Инстинктом сельского человека, он понимал — происходит нечто такое, чего раньше не было. И он еще помнил, как в Киргизии убили предсовмина Ибраимова — про то много говорили, в том числе в доме отца*.

И он рассказал КГБшнику далеко не всё, что слышал.

Привычно сгорбившись — в этом городе он не распрямлял плеч — Сеид выбрался из того двора и побрел по направлению к своему общежитию. Уроженец сельской местности, к городу он так до конца и не привык. И, наверное, поэтому — он не посмотрел по сторонам, когда решил перейти улицу... да и что там улица — переулок. А может и посмотрел. Этого — уже никто не узнает...

В свою очередь, Ким думал — писать или нет спецсообщение о том, что в общежитии сельхоза возможно имеется оружие...

Окажется сигнал ложным — на тебя всех собак повесят, возвел поклеп. Оружие — не шутки. А если не ложный?

Еще опаснее — разговоры о готовящихся массовых беспорядках...

Массовые беспорядки — были и раньше, они утихли только в лучшие брежневские годы. Одни из первых послевоенных беспорядков случились как раз в Казахстане: люди устроили погром против семьи, которая по слухам совершала преступления. В Муроме причина погрома была другой — задержали рабочего, а он умер в отделении, прошел слух что его забили до смерти, хотя на деле он был пьян вдрызг и от того и умер. Все это сильно напоминало еврейские погромы, свидетельствовало о неизжитых пережитках. Но тут Сеид сказал, что цель политическая и ее не скрывают — убрать Кунаева...