Жестко и быстро - роман издан!

У этого плана был, впрочем, существенный изъян: мне придется остаться в Доме Сабуровых, откуда я уже вознамерился свинтить.

Самый простой способ, с моей точки зрения, заключался в отказе от дворянства, я без него прожил всю свою предыдущую жизнь без особых проблем. Однако вот незадача: Рита очень уважительно отзывается о магах-аристократах и гордится своим происхождением. Проклятье, мне надо каким-то образом остаться дворянином, если я хочу жениться на ней.

Как вариант — договориться с дедом. Моя полная независимость в обмен на плюс одну запись в реестре. Если же он припомнит мне лихое...

Хм. А ведь у меня есть мощный козырь. Акции, чтоб им, которые дают мне контроль над важным производством. В теории, я могу договориться с любым Домом из списка оружейных промышленников. Им — контроль, экономическая выгода и передел рынка в их пользу, еще и плюс две записи, мне — дворянство и независимость от главы Дома. Но даже тут есть свои минусы: во-первых, я подставляю дядю Вольфара, во-вторых, на тех, кто меняет Дома как перчатки, смотрят косо все.

В общем, способов много, а приемлемых нет. К тому же я еще даже не знаю, как ко всем этим комбинациям отнесется сама Рита.

Как бы там ни было, но у меня пока есть пять лет в запасе. Голубоглазое чудо послано мне свыше, и если передо мною встанет какая-то стена... Стена — это просто много кирпичей, а практикующему тамэсивари кирпичей бояться не к лицу.

Так что пусть лучше стена боится.

* * *

Беата меня не спасла, хоть и пыталась. На второй неделе с того времени, как я поступил в университет, мне все же пришлось посетить дополнительные занятия, которые регулярно проводились по различным предметам, чтобы подтянуть отстающих.

Рита пошла вместе со мной и другими, хотя с интегралами у нее особых проблем вроде бы не было.

— Я немного плаваю, — ответила она на мой вопрос, — а мне непременно нужен диплом с отличием, понимаешь? Чтобы хорошо устроиться, нужна престижная работа, потому что мое будущее как мага и дворянки в Мааженте... зыбковато, скажем так. Я только до второго уровня едва дотянулась.

Я решил запустить пробный шар.

— Уверен, что тебе не составит труда войти в какой-нибудь богатый Дом в Аквилонии...

— Женой младшего сына без права на развод? Я читала ваш дворянский кодекс, там с рабовладением разница невелика.

— То есть, ты останешься в свое Доме?

Рита вздохнула:

— Он уже все равно что не существует. Отец планирует повторно жениться, но вероятность, что у него кроме меня будет еще один наследник, причем посильнее меня, невелика. Специфика наследственности нашего Дома в том, что от самого начала его истории сильный магический дар наследовался только по материнской линии. Своего рода проклятие, что мужчины, даже рождаясь третьими-четвертыми уровнями, не в состоянии передать свою силу, потому что дар и предрасположенности, сколько можно проследить в прошлое, в нашем роду передавались только по женской линии. И потому в нашем роду было принято, что мужчины выбирают себе жен с сильным даром. Но когда отец пошел против традиции — родилась я.

— Да, плохо идти против традиций, — посочувствовал я.

— Он не виноват. Женщин с сильным даром в Мааженте никогда много не было, а во время последней войны многие уехали и уже не вернулись. Папа просто не смог найти себе жену с даром, чтобы и семья приличная, и она сама не страшная. А моя мама была из очень приличной семьи, да и папа в нее влюбился без оглядки. Вот такая история.

— Ну, если твой Дом возьмет в примаки сильного мага, а я уверен, что на тебе многие с радостью женятся...

Рита покачала головой:

— Повторюсь: в нашем роду дар наследуется только от матери. Мужчины нашей семьи никогда и никому свой дар не передавали, равно как никто в нашем роду дар от отца из другого рода не получал. Это нехарактерно для других семей в Мааженте — только для Дома Роэн. Ну а я — двоечка, так что когда в Доме закончатся сильные боевые маги — Дом прекратит свое существование.

Я чуть помолчал, и тут зазвенел звонок дополнительного занятия, в класс вошел преподаватель.

Так уж вышло, что засиделись мы до вечера: вначале дополнительные занятия, потом посидели немного в университетском кафе. Обычно за мной заезжал водитель Алекс, но в этот раз я позвонил секретарше в СБ и предупредил, что сам позвоню, когда буду готов ехать домой. И мне не очень-то хотелось в этот весенний вечер катить обратно.

— А где ты живешь? — спросил я.

— В пансионе для благородных постояльцев, три квартала отсюда. А что?

— Давай я тебя провожу?

— А тебе не пора домой?

Я скривился:

— С учетом того, что меня ждет очень злобный и жестокий тренер — нет, не очень. То есть, я к нему в комнату пыток так и так попаду, но торопиться как-то не хочется. Лучше я с тобой прогуляюсь.

Мы не спеша миновали эти три квартала, и они показались мне ну очень короткими, я мог бы идти вот так, держа Риту за руку, еще километров десять.

Перед витиеватой оградой пансиона мы немного постояли, поболтав ни о чем, но вечер уже начал уступать свои права ночи, так что пришлось пожелать друг другу спокойной ночи. При этом я сам себе мысленно дал подзатыльник: не навсегда ж прощаюсь, завтра утром снова увидимся, что я как маленький себя веду?

Путь домой — кварталов то ли десять, то ли одиннадцать, никогда их не считал, так как ездил машиной — я решил срезать через парк, напрочь забыв, что самые долгие и трудные путешествия начинаются со слов 'я знаю более короткий путь'.

Вот и в этот раз я свернул с центральной аллеи на боковую и почти сразу услыхал откуда-то из кустов торопливую возню и сдавленные голоса.

— Да что ты с ним так долго возишься? — прошипел один голос.

— Лопатник найти не могу!

— Задние карманы смотрел?

Я обогнул пару высоких кустов и оказался в четырех шагах от двух парней с лицами, скрытыми за повязками из шейных платков, между ними на земле неподвижно лежал третий.

Пока они смотрели на меня, пытаясь понять, что со мной дальше делать, я упростил им выбор, шагнув вперед и сбрасывая на землю ранец.

Они не стали сговариваться или подавать сигналы, сработанный дуэт, сразу видно. Один приближается, чуть смещаясь влево, второй по дуге идет направо, и у него на руке поблескивает кастет.

Быстрый шаг вперед и удар. Грабитель явно не ожидал от меня такой скорости, он даже не успел среагировать на мой сэйкэн-цуки левой в солнечное сплетение. Его глаза расширяются, затем следует татэ-цуки 'заряженной' правой в грудную клетку. Хрустнуло или показалось?

Разворачиваюсь на сто восемьдесят с отступом назад как раз вовремя, чтобы пропустить мимо кулак с кастетом, хотя металл задевает мою скулу. Правой рукой перехватываю запястье и скручиваю, левая основанием ладони бьет снизу в локтевой сустав. Дикий вопль боли, он пытается разорвать дистанцию.

Шагаю следом и добиваю маэ-гэри в грудь по технике Сираэ Хироси. Бандит тяжелее меня килограммов на десять-пятнадцать, но опрокидывается от удара ноги чуть ли не через голову. Глотает воздух и еще пытается отползти на коленях, волоча по траве сломанную руку.

Я ненадолго избавил его от боли точным ударом ребром ладони по шее. Оборачиваюсь к первому — лежит, хрипит и уже не пытается убежать.

Уфф... Адреналин зашкаливает, но губы непроизвольно расползаются в ухмылке: а я молодец. Нет, не тем, что уложил пару совершенно неумелых грабителей, для прошлого меня не бог весть какое достижение. Но за три месяца превратить желатинового тюфячка в сносное подобие бойца и уработать двоих взрослых, которые чуть выше и тяжелее... В общем, неплохо для начала, прогрессирую быстрее, чем думал.

Слабый стон напомнил мне о пострадавшем.

Я склонился над ним, пошлепал по щекам и кое-как привел в чувство. Он, к счастью, пострадал не особо, просто кастетом в челюсть получил и даже зубы не растерял. Удар был так себе по силе, но вполне профессиональный по технике исполнения, четко в челюсть — и шмонай спокойно.

— Ты как, в порядке?

Он — парень чуть постарше меня, в приличном пиджаке-визитке. Дворянин, да еще и шеврон знакомый на рукаве.

— Я?.. Ну... Звенит в голове... Слегка. — Оглядывается и добавляет: — а это ты их так?

— Угу. Погоди-ка, я полицию вызову и скорую.

Я достал из кармана телефон, включил его и набрал номер. Ответили сразу, я описал место и происшествие.

— Патруль сейчас приедет, вызываю скорую, — сообщила дежурная.

Я тем временем присел на корточки рядом с пострадавшим.

— Как челюсть? Уже лучше?

— Да, получше... Спасибо. А это у тебя шеврон Римболда?

— Да. Первый курс.

— Я на втором... Мартин Вэнс, из Дома Вэнс... Спасибо за помощь.

— Реджинальд Сабуров, — представился я, — Дом Сабуровых.

Мартин посмотрел на меня, сфокусировав взгляд.

— У тебя кровь на щеке.

Я коснулся пальцами скулы — саднит немного, и пальцы в крови.

— Ну как бы со мной попытались проделать примерно то же, что и с тобой. Но не вышло. Ерунда, сейчас скорая приедет...

— Хм... Иди-ка сюда... Я сам тебе скорая. Целитель, второй уровень.

Он, вполголоса пробормотав цепочку формул, коснулся пальцами моего лица, я ощутил пощипывание... и все.

— Вытри кровь теперь.

Я достал из кармана платок, вытер щеку и убедился, что она больше не саднит.

— Круто, — одобрил я, — ты талант...

— Я Вэнс и глава Дома Вэнс.

— Вэнс? — наморщил я лоб. — Так звали мага, который умер, исцелив пару сотен солдат, если не ошибаюсь...

Мартин кивнул:

— Это мой прапрадед.

— А ты себя не можешь вот так? Чего-то там пошептать и исцелиться? — спросил я.

-Увы. Я должен видеть, так что без зеркала себя — никак. Пока, во всяком случае, я ведь только учусь.

Я подобрал с травы ранец и уселся на него.

— А как ты в семнадцать лет стал главой Дома?

— Отец отошел от дел, ушел со службы, сложил с себя полномочия главы и уехал в дикую глухомань, подальше от шумных городов, лечить крестьянам переломы и тому подобную хрень. Быть целителем тяжело, особенно военным, потому что из всех магов именно целители видят самую мерзкую сторону войны.

Я понимающе кивнул.

— Ты единственный наследник?

— У меня три брата и сестра, все маги второго-четвертого уровней, я младший. Но они все сошли с дистанции еще в детстве и уступили главенство мне. Главой дома Вэнс по уставу, установленному императором, должен быть целитель, но они этого пути не выдержали.

— В смысле — не выдержали?

Мартин криво улыбнулся:

— А это тяжело — стать целителем. Вам, магам, проще, любой валун или стена — ваша мишень. И хреначишь ее ледяными копьями и огненными шарами, тебе ведь не обязательно тренироваться на живой мишени. А целитель не может тренироваться на неживом пациенте, понимаешь? Люди восторгаются нами, но мало кто понимает, через что проходит каждый из нас... Мы вот на собаках тренируемся. Ее ранят — а мне исцелять.

Меня аж передернуло.

— Кошмар... Им хоть наркоз дают?

— Пока да. На поздних этапах будет тренировка, максимально приближенная к реальным условиям. Раненое, бьющееся в агонии существо. Мне об этом и думать страшно, но избежать не выйдет...

В этот момент на центральной аллее притормозила машина, я вышел на боковую из кустов и помахал рукой полицейскому патрулю, с которыми был также и целитель низкого уровня, тоже пацан, по большому счету.

Дальше пошла вся канитель с протоколами и прочим. Когда с нерадивых грабителей сняли маски, Мартин узнал обоих: оказалось, официанты из университетского буфета.

— Вот стервецы, — зло бросил начальник патруля, — работу себе подобрали умно... И повод находиться в Заречье, и возможность изучить потенциальных жертв...

— Ага, — кивнул Мартин, — они знали, что я хожу вечерами через парк и не владею никакими боевыми техниками... В отличие от Реджинальда.

Полицейский задал мне серию закономерных вопросов — откуда и куда, как обнаружил — но не спросил, как именно с ними расправился.

Под конец, уточнив мои данные, спросил:

— Вы можете назвать ваш уровень, сэр Сабуров? Необходимо для протокола.

— Первый.

Полицейский оторвал взгляд от блокнота и недоверчиво уставился на меня:

— Простите, как такое может быть? Как первый уровень может сделать... все это?!

И тут до меня дошло. Ему в голову даже не пришло, что я, шестнадцатилетний паренек, расправился с грабителями своими силами, а не магией, он думает, что я боевой маг и как раз потому не спросил о том, как я с ними разбирался, маги ведь свои техники держат в секрете.

А затем на меня буквально снизошло просветление. Мне совершенно не обязательно признаваться, а Мартин ничего не видел!

— А что такого? — небрежно бросил я, — я ведь пустотник.

А про себя добавляю: и очень хреновый. Единственную свою технику пустоты — и ту забыл применить.

* * *

Ситуация расхлебалась сама собой. То есть, конечно, без нотаций на тему недопустимости такого игнорирования собственной безопасности, которые мне прочитал Петр Николаевич, не обошлось, но дома я стал героем вечера.

— Вот видишь, сестрица, — сказал я Анне за ужином в общем зале, — от колочения груши тоже есть польза, вполне себе практическая.

— Да, — согласился дядя Николас, — тут не поспоришь, но только ты, как отправишься 'в народ', не вздумай в боксеры пойти, память отца хотя бы не позорь.

Дед на эти слова только усмехнулся в усы:

— А зачем теперь Реджинальду в народ? Имея в должниках главу Дома, можно договориться о формальном вхождении, то есть получить имя Дома, но сохранить независимость и дворянство. От этого никто ничего не теряет, напротив, все стороны выигрывают, пусть даже такую малость, как плюс одна запись в реестре. Это особенно актуально в виду того, что из четырех сыновей Кеннета Вэнса двое уже договорились о переходе в другие Дома.

— За совет спасибо, — ответил я, проглотив кусок жаркого, — но я вряд ли им воспользуюсь. Дворянские привилегии моей целью никогда не были.

В университете я повстречал Мартина на первой же перемене, причем в его облике совершенно ничто не выдавало вчерашнего пострадавшего.

— Быстро же тебя на ноги поставили после удара кастетом, — заметил я, поздоровавшись.

— Ага. Когда-нибудь и так смогу, — улыбнулся он. — В общем, я пришел еще раз поблагодарить за помощь. Правда, в буфете спиртных напитков нет, но если выберемся за пределы университета — с меня причитается.

— Я не пью, — ответил я, — по крайней мере, в ближайшем будущем начинать не планирую.

— Хм... Слушай, я сегодня утром себе всю голову сломал... Ведь у пустотников же нет никаких атакующих техник!

Ну, я знал, что к версии о пустотнике, раскатавшем пару гопарей, этот вопрос непременно появится, и был готов отвечать на него еще вчера. Плевое дело.

— А кто тебе такое сказал?

— Так все же знают. У пустоты нет никаких боевых техник.

Я загадочно улыбаюсь:

— Твои далекие предки все как один знали, что железо плавать по воде не может. И что с того?