Великий Контрабандист. Книга вторая. (главы 11-20)

Молодец подруга — не стала противиться идее Фаддея, купить ей на новоселье мебель. Откуда у Калерии деньги на хорошую мебель? Это Фаддею ничего не стоит преподнести любимой подруге такой подарок. Он и преподнёс, купив в новую квартиру подруги вульгарно дорогущую мебель, сделанную из редких пород деревьев. Прочно, красиво и пафосно. В изделиях даже присутствовала натуральная кожа, а не шкура, снятая со свирепого Дерматина. Сборщики уже должны установить все предметы, ведь им хорошо заплачено. Лично Кобальт, конечно, мебель не покупал — он дал команду госпоже Симоне оплатить покупку. С Адашевым никто не свяжет никакие траты: скромно живёт Фаддей, даже морозовские деньги у него лежат на специальной карте и почти не тратятся. Действительно, куда ему тратить деньги, ведь он у Аврелии живёт на всём готовом.

Кобальт давно привык перемещаться по Москве в гриме и прочей маскировке. Мастерски использовал подземелья города, за что получил от Системы звание "Мутная тень" второго уровня. По поверхности города Кобальт уже давно почти не перемещался, предпочитая двигаться по разветвлённым московским подземельям. Вот и сейчас он проник в подъезд дома, где его ждала Калерия, через подвал. Посмотрит кто-то на Кобальта — идёт молодой сборщик мебели, на которого и обращать внимания не стоит. Мебельщики в своей униформе с яркими надписями все на одно лицо.

У двери подруги Кобальт преобразился из мебельщика в Фаддея Адашева. Для контроля обстановки он жадничал использовать мощности Коммуникатора: использовал "обычное" шпионское оборудование, освоенное им в нулевом мире, но добытое уже здесь. Эти прибамбасы успешно "отводили глаза" видеокамерам и умели делать многое другое, необходимое в шпионском ремесле.

Вот это номер — думал Фаддей, выходя из квартиры подруги через семь часов. Семь часов проскочили, как одна минута. Как так-то? Уже поздний вечер, пора возвращаться в родную обитель, так как дел у нас на сегодня в городе не намечено. Фаддей усмехнулся — он уже родной обителью стал называть морозовский дом. К хорошему быстро привыкаешь. Аврелия сегодня отсутствует, ну, это и к лучшему, а то я нахожусь слишком под впечатлением от прелестей Собакиной. Вон даже Система мне повысила звание "Охальник" до третьего уровня. Это почему? Что такого-эдакого я творил с Собакиной, что нам "Охальника" повысили?

На автомате Фаддей преобразился в работника, обслуживающего противохимические убежища и спустился в подвал дома. Уходить решил подземельями, так спокойнее и незаметнее. Не обратил внимания, что действует как автомат. А что? Ведь он сотни раз спускался в городские подземелья, уже привык ходить под землёй, как по родному району города.

Фаддей вытер пот со лба: что-то сегодня душно. Или это я от Собакиной никак не отойду? Надо что ли лимон съесть, а то блаженная улыбка на морде так и светится. Стереть её надо, а на её место нацепить улыбку слегка придурковатого городского обывателя. Что-то меня штормит и туман в голове. Вот это мы с Собакиной дали жару — до сих пор не отойду. Шторм в башке.

Фаддей слегка притормозил на каком-то подземном перекрёстке. Задумался: вот хоть убей, но не могу вспомнить все подробности нашей исторической встречи, как замстило. Хорошо хоть дал команду Коммуникатору сделать запись наших ... хм ... действий. Потом внимательно пересмотрю, что мы там творили. Нет, так-то помню много, но, как только Калерия поцеловала меня своим фирменным поцелуем, то всё, как в тумане. Полный улёт. Только отдельные фрагменты от глубокого погружения в сладкий туман порока. Чувствую, что мы творили что-то непотребное, такое, что мне Система присвоила "Охальника" третьего уровня. Если меня, охальника третьего уровня штормит, то что тогда делается с Калерией?

Как сейчас помню: пришёл к любимой в означенное время с цветами и подарками. От вида Калерии гормон в моей крови закипел, превращая мою тушку в пылающий костёр страсти. Как-то слишком быстро я воспылал. Хорошо помню предварительные ласки, выполняемые "Очумелыми ручками" и "Умелыми язычками". Сама Калерия вела себя, как ураган вместе с цунами. Щёчки её пылали румянцем, а от её тела исходила мощнейшая энергия в виде яркого ореола. Я почему-то видел этот свет. Неужели, такое возможно в этом мире? Супер страстная девушка, вернее уже не девушка. Вот только мало я деталей могу вспомнить из-за тумана в мозгу. Особенно меня торкнуло после её фантастического поцелуя: как жаром обдало и долго не отпускало. Думал, сгорю ...

Предполагаю, что подруге всё понравилась. Во всяком случае, глазки её довольно блестели, когда мы прощались. Доложу тебе Кобальт, что у меня с организмом что-то не то: уже свет от людей вижу. Может, надо доктору показаться? Обычно, у меня после секса с Симоной наступает отходняк — хочется немного полежать, отдохнуть. Симона говорила, что так и должно происходить. Симона в этих делах авторитет непререкаемый. А как тогда понять, что после секса с Собакиной у меня случился прилив дурных сил? Хоть возвращайся и продолжай заниматься сексом. Как вспомню голую Калерию, так хочется опять овладевать ею. Если в одежде Калерия выглядит, как настоящая красавица, то в голом виде она вообще бесподобна — само совершенство. Мне дико повезло, что она выбрала меня, хотя ... Может это моя "Харизма" так на неё влияет? "Харизма" достигла уже 16 пунктов, зато и "Дурость" моя почему-то увеличилась до 15. "Удача" прыгнула до одиннадцати пунктов. Это от поцелуя Собакиной, ага. Вот только её сегодняшний поцелуй слишком сильный: голова до сих пор слегонца ватная. Зато силы хоть отбавляй. Сила есть — ума не надо. А куда это я иду? Кобальт, куда мы с тобой попёрлись на ночь глядя? Это какие-то новые для нас подземелья. Придётся включать Коммуникатор, чтобы определиться с дальнейшим маршрутом, а это лишняя трата quinta essentia. Жаба нас задушит. Ладно, пойдём по новому маршруту.

Помнишь Кобальт, как мы "после того" лежали с Калерией и беседовали? Лежим себе в голом виде и болтаем.

— Жаль Фаддей, что я не смогу выйти за тебя замуж, — сказала подруга.

Фаддея это заявление жутко удивило. Это почему?

— Ты забыл? — проинформировала подруга. — Мой дар не действует на близких родственников. Не хочу лишать тебя удачи. Вот ребёнка я от тебя хочу. Буду мать-одиночка. Да не переживай ты так, а то побледнел даже. Ты есть у меня, я есть у тебя, зачем нам штампик в паспорте.

Вот жизнь у нас с тобой Кобальт сволочная. Аврелия никогда не станет моей официальной женой, потому как она уже замужем. Калерии тоже официальный муж не нужен из-за её сакрального Дара. Симона, хоть и хорошая женщина, но бывшая проститутка. Какая из неё жена? Да и вообще Кобальт, с нашим Даром нам жена совсем не нужна. Мы по лезвию ножа ходим. Зачем любимого человека делать несчастным, если нас заметут Стражи. С Императором пока ничего не решено. Может, нам уже и не надо на поверхность выходить? Может, надо здесь начинать обживаться? Кстати, а где это мы? Любовный туман совсем закружил голову нам так, что мы с тобой бредём в неизвестном направлении, наплевав на все правила безопасности прохождения подземелий. Говоришь, надо включить Коммуникатор? Пока потерплю, а то наша внутренняя ментальная жаба уже пучит свои круглые глазки на ценник за системные услуги.

Вспоминай, что нам говорила Калерия о своей службе, пока мы валялись в голом виде и отдыхали от эротических подвигов. Она сказала, что им на службе начали зачитывать циркуляры, пришедшие с самого верха. Якобы назревает реформа вооружённых сил. Больше всего она затронет армию, флот, внутренние войска и пограничную стражу. В меньшей степени казачьи формирования и корпус жандармов. Стражей она практически не коснётся. Мы с тобой Кобальт, как враги народа, очень далеки от армии, а Калерия работает на армию. Вот такие выверты судьбы. Что там такого замутил Император? Слова подруги звучат как фантастика. Говорит, что всё в армии поменяется радикально. Теперь, якобы, отменят звания. И что будет? Останутся только должности. Вот как. Отменят знаки отличия на форме, а сама форма станет универсальной и совсем не броской и не пафосной. Отменят ордена и медали для офицеров и генералов. Теперь награды положены только добросовестным солдатам и сержантам. Офицеров и генералов награждать планируется повышением в должности, землёй, жильём, деньгами и наградным оружием. Ещё отменят шагистику, ритуальные приветствия и всякие парады. Теперь в войсковых частях даже плацев не увидишь, да и вообще, впредь запрещается скапливаться военнослужащим в толпу. Теперь за концентрацию группы военнослужащих на поверхности Земли положена статья командиру, кто такую дурь учудит. Кардинально усилится маскировка. От военных теперь потребуют проявлять инициативу и постоянно заниматься военным делом, а не плацы подметать и бордюры красить. Прикинь, Фаддей, теперь командиром полка может стать человек, имеющий учёную степень доктора наук. А где взять столько докторов? Учить начнут: откроют много новых академий, причём большинство таких заведений засекретят. И это ещё не всё, что намечается реформой: это только небольшой перечень.

Кобальт, дружище, надо нам посетить нулевой мир и добыть документы, относящиеся к этой реформе. Чувствую, что это очень интересная и прибыльная тема. Как сказала Калерия: "Война теперь сетецентрическая, а не лихие кавалерийские налёты". От себя добавлю, что денег на войну надо уйму. Сечёшь момент?

Крутую реформу затеял Император, а у нас с тобой Кобальт своя война за существование. И ... это ... давай Кобальт, приходи в себя, а то мы с тобой забрели непонятно куда. Знаешь же, что мне не нравится бродить там, где плохо пахнет, а здесь воняет, как в стервятнике.

Хотел в Алма-Ату — попал я в Воркуту...Фаддей осознал себя стоящим возле очередной развилки. Поправил на носу специальные очки, позволяющие видеть в темноте. Ну, просто шикардос: в чуткий нос путешественника по подземельям ударил резкий запах гнили, смешанный с запахом дохлятины. Наверняка каналюгу где-то прорвало, вот и получилась локальная душегубка. Огляделся: стены подземного хода выполнены из красного кирпича, пол бетонный, перекрытие тоже бетонное. Всё в пыли, влаги нет: вонь есть, даже целый букет разных запахов, активно выясняющихся между собой, кто из них отвратительнее. Перед носом два ответвления, уходящие в даль: правое и левое. Именно из левого интенсивнее тянуло всякой пакостью. Идём направо? Здесь прямо как в сказке: налево пойдёшь — от крышесносных ароматов помрёшь; направо пойдёшь — в котёл попадёшь; прямо пойдёшь — пи

* * *

лей огребёшь. Хотя прямо хода нет. Значит, идём направо — там пахнет менее отвратительно.

Фаддей, ещё находящийся под остаточным влиянием поцелуя Собакиной и от мыслей по поводу реформы армии, не сообразил, что можно и назад повернуть. Остатки тумана, что ещё сидели в его голове, сильно повлияли на здравую оценку ситуации. Совсем вылетело у него из головы, что в подземельях надо вести себя предельно внимательно и осторожно. Понадеялся на свой богатый опыт шастания под землёй и на непонятно на что. Наверное, на поцелуй Собакиной, приносящий удачу. Забыл на минутку Фаддей, что он находится не в нулевом мире, где всё существовало для него, а в суровом реале. Что сказать об этой подземной развилке — это то, что она существовала, остальные слова, характеризующие ситуацию, являлись сугубо матерными.

Не повернул Фаддей назад, а шагнул направо. Это был бы прекрасный план, если бы не некоторые нюансы. Шагов через двадцать эти нюансы проявили себя во всей красе. Как говорится, враг пришел оттуда, откуда его не ждали.

— Это что за хрень? — возмутился Фаддей, когда сверху на него упало что-то липкое, похожее на мелкоячеистую сеть. — Меня, что, как рыбу ловят?

Он пытался освободиться от сети, покрытой липкой субстанцией, но не преуспел. Лишь только всё больше запутывался в приспособлении для лова живых существ. Фаддей немного подрыгался, а затем наступила темнота.

— Что за срань? — недовольно проговорил Фаддей в пустоту, когда очнулся. Окружающая обстановка напоминал бред доктора Франкенштейна, очень любящего закидываться веществами. Своего тела Фаддей почти не чувствовал: понимал только, что его подвесили к потолку. Кроме как говорить, он ничего не мог: ощутил себя закутанным в кокон, сделанный из паутины. Как муху поймали! Ни ногами, ни руками он пошевелить не мог. Специальные очки с его носа сняли, поэтому Фаддею приходилось вглядываться в тёмное помещение, слегка освещаемое непонятным образом: здесь страшнее, чем в индийских трущобах прокажённых. Глаза Фаддея слезились, а нервы и без того напряжённые, натянулись до звона.

— Сам ты срань заполошная, — из тьмы перед Фаддеем материализовалось нечто, выглядевшее как опухший труп утопленника, умудрившегося всплыть через пару недель. Страхолюдина говорила, значит, она живой человек. Или не человек, а пришелец из космоса: какой-нибудь представитель цивилизации пупырцев или ящериков.

Фаддей, увидев такое существо, поперхнулся воздухом. Чуть прокашлялся, набрал в лёгкие воздуха и ... не стал говорить страшному собеседнику всё, что он думает по поводу случившегося. А думал он исключительно матерно, как сапожник-полиглот. Вместо скандальных слов он поинтересовался: "Это где я?"

— Шары разуй, ищейка полицайская, — ответил "утопленник" премерзким голосом. — Ты под землёй, ясен пень. Здесь у нас тишина, благодать и никого из вашего брата не видать.

Кажется, собеседники нашли общий язык, раз наметился какой-то диалог.

— Почему это я полицейская ищейка? — полюбопытствовал из своего кокона Фаддей. — Шёл мимо, никого не трогал, а тут такое плохое обхождение. Как так-то?

— Вот те раз! Невинный полицай попал в нашу обитель скорби. Не тошни мне на нервы, — препротивно проскрипело существо. — Скажи, что за бесовские агрегаты мы с тебя сняли? Или ты думаешь, что мы тут совсем неграмотные? На тебе шпионских приблуд кишело, как на помойной кошке блох. Мы полицаев не жалуем, когда они тут шастают, как у себя дома. Мы их одобряем только в завёрнутом виде. Чё дёргаешься полицай? Выбраться захотел? Не страдай хернёй. Из паутинки, что наколдовывает наш Паучок, ещё никто не выбирался живым. Это натуральный шёлк с каплями цианокрилата, то есть, это эфир ацианокриловой кислоты, если ты понимаешь. Но, куда тебе грешному что-то понимать. Вон у тебя какая морда дебильная. Это ещё не всё: на нитях ещё есть острые крючки, так что не советую дёргаться.

Фаддей всё же попытался дёрнуться: он дотянулся зубами до нити и попытался её грызть, но ничего путного не получилось. Крепкая сволочь. Кроме того Фаддей до крови поранил губы, пытаясь грызть нити.

— Эй ты, придурок, — возмутилось существо, похожее на труп. — Зачем дурень тратишь кровь? Это уже не твоя кровь, а моя. Ты, я вижу, дурной, но здоровый — твоей крови мне на четыре-пять заправок хватит. Вон ты, какой упитанный.

От таких слов монстра для Фаддея запахло унынием. Внутри парня всё съёжилось. Кажется, он встрял в нехорошую историю, раз его кровь собираются выпить за несколько подходов.

— А ну, отпусти меня, — заблажал Фаддей, дёргаясь в коконе. От страха он начал обещать существу всяческие кары, если тот его не отпустит.