Дар Леса

..........

Назвать утром, те редкие проблески солнца было сложно, но Лис не хотел терять времени. Надо было сказать прощай выросшим лисятам, а вернее уже взрослым лисам, с которыми он играл в прошлом году, обнять на прощание посаженное им дерево, на котором он тренировался ускорять рост растений, покидать камешками в нору, где спал круглый год уже старый и дряхлый леший. Тот, проснувшись, выскакивал из норы с воем, тряся сучьями и на глазах превращаясь в ужасное чудовище. Увидев же ученика Хозяина, он потрескивая складывался в низенького составленного из шишек, старого мха и сучьев человечка и жалобно причитая забирался обратно в нору, смешно грозя ему кулачком.

Лешего Лис отложил на потом, оббегав сначала все остальные места. Нора старого духа была рядом с пещерой, где Эльнармо восстанавливал лодку и идти к матери и оборотню было недалеко. Подойдя к норе, он подобрал палку потолще и пошуровал ею в норе, приговаривая:

— Просыпайся, старый! Я попрощаться!

Из норы послышалось недоуменное, невразумительное проклятие. Лис кинул первую старую шишку удивленный таким быстрым пробуждением лешего. Сучья затрещали, а из норы появилось чудовище. Лис с размаху сел на землю, открыв рот смотря на преображенного лешего. Чудовище было в прошлогодней листве, страшно щелкало зубами, трясясь как в ознобе, встрепанные волосы падали на щетинистое лицо с горящими воспаленными глазами.

— Лис? — удивленно спросило чудовище, обдавая его не выветрившимся запахом церковных благовоний и слабой вонью перегара.

Лис развернулся, не здороваясь и не прощаясь, собираясь драпануть подальше, ругая себя за желание напоследок развлечься. Жреца он по старой памяти побаивался, слишком хорошо зад помнил тяжесть его руки и потом хворостины. Но жрец оказался на удивление прытким и успел сцапать мальчика за ворот расшитой Зарей курточки. Подняв его за шиворот как нашкодившего котенка жрец поднял глаза к небу.

— Хвала Богам! Я тебя нашел. Лис, где Заря? Где твоя мать, мать ее? Я спасу вас!

— Дядя Марий, не надо нас спасать! — Лис дергал ногами, пытаясь вырваться и раздумывая сейчас позвать на помощь или попытаться справится самому. — Нам и так хорошо!

— Где вы пропадали? — жрец обхватил Лиса прижимая его к себе, обнимая и гладя по голове. Сейчас мальчик был похож не на описанного охотником лешаненка, а на привычного ему Лисенка, отмытого и ухоженного, что его только убедило в том, что Заря где то поблизости.

— Как ты вырос за эти месяцы, малыш, — ласково сказал Марий.

— Я тоже рад вас видеть, отче, — соврал Лис все еще пытаясь выкрутиться из объятий жреца. С непривычки от его запаха мутило, тем более что мальчишка забыл, что такое человеческий деревенский дух: дым, пот, плохо простиранное белье, сивушная брага, вечная капуста. — Только мне пора, опаздываю я. Да пусти уже! — брыкнул он ногами.

— Лис, Лис! — пытался его удержать Марий. — Я заберу тебя с матерью отсюда! Спасу вас. Вместе станем жить, семьей!

— Есть уже у нас семья! Нам другого не надо! — крикнул Лис, изворачиваясь и пиная Мария в коленку. Жрец охнул и только сильнее сжал пальцы на вороте, рванув мальчика на себя, так что одежка затрещала.

— Кто с вами живет? Оборотень клятый? Демон? А ну отвечай!

Марий тряс мальчишку как грушу, сам не понимая, что он делает. Лис решил что с него хватит, и подтянувшись, цапнул жреца зубами за руку и отскочил, намереваясь драпануть в лес. Но Марий не желал упускать свой шанс. Бросок и щуплое пока тело мальчика прижало к земле.

— Где твоя мать? — уже в гневе спросил жрец, нависая над Лисом.

— Заломаю! — пообещал мальчишка и тело его будто потекло под пальцами Мария, перекидываясь. Спустя секунды под жрецом заревел, грозно скаля зубы некрупный медвежонок. Но жрец только отдернул руки от пасти, и процедил сквозь зубы, окутываясь сияющей дымкой.

— С оборотнем все таки... и дитя испортили! Я очищу тебя, несчастный...

Лис почувствовал как его спеленывает сияние исходящее от жреца, формирующееся в чего-то вроде веревки, которая еще и немилосердно жглась. Раз за разом он обращался к своему Дару, но сияние будто поглощало его Зов. На помощь, звать на помощь! "Учитель!" — ревел медвежонок, но Хозяин был далеко...

— Я помолюсь и тебя отпустит это наваждение, — щедро пообещал Марий опускаясь на колени не обращая внимания на страдальческие крики звереныша. Лис не выдержав, обратился обратно и закричал то немногое, что всегда ему помогало раньше:

— Мама!!! Помоги!

.........

Заря неторопливо помогала Эльнармо грузить вещи на то, что он называл лодкой, а она кораблем. Вещи уже были все закинуты. На земле оставался только один узел с их обедом, завернутый в одеяло, чтобы не остыл уж совсем сильно.

— Я сейчас! — крикнула Заря оборотню, вспомнив, что забыла куртку рядом с их бывшим уже домом, повесив ее на сучок, распарившись от таскания свертков и тюков. На половине лестницы, уже возвращаясь, она услышала самое страшное, что может услышать мать — испуганный вопль сына. Этот звук любую заставить стать быстрой как лань, сильной как медведь и яростной как рысь.

— Лис! — крикнула Заря, взлетая по лестнице как белка, бросая куртку. Ее будто что то вело, крики доносились с нависающего над рекой обрыва, где росло старое дерево, приют не менее старого лешего, уже много лет не вылезающего из под корней древнего дуба.

.....

— ...и изгони поганую одержимость из сего отрока... — проникновенно говорил Марий обращаясь к небу, не обращая внимания на плачущего уже Лиса и раздающейся издали, и медленно приближающийся грозный медвежий рык.

— Отпусти его Марий! — знакомый голос вырвал его из молитвенной сосредоточенности. Недоверчиво, несмотря на все свои надежды, он поднял голову и поблагодарил богов, что стоит на коленях. Его ведьма стояла перед ним, сверкая от ярости глазами и тяжело дыша. Его Заря. И в тоже время не его. Образ стоящий перед его глазами месяцами, изменился. Это уже была не теплая, тихая, скромная, не поднимающая лишний раз глаз знахарка. Не было платка, не было платья, не было смирения... Эта была в мужской одежде, с волосами заплетенными в несколько кос, украшенных деревянными бусинами, уверенная... и опасная в своем испуге за ребенка.

— Заря... Заря моя. Лесовица дикая... — благоговейно проговорил Марий протягивая как во сне руку к видению. В его снах, она всегда подавалась ему навстречу, прижимаясь щекой к его ладони, доверчиво клоня голову и прижимаясь к нему. Но в реальности, женщина сощурила глаза и оттолкнула руку.

— Отпусти его, — с угрозой в голосе сказала она и на ее ладонях вспыхнул огонь. Настоящий огонь, будто два маленьких костра распустили красные лепестки на ее пальцах.

— Заря... да ты не ведьма... ты маг! — осенило жреца. — Тем лучше! Ах, я слепец, столько лет тебя нечистой считать, столько времени потерять на сомнения! Маги раскаивающиеся и среди жрецов есть! Тебя и очищать только от скверны этого исчадия леса придется!

— Какого еще исчадия? — процедила бывшая знахарка, косясь на замершего и плачущего сына. — Отпусти ребенка, а то сожгу тебя, всеми богами клянусь, Марий!

— Зоренька... — маг остановился в раздумьях, а потом поднялся с коленей, приняв видно какое то решение. — Заря, я тебя люблю. Мы должны быть вместе.

Он протянул руку к Лису и сияние стало уходить опять к нему, оставляя размазывающего слезы по лицу мальчишку скулить.

— Лис, к Эльнармо, живо! — прикрикнула на сына женщина, отступая на шаг от жреца. Такая покладистость вкупе со словами про любовь ее пугала.

Но отвлекаясь на то как убегал ее сын, предпочетший съехать по глинистому обрыву прямо к реке, чем делать крюк до лестницы, и в другое время получивший бы за это по первое число, она пропустила момент когда сияние с рук Мария метнулось к ней, опутывая ее обжигающей сетью.

— Не зови огонь, Зоренька, — прошептал маг, подходя к упавшей на землю и борющуюся с оковами женщине. — Не зови и больно не будет. Ты меня сама вынудила так сделать. Не убегай, зачем? Я тебя люблю, мы счастливы будем, как только я выбью эту дурь лесную из твоей головы. А Лиса я отмолю, он облик звериный перестанет принимать. Заря моя, живая, теплая...

Руки его схватили ее за щеки, подтягивая к себе и жадно рассматривая ее. Простонав, он прижал ее к себе, как до этого Лиса. Женщина могла чувствовать как бешено частит его сердце, как тяжело он начинает дышать. Но невозможно было позволить до себя дотрагиваться этим рукам, невозможно, только не после всех этих ночей с оборотнем! Заря взвизгнула, чувствуя как затапливает ее опять страх перед не слышащим ее возражений жрецом.

— МАРИЙ! Нет! Слышишь! Я другого люблю! Не тебя! Нет у нас будущего! Марий!

— Замолчи! — властно сказал жрец отстраняясь и проводя пальцем по ее щеке, потом приподнимая ее дергающуюся в попытках освободится руку. — Какая ты стала нежная, — прошептал он, целуя ее ладонь. — Руки твои сети. Будто не работала ими. Глаза твои колдовские, волосы твои... зачем ты их так заплела...

И сжав ее косы в кулаке, он запрокинул ей голову захватывая губы в плен, колясь щетиной и никак не желая отрываться от теплого тела, пытаясь разорвать одной рукой шнуровку рубашки.

Эльф все понял в тот момент, когда к реке с обрыва скатился Лис в подранной одежде.

— Где? — только успел спросить он, уже выскакивая на берег и устремляясь к корням. Мальчишка махнул рукой, размазывая по щекам злые слезы, голос его не слушался, — Отводи лодку, — Взмах рукой, и ожившие и зашевелившиеся корни подбрасывают его наверх. Один вдох, и выветрившаяся за эти месяцы злость снова наполняет тело, вырывая из горла рык. Древний лес мгновенно отозвался на этот звук. Поднявшийся ветер не по весеннему выстудил воздух и взметнул вверх прелую прошлогоднюю листву. Деревья будто расступились, указывая дорогу. Эльнармо рванул вперед, понимая, что у него на счету каждая секунда.

Пинок в бок выбил воздух из легких жреца, обдав знахарку напоследок сивушным запахом и остатками церковных благовоний. Сапог эльфа сбросил Мария с Зари, заставил его пролететь пару метров по воздуху и больно приложиться ребрами об выступивший из земли корень. Эльф перепрыгнул лежащую Зарю и встал между ней и жрецом. Сейчас он был тем самым существом, которым люди пугали детей. Янтарные глаза поблескивали, на руках появились когти, а за его спиной на быстро темнеющем небе сверкнула первые зарницы.

— Беги, жрец, — очень тихо проговорил эльф. Ветер стал сильнее. Он пригибал траву и кидал в лицо Мария острую траву и мелкие камни. Верхушки деревьев гнулись, пророчествуя бурю, — Беги, пока цел, — за спиной Эльнармо, освещая лес сверкнула молния и заворочался в тучах гром, будто старый медведь поднимающийся из берлоги.

Марий с трудом подтянул ноги к животу, боль билась заполошной птицей в животе, заставляя рывками хватать воздух. Как жрец не старался, но удержать контроль над опутывающей женщину силой, он не мог. Заря подскочила с земли и ее руки опять окутались огнем.

— Как ты мне надоел! Дикий, не слышащий ничего зверь! — выкрикнула она в ярости, сжимая кулаки из которых рвалось пламя.

Марий только и мог прохрипеть окутываясь полупрозрачным щитом.

— Да, Заря, он зверь. Я знал, что ты поймешь. Иди ко мне, и мы его убьем. Заря!

— Ты идиот! Я. Тебя. Не. Люблю! Тебя Марий! Это ты зверь! Сколько раз тебе надо сказать нет?!

Заря, которая не смотря на свою злость все равно не хотела убийства, убрала огонь, с размаху обняла со спины оборотня чуть рычащего от еле сдерживаемого желания вцепиться человеку в глотку.

— Эль... Эльнармо!

— Нет! — вид Мария сейчас был страшен. Из прокушенной губы сочилась кровь, он хрипя от боли пытался встать хотя бы на колени. — Нет! Это не может быть так! Он тебя околдовал Заря! Не с ним, не с таким! Я тебя лучше своими руками убью! Нет! Моя, ты моя! Моя клятая ведьма!

Щит мерцал переливами дарованной богами энергии, расширившись разом на метр и видимо давая сил и самому жрецу.

— Нет, дикая тварь из проклятого дикого леса! Она не будет... Она моя!

С рук его сорвался уже виденный Эльнармо голубой свет, перетекая в льдистый меч. Но даже выпрямившись, сделать лишний шаг Марий не мог, охнул, покачнулся и схватился за живот.

Эльф дернулся, сбросить обнимающие его руки, но замер и на секунду прикрыл глаза, пытаясь успокоиться. Смерть жреца, такая желанная и близкая, стала невозможна. Он не чудовище, которое убивает лишь из-за жажды убийства. Он зверь, который пытается защитить то, что ему даровано Лесом и богами. То, что ему дорого. Эльнармо мягко освободился из объятий и крепко сжал пальцы Зари в своей ладони.

— Она выбрала, Марий. Ты не умрешь. Не ищи нас. Прощай, — вздохнув, будто понимая, что принятое решение не самое лучшее, Эльнармо поднял руку. Молния, с треском разрезавшая небо, ударила в переливающийся щит вокруг человека, оглушая и ослепляя его, а следом дождь закрыл все плотной пеленой воды. Подхватив знахарку на руки, эльф развернулся и побежал к лодке.

— Нет! — вслед им несся почти вой, жрец пытался бросится на звук, но перед глазами плавала белая пелена.

— Нет! Заря!

С губ сорвалось почти рыдание и крик жреца достал похоже до небес, которым он всю жизнь молился. А с рук полетели в сторону беглецов два льдисто-голубых клинка.

— Нет, нет! Боги за что?! — клинки летели во все стороны, а жрец, не в силах идти, не видя ничего вокруг, опустился на колени. Из болящих глаз катились слезы, тут же смываемые дождем.

— Тут нет твоих богов, человек, только я. — голос наконец подошедшего медведя казалось наполнил все вокруг рокотанием грома. — Ты убил. Напугал. Хотел взять чужое. Теперь ты мой.

По течению реки. Почти эпилог

Эльнармо, прижимающий к себе вздрагивающую Зарю, только раз оглянулся назад, когда мимо него на расстоянии вытянутой руки просвистел странный клинок, рассекший надвое молодое деревце. Еще один почти достал беглецов, Эльнармо удалось уклониться в последний момент. Уже спрыгивая за край обрыва и начиная скользить по влажной глине вниз, эльф присел, стараясь удержать равновесие и свистнувший над головой синий, сдобренный ненавистью жреца клинок, только обрезал кончик его косы. Выругавшись, эльф крепче прижал к себе женщину и, на ходу бросив несколько слов, птицей взлетел в лодку. Освобожденная от пут травы и подгоняемая ветром и течением она быстро отошла от берега и через пару минут скрылась за поворотом.

— Эль... Эльнармо, — жарко зашептала все еще обнимая его на шею, прижимающаяся Заря. — Как страшно было. Эль... я... я тебя...

— Мама! — врезался в них Лис, обнимая Зарю с другой стороны за спину. — Прости меня! Эльнармо, как хорошо что ты есть. И ты меня прости! Я только хотел... Лес...еще раз! — перенервничавший Лис опять пустил слезу, на этот раз облегчения. Заря отмерла и отпустив шею Эльнармо за которую цеплялась как за спасательный круг, опустила руку гладя Лисенка по голове. Все трое были грязны как дикари, Лис и оборотень перемазанные в глине, а она сама в земле и хвое. Чистенькой, довольной всем троицы не было.