Коллектор

В баре мы совсем не веселились. Практически молча сидели, наслаждаясь обществом друг друга перед долгим расставанием. Никто не обещал звонить и писать — это само собой подразумевалось, да и в другом крылась причина грусти. Всё же мы слишком много времени провели вместе и слишком много пережили за время обучения. Ну а я переживал, в основном, из-за Ящерки. Весь вечер она смотрела на меня тёплым взглядом, без всякого намёка на какие-то возможные последствия, просто взглядом самого родного человека.

Выпито было в тот вечер немало, только всё так, как за упокой, без тостов и напутствий. А ещё позже, когда Роман и Масай куда-то деликатно удалились, мы с Ящеркой сидели в нашей комнате, тесно прижавшись, и говорили друг другу много ласковых и бессмысленных слов. Бессмысленных, потому что и так было ясно, что мы просто не можем не быть вместе, не в плане сексуальных или каких-то ещё отношений, а просто — она и я живём не по отдельности, а вдвоём. Всегда и везде. За годы совместной жизни мне довелось видеть её в самых разных ситуациях, в том числе и самых интимных, но сделать шаг к соблазнению мне казалось неуместным. Что думала по этому поводу Офра, она не говорила. Ящерка была и будет самой прекрасной и желанной женщиной для меня, но конечно, никак не единственной, потому что жизнь широка и многогранна. Но жить проще и правильнее, когда знаешь, что у тебя есть она, а у неё есть ты. Всё кристально понятно... Так, сидевших, как замёрзшие сурки, нас и нашли вернувшиеся друзья. Роман только покачал головой и выдал загадочную фразу:

— Жениться тебе нужно, барин...

Я не особо понял, о чём он, а Офра запустила в Романа сложенным полотенцем. Потом обхватила меня за шею и поцеловала при всех, впервые отнюдь не сестринским поцелуем...

* * *

В лайнере я занял место рядом с тщательно одетым старичком весьма учёной наружности. Он лишь вежливо меня поприветствовал, вселив надежду, что полёт я смогу провести без утомительной болтовни ни о чём. Больше часа я сидел неподвижно, не обращая внимания на снующих официанток с подносами всяких деликатесов и напитков — я летел первым классом, как полагалось выпускнику Академии, отправлявшемуся к месту первого назначения. Всё это время я вертел в руках брелок, давным-давно подаренный мне Яреком на уже полузабытой родной планете, и думал о Ящерке. Хуже нет, когда девушка что-то для тебя значит. В любой другой ситуации я бы с радостью предпринял самые радикальные шаги для сближения с симпатичной и задорной девицей, но с Ящеркой такой вариант не проходил. С одной стороны, она отчётливо дала понять, что выбрала меня, но с другой, казалось, ждала от меня самых, как говорится, серьёзных намерений.

— Вы являетесь поклонником Бесполезных Богов? — я с ужасом понял, что старичок всё-таки решил пообщаться.

— Нет, — сухо буркнул я, — это просто подарок.

— Ну, всё верно. На то они и Бесполезные... Обычно подобные брелки используют только в качестве символического подарка. Среди молодёжи ББ становятся всё более популярны, — жаргонное сокращение старичок произнёс с явным удовольствием.

— А вы относитесь к этой религии серьёзно? — немного резко возразил я.

— Только с академической точки зрения. Происхождение этой молодой религии довольно любопытно.

— Да? — мне уже стало интересно.

— Вы, конечно, знаете, кто такие нишу? — старичок начал издалека.

— Какая-то развитая цивилизация, прекратившая с нами контакты много лет назад?

— И да, и нет. Да — цивилизация действительно весьма развитая, нет — контакты существуют.

— Ну да, секрет изготовления топлива... — я кое-что помнил из истории.

— В последнее время появилась информация, что не только это. Постепенно всплывают слухи, что контакты между человечеством и нишу не прекращались, только стали тайными и, так сказать, коммерческими. Говорят, что существует некая сила, стремящаяся как-то изменить эти отношения, поскольку, якобы, они наносят человечеству вред. Вы знаете, кто такие терроны, конечно?

— Да, приходилось изучать. В основном, это проблема планет Земной Оси, но в Федерации терроны имеют равные права с первами, это каждый знает.

— Разумеется, даже сами слова "перв" и "террон" считаются некорректными. Но проблема от этого не испаряется, — старичок очень ехидно хихикнул.

— Подождите, а причём тут Бесполезные Боги и нишу?

­— Есть версия, что возникновение расслоения человечества — не результат катаклизма, а плод преднамеренного вмешательства.

— Нишу?

— Именно так. А Бесполезные Боги — всё, что осталось от попытки обожествить самих нишу, чтобы, так сказать, узаконить подчинённое положение человечества.

— Как же вы, старшее поколение, любите всё усложнять... Брелок-то мой каким образом сюда вписывается?

— Только опосредованно, — улыбнулся старичок. — Это всё, что осталось от большой задумки. Чисто символический подарок "на удачу".

— Ну что ж, символы имеют только ту силу, которую в них вкладывают те, кто в них верит...

— Очень верно сказано, — сказал мой попутчик и замолчал, откинувшись на спинку кресла.

Я тоже замолчал, продолжая вертеть в пальцах нагревшийся треугольник с вязью каких-то символов и тонкой риской посередине.

* * *

Лайнер, на котором я летел, не сбрасывал челноков в атмосферу Оливии, а пристыковался к одной из орбитальных станций, где мне пришлось пересаживаться на корабль местного сообщения и вновь проходить процедуру регистрации и проверки. После одиннадцатичасового перелёта это казалось кощунством. Но всё кончается, закончилось и это путешествие. В космопорту Нафплио меня ожидал наземный автомобиль, полёты над столицей разрешались только муниципальному и полицейскому транспорту, а весь трафик был упакован в тоннели или вынесен на многоэтажные эстакады. Увидев из окна это великолепие, я присвистнул, Олива явно не относилась к числу отсталых планет. Впрочем, особо технологических построек навстречу мне не попалось, только необходимый минимум, а так и кафе под открытым небом, и не очень ухоженные парки — всё оказалось на месте. "Будет интересно со всем этим знакомиться", — подумал я. А в том, что знакомиться с местной жизнью придётся изнутри, никаких сомнений не было, расследование предстояло не кабинетное.

Машина подвезла меня к тяжеловесному зданию, стены которого были сложены из разнокалиберных каменных блоков. Со стороны казалось, что всё здание — это одна большая и очень хитрая головоломка. Юмор архитектора мне понравился.

А вот комиссар — не очень. Он отчётливо дал мне понять, что моё присутствие здесь терпит только по приказу сверху, выдал мне карточку-допуск, сбросил на планшет материалы по делу и предложил выйти вон. Пришлось помахать в воздухе нужными печатями и пригрозить ненужными санкция. Сначала эффект показался обратным — комиссар полез в бутылку, демонстрируя независимость и самостоятельность, но потихоньку мне удалось подвести его к мысли, что помогать мне — в его интересах, если он не хочет и дальше позориться на всю Федерацию. Немного поломавшись для приличия, он вызвал одного из помощников и объявил ему, что тот поступает в полное моё распоряжение.

Когда мы вышли за дверь комиссарского кабинета, я чувствовал себя уставшим до полного изнеможения.

— Ну, что? Выпьем за знакомство? ­— спросил я нового напарника. — Моё имя Клим, Клим Стоянов.

— Очень приятно! Мартин Скорцелли к вашим услугам, — ответил детектив. Он был очень смугл, худощав, подвижен, а на интеркасте говорил с совершенно невероятным акцентом и очень быстро, я едва его понимал. Чёртов комиссар, подсунул-таки напарничка.

— Так что насчёт выпить? Впрочем, закусить я бы тоже не отказался, — я непроизвольно заговорил громче, как обычно делают, пытаясь почётче донести свою мысль до собеседника.

— Ага! Конечно! Я веду вас, — отреагировал Мартин и устремился вперёд. На улице он не стал вызывать машину, а бодро зашагал по тротуару вправо, поглядывая на меня через плечо с, как мне показалось, довольно хитрой улыбочкой. Буквально через сотню шагов он нырнул сквозь занавес, составленный из тонких коротких трубочек какого-то местного тростника, в прохладное и уютное помещение кафе. Причём проделал он это так стремительно, что я даже не успел заметить название. Внутри он повлёк меня к столику, удачно срывавшемуся в зелени так, что сидевшим за ним людям открывался весь зал и входная дверь, а их разглядеть было сложно.

— Ну, как? — спросил он меня.

— Нормально. Очень удобно, — я кивнул в сторону двери.

— А! Это ещё не всё. Прямо за вашей спиной ход на кухню, откуда можно выйти на соседнюю улицу. Каково?

— Угу. Великолепно. А кормят здесь как?

— А! Сейчас!

Мартин замахал руками так, будто сигналил на противоположный берег реки, и к нам подошёл официант в белом переднике. Не спрашивая меня, Мартин сделал заказ, и через минуту перед нами появились тарелки с твёрдым солёным сыром, зеленью, тонкими ломтиками копчёного мяса, пышный хлеб, гору копчёных рёбер, разварной картофель и, разумеется, вино. Принёс всё это, очевидно, сам хозяин заведения, похоже, неплохо знавший Мартина, тучный мужчина с длинными кучерявыми волосами.

— Очень приятно видеть таких гостей,— запричитал он басом, — надеюсь, господа останутся всем довольны.

— Простите, — прервал его я, — мне не хотелось бы пить сейчас вино...

— Пиво? Могу предложить отличное домашнее нефильтрованное пиво!

— Нет, спасибо, я не пью пиво. А сидра у вас нет?

— У меня нет сидра! Вы слышите — у меня нет сидра! — завопил хозяин на весь зал. — Нет, уважаемый, вы понимаете — это у меня и нет сидра! Так я скажу — у меня таки есть сидр! — и он гордо удалился.

— Я что-то не так сказал? — спросил я Мартина, почувствовав себя немного смущённым.

— Нет, нет, Паподопулос всегда так говорит, если кто сомневается в его запасах. А! Вот, уже несут. Просто сидр на Оливе есть всегда и везде, — Мартин довольно улыбнулся.

Двое парней в белых халатах подтащили к столу небольшой бочонок, вкрутили в него краник, и подошедший хозяин налил мне в кружку золотистого напитка.

Выпив, я навалился на еду, обгрызая рёбра с азартом каннибала.

— Мартин, вы можете просветить меня в деталях по этим похищениям, — прочавкал я набитым ртом.

— Конечно, — Мартин не особо отставал от меня в плане еды. — Всё просто. Люди исчезают. А! Есть человек, работает, ходит в бар, ругается с женой — бах, нет его! Жена идёт к комиссару, кричит, ругается, мы ищем — нет его! Вот такие детали.

— Охренеть, — не выдержал я. — Это у вас нормальный способ расследования?

­— Конечно! А что? Плохо?

— Как бы сказать... А опрос свидетелей, выяснение обстоятельств, воссоздание последнего дня пропавшего, разве вы этого не делаете?

— А! — Мартин как раз отпил вина и замахал рукой. — Полиция делает.

— И? Какие результаты? — я начал уставать от экспрессивности Мартина.

— Никаких. Без следа. Да мы можем вместе посмотреть. Как раз вчера два новых заявления поступило.

— Послушай, Мартин, — я постарался говорить максимально убедительно. — Ты сам подумай, исчезают тысячи людей, правительство не обращается к Федерации за военной помощью только по политическим причинам, чтобы не потерять лицо, а ты говоришь, что всё нормально? Люди исчезают по всей планете, не только в Нафплио, что это значит?

— А это значит, что за этим стоит какая-то одна причина, Клим, — неожиданно прямо и внятно ответил Мартин. — Мы не дураки, хоть и очень беззаботные люди. Только если эта причина есть, значит, она платит на самый верх. А! Никто не боится потерять лицо, когда пропали тысячи людей. Но все боятся потерять голову, если начнут слишком глубоко копать. Понимаешь?

— Понимаю. Мартин, сделаем так. Покажи мне приличную гостиницу, обустроенную примерно, как это кафе, ну, с выходами и так далее. А завтра я хочу вместе с тобой перерыть последнюю двадцатку дел о пропавших людях и обработать те самые два заявления. Годится?

— А! Здесь рядом.

Закончив есть, мы отправились в гостиницу, действительно, расположенную неподалёку. В гостинице, по совету Мартина я взял тридцать восьмой номер и не прогадал. Во-первых, номер был угловым, и рядом с дверью находилось окно, упиравшееся в пожарную лестницу. В номере присутствовал балкон, с которого, при некотором везении и умении, можно было легко допрыгнуть до одной из проходящих рядом эстакад. Ну и, наконец, дверь напротив номера украшала табличка "Выход для эвакуации". А кроме всего этого, ещё и присутствовал лифт в холле — основной способ попасть в номер.

Мы условились, что Мартин зайдёт за мной с утра, после чего распрощались и я рухнул в постель, предварительно заглотив несколько таблеток, призванных облегчить акклиматизацию в новом для меня мире.

Утром мой сладкий сон прервал громкий стук в дверь. Первым моим порывом было схватить какое-нибудь оружие, но я тут же сообразил, что ничего у меня нет, потом уже всплыла мысль, что это, должно быть, пожаловал Мартин. Так и оказалось, так что я напрасно отступил в сторону, открывая дверь.

— Вот! — закричал Мартин, сунув мне в руки большую коробку-термос.

— Что это, чёрт побери? — как правило, с утра мой характер оставляет желать лучшего.

— А! Кофе и завтрак.

— Вообще-то, я не ем спросонья... — начал было я, но Мартин выхватил коробку обратно, сорвал с неё крышку и упоительный аромат тут же отозвался бурчанием у меня в желудке.

Под кофе и сдобой обнаружился толстый пакет бумаг.

Я разложил их на столе и принялся просматривать, активно поглощая кофе и закусывая чудесными булочками с шоколадом, про себя отметив, что так недолго и в сибарита превратиться...

Дела и впрямь оказались похожи друг на друга, как близнецы. Мне удалось без труда уловить общие детали.

Все пропавшие не принадлежали к сливкам общества, но и от деклассированных элементов их отделяла целая пропасть. Девять из десяти имели семью, как правило, бездетную. Семь из десяти — мужчины. Вот это уже показалось мне странным.

— Скажи, Мартин, на Оливе поощряется рождаемость?

— А как же? Конечно. Больше людей — больше освоенная территория. На южном континенте и не живёт никто. А ещё острова!

— Ясно.

Никаких сомнений, что пропавших, у которых не было семьи и близких, насчитывалось гораздо больше, просто некому было озадачиться их отсутствием. А одиноких женщин на таких планетах несравненно больше, чем одиноких мужчин.

Что поражало ещё больше, так это то, что все исчезли, не оставив никаких следов, указывающих на борьбу, сопротивление или что-нибудь вроде этого. Обычно он или она накануне исчезновения вели себя, как всегда, не нервничали, собирались в поездки, на рыбалку или за город. Именно обыденность ситуаций и удерживала общество от вспышки паники или распространения всяческих ужасных слухов.

Я спохватился и полез в сумку за планшетом. Быстро слинковался с местной сетью, вызвал географическую карту. Нафплио находилась в глубине континента, на берегу крупной реки. В глубине, но всё же ближе к восточной части. Западнее крупные города практически не встречались, зато восточнее карту просто загромождали названия. Немного подумав, я загрузил базу, полученную от комиссара, и попытался привести её в соответствие с картой. Получилось не сразу, Мартин успел допить кофе и задымил огромной сигарой, заскучав. Минут через двадцать я смог таки разместить точки, обозначавшие места проживания исчезнувших граждан Оливы в нужном масштабе поверх карты.