Реальность третьего рода

— Почему ты так печальна? В моём замке тебя никто не может обидеть...

— Ничего... Просто родителей вспомнила.

Индре стоял посреди двора, пока ночной холод не стал холодить спину. Огромное небо и широкая звёздная дорога были над ним. Она была широкой и множество звёзд, одни дальше, другие ближе, испускали свой свет в бесконечное пространство. А в центре угадывалась круглая тёмная масса, внутри которой, наверное еще больше звёзд, но они были скрыты невидимым туманом. Дэн знал, что это не дорога вовсе, а диск, на который он смотрит с ребра, но это ничего не меняло.

"Интересно, — подумал он, — звёздная дорога, она одна во всех тех мирах, которые сейчас сталкиваются, или в каждом из них своя. Если все они — часть одной многомерной вселенной, то галактика останется, когда наши миры исчезнут..." Черные башни плыли где-то над головой, а он сам находился в холодном пространстве посреди чёрного космоса. У него закружилась голова и не хватило воздуха. Он шумно выдохнул, завернулся в плащ и вернулся в коридор. Из глубины его доходил тёплый свет и уютный шум разговоров. Но Индре свернул в темноту и стал подниматься по узкой лестнице.

Кто-то тронул его за плечо. Дэн снял тяжёлый шлем с окулярами. В полумраке мастерской стоял, пошатываясь, Глюк. Похоже, он был довольно пьян.

— Слыш, Винский... Я те вот что хотел сказать... Чаша должна стоять на своём месте.

— И что тогда?

— И тогда... всё кончится.

— Хорошо, хорошо. Шёл бы ты спать.

— Мммм? — Угрожающе промычал Глюк. Его лицо казалось нерезким, как будто не в фокусе, или у Дэна просто устали глаза.

Глюк развернулся и двинулся прочь. С холма вели две тропинки: одна сворачивала к поляне, другая — в лес. Мишель бы на его месте точно пошёл бы в поле. Глюк же двинулся прямиком в гущу деревьев.

Винский подёргал провода и снова надел шлем. Лестница кончилась. В углублении стены стояла свеча. Он открыл дверь, вошел в комнату и огляделся в поисках плаща. Плащ висел на высокой спинке стула около стола. Свет свечи упал на раскрытую книгу. На странице была нарисована чаша. "Что это вообще такое, почему этот предмет попадается так часто..." Он вспомнил, о чём говорил с Ондионом совсем недавно в зале. "Ты идеалист, Дэн." "Если это вокруг нас, то и решение должно быть у нас в руках."

Индре присмотрелся. Из обреза книги торчал бумажный край. Он перевернул страницы. Это оказалась записка, написанная на четверти листа. Несколько торопливых строчек на очень гладкой и качественной бумаге.

Опасайся ордена хранителей

особенно рыжего брата Александра

Без подписи. Индре перевернул лист... на обороте тоже было что-то написано. Он наклонился поближе к свече.

Чаша должна стоять на своём месте.

Глупо. Это уже даже не намёк. Если всё вокруг кричит об этом... Вот оно. Решение, действительно, в наших руках, и кто мы будем, если не сделаем этого?

Тин смотрел в свой кубок, на волны и черные отражения в нём, и ему казалось, что он идёт сквозь ночной лес, папоротники цепляются за его ноги, но это всё уже не важно. Важно то, что впереди. Он должен дойти, успеть. Упавшие стволы и кустарник обступили его, но он обходит и перелезает, перепрыгивает и нагибается, царапая лицо и руки. Но вот впереди открылся просвет, и Глюк вышел на берег реки. Зеркальная вода отражала звёздную дорогу, и теперь она продолжалась вверх и вниз, а в центре... Прямо впереди, на том берегу возвышался замок. Скалы и башни закрывали середину звёздной дороги, как раз там, где в центре галактики угадывалась тёмная масса. Вероятно, внутри неё тоже горели миллиарды звёздных катастроф, но их заслонял межзвёздный туман и громада замка. На башне горел огонь.

Тин поднял глаза. Зал шумел и кружился вокруг. Лица, свечи голоса. Он должен был сделать что-то важное, но не мог вспомнить что.

Глюк вдохнул сырой ночной воздух и шагнул вперёд. Мир перевернулся, холодная вода обожгла лицо. Он вдруг четко осознал реальность. Позади него, в лесу, находился холм с палатками и вагончиком, где жили жизнепробы. А впереди, за рекой был замок... Он нащупал среди скользких камней опору и приподнялся из воды. Здесь было неглубоко, чуть больше, чем по колено. Но теперь это было не важно. Он сделал еще шаг, оттолкнулся и поплыл в сторону центра галактики.

Тин оторвался от бокала. В мыслях его стало необычайно чётко, он вспомнил, что должен был сделать. Он вспомнил освещённый закатным солнцем замковый двор, солому в углу, телегу и бочки. И рыжего монаха, который стоял против света, так, что лицо его почти не было видно. Монах что-то говорил ему... Тин поднялся, обошел стол и положил Ондиону руку на плечо.

— Послушай... это важно. Я вспомнил. Чаша. Монах говорил мне об этом. Её нужно поставить на место.

Ондион обернулся.

— Какой монах?

— Рыжий.

- Рыжий? — Он вскочил. — Где ты видел его?

— Во дворе... вечером.

— Значит он здесь!.. Индре! — Он оглядел зал, но кузнеца в зале не было. — Точно, я же отправил его в комнату за плащом... Питер! Проследи, чтобы никто не выходил из зала. Пони! Ты знаешь, что делать, если что. Тин, пойдем со мной. Быстро!

Он устремился к выходу, уронив со стола кубок.

Тин спотыкался на узких ступеньках, в голове его мутилось, он не мог понять, зачем спешит, ясно было одно: что-то случилось, и он должен быть там, наверху. Когда он вошел в комнату, Ондион, держа свечу, разглядывал записку, лежащую на книге. Надпись на обороте, казалось, была сделана тем же почерком, но цвет чернил немного отличался.

— Они заманивали в ловушку меня! А попался Индре.

— Какую ловушку? Ничего не понимаю.

— Монахи! Это они подсунули Индре книгу, это они тебе вкручивали про чашу. Они хотят, чтобы я спустился в подземелья и поставил её на место. Сделал это сам, как будто догадавшись. Они не знают, что меня на слабо не поймать! Я бы никогда не сделал этого, но сейчас там Индре!

— Подожди. Что за мнительность, почему именно тебя?

— Я это знаю. И еще, Индре сейчас там! Быстрее! — Слон бросился к лестнице. — Он должен был зайти в мастерскую за чашей. Беги туда. А я в подземелье.

Ондион попытался на ходу ощутить замок, как делал это в лесу, но с подземельями это всегда получалось плохо, словно мятный холод окутывал его чувства, едва он проникал ниже уровня земли. Он миновал низкий коридор, свернул направо, вошел в башню и стал спускаться по большой дуге в глубину. Свет был не нужен ему, он хорошо ощущал ступени под собой, и еще он больше всего хотел увидеть впереди свет от факела Индре.

Тин вышел на двор. Ночной холод немного привёл его в сознание. До мастерской было десять шагов по брусчатке. Со скрипом открылась дверь, Тин сделал два шага в темноту. Там кто-то был. Он выдал себя движением. Тин двинулся вперед, и вдруг что-то обожгло ему спину... И ещё раз.

Он потрогал рукой — теплое и липкое, оно вдруг стало заливать всё вокруг, покрывая реальность волнами. Глюк рванулся, начал энергично грести руками, громада замка над ним ушла куда-то вбок, волны перевернули его на спину, и он увидел над собой звёздную дорогу.

Теперь темнота вокруг не была непроницаема. Слабое синеватое свечение исходило от стен, вероятно, здесь, среди вечной сырости, много столетий жила на камнях плесень и создавала капли света для кого-то, кто все эти долгие века тоже скрывался здесь. Стены расходились в стороны, коридор незаметно превратился в огромный зал, стен и потолка видно не было, но причудливые пещерные колонны продолжали светиться. Они расширялись кверху, так, что иногда казались тёмными деревьями. Слон словно очутился в ночном лесу, но этот лес был мёртвым, он не ощущал его присутствия, не отвечал на его чувства.

Ондион остановился. Где-то слышались шаги. Слабое эхо приходило со всех сторон, и нельзя было понять, откуда они. Шаги были тихими и торопливыми. Синеватый свет упал на человеческую фигуру. Принцесса?

— Зачем?

Она только пожала плечами.

Глупо говорить "возвращайся", лучше всего оставаться на месте. Но уже было поздно, впереди каменные деревья смыкались, образуя коридор, и в конце его ощущалось что-то, что было его целью.

Это была высокая, окованная железными полосами, дверь.

Слон вспомнил это ощущение. Словно он стоит у ворот дома, и это тот самый дом из детских кошмаров. Говорили, что прежние хозяева дубили кожи, и поэтому вокруг стоял такой запах смерти.

По правилам кошмара он должен войти туда.

Он ощутил, что вокруг, за пределами этого подземелья нет ничего. Просто черная пустота. Он вне мира и пространства. И каждое слово, каждое их движение может разрушать и создавать миры. Ведьма-на-мотоцикле стояла рядом. Они молчали, очень долго ничего не надо было говорить.

— Странно, мы с тобой знакомы один целый день, а мы настолько знаем друг друга, что нам не нужно говорить, не заметила?

Она кивнула.

— И даже не надо имён, мы не сказали их друг другу.

— Да. Давай скажем, пока не поздно. Как тебя зовут?

— Ондион. А друзья зовут Слон. А родители сначала хотели назвать меня Максом*. А тебя?

— Шейла.

Черная пустота притягивала, натяжение ощущалось уже физически, каменные деревья вокруг словно плавились и колыхались в дрожащем воздухе, хотя было холодно. Очень холодно.

Слон посмотрел на дверь.

— Прости меня, Шейла, если не сможешь понять... Это не моя роль. Я не рыцарь.

Мир дрогнул, на мгновение снова прийдя в фокус. Реальность казалась натянутой плёнкой, на которой нарисовано окружающее. Тонкой и почти прозрачной. Такой тонкой, что неосторожное движение, или даже дыхание, может её порвать.

— Ну, давай же!

— Нет.

Есть люди, для которых ощущение опасности является вызовом. Они чувствуют непреодолимое желание потрогать вращающуюся циркулярную пилу или постоять на краю пропасти. Я не понимаю таких людей. Если надо, если от этого зависит чья-то жизнь, я пройду над пропастью. Но ничто не заставит меня подойти к краю просто так.

— Но сейчас от этого зависит жизнь!

— Нет. Если бы я точно знал, что это так... Я сделаю только то, в чём уверен. Им нужен только я. Они меня не получат.

— Но ты должен что-то сделать!

— Что-то, а не просто шагнуть в ловушку. И я сделаю. Но не то, что они ожидают.

Шейла смотрела на Ондиона, не понимая. То, что происходило вокруг, было странно, но еще более непонятно было его поведение, и это разозлило её.

— Трус! — Она повернулась и стала подниматься по лестнице, которая начиналась позади неё. Каменные ступени под её ногами обретали чёткость.

"Вот оно! Настало время показать мирозданию кукиш", — пробормотал Слон.

Реальность пошла пятнами. Они плавали по её поверхности, чуть более тёмные и прозрачные, чем остальное. Ондион понял, что больше ждать нельзя. Он медленно подошел к двери и положил на неё руки.

Он явственно почувствовал опасность за дверью. Чьи-то враждебные намерения. Они были очень близко. Они стояли с двух сторон от двери, ожидая. И там дальше, впереди.

Он вспомнил освещенную солнцем площадь, чудака-волшебника на телеге и золотистый напиток. Он не мог с уверенностью сказать, в каком из миров это произошло с ним, но с тех пор он абсолютно не боялся смерти.

Ондион осторожно потянул дверь на себя. Она подалась, и он уже видел край лестницы и свет факелов. Но вдруг там что-то произошло, он почувствовал это раньше, чем услышал шум и крики. Он рванул дверь и, пригнувшись скользнул внутрь. В руке его оказался широкий серый меч.

В комнату с четырёх сторон сходились лестницы, с другой стороны, прямо напротив, быстро спускался Индре, прижимая к себе чашу. Он был уже на нижней ступеньке, когда прямо перед ним возникла фигура монаха. Капюшон был откинут, и рыжие волосы шевелились как щупальца чудовища.

Этот кузнец был здесь совсем некстати. Они ждали Ондиона, а он мог помешать. Александр мог бы парализовать его волю, заморозить его на месте, но на это требовалось время. Оружие было быстрее.

Ондион проскользнул под рукой одного из монахов, ожидавших его у входа, в два больших прыжка пролетел по лестнице, и его меч опустился на рыжую голову. Но рука Александра уже нажала не курок...

Грохот отразился от купола и ударил со всех сторон. Индре удивленно смотрел на красное пятно на своей рубашке и медленно падал, прижимая к себе чашу.

Ондион развернулся, его меч сделал еще несколько смертоносных движений, и два монаха тоже осели на каменный пол. Он остановился и прислушался. Что-то попыталось сдавить его сознание, но он уже выставил защиту, как приучился в своих опасных скитаниях. Источник находился где-то выше по лестнице, наверное, еще один монах, оставленный сторожить подходы. Но его уже было не догнать.

— Трус! — Она повернулась и стала подниматься по лестнице, которая начиналась позади неё. Каменные ступени под её ногами обретали чёткость.

"Вот оно! Настало время показать мирозданию кукиш", — пробормотал Слон.

Реальность пошла пятнами. Они плавали по её поверхности, чуть более тёмные и прозрачные, чем остальное. Слон понял, что больше ждать нельзя. Он медленно подошел к двери и положил на неё руки. Опасность была сразу за дверью, его ждали. Шаги ведьмы-на-мотоцикле затихли где-то на вершине лестницы. Слон пытался сконцентрироваться, но мир продолжал расплываться. Дверь перед ним дрожала.

Я точно знаю, что это просто ловушка. На меня. Очень простая и явная, я это знаю. И она не связана с катастрофами мироздания. Конечно, связана, но не так. Если я попадусь в эту ловушку, то не смогу уже ничего. Хотя, со стороны кажется, что это мой долг — просто красиво пойти навстречу смерти, даже если я всё равно ничего не смогу сделать. В детстве нам рассказывали про Александра Матросова. Если он уже дошёл до вражеского пулемёта — то можно же было кинуть туда хотя бы камень. И остаться в живых, и совершить еще сотню подвигов. Но нет, тогда бы это было не так красиво, и его героем бы не считали. Не герой он был, а дурак. Глупо умирать красиво ради чести, вместо того, чтобы совершить по-настоящему нужный поступок, хотя и не такой красивый.

Может быть, Шейла права, и я просто обманываю себя? Облекаю трусость в благородную форму. Может быть, за этой дверью спасение. Может быть, там сейчас Глюк и Дэн спасают мир, а я стою тут как дурак, и буду покрыт позором, когда они сделают это за меня? Или мир сейчас лопнет из-за моей нерешительности. А может быть, я сейчас себя обманываю, и уверенность мне нужна больше всего? Я НЕ ЗНАЮ.

Пятна на тонкой оболочке мира были бесцветными. Такие бывают на мыльных пузырях перед тем, как они лопаются. Они двигались и увеличивались в размерах. Любое из них может оказаться настолько тонким, что прорвётся.

Ему вдруг показалось, что он не один, что за спиной кто-то есть, но не враждебный, а, наоборот, кто-то хочет помочь, но не может сделать выбор за него.

Он увидел в одном из прозрачных пятен знакомое отражение. Пони. Девушка из мира его снов-наяву. Реальности третьего рода. Да, теперь он это знал точно. Если миры лопнут, то не будет её. Не будет вообще ничего. Пони должна это знать. Должна знать, исчезнут ли миры, если он войдет в эту дверь. Или нет. Трусость ли это, или мудрость. Страх исправить или мудрость не сломать.