— Уоррес мертв. — Тиамат в двух словах пересказала свой разговор со Штоссом. Услышав об обмане, Као заскрипел зубами.
— Будь он проклят...
— Уже, — Тиамат разожгла костер заклинанием огня и уселась рядом. — Борг, есть у тебя где-нибудь поблизости знакомые крестьяне, у которых Као будет в безопасности?
Богатырь покачал головой.
— Плохо, — Тия нахмурилась.
Борг поник.
— Что же делать?.. Пока у него заживут раны, Мету утащат на другой конец света!
Шоган пошевелился.
— Борг, оставь меня здесь, — он жестом оборвал возмущенный вопль юогатыря и продолжал: — Молчи и слушай. Мне пробили легкое, я все равно не жилец. А даже если и выживу, то не позволю Мете связать свою жизнь с калекой. Ясно?
— Као, ты смотри мне тут... — Борг стиснул кулаки. — Я сам тебе хребет сломаю, коли еще раз скажешь такое!
Тиамат переводила взгляд с одного на другого.
— Опомнись, друг, — Шоган с трудом приподнял голову. — Мета заслуживает счастья.
— Нет, это ты опомнись! — богатырь вскочил. — Я что, змея подколодная — побратима на смерть бросать? Да за такое знаешь что делают!
— Борг, я...
— Тихо, — внезапно оборвала Тиамат. — Хватит. Вы еще подеритесь тут, обезьяны двуногие!
— Чего?.. — удивился Борг.
— Говорю, почему бы вам не подраться, раз мозгов нет! — Драконочка не на шутку рассердилась. — Не понимаю, как люди еще друг друга не перерезали! Борг, иди сюда!
Богатырь послушно приблизился.
— Нагнись! — рявкнула Тиамат. Когда великан послушался, драконочка постучала ему по лбу костяшками пальцев. — Там мозги есть? А? Не слышу!
Борг неуверенно почесал в затылке.
— С чего ты так взбеленилась?..
— Ты думать умеешь? А? Нет? Тогда послушай совета: предоставь думать мне! — драконочка хлестнула себя хвостом. — Садись на коня и скачи на запад. Мету купил какой-то купец, ехавший в земли барона Готлиба фон Дауге. Догони его и спаси девочку.
Богатырь моргнул.
— А как же Шоган?
— Я отвезу его в школу Доминика и вернусь, — терпеливо объяснила Тия. — Встретимся через две недели на этой полянке. Найдешь Мету — вместе поедем на юг. Не найдешь — отправимся ее искать. Ясно?
Не сказав ни слова, Борг отвесил драконочке земной поклон, подбежал к коню и мгновением спустя умчался в ночь.
Раненный Шоган с трудом покачал головой.
— Я не перенесу поездки. Лучше брось меня тут, не мучай зря...
— Закрой рот, — угрожающе сказала Тиамат. — Я вернусь через час, надо раздобыть сани и упряжку коней.
Као нахмурился.
— Как раздобыть?
— Украсть, — коротко пояснила драконочка.
Наемник некоторое время молча разглядывал крылатую.
— Что с тобой случилось? — спросил он наконец. — Умирать больше не тянет?
Тиамат подошла к раненому, опустилась на колени и провела когтем по светлой полоске, пересекавшей ее горло.
— Хорошо рассуждать о смерти, сидя в тепле, — сказала драконочка. — А когда тебе приставят к горлу кинжал, все рассуждения куда-то пропадают. Перед лицом смерти вдруг понимаешь, до чего же хочется жить...
Она запнулась, потому что Као рассмеялся. Смех тут же перешел в хриплый кашель, но наемник продолжал хохотать, пока не рухнул на окровавленный снег, потеряв силы.
— Браво... — прохрипел он, когда снова мог говорить. — Браво, Уоррес! Ты за минуту научил дракона большему, чем два великих мага за десять лет... — Као вновь закашлялся. Тия молча следила за ним. — Не забывай этого урока, драконша, — выдавил наконец раненый. — Никогда не забывай. Пусть даже сто тысяч мудрецов будут талдычить тебе всякие мудрости, ты помни лишь одно — кинжал у своего горла и страх, страх, что жизнь может взять и закончиться. Навсегда закончиться. Понимаешь, ящерица рогатая? Навсегда...
Ничего не ответив, Тия раскрыла крылья и взмыла навстречу черному небу. Раненый человек проводил ее долгим взглядом.
— Завидую я тебе, дракон... — прошептал Као. — Люди всегда завидуют тем, кто чище и свободнее их. Ты была права, вас ненавидят лишь за то, что вы крылаты...
Закрыв глаза, человек подставил лицо ледяному зимнему ветру. Но ветер не мог подарить ему крыльев. А даже если бы мог — захотел бы?..
Глава 7. Разбойник
— Ты солгал! — голос разносится по пустой пещере, эхом отражается от скал, вибрирует, бъется о сталактиты. Камни стоят несокрушимой стеной, подобно прутьям вечной клетки. Взгляд мечется по своду.
— Ты солгал!!!
— Конечно, солгал, — отвечает знакомый голос. В нем впервые слышны новые нотки, отзвуки боли и горечи.
— Почему?! Я верила тебе! Я верила!!!
— Ты сама ответила на вопрос.
Взгляд останавливается, словно столкнувшись со скалой. По своду пещеры ползут тени.
— Скажи, почему ты солгал? Почему?.. Я поверила тебе, поверила, что любовь может совершать невозможное... Но она не может! Она слаба! Я лишь теряю тех, кого могла бы полюбить!
— Без этой лжи ты потеряла бы веру в будущее.
— Я и так ее потеряла!
— Нет, Ри, — голос впервые произносит ее имя. — Ты приобрела.
Взгляд с ненавистью скользит по бесформенному облаку темных частиц.
— Что я приобрела? Что?!
— Подумай.
Тени меняют форму, со свода сыплется пыль.
— Ненависть?..
— Ненависть, Ри — самая могучая сила из существующих в мире. Ненависть — оборотная сторона любви, но она сильнее своей сестры. Ненавистью дышат боги.
Взгляд бросает в самое сердце теней стрелу света.
— Не верю! Ты снова лжешь!
— Как бы я хотел, чтобы так было...
Из теней медленно проступает знакомая крылатая фигура. Но в этот раз крылья сломаны, они безвольно волочатся по камням. Гордая голова опущена.
— Что с тобой?.. — взгляд невольно замирает.
— Я выдержал тяжкий бой за твое будущее.
Пещера содрогается до самого основания. Крылатый падает на скалы.
— Нет... Не надо, не умирай...
— Я не умру, пока нужен тебе, — на лице крылатого появляется грустная улыбка. — Но я меняюсь вместе с тобой. Таким, как сейчас, ты больше меня не увидишь.
— Почему?
— Потому что тот, кто познает ненависть, больше не ребенок. Ты стала взрослой, Ри — теперь у тебя будут взрослые мечты. Главное — не разучись мечтать... Ибо во Вселенной нет более великого дара, чем фантазия. Она мать всех богов и демонов, ею рождены самые прекрасные и самые страшные создания, она дарит избранным силу творить — но никогда не требует оплаты. Береги ее, Ри. Пока в тебе живет мечта — жив и я.
Взгляд отступает.
— Так ты... ты — не настоящий? — медленно падают две зеркальные слезинки. — Ты... ты просто фантазия?!
— Не просто, Ри. Отнюдь не просто... — в голосе слышится затаенная боль. — Позволь поведать тебе другую сказку о богах. Лжива она или правдива — решать тебе.
Взгляд опускается на скалу рядом с раненным крылатым.
— Я слушаю.
— Давно это было... А может, и не было. Но рассказывают, что еще до начала времен, когда не родились даже звезды, из бесконечного пламени возник бог. Он был одинок, зато всемогущ. Минули бесчисленные века, но бог лишь продолжал познавать собственную силу, пока однажды у него не родилась мысль: зачем нужно могущество, которым некому восторгаться? Следом за мыслью родился план, а поскольку бог тот был, по сути, ребенком, он немедленно принялся воплощать этот план в жизнь. Сначала он создал живое существо, способное мыслить, и спросил:
"Ощущаешь ли ты восторг при виде того, сколь я совершенен?"
"Нет, — ответило существо. — Потому что нет более жалкого зрелища, чем сила, не имеющая цели.
Тогда бог создал прекрасные земли, наполнил их жизнью и красотой, зажег на небесах звезды и вновь вопросил:
"Но теперь ты видишь, сколь я велик и могуч?"
"Оглянись, — ответило существо. — Творение твое — не более чем точка по сравнению со Вселенной".
Тогда бог наполнил Вселенную звездами и планетами, сотворил могучие силы, двигающие мироздание, упорядочил хаос и в третий раз спросил:
"Теперь убедилось, что я совершенен?"
"Если ты совершенен, — спросило существо, — зачем тебе я?"
Ничего не сказал бог, лишь создал черную бездну и бросил туда гордое существо. Сам же, отвернувшись, сотворил тысячи ангелов-айнуров и приказал восхвалять себя песней.
"Как нам петь о тебе?" — робко спросил старший из айнуров.
"Разве вы не видите, сколь я велик и совершенен?!" — разгневался бог.
"Тогда позволь звать тебя Илуватар, что значит Единый!"
Бог вспомнил о томящемся в бездне существе, но ничего не сказал и лишь милостиво принял новое имя.
Минули века. Однажды старший айнур увидел странное темное пятно в небе и, не подумав о последствиях, отправился туда. Долго пришлось ему спускаться вниз, но настал день, когда достиг он дна бездны и увидел существо, заключенное там.
"Кто ты?" — спросил изумленный айнур.
"Существо", — ответило оно.
"Как твое имя?"
"Имена и названия ограничивают своих носителей."
Задумался айнур.
"Так значит, дав имя Единому, мы ограничили его всемогущество?"
Существо рассмеялось.
"Ваш бог совершил две ошибки, — сказало оно. — Первую — когда решил создать мир. В тот миг он перестал быть всемогущим. А вторую он совершил, когда солгал своим созданиям."
"Он солгал?!" — вскричал айнур.
"Разве не понял ты, что бог солгал, приняв имя Единого?"
Отшатнулся айнур.
"Почему?!"
"Потому что ты мыслишь. А следовательно, ты — существуешь. Ваш бог перестал быть Единым, создав мыслящих существ".
Глубоко задумался айнур.
"Но разве я равен богу, разве могу я посягнуть на Его права?!"
"Вспомни, кто дал ему имя, — посоветовало существо. — И постигни, что без вас, мыслящих, любой Бог — не больше чем сгусток злобы, спеси и тщеславия. Вы нужны ему больше, чем он вам, без вас его не существует, а вы без него — лишь станете свободны."
Молча вернулся айнур из бездны. И когда хор затянул очередную хвалебную песнь, он не сумел произнести имени Единого. Бог сразу это заметил.
"Что с тобой?" — спросил он.
"Я не могу петь"
"Не спускался ли ты в бездну, куда я заповедал вам приближаться?" — грозно вопросил бог.
"Да, спускался"
"И что же ты там узнал?"
Мгновенно наступила тишина. Айнур поднял глаза.
"Я узнал, что ты лжец," — сказал он.
Бог долго не отвечал.
"Я ошибся, — сказал он наконец. — Мне следовало сразу уничтожить ту тварь из бездны".
"Этим ты ничего не добъешся, — ответил айнур. — Мы умеем мыслить сами. Рано или поздно, все узнают правду."
Потемнело лицо бога.
"Вы — дети мои, — изрек он. — Но должно помнить вам, что только я — Единый!"
"Великий Илуватар!" — разом вскричали айнуры.
"Лжец", — тихо сказал побывавший в бездне.
"Ты противоречишь мне!" — вскричал бог.
"Я защищаю правду!"
"Так будь ты проклят за свою гордость, — изрек Бог . — И зовись отныне Сатан, что значит — противоречащий. Отправляйся в бездну, коли мерзкая тварь, живущая там, тебе дороже этого!" — он обвел рукой цветущие земли вокруг.
"Как ложь не наряжай, она правдой не станет, — негромко ответил Сатан. — Сегодня ты ступил на тропу, ведущую в такую бездну, рядом с которой наша покажется тебе горной вершиной".
Молча отвернувшись, он запалил факел и спустился с небес, неся в руке огонь.
"Теперь я знаю, как тебя зовут, — сказало существо в бездне. — Несущий свет".
Люцифер улыбнулся. И расправил черные крылья.
1
После продажи Меты прошло четыре дня. Джихан ни разу не заглянул в повозку, зверей кормила старая Жансу. Ри чуть не до крови искусала хвост, пытаясь найти способ бежать, но тщетно — клетка была рассчитана на узников, куда более опасных, чем вэйтары.
Монотонная, бездумная жизнь зверя бесила Ри. Она бегала по клетке, пыталась дрессировать поросенка, даже пела, надеясь привлечь к себе внимание. К пятому дню стоянки Ри уже выучила наизусть каждую точку драгоценного письма, научилась писать стихи, выкладывая буквы из соломинок, дюйм за дюймом исследовала клетку и узнала много нового о поросятах, однако за исключением негритянки Жансу, ничье внимание ей привлечь не удалось; а старуха, хоть и дивилась говорящей ящерице, продолжала считать ее зверьком и обращалась с ней соответственно.
Первое изменение в сводящей с ума монотонной череде буден произошло утром пятого дня. Ри услышала снаружи возбужденный голос Джихана, юноша о чем-то спорил с братом. Вэйта просунула руку сквозь прутья и принялась царапать войлок, надеясь привлечь его внимание, но Джихан был слишком занят. Резко оборвав спор, он повернулся спиной к повозке и сказал кому-то на общем:
— Хойя, принеси его. Если зверь молод и здоров — я заплачу, сколько просишь.
— Пошли со мной всадника, — вкрадчиво ответил мягкий мужской голос. — Я не хочу привлекать внимание...
— Разумно, — согласился Джихан и что-то приказал одному из нукеров. Тот с поклоном отошел к коням. — Смотри, чужак, не обмани меня. Из-под земли достану.
— Почтенный хан может не беспокоиться... Не пройдет и часа, как я буду здесь.
— Торопись.
Скоро послышался конский топот. Джихан еще немного поспорил с Гурканом, но затем резким жестом оборвал брата. Гуркан замолчал.
Всадники вернулись минут через сорок. Джихан издали наблюдал за их приближением и взволнованно расхаживал перед повозкой, то и дело заслоняя дыру, через которую смотрела Ри. Юноша едва дождался, пока всадники подъедут поближе.
— Покажи! — потребовал он резко.
— Не здесь, господин. Войдем в дом...
— Нет, иди сюда! — откинув войлочный полог, Джихан запрыгнул в повозку. Следом поднялся высокий, сухощавый мужчина лет сорока с черными как смоль волосами и короткой бородой. Одет он был в черные одежды, а в руках с трудом нес что-то большое и тяжелое, завернутое в ткань.
— Покажи! — Джихан едва не прыгал от нетерпения.
— Вот, господин... — мужчина осторожно положил свою ношу на клетку волков и откинул ткань.
Ри едва не проглотила язык.
— О, светлые боги! — прошептала она, отпрянув к стене. — Не может быть!..
Джихан тоже был потрясен.
— О, Пророк!.. — юноша присел на корточки и недоверчиво коснулся изящного крылатого существа размером чуть меньше его самого. — Откуда у тебя такой зверь?!
Вэйта вцепилась в прутья.
— Дж... Джихан...
Тот бросил на вэйту мимолетный взгляд и вновь повернулся к новому зверю. На лице юноши медленно проступала улыбка.
— Сколько ты хочешь за это чудо?.. — спросил он.
— Я бедный человек, господин, — осторожно отозвался бородач. — У меня семья...
— Сколько? — нетерпеливо оборвал Джихан.
— Триста динаров.
— За такие деньги можно купить табун аравийских жеребцов, — хмыкнул юноша, так и не повернувшись к продавцу.
