3. Прогулка в бездну. Цикл: "Покер для Даймонов"

— Но почему я?

Хотя это как раз и было понятно.

— Ты сам назвал обе причины, заставляющие меня говорить. Я, конечно, как и положено демонам, излишней сентиментальностью не страдаю, но и сам погряз в этой истории неожиданно глубоко, так что испытываемые тобой чувства понять могу. Но и это не самое главное: твои земли, как ты правильно заметил, будут первыми, где появятся черные воины, и мы должны быть уверенны, что у нас есть шансы не только выжить, но и победить.

— Похоже, у тебя самого сомнений в этом нет.

— Есть. И еще какие. Но у меня, в отличие от эльфов и оборотней, не было столь неугомонных соседей как орки, да и люди стараются с нами лишний раз не связываться. Так что у меня было не только время, но и возможность поинтересоваться тем, чем занимаются даймоны на Лилее. К тому же, общая кровь дает демонам возможность чувствовать присутствие чернокожих поблизости: стихия огня, хоть это и не признают маги, ближе к Хаосу, чем к Порядку. Именно поэтому я продвинулся в их понимании дальше, чем все остальные.

— А драконы?

— Про драконов я предпочитаю молчать. Пусть Тахар и кажется открытым, но является для меня еще большей загадкой, чем те же даймоны. Все, в чем я уверен, что в этой войне он будет на нашей стороне, но в любое другое время я предпочел бы держаться от него как можно дальше.

— Это довольно сложно назвать лестной характеристикой.

Впрочем, с мнением Аарона я был полностью согласен: драконы хоть и значились на Лилее стражами Порядка, но понимали его так, как было выгодно, в первую очередь, самим драконам. Правда, винить их за это сложно: их преимуществами были одна из самых могущественных магий, носителями которой они являлись, физическая мощь и, что, наверное, самое главное, знания, которые бережно ими сохранялись и преумножались, редко когда становясь достоянием других рас.

— Это смотря с какой стороны. Признание в том, что повелитель демонов не хочет с кем-то связываться, на мой взгляд, дорогого стоит. Но мы отошли от темы. Я начну сначала, хотя мое изыскание касалось отдельных фактов, которые неожиданно сложились в единое целое, что для меня стало полной неожиданностью, но дало возможность поверить: судьба к нам поистине благосклонна. Потому что ничем иным нельзя объяснить то, что эти знания оказались либо в моих руках, либо в руках тех, кому я могу доверять.

Прежде чем продолжить, он кивнул на мой бокал, в котором еще оставалась драгоценная жидкость, словно говоря, что для меня это лишним не станет. И, судя по всему, он был прав: он еще не начал говорить, а в гостиной уже накалилась атмосфера, словно еще раз намекая на то, что каждое произнесенное им слово может изменить будущее.

— Демонов во время последней войны с даймонами вел мой отец. Младший брат, который впоследствии стал мужем дочери повелителя одного из соседних миров, мотался между отцом и драконами, а меня, как того, кто вскорости должен был стать во главе расы, оставили 'на хозяйстве'. Надо признать, весьма хлопотном. Впрочем, ты и сам помнишь то время, так что излишними подробностями тебя нагружать не буду. Вот именно тогда, не имея прямой возможности прикоснуться к творящейся чужими руками истории, я начал собирать воедино все сведения, которые были мне доступны из посланий, данных разведки, рассказов очевидцев. Мне было интересно все, что касалось даймонов: их иерархия, обычаи, методы ведения боя, оружие, имена, истории из их жизни — это было похоже на комнату, забитую не имеющими друг к другу никакого отношения вещами, разными по стилю, эпохам, предназначению. Но у меня было чувство, что рано или поздно факты сложатся в какую-либо систему и приведут меня к удивительному открытию, которое когда-нибудь позволит демонам окончательно победить этого врага. Потом в том самом бою, когда демоны, драконы и великий маг Равновесия объединились, чтобы дать последнее сражение черным воинам, погиб мой отец, и мне стало не до собственного увлечения, но кое-что из происходящего тогда навсегда отложилось в моей памяти. И когда команда, в которой был твой сын, вернулась из похода за великим Там'Арином, одно из прозвучавших имен всколыхнуло во мне воспоминания. Мне не пришлось искать долго: все мои записи находились в идеальном порядке и единственная сложность была лишь в том, что этот эпизод относился не к самим боевым действиям, отчеты о которых я довольно часто просматривал, а к личностям, которые меня чем-то заинтересовали. Причем к тем, кто значился среди погибших.

— Ты про Асию?

— Нет, хотя упоминание о ней мне тоже удалось найти. Я имею в виду Ярангира.

— Я пытался найти сведения о нем.

Прежде чем продолжить, он приподнял бокал, словно оценивая, сколько в нем осталось янтарного чуда и решительно, одним глотком, допил оставшееся.

— Он не был столь значительной фигурой, чтобы попасть в хроники того времени, хотя и относился к весьма влиятельному роду . Случись то вторжение немногим позже, и он бы мог возглавить второй эшелон, но на тот момент командовал одной из тысяч и выделяла его из общего числа командиров лишь элитность его команды, да странная история о его неразделенной любви к черной жрице.

— Имя и чувство к убийце... не слишком ли мало для вывода, что это именно тот даймон, который нам нужен.

— Это не было основным, для того, чтобы сделать вывод. Даже среди командиров тысяч лишь единицы владели мечами с заключенными в них частями их душ. Ведь это давало практически бессмертие: пока оружие не перековано, всегда есть шанс вернуть владельца в мир живых. А уж подобрать ему подходящее тело с возможностями даймонов совершено несложно.

— Да... это весьма весомый аргумент Как и почему этот меч оказался у драконов мне вполне понятно, но где он был с момента начала Последней битвы и до того, как он попал в сокровищницу властителя?

— Я более чем уверен, что все это время он находился на Дариане.

— Но...

— Я тебе кое-что расскажу, и ты сам поймешь, что именно натолкнуло меня на такие мысли. Основу власти в мире даймонов составляют представители старших ветвей родов. Их ровно сто, и их родословные восходят к изначально сотворенным черным воинам. Они присягнули их первому ялтару, который хоть и входит в эту самую сотню, но, как ты понимаешь, представляет из себя единоличного властителя в этом мире. Именно Первой сотней был написан тот самый Кодекс чести, который до сих пор служит для них законом.

— Твои поиски...

— Были связаны не только с возникшим тогда интересом. Когда мне стало известно, что именно кровь демонов послужила созданию этой расы, я понял, что рано или поздно мы с ними столкнемся в очередной раз, и решил, что чем больше я буду о них знать, тем легче нам будет им противостоять, когда это случится. Но за две тысячи лет мне удалось собрать лишь крупицы знаний о Дариане. И многое из того, что ты сейчас услышишь, так и осталось бы для меня неизвестным, если бы не одно очень для меня важное событие, о котором я предпочту сегодня умолчать: от этого зависит жизнь близкого мне существа. Но вернемся к Ярангиру и черной жрице. Он был первым сыном талтара старшей ветви Первой сотни и вот-вот должен был дать клятву алтара, образовав младшую ветвь рода, которую после смерти отца мог передать следующему за ним брату, а сам стать талтаром. Именно поэтому для него и был уже проведен обряд разделения души и выковано оружие, достойное стать вместилищем для ее части. Этот обряд один из семи самых значимых обрядов в жизни даймонов, и присутствие всей верхушки власти на нем едва ли не обязательно. Исключение делается лишь для будущих элитных убийц. Они проходят обряд, который для них является своеобразным признанием их мастерства в стенах монастырей, где обучаются. Так вот, во время ритуала, который проводили для Ярангира, присутствовали не только талтары всех старших ветвей, но и их дети, уже как-то себя проявившие. Была среди них и Асия, сама только недавно получившая свой одушевленный клинок. Об этом обряде неизвестно практически ничего, но по кое-каким косвенным данным я могу предположить, что продолжается он несколько дней и ночей и только при особо благоприятном расположении звезд. Есть и еще кое-что, что и послужило началом этой истории: для мужчины его проводит юная женщина, которая не только видит воина полностью обнаженным, что возможно только для членов одной семьи, но и, завершая этот обряд, делит с ним постель.

— И этой женщиной стала Асия.

— Да. Этой женщиной стала Асия. И это изменило всю его дальнейшую жизнь, потому что он полюбил черную жрицу. Вопреки обычаям Дарианы, он пытался не только завоевать ее благосклонность, но и, заручившись поддержкой отца, для которого титул невесты открывал новые горизонты, просил ее руки. И получил отказ.

— От ее родителей?

— Нет, от нее самой. Черный воин не произвел на нее того впечатления, которое произвела на него она. Именно тогда он стал командиром 'элиты', видно, рассчитывая своими подвигами добиться ее снисхождения, но ее сердце так и осталось для него закрытым. Ну а потом произошло вторжение, во время которого он и погиб. И вот тут начинается самое интересное: мне доподлинно известно, что его меч был передан отцу. Правда, это было сделано здесь, на Лилее, и поэтому его возвращение на Дариану остается под некоторым сомнением, но портал, на развалинах которого якобы его потом нашли, осматривался несколько раз, в том числе и моими воинами: пропустить такую игрушку они бы не смогли. Так что его появление в руках сына властителя, в чьих жилах течет древняя кровь даймонов, в то самое время, когда на Лилее активизировались мобильные группы, вполне может навести на мысль о том, что меч Ярангира находился на Дариане, а сюда попал не так давно.

— Тогда остается непонятным, почему черный воин так и остался лишь тенью внутри своего меча.

— Когда к тебе попал клинок Асии?

— После того, как я стал правителем темных: он был среди подарков, которые преподнесли мне драконы.

Он удовлетворенно кивнул.

— Возможно, в этом и кроется ответ. Даже часть души Ярангира стремилась вернуть возлюбленную. А если бы ему было подарено новое тело, боюсь, он мог разрушить многие планы Вилдора в отношении нашего мира. А может дело было в другом. И нынешний ялтар решил избежать усиления влияния бывшего экселленца армии вторжения, который и являлся отцом Ярангира. Но, как бы то ни было, меч оказался в руках Ригана, кровь даймонов откликнулась на призыв Хаоса, и сын властителя стал марионеткой в руках черного воина.

— Но как ты узнал про коммандера той мобильной группы?

— Я просто не спускал глаз с Закираля. Благодаря его положению и способностям, ему не поручали ничего, что было связано с особым риском, но активно использовали для сбора данных и проверки магических разработок. Именно поэтому, в отличие от других коммандеров, он довольно часто пересекался с иными мобильными группами, ну а я тщательно следил за всеми его передвижениями, не только отслеживая его связи, но и изучая его самого.

— Надеюсь, он не скоро узнает, как ты его использовал.

— Я думаю, что он вполне мог уже это понять. А если нет — я не собираюсь делать из этого секрета: рано или поздно, своим ли умом или с чьей-либо помощью он до этого додумается, и тогда шансов на установление между нами нормальных взаимоотношений уже не останется.

— Ты намерен дать ему возможность войти в твою семью?!

— Если он выполнит мое условие, противодействовать ему в этом я не буду. Что значит Единственная для даймона, я уже сумел понять. Да и с чувствами своей дочери играть не намерен. Но мы отвлеклись от темы: коммандер той мобильной группы оказался экземпляром не менее интересным, чем сам Закираль. Тоже алтар, отпрыск одной из старших ветвей Первой сотни, тоже маг Хаоса с весьма впечатляющим потенциалом и со своим, весьма своеобразным взглядом на будущее Дарианы. Жаль, что когда я узнал о некоторых весьма интересных событиях его прошлого, его группу отозвали обратно, надеюсь, для разборок по провалу их операции с Ярангиром, а не за связь со светлой эльфийкой. И не за ту барышню, которую должен был найти по дороге к порталу твой Гадриэль.

— Чем больше я тебя узнаю, тем больше радуюсь, что между темными и демонами никогда не было серьезных противоречий.

— Спасибо, конечно, но мне кажется, ты несколько умаляешь свои заслуги. Твоя комбинация с будущими магами Равновесия стала для нас всех полной неожиданностью. Не зная ничего о планах даймонов в отношении юного княжича и светлоэльфийской принцессы, выстроить все лишь на одном предположении, что носитель сути Равновесия обязательно окажется там, где события наиболее далеко отходят от правильного пути... Впрочем, когда я изучил летопись семейства Там'Аринов до самых их корней, я сумел понять — риска не было никакого. Не это, так другое, но обязательно бы произошло. Но сделать это так, что никто и ничего не заподозрил... Это стоит того, чтобы наполнить бокалы еще раз.

Он легко, несмотря на свое большое и кажущееся грузным тело поднялся с кресла. Небрежно выхватил по пути из моей руки фужер, игру пламени на гранях которого я рассматривал во время нашего разговора, понимая — у меня есть только один выбор: идти вперед. И другого пути не было, потому что все они вели лишь к одному: гибели не только моей расы, но и всей Лилеи.

Новый, наполненный до краев алой жидкостью бокал оказался в моей руке раньше, чем я успел додумать эту мысль до конца. И был весьма своевременным: невозможность расслабиться натянула нервы до предела, и мне не хотелось бы демонстрировать слабость перед правителем, который, несмотря на репутацию демонов, сумел завоевать мое уважение.

— С Ярангиром все более-менее понятно: каким бы образом он не оказался здесь, его отец вряд ли будет против получить обратно меч с частью души своего сына. А если при этом Олейору удастся найти коммандера...

— Кайлара.

— ... коммандера Кайлара и передать ему привет от его дочери, то можно считать, что пусть и не союзники, но те, на чью помощь можно хоть как-то рассчитывать, у них есть.

— Все так и было бы, Элильяр, если бы не Асия. Мне кажется, что у нее несколько иные планы, которые связаны лишь с одной Лерой. И зная, что движет этой женщиной, и каково ее отношение к тем, кого она здесь на Лилее назвала друзьями, я почти не сомневаюсь в провале задуманной тобой операции.

— Я, конечно, не светлоэльфийская Всевидящая, но могу предположить, что в самом скором временем все они, кроме самой черной жрицы и твоей невестки вернутся в Тарикон. Все остальные никак не могут повлиять на ее задумку, а рисковать их жизнями понапрасну она не станет.

— Ты мог сказать об этом и раньше.

— Не мог. Я сам узнал обо всем лишь прошлой ночью. Поэтому все, что я говорю, продолжает оставаться предположением, хоть и весьма вероятными.

— Тебе не кажется, что ты меня достаточно заинтриговал, чтобы я едва ли не начал молить тебя о пощаде?

Он довольно добродушно усмехнулся, потом на его лице расплылась улыбка, а в черных глазах запылал рассыпавшийся искрами огонь: похоже, он весьма наглядно представил эту картину.