Путь книга 1 с Игорем

В колонне попадались ребята годом младше нас, их лица серьёзны, Иван возглавляет колонну. Вышагивает с таким важным видом, что не подходи — как же, наставники-инструкторы, не хухры-мухры! Замыкает колонну синекожая Ноирин, у неё уже отчётливо виден выпирающий животик, совсем скоро мамочкой станет наша инструктор по магии — чего партизанить только пошла! Вот ведь ответственная — как же, детки в глуши, без должного присмотра, с совсем доброй Светланкой, не порядок!

Ноирин приехала на замену бывшей наставнице, у которой возникли проблемы в семье и потребовалось срочно уехать на Тэссию. Сестру вроде хоронить собрались всем кланом. Ноирин — синекожая бывшая десантница, у которой биопротез вместо правой ноги, со своим весёлым и лёгким характером, моментально вписалась в школьный коллектив, став всеобщей любимицей. Быстро подружилась с затейницей Светой и стала настоящим талисманом школьной команды магов.

Тренером она была отличным, пусть суровым и требовательным, но мне очень нравился её подход и методы — этакая мать-командир: за своих любому пасть порву, но и сама спуску не дам. Жаль, но всё, что она могла мне дать, я у неё взял ещё год назад я многое помнил еще по своим прошлым жизням. С моим инженерным образованием, тренированным пространственным мышлением, развитым годами работы с чертежами разной степени сложности, запомнить силовые линейные конструкты воздействий оказалось проще простого. Конечно, это верно только с моим боевым режимом — другие девчонки пыхтят подолгу и пыхтеть ещё долго будут. Как оказалось, все эти жесты абсолютно не нужны... разве только как вспомогательное средство. Что важно — так это точно определить расстояние до цели. Но с этим отлично справляются визоры. Да и снайперы вроде Гарруса визоры любят таскать на себе. Выглянуть, определить расстояние, сформировать воздействие, наполнить силой — и вот уже у врага над головой висит сингулярность, и его со страшной силой туда затягивает. Правда, с ростом расстояния падает степень контроля структур, у меня пока радиус лишь метров 300-350, когда у Ноирин — до полутора километров.

Очень важно в биотике для формирования и наполнения силой правильно и быстро решать в уме пространственные уравнения — та ещё мозголомная математика. Как раз для этого большинству биотиков нужны импланты. Ну нет у обычного человека в мозгу компьютера для решения двойных интегралов в уме, и времени нет, как у азари, чтобы научиться! Вот и ставят в голову, чтоб облегчить биотику жизнь, опасные приборчики. Тот же спорный L2 — отличный чип... только нет у него ограничителя на работу, а ребёнку просто трудно бывает остановиться, и, вместо победы, получается сенситивная и ментальная перегрузка, жуткая мигрень, а то и кататонический ступор. Вместо бойца, армия и семья получают полупарализованного инвалида — трагедия для всех! Хорошо, что под давлением общественности имплант доработали, вмонтировав ограничитель и получив менее могучий, но зато безопасный для носителя L2n. Да уж, теперь я понимаю, почему Аленко был таким занудой и педантом. С L2 только с таким складом ума и можно нормально работать. Ох, же как хорошо, что мне имплант не нужен!..

В процессе обучения узнал, что кинетические барьеры от магических воздействий не спасают. Поэтому бойцы-биотики — огромное преимущество, если биотик у тебя в команде, а у противника нет. Если наоборот, то сами понимаете. Ведь все маги ходят в броне с мощными кинетическими щитами и снайперу убить их с первого попадания проблематично. Дед как-то рассказал про один случай из своей службы.

— Как-то мы на Бекенштейн зашли, я тогда каплеем был, и была у нас в команде высадки парочка колдунов, — рассказывал он нам. — Они роман крутили. Но, в целом, на дисциплину это не влияло, хотя в уставе, вроде как, запрещено. Золотые были ребята — десантура их на руках носить была готова. Благодаря этим двоим за год, после тридцати десантных операций против пиратов — ни одного погибшего десантника. И вот, пошла наша колдунья в космопорту в ресторан, а там местные мажоры отирались — что они там забыли, хрен знает. Они к ней подкатили было, а девуля была, как куколка, красотулечка просто. Она их и послала далеко и надолго. Мерзюки обиделись, припугнули бармена, и эта сука нашей ведьме тавлон (1) в коктейль добавил. (1. Тавлон — препарат, психокорректор-подавитель, снижает критическую оценку действий человека до почти полного минимума, вызывая непреодолимое доверие к окружающим. Под действием тавлона, человек может разболтать всё, что знает, может убить по приказу. Использовался во время боевых действий между людьми, для экстренных допросов пленных. Во время действия фика запрещён, распространение карается.)

Она и склеилась, мерзюки её с собой увезли и поглумились, думая, что она — простая летёха из космопехов. А как поняли кто, обосрались, да и убили. Дело сразу заминать начали — каких-то местных боссов сынки оказались. А парень ждал-ждал, не дождался, вспылил, ушёл в самоход, бармена из ресторана за жопу взял. Тот от страха и сдал всю камарилью. Колдун, недолго думая, пришёл в клуб местный, где вся эта шайка-лейка в тот день отиралась, а клуб этот отца одного из мажоров был. Ну и прижал компашку. Он воздухом и огнем по мимо биотических приемов владел. А папашка, бывший в клубе, вот тупой олень, попытался парня подкупить и запугать одновременно, у того крышу и сорвало. А, поскольку в то время в клубе, кроме этих клошаров, никого не было, он их всех и завалил: и мерзюков, и папашку, и охрану папашки. Местные слышали, как эти уроды орали, подыхая, копов вызвали, те клуб оцепили — и давай парню сдачу предлагать. А ему по-любому верёвка уже светила, он их и послал. Прибежали к нам, кэп сходил, с ним поговорил — да и послал всех этих уродов к такой-то матери. Вы, говорит, эту кашу заварили, вы и расхлёбывайте. А парень сдаваться не собирался. Копы на штурм идти отказались. И один из папашек этих мерзюков нанял наёмников. Два взвода в клуб вошли, два взвода... Четыре часа шёл бой — и обратно, из пятидесяти человек, вышли пятеро, остальные в клубе остались навсегда! За компанию с нашим парнем. Эх-х... Какой парень был! Наша десантура их обоих потом каждый год поминала...

За могущество и довольно холодный характер, как следствие работы с имплантом, простые солдаты называют биотиков колдунами, ведьмаками — и не очень любят. Биотики, в ответ, платят всем остальным той-же монетой. К тому же очень часто люди биотики стихийные маги и владеют хотя бы зачатками дара предвидения. Что делает их очень опасным противником на уровне с десантницами азари.

Четыре года назад, едва приехав и осмотревшись, Ноирин положила глаз на нашего городского шерифа. Вильям Грейсон, одинокий бывший следак по особо важным делам из полиции Огайо. Работая по одному делу, умудрился перейти дорогу кому-то из сильненьких мира сего. На стража порядка устроили настоящую охоту: убили невесту, понавесили фальшивых обвинений во всех смертных грехах. Когда коп совсем отчаялся, случайно попал в поле зрения одного из агентов по кадрам РМ — уж как его занесло в Штаты, одному богу ведомо. Корпорация помогла Вильяму отбиться от обвинений и забрала на Мендуар, от греха подальше. Здесь его поставили старшим по общественной безопасности в Леонове, и он тихо отходил от произошедшего в его жизни. Местные незамужние кумушки со страшной силой строили глазки мрачному красавчику-шерифу, но он на протяжении нескольких лет оставался холоден к их заигрываниям, видимо, оплакивая погибшую на Земле невесту. Ноирин Билл сразу очень понравился, и она, в лучших традициях десанта, устроила настоящий штурм — в итоге, через полгода, вяло потрепыхавшись, наш шериф, ко всеобщему горю кумушек, был затащен под венец, и сверкает сейчас золотым браслетом на правой руке. А тренер обрела немного женского счастья, и уже беременна. Кумушки, конечно, шипят иногда про синенькую ведьмочку-хромоножку, нагло уведшую "такого парня"... а азари только посмеивается. Умница! Ха, эти дуры ещё дольше бы клювом щёлкали! Наша тренер — настоящий десантник. "Где мы, там победа!", — это про неё.

В прошлом году я с ней освоил весь комплекс биотических воздействий десанта азари, причём даже те техники, которые сама Ноирин использовать не может — из-за ограничений на пропускную способность биотического канала. Но запомнить она их смогла и показала мне. Это, в основном, воздействия массового применения, вроде поля деформации или волны детонации. Пока я использовал их только на полигоне. Восторг! Впечатления самые сильные, девчонки-азари тоже были под впечатлением. Особенно от волны детонаций: сплошная стена разрывов, шириной метров пятнадцать, так и летящие в разные стороны куски пластиковых контейнеров-мишеней, да пылища клубами. Слышу чей-то шёпот за спиной: "Силен рыжий! Прям оружие массового поражения!". А то, мы, Шепарды, такие!

Начал тренировать на полигоне стихийные заклятия массового поражения. И воздушное копье. Мощная штука.

Мне двенадцать. Тело медленно меняется — и я чувствую, что скорость изменений нарастает.

Насар и Азанти растут и меняются, только Азанти меняется медленнее, она, по сути, ещё ребёнок. Батарианцы взрослеют чуть-чуть медленнее, но в этом возрасте очень заметно, особенно на контрасте с Насаром — турианцы взрослеют быстрее людей. Друг уже вполне напоминает парня и нет-нет, да и бросает взгляды на девчонок.

Да, к нашей компании присоединились парни и Алиска Селезнева. Парни, как не трудно догадаться, Алекс Хартманн и Ферон Танрис. Хартман, как шёпотом поведал мне Насар, запал на Алиску. Тоже мне, Цитадель открыл... а то я не знаю! Как мы хихикали, когда подслушали в "Галамаркете" разговор Джозефа со своим соседом — таким же фермером, только турианцем Машкуром Джарвисом, папашкой моих одноклассников-близнецов, что невероятная редкость у турианцев. Они стояли у стойки небольшого кафе в мегамаркете и смотрели в зал. Мы с Азанти, Насаром и Алиской сидели за столиком, ели мороженное, и они нас не видели.

— Слушай, Джо, твой младший что-то к Селезневым зачастил, да в компании с их девкой и дружками её всё время таскается. Влюбился?

— Не говори, Машкур, влюбился... таскается за рыжей, как телок на верёвочке, смотрит ей в рот. Прям не знаю, что с ним делать.

Алиска была как и я рыжей, только оттенок волос был более оранжевым. И глаза голубые.

— А поговорить не пробовал? Вроде как рано, им ещё всего девять лет... А Алиска что? Как она к твоему?

— Да нужен он ей, как муклику стоп-сигнал! Она ж армейская косточка — вся родня в погонах! Отец вон военный хирургод Уйдёт девчонка через пять лет в корпус — только и видели её. Если поступит — это лет на тридцать во флоте, минимум! Какая это сноха? Вот и я думаю, что никакая! Характер у неё, что сталь! Такую в дом возьми — через месяц вся моя ферма будет строем ходить и честь отдавать. Ну нахрен! Я во флоте всего этого наелся досыта... ещё и дома, как в казарме! Жена должна мужа слушаться, а не наоборот. А такая послушается, жди!

— Думаешь, само пройдёт?

— Пройдёт. Как уедет зазноба на Землю — так и забудет про неё. Не сразу, но забудет. И хорошо. Я вот фермер, Машкур, как и ты, моё дело — землю пахать и людей кормить. А их — защищать нас всех. И жена моему обалдую нужна из фермеров, чтоб знала и любила эту жизнь. А какой из вояки фермер?

— Ну ты выдал, Джо! А я, по твоему мнению, что — плохой фермер?

— Машкур, ну какой ты вояка? Отслужил обязательные десять лет — и уехал сюда, ферму купил. Сам говоришь, на ферме вырос, отец твой и дед — фермеры. Я ведь тоже флоту десять лет жизни отдал — отец меня в 17 лет отправил в учебку космопехов. "Иди, — сказал, — и отдай долг своей стране, или ты не мужчина?". А, пока я родине долг отдавал, корпораты ферму у нас отжали. Пришёл домой — подруга моя, Лиз, соседская дочка, сидит на нашем крыльце и ревёт. Их ферму за год до этого отобрали, они всем семейством к нам перебрались. Её отец не пережил этого, помер. И мой тоже плох совсем. Пришёл, сел рядом, она мне всё и рассказала, в грудь мне уткнулась — и ещё громче реветь. Сижу рядом с ней — и такая тоска, Машкур... Эта ферма нам, Хартманам, 300 лет принадлежала, там целое кладбище моих предков рядом... и вот — её отобрали. Видимо, так мы родине нужны... я десять лет под пулями ходил, пришёл домой, а дом забрали! Хорошо, что случайно заметку увидел — про набор колонистов на Мендуар. Женился на Лиз, забрал её, тёщу свою, мать с отцом, сестру с мужем, да и уехал сюда. И знаешь — ни разу не пожалел! Пусть у нас говорили, что у русских с демократией плохо... знаешь что, Машкур? Хер бы с ней, с этой демократией! У нас, в Штатах, она тоже странная — у кого больше денег, тот и охуенней демократ... а индейцы до сих пор в резервациях живут, как и триста лет назад.

— Может, ты и прав. Брат мой младший тоже к нам собирается. Говорит — год дослужит и уволится. Как приедет, поможем ему, сосед?

— Конечно, поможем! Чем больше фермеров, тем лучше! Мы вот с тобою, соседушка, пашем-пашем, и другие фермеры тоже без дела не сидят, а всё едино — треть продовольствия в колонию завозить приходится. Это не дело! Так что общество только "за" будет и обрадуется новому хозяину на земле, вон её, земли, сколько, стоит пустая — плохо это, надо осваивать... Может это, дружище, по стаканчику?

— А давай! Пока наши жёнушки по магазину ходят и нас не видят. Девушка, налейте нам два по двести водочки, и огурчиков солёных парочку, — ответил Джарвис, сделав характерный жест пальцами.

Вот ведь фермеры — не признают тары меньше стакана, что тогда, что сейчас, и без разницы, что здесь не Земля, и один из них американец, а другой — вовсе турианец. Собеседники чокнулись, выдохнули, выпили и захрустели огурцами.

Жара становится невыносимой, и Насар предлагает уйти к заводи — искупаться, может, ракокрабов наловить, если с рыбой такой облом. Сворачиваемся и топаем к заводи, а я тем временем вспоминаю разговор двухлетней давности с дедом — я тогда валялся дома, на кровати, тихо скуля от сводящей боли в мышцах. Рядом сидел Насар и гладил меня по голове, заливая всё вокруг искренним сочувствием и жалостью. За прошедшие пять лет боль — мой постоянный спутник. Как говорит дядя Дахи: "Твое тело гибче, быстрее, легче и сильнее, чем у обычного человека, причём уже очень заметно, и боль — расплата за такие возможности. Терпи, Игоречек — к семнадцати годам это должно пройти". К этому времени у парней-людей заканчивается период интенсивного роста и созревания. До 22 лет будет еще формироваться тело, но такой боли не будет. Ох, обрадовал дядя Дахи, прям обнадёжил...

Дед зашёл ко мне в комнату. Сел на край кровати и спросил:

— Скажи мне, Игорь, куда ты гонишь? Зачем тебе всё это? Это связано с твоими снами? Ты что-то видел там? Ответь мне, пожалуйста — я хочу понять причину такой одержимости, внучек.

— Я не скажу тебе, деда, это знание ничего не изменит — только отравит тебе жизнь. Тебе, бабушке, родителям, всем вам.

— Мы в состоянии что-то изменить?

— Нет, деда, от нас ничего не зависит.

— Всё равно что-то можно сделать. Скажи, что?