Один Червь

Какой бы вариант Тайгер не выбрал, до точки бифуркации путь у него один — стать кем-то значительным. Цель, к которой лещ стремится, задачи, что необходимо выполнить для достижения цели, ресурсы, имеющиеся в распоряжении... Глубоко под поверхностью океана один весьма неординарный разумный планировал решение очередной труднодостижимой проблемы, разбив её на несколько фрагментов попроще, и даже не подозревал, что предстоящий ему путь окажется куда длиннее и извилистее, чем в самых пессимистичных расчётах...

* * *

Суда того типа, к которому относился "Экватор", были спроектированы для многоцелевого лова, и поэтому промысловая палуба у него располагалась очень близко от воды. Любая волна, высотой чуть более одного метра, могла захлестнуть палубу, и даже при небольших штормах там постоянно гуляла вода. Для защиты промысловой палубы от волн с кормы, слип был сконструирован закрывающимся. Тралы отдавались и выбирались по фальшслипу, своего рода крышке, которая при прекращении лова и на на переходах откидывалась назад и крепилась к транцу, преграждая путь волнам.

При штормовании "носом на волну", корабль всходил на волны, становясь почти вертикально, а затем, выпрямляясь, зачерпывал кормой воду на палубу, как ковшом. Слой воды от половины до трёх четвертей метра прокатывался по палубе до надстройки, разбивался об неё и растекался по ватервейсам. Судно при этом дрожало, как отряхивающийся после принятия ванны пёс

Попадания забортной воды во внутренние помещения можно было избежать, только если водонепроницаемые двери в надстройку и крышки рыбных бункеров на промысловой палубе содержались в исправном состоянии и были постоянно задраены. К присутствию воды на промысловой палубе члены экипажа привыкали, и воспринимали её не более чем досадную помеху. Эта привычка притупляла чувство опасности, расслабляла.

Другой особенностью проекта был рыбцех, расположенный под главной палубой, ниже ватерлинии. Вся масса воды, используемая при обработке рыбы, через отверстия в палубе рыбцеха, по трубам уходила самотёком еще ниже — в сточную цистерну, а оттуда насосом откачивалась за борт. Насос включался автоматически, при заполнении цистерны до определенного уровня.

Рыбные отходы и прочий неизбежный мусор с палубы рыбцеха захватывались водой, которая гуляла от борта к борту и засоряли палубные отверстия. Поэтому, для лучшего стока, на время промысла рыбаки снимали с них защитные решетки. Некоторые, но не все, отверстия, были оборудованы герметизирующими заклёпками на винтах, которые также воспринимались как помеха производственному процессу. Во время промысла их не закрывали и винты не расхаживали. Заклёпки ржавели, быстро разрушались и, бывало, их просто снимали, устраняя, тем самым, все преграды между водонепроницаемыми отсеками.

О перечисленных конструктивных особенностях вряд ли знало и задумывалось командование "Экватора". Из восьми десятков членов команды, шестьдесят человек были вновь назначенными, а остальные впервые вышли в рейс на судах этого типа.

За без малого три четверти десятилетия сравнительно благополучной эксплуатации судов этого типа к такой сточной системе привыкли, как к неизбежному злу, и "упрощали" её, кто как мог, совершенно забывая о безопасности судна.

"Экватор". Новое, но слабосильное судно с малыми возможностями. Рутина однообразных рейсов, постоянно повышающиеся производственные задания вследствие требований компании-судовладельца.

Что здесь сказать — сочетание технических особенностей судна и человеческого фактора не могло не привести к катастрофе. Чудо, что она не случилась раньше.

Капитан Рейнольдс проснулся от ощущения резкого сотрясения корпуса. Встряхнув головой, он прогнал остатки сна и принялся одеваться, сдерживая ругательства. Всего чуть больше часа назад, после получения погодных сводок, он под свою ответственность развернул судно на обратный курс. Шторм в десять баллов это слишком серьёзно. Необходимо минимизировать риски, подойдя к берегу, и под его прикрытием заняться борьбой за живучесть. Вот только корабль был рассчитан на двухмесячную автономность и к середине рейса далеко забрался. Часть маршрута неизбежно будет протекать непосредственно во время шторма. Рейнольдс надеялся, что судно выдержит, и так бы и случилось, справься корабль с нагрузкой в эти часы.

— Что это было? — спросил капитан, входя в рубку.

— Возможно, сильный удар волны, — слегка заторможенно ответил старпом, не ходивший ранее на судах этого типа. — А, капитан...

— Говорит машинная вахта, — перебил его голос из динамика. — Вода в туннеле гребного вала!

— Так, — Рейнольдс с силой растёр лицо. — Над ним расположено помещение рыбомучной установки. Льюис, возьми с собой вахтенных и проберись на корму. По окончании доложишь.

— Есть. — Старпом ещё не совсем понимал, что происходит, но к приказу капитана отнёсся серьёзно. Пока первый помощник водил аварийную команду на корму, Рейнольдс судорожно прикидывал глубину проблем. Приборы показывали увеличивающийся крен на левый борт.

— Крышку слипа сорвало, волны хозяйничают на палубе, — отрапортовал старпом через десяток минут. — РМУ затопле...

— Вода в рыбцехе, — донёсся возглас из системы громкой связи

Плохо. Плохо. Плохо. Если будут затоплены хотя бы два из шести отсеков, кораблю конец.

— Найди стармеха, делайте что угодно, но загерметизируйте третий и четвёртый бункеры, — приказал Рейнольдс старпому и повернулся ко второму помощнику: — Перекачать топливо в цистерны правого борта.

— Может дать малый ход для смягчения волн и уменьшения заливания? — деловито спросил последний.

— У нас демонтирован активный руль, хочешь совсем лишить нас управления? — отрезал капитан. — Затем дуй в радиорубку и давай сигнал бедствия. Быстро!

Второго помощника как ветром сдуло. Спустя двадцать минут в штурманскую по вызову капитана заявился стармех.

— Я и так знаю, что изолировать рыбцех не удалось. Плевать, почему и кто виноват, — рыкнул Рейнольдс. — Гидравлика, уплотняющая резина — неважно. Немедленно перепусти находившуюся в РМУ и рыбцехе воду через туннель гребного вала с дальнейшей откачкой за борт. Для более свободного слива воды удали заглушку между арматурным помещением РМУ и туннелем.

Бледный стармех испарился. В словах капитана он ясно услышал намёк, что если они останутся в живых, то лично он получит вечную прописку на суше. Уже снаружи он услышал, как капитан Рейнольдс запустил общую тревогу. Свистать всех наверх, чтоб их всех за ногу...

Сорок минут спустя стало окончательно ясно, что всё бесполезно. Битва за живучесть 'Экватора' проиграна, и капитан отдал приказ 'все в шлюпки левого борта'. Последним приказом он впустил воду в морозильные камеры правого борта, сделав затопление симметричным и позволив спустить шлюпки. Все члены экипажа понимали, что для выживания на утлых лодочках посреди шторма им понадобится просто эпическая удача.

Например, такая как встреча посреди океана с мощнейшим гидрокинетиком.

— Вы тоже это видите?! — благоговейно спросил старший помощник Льюис, заворожённо наблюдая, как безжалостный океан вбирает в себя свой жестокий дар. Вода бесчисленными кубометрами противоестественно покидала судно. Никогда в жизни Льюис не видел ничего прекраснее.

— Господи... — пронёсся многоголосный шёпот среди экипажа.

— Нет, — глубокий незнакомый голос с грассирующим акцентом на мгновение перекрыл вой шторма. — Это всего лишь я!

* * *

Капитан Рейнольдс был старым морским волком. Он помнил мир, ещё когда самой серьёзной проблемой были коммунисты и хиппи. Помнил пришествие Сына и устроенное им феерическое окончание 'холодной войны'. Помнил Золотой Век Героев и сопутствующие социальные потрясения. И хорошо, слишком хорошо, помнил явление Губителей. Ему не только доводилось сталкиваться с масками, но даже работать с ними во время службы на ВМФ, когда стареющее тело ещё не отправило его на не слишком почётную пенсию и не вынудило искать новую работу. Слишком многое он, обычный человек, живущий в эпоху перемен, успел увидеть к своим годам, и слишком крепкой выдержкой стал обладать, что и позволило ему без колебаний и неуверенности до последнего бороться за судно.

Но жор Мегалодона практически приблизился к границам его удивления, ибо просто трапезой происходящее назвать было нельзя. Дело 53 не столько ел полумесячный запас продуктов на всю команду, сколько вдыхал его. Он был как воронка торнадо, шторм, ярость взбешённого бога... Особый смак придавало то, что все зубы парачеловека были одинаковой конической формы и совершенно точно не подходили для пережевывания пищи, в отличие от человеческой зубочелюстной системы из резцов, клыков, премоляров и моляров, унаследованной от приматов. Хищные рыбы не жуют, они рвут жертву на части и проглатывают кусками. Но Мегалодон пошёл иным путём — двигая челюстью настолько быстро, что пасть слегка размазывалась, словно газонокосилка, и глаз не мог уследить за такой скоростью. Зрелище завораживало, как хищные движения гадюки, особенно учитывая размер этих челюстей.

Этот парачеловек спас корабль и команду, но, глядя на него, капитан прекрасно понимал, почему дела 53 являются самой отверженной частью сообщества масок. Дело не в том, что они отличаются, а в том, что отличаются недостаточно сильно. Эффект 'зловещей долины' в действии.

Мегалодон изволил вкушать пищу, вольготно и с некоторым удобством развалившись на палубе, ибо во внутренние помещения банально не влез. После эффектного появления, сопровождающегося со стороны моряков ступором, матами и даже одной истерикой ('Лещ! Ребята, лещ здоровенный, здоровенный лещ!! ЛЕЕЕЩ!!!'), выяснилось, что маршрут парачеловека также пролегает к большой земле, и Рейнольдс не задумываясь предложил делу 53 всё гостеприимство 'Экватора'. Тот, видимо, на это рассчитывал и с удовольствием воспользовался, первым делом сменив неидентифицируемые обноски на немаленький кусок брезента, в который задрапировался, как в тогу. А затем вежливо (!) попросил еды. С тех пор прошло больше полутора часов...

Первым делом капитан разогнал команду по местам, используя всю свою фантазию и должностную инструкцию для того, чтобы занять экипаж делом. От этого дела его оторвал радист, установивший стабильную связь с портом приписки, и Рейнольдс отбыл на переговоры с диспетчерами о досрочном возвращении и с судовладельцем с куда более обстоятельным докладом. К этому общению очень скоро присоединились представители Протектората, и сейчас капитан считал своим долгом сообщить своему спасителю ряд новостей.

— Ты должен кое-что услышать, — начал Рейнольдс

— Уже? — хмыкнул парачеловек. — Быстро же поднялась суматоха.

— А ты чего ожидал? — ответил капитан, вернув ухмылку, пусть в его исполнении это получилось куда менее эффектно. — Случай далеко не рядовой. Ты продемонстрировал разом силу и адекватность, а соответствующие органы давно тщатся доказать, что такие, как ты — такие же люди, как и прочие маски.

— И как, выходит? — с интересом спросил Мегалодон

— Да не очень, — пожал плечами Рейнольдс. — Подавляющее число обывателей смотрят на тебе подобных, как на что-то среднее между экзотической диковинкой и опасным зверем. Без обид.

— Какие уж тут обиды, я ожидал чего-то в этом духе... — Махнул парачеловек ладонью размером с автомобильный диск. — Ценю твою откровенность, капитан.

— Это меньшее, чем я могу отблагодарить. — Рейнольдс твёрдо смотрел в круглые нечеловеческие глаза. — С тобой захотят побеседовать. И сделать ряд предложений. В первую очередь Протекторат, но не он один.

— Ни одно доброе дело не остаётся безнаказанным... — протянул Мегалодон, которого на сытый желудок потянуло на философию.

— Ты привлёк к себе внимание, что не только решило часть твоих проблем, но может привлечь куда больше новых, — предупредил капитан. — Такая реклама всегда палка о двух концах.

— Я услышал тебя, — серьёзно сказал дело 53, — поделишься подробностями, капитан?

— За этим я и пришёл. — Рейнольдс устроился поудобнее, начиная рассказ: — До прибытия в Бостон ты должен знать следующее...

* * *

Особое положение маски занимают не только в социальном смысле. Получение сил в ходе сильнейшей эмоциональной травмы и их дальнейшее развитие приводят к профессиональным деформациям сознания. Проще говоря, дар уродует психику своих носителей. Технари склонны к трудоголизму, забывая в пылу работы об элементарных телесных потребностях, вроде сна или еды. Властелины зачастую подсознательно, а иногда очень даже сознательно, видят во всех окружающих потенциальных марионеток. Стремление Скрытников избегать чужого внимания, бывает, принимает явно нездоровую выраженность. Случаются и более запущенные варианты...

Это не столько правило, сколько тенденция, ибо классификация была придумана оперативниками с целью определить тактику противостояния паралюдям, а не учёными, стремящимися понять суть их способностей. Тем не менее, эта тенденция довольно показательна. Не подлежит сомнению, что к суперсилам в обязательном порядке прилагаются проблемы с самим собой и окружающим миром, в той или иной мере.

Дела 53 в этом свете представляют собой крайний случай. У них только одна личность, без возможности хоть немного отдохнуть от жизни маски. Они лишены даже иллюзии обыденности. Отсюда эскапизм и сублимация. Отсюда отчуждение. Ограниченный круг общения. И проблемы с элементарными человеческими отношениями в ту же копилку.

Сталевар на собственном опыте испытал все эти прелести. Начиная от мелких бытовых неудобств из-за невозможности прикасаться к металлу без почти мгновенного его поглощения и проблем с транспортом, вследствие веса под три центнера, и заканчивая взглядами гражданских, как на опасное животное в зоопарке. Укусит, или не укусит? И он всё это превозмог. Сталевара уважали товарищи и ценило начальство, он открыто жил и занимался важной работой по душе. Это был долгий путь от той свалки металлолома, где будущего героя когда-то нашли беспамятным... А на счёт того, как он стал таким... однажды Сталевар узнает правду. И поступит так, как посчитает правильным.

История со спасением 'Экватора' наделала много шума. Поэтому-то сейчас единственное дело 53 в составе бостонского отделения государственных героев в компании заместителя лидера Протектората Бостона и встречал пострадавшее рыболовное судно в порту. Пришлось приложить определённые усилия, дабы разогнать журналистов и зевак. Дебют любой маски — дело, к которому следует подходить аккуратно. Тем более, учитывая специфику конкретно этого случая.

Словесное описание, переданное капитаном судна, явно и близко не передавало внешность Мегалодона. Если самого Сталевара ещё можно было перепутать с человеком... издалека... в полумраке... на пару секунд... То новоприбывший при первом же взгляде вызывал ошеломление напополам с тотальным разрывом шаблона. На палубе рыболовного корабля, среди суетящихся матросов, дело 53 выглядел как суперлинкор класса H на фоне шлюпок.

'Пресвятые угодники... рост далеко за три метра... вес под полтонны... плечи процентов на двадцать шире, чем следует из пропорциональности телосложения...', — думал человек из металла, сам представляющий из себя тот ещё биологический казус, — 'Шкаф. Трёхстворчатый. С антресолями.'