Магический Индекс 1 том

Расспрашивая вместо того, чтобы отрицать, он, похоже, уже признал это где-то в глубине души.

— Сколько времени осталось до того, как её мозг взорвется?

— Её воспоминания стираются точно раз в год, — измученным голосом ответила Канзаки. — Осталось не больше трех дней с этого времени. Это нельзя делать слишком рано или слишком поздно. Если не стереть память точно в нужное время, ничего не получится. ... Я надеюсь, у нее еще не начались страшные головные боли, которые этому предшествуют.

Камидзё был потрясен. Индекс в самом деле говорила, что потеряла воспоминания дольше года назад.

... И головная боль. Камидзё думал, что Индекс слегла из-за лечебной магии. В конце концов, из них двоих Индекс знала о магии намного больше, и она сказала именно так.

Но что, если Индекс ошибалась? Камидзё задумался.

Что, если она ходит в состоянии, в котором ее мозг может в любой момент разрушиться?

— Теперь ты понимаешь? — спросила Каори Канзаки. У неё не было слёз, словно она отказывалась позволять себе проявлять такие дешевые эмоции. — Мы не хотим навредить ей. Фактически, без нас её никак не спасти. Так отдашь ли ты её нам прежде, чем мне придется назвать своё магическое имя?

— ...

Когда лицо Индекс появилось перед внутренним взором Камидзё, он стиснул зубы и плотно зажмурил глаза.

— К тому же, если мы очистим её память, она не будет помнить о тебе. Ты же видел, как она смотрела на нас, верно? Что бы она ни чувствовала к тебе сейчас, как только она откроет глаза, она будет смотреть на тебя как не более чем на природного врага, охотящегося за её 103 000 гримуарами.

— ...

В этот момент Камидзё почувствовал, что что-то было странным.

— Спасая её, ты ничего не выиграешь.

— ... Что ты хочешь этим сказать? — чувство вспыхнуло мгновенно, как выплеснутый в огонь керосин. — К чёрту это! При чем тут то, будет ли она меня помнить? Ты, похоже, не понимаешь, так что дай-ка я тебе скажу кое-что. Я друг Индекс. Я решил оставаться на её стороне независимо от того, что случится. Даже если это не записано в твоей драгоценной Библии, это никогда не изменится!!!

— ...

— Я подумал, что что-то тут не так. Если она всего лишь потеряла память, разве вы не могли просто устранить недоразумение, всё ей объяснив? Почему вы оставили её в таком состоянии? Почему вы гонялись за ней как её враги? Какого черта вы вообще решили бросить её? Ты хоть понимаешь, что она чувст....

— Заткнись. Ты ничего не знаешь!!!

Гнев Камидзё был уничтожен обрушившимся сверху воплем Канзаки. Не от слов, которые она произнесла, сжалось сердце Камидзё, а от вырвавшихся наружу неприкрытых чувств.

— Не веди себя так, словно ты всё понимаешь!!! Как ты думаешь, каково нам было стирать её чувства всё это время ?! Да как ты вообще можешь это понять?! Ты говорил, что Стейл похож на убийцу-садиста, но ты знаешь, каково ему было видеть тебя с ней?! Ты знаешь, как он страдал?! Ты знаешь, как трудно ему было называть себя её врагом?! Ты хоть понимаешь, что чувствовал Стейл, продолжая марать себя ради своей дорогой подруги?

— Чёёё...?!

Прежде чем он, потрясенный неожиданным изменением её поведения, смог что-то ответить, Канзаки пнула его в бок, словно футбольный мяч. От удара, силу которого она не стала сдерживать, тело Камидзё взмыло в воздух. Приземлившись, он откатился еще на два или три метра.

Во рту он почувствовал вкус крови, вылившейся из желудка.

Однако прежде, чем Камидзё успел начать корчиться от сильной боли Канзаки подпрыгнула вертикально вверх, на фоне Луны.

Словно в каком-то фарсе она подпрыгнула в воздух на три метра за счет одной лишь силы своих ног.

— ...?!

Он услышал глухой звук. Плоский конец ножен Шичитэн Шичито словно высокий каблук сломал руку Камидзё.

Но он не смог даже закричать от боли. По выражению лица Канзаки казалось, что она сейчас заплачет кровавыми слезами.

Камидзё стало страшно.

Он боялся не Нанасэна или Юйсэна или силы одного из десяти лучших магов Лондона. Он боялся обрушившихся на него неприкрытых человеческих эмоций.

— Мы тоже пытались! Мы перепробовали всё, что могли! Мы пытались всю весну, мы пытались всё лето, мы пытались всю осень и мы пытались всю зиму! Мы обещали оставить воспоминания, которые она никогда не забудет, и мы вели дневники и фотоальбомы!

Конец ножен обрушивался снова и снова, словно игла швейной машины.

На его ноги, на его руки, на его живот, на его грудь и на его лицо. Грубые удары сотрясали его тело снова и снова.

— .. Но ничто не сработало.

Камидзё услышал, как заскрежетали её зубы. Её рука остановилась.

— Даже когда мы показывали ей дневники и фотоальбомы, она просто извинялась. Что бы мы ни делали, и сколько бы мы ни пытались, даже если мы восстанавливали воспоминания с нуля, ничего не получалось. Все обнулялось, шла ли речь о семье, о друзьях или любимом, — она так дрожала, что казалось, не сможет сделать ни шагу. — Мы... не могли этого больше выдержать. Мы не могли больше видеть эту её улыбку.

При том, какой личностью была Индекс, прощаться с ней должно было быть так же больно, как и умирать. Быть вынужденным переживать такое снова и снова должно было быть всё равно, что жить в аду.

Пережив несчастье этого прощания, она сразу же полностью забывала его и снова начинала трагический бег к тому же предначертанному несчастью.

Именно поэтому Канзаки и Стейл решили насколько возможно ослабить это несчастье, не давая ей жестокой судьбы знакомства с ними. Если бы у Индекс не было драгоценных воспоминаний, которые она должна была утратить, шок от потери памяти стал бы меньше. Вот почему они оставили свою добрую подругу и стали разыгрывать из себя её врагов.

Они изгладили бы её воспоминания, чтобы облегчить насколько возможно этот неизбежный ад.

— ...

Так или иначе, Камидзё понял.

Они были экспертами в магии. Они делали невозможное возможным. Всё время, пока Индекс теряла воспоминания, им приходилось искать способ не дать ей потерять их.

Но у них так ничего и не получилось.

Несмотря на это, Индекс определенно никогда не обвиняла Стейла или Канзаки.

Она явно улыбалась им как обычно.

Вынужденные каждый раз заново устанавливать отношения с ней, Канзаки и Стейл винили себя, и решили, что единственный вариант для них — сдаться.

Но это было...

— К чёрту это! — Камидзё стиснул зубы. — Вы рассуждаете, принимая во внимание только себя. Вы вообще не задумались об Индекс! Не вините её за вашу трусость!!!

Весь этот год Индекс оставалась в бегах, ни на кого не полагаясь. Камидзё отказывался признавать это наилучшим выбором. Он не позволил бы себе принять это. Он и не хотел этого делать.

— Тогда... что еще мы должны были сделать?!

Канзаки ухватила ножны Шичитэн Шичито и с силой махнула ими в лицо Камидзё.

Камидзё двинул своей избитой правой рукой и перехватил ножны как раз перед тем, как они ударили бы его в лицо.

Он больше не чувствовал страха или нервозности перед магом.

Его тело двигалось. Оно двигалось!

— Если бы вы были чуть сильнее... — Камидзё стиснул зубы. Если бы вы использовали хитрые слова, достаточно сильные, чтобы стать реальностью...! Если она боялась потерять воспоминания этого года, вы должны были просто дать ей еще лучшие воспоминания в следующем году! Если бы её ждало счастье, достаточно большое, чтобы стереть страх утраты воспоминаний, ей бы не пришлось убегать! Вот и всё, что надо было сделать!!!

Он заставил двигаться свою левую руку, плечо которой было сломано, и ухватил ножны и этой рукой. Он с трудом заставил своё избитое тело принять вертикальное положение. Кровь текла по его телу.

— Ты серьезно думаешь сражаться в таком состоянии?

— ...Зат...кнись.

— Что ты выиграешь от схватки? — похоже, Канзаки была во вполне понятном замешательстве. — Даже если бы ты победил меня, за мной поджидает Несесариус. Может, я говорила, что я одна из десяти сильнейших магов Лондоне, но есть среди них и те, что намного сильнее меня. ... С точки зрения церкви я не более, чем подчиненный, посланный в эту дальневосточную островную страну.

Похоже, это было правдой.

Если бы они и в самом деле были друзьями Индекс, они бы выступили против того, что церковь обращается с Индекс как с инструментом. То, что они этого не сделали, означало, что этому помешал разрыв в силах.

— Я сказал... заткнись!!!

Это не имело значения. Он заставил свое тело двигаться, несмотря на то, что оно дрожало, как будто он вот-вот умрет, и пристально посмотрел на стоявшую перед ним Канзаки.

Это был простой пристальный взгляд, в котором было мало силы, но его хватило, чтобы одна из десяти лучших магов Лондона отступила на шаг.

— Это не важно! Ты что, отказываешься защищать людей потому что оказалось, что у тебя есть сила?! — Камидзё сделал шаг вперед своими израненными ногами. — Нет, ты этого не делаешь, ведь так?! Не лги! Ты работала, чтобы развить силу, потому что было что-то, что ты хотела защитить!

Своей израненной левой рукой он схватил Канзаки за ворот.

— Зачем ты получила силу?

Он сжал окровавленный кулак своей израненной правой руки.

— Кого ты хотела защитить?

Этим слабым кулаком он ударил Канзаки в лицо. В ударе не было ничего, хотя бы отдаленно напоминающего силу, и кулак разбрызгивал кровь, словно помидор.

Несмотря на это, Канзаки отшатнулась, словно её в самом деле ударили. Затем она выпустила Шичитэн Шичито, который, вертясь, упал на землю.

— Тогда какого чёрта ты тут делаешь? — он посмотрел сверху вниз на Канзаки, упавшую на землю. — Если у тебя есть такая сила.... если у тебя есть такое всемогущество, тогда почему ты настолько бессильна?

Под Камидзё вздрогнула земля, или так показалось. В следующее мгновение он повалился на землю, словно в его теле отключилось питавшее его электричество.

"Вста...вай... Контратака... надвигается..."

В глазах у него потемнело.

Заставляя свое тело двигаться, Камидзё потерял слишком много крови, чтобы видеть или прийти в себя. Он пошевелился, пытаясь защититься от контратаки Канзаки, но самое большее, на что он был способен — это пошевелить кончиком одного пальца, как гусеница.

Но контратаки не последовало.

Никакой.

Часть 2[ править]

Камидзё пришел в себя от лихорадочного жара и сухости в горле.

— Тома?

Примерно в то же время, когда он осознал, что находится в квартире Комоэ-сенсей, он также понял, что Индекс пристально смотрит на него, лежащего на футоне.

Как ни странно, он видел, как солнце ярко светит в окно. Той ночью Камидзё действительно проиграл Канзаки и потерял сознание раньше, чем его враг. О том, что было дальше до момента его пробуждения, он ничего не помнил.

Попросту говоря, он был слишком разочарован тем, что случилось, чтобы хотя бы радоваться, что остался в живых. Комоэ-сенсей нигде не было видно, должно быть, она куда-то вышла.

Единственный признаком того, что она здесь была — чашка с кашей, стоявшая на чайном столике возле Индекс. Может быть, это было нехорошо по отношению к Индекс, но он сомневался, что она умела готовить, учитывая, как она просила накормить ее после того, как он застиг ее на своем балконе, так что Камидзё предположил, что кашу приготовила Комоэ-сенсей

— Ну правда... Ты обращаешься со мной как будто я болен, — Камидзё попытался пошевелиться. — Оу, оу. Что за черт? Раз солнце уже высоко, должно быть, я был в отключке всю ночь. Который час?

— Это было не просто всю ночь, — сказала Индекс так, что показалось, слова слегка застревают у нее в горле.

— ?

Камидзё поднял брови и Индекс сказала: — Это было три дня.

— Три дня... Погоди, что? Почему я спал так долго?!

— Я не знаю!!! — неожиданно закричала Индекс.

От этого крика, похожего на вспышку ярости, дыхание Камидзё застряло у него в горле.

— Я не знаю, я не знаю, я не знаю. Я действительно ничего не знаю! Я так сосредоточилась на том, чтобы оторваться от огненного мага, который приходил к тебе домой, что у меня и мысли не было, что тебе пришлось сражаться с другим магом!

Её сердитые слова предназначались не Камидзё. Этими словами она набросилась на себя, и Камидзё был настолько ошеломлен, что не мог вставить ни слова.

— Тома, Комоэ сказала, что ты лежал без сознания посреди улицы. Это она принесла тебя обратно в дом. А я тогда была в таком восторге. Я понятия не имела, что ты был на краю гибели, пока я не делала ничего, кроме как восхищалась мыслью, что мы оторвались от того тупого мага.

Индекс неожиданно замолчала. Дальше последовал небольшой промежуток, достаточный для того, чтобы она сделала медленный вдох и приготовилась к главной части своей проповеди.

— ... Я не смогла спасти тебя, Тома.

Индекс сидела неподвижно, кусая нижнюю губу, её узкие плечи тряслись. Несмотря на это, у Индекс не было слёз для себя самой.

Её душа не позволяла себе ни малейшей сентиментальности или симпатии к себе. Камидзё осознал, что он не мог предложить никаких слов утешения той, кто поклялся не проливать слёз даже по себе самой.

Вместо этого он задумался о другом.

Три дня.

Они могли напасть столько раз, сколько захотели бы. Фактически, было бы неудивительно, если бы они забрали Индекс три дня назад, пока Камидзё был без сознания.

Тогда почему? В глубине души Камидзё был озадачен. Он не знал, что думают их враги.

Он также чувствовал, что срок "три дня" имел более глубокое значение. С таким ощущением, словно по его спине поползли жуки, Камидзё неожиданно кое-что вспомнил.

Срок!

— ? Тома, что это?

Индекс просто озадаченно посмотрела на Камидзё. Раз она узнавала его, маги еще не стёрли ей память. К тому же, судя по тому, как она вела себя, симптомы еще не начали проявляться.

Камидзё почувствовал облегчение, но одновременно ему хотелось убить себя за то, что он потерял последние, драгоценные три дня. Однако он скрыл всё это в глубине души, не желая, чтобы Индекс об этом узнала.

— Чёрт! Я не могу двигаться. Что за черт? Почему я полностью замотан бинтами?

— Тебе больно?

— Больно ли мне? Если бы было больно, я бы уже корчился. Что это за бинты на мне повсюду? Тебе не кажется, что ты слегка перестаралась?

— ...

Индекс ничего не сказала, а затем ее глаза наполнились слезами, которые, она, похоже, не могла больше сдерживать.

Это ударило в сердце Камидзё сильнее, чем любая её ругань на него. Тогда он понял — то, что он не чувствовал боли было на самом деле плохо.

Комоэ-сенсей больше не могла использовать лечебную магию. Он был совершенно уверен, что Индекс говорила об этом. Было бы быстрее, если бы он мог излечить свои раны за счет некоторого количества очков маны, как в РПГ, но, похоже, мир был не настолько добр.

Камидзё посмотрел на свою правую руку. Его сильно израненную правую руку, замотанную бинтами.

— Если подумать, эспер, прошедший программу развития способностей, не может использовать магию, верно? Вот досада.

— ...Верно. У обычных людей и эсперов различается структура нервной системы, — неуверенно сказала девочка. — Похоже, эти бинты залечат раны... но твоя наука явно неудобная. Наша магия подействовала бы быстрее.