Cлепая Совесть

— Они вам нужны? — удивляется. Ох, не знаю. Запасные бы какие-нибудь...

Снова цепкий взгляд Леврии, пристальный Иллариандра. Пожалуй, не стоит отношения выяснять.

— Что вы, дорогой, у вас надёжнее, — беру ручку, даже не глядя на императора ощущаю, как он слегка расслабляется. Документов много, но мои подписи требуются только на двух: свидетельстве о браке со всеми вытекающими и о перемене гражданства. Плюс расписки, что паспорта и бумаги получила.

То ли Леврия подаёт какой-то знак, то ли у них тут всё распланировано, а возможно, за нами просто наблюдали — отворяется дверь, заходит служанка с подносом и тремя бокалами, ставит на стол, наливает вина. Скрепить договорённости, так сказать.

В напряжённой тишине, сдобренной фальшивыми улыбками, чокаемся, принимаем сдержанные поздравления, обмениваемся благодарностями и комплиментами.

Потом Иллариандр провожает до самых апартаментов, целует в щёку, рассказывает, что я прекрасна и будет ждать...

Валтия со служанками по-прежнему у меня, прямо начинает уже раздражать. Даже у мадам Джанс никто не может без спросу войти в комнаты девочек, уборщица и то по расписанию. После главной церемонии в Айо попытаюсь вытребовать неприкосновенность своих покоев... хоть какую-то.

Бросаюсь к телефону, снова и снова названиваю Тересии. Опять длинные гудки, а может, она давно уже приехала, просто не берёт? Не хочет меня видеть...

Кладу трубку. Бесполезно.

Боже, хоть бы с ней ничего не случилось!

Отгоняю панику, она же сама сказала, что должна уехать. Значит, есть более важные дела.

Оглядываюсь, вижу внимательный взгляд моего Стража, рассеивающиеся лучи омаа из глаз. Спросить у него, что ли? Вдруг сможет найти.

Дарсаль

Служанки с Валтией возвращаются к подготовке императрицы, но сама Ноэлия не здесь. Задумчива, часто ощущаю на себе взгляд её отражения. Обед приносят прямо сюда, Валтия всё даёт последние наставления, в который раз проговаривает этапы церемонии. Ощущаю лёгкое раздражение подопечной, она ещё пару дней назад на репетиции их запомнила. Что-то с ней совсем как с несмышлёной.

— Валтия, — вдруг зовёт тихо. Та отвечает, наверное, взглядом, молча. — Ты ведь долго знала Ливию Крос?

— В Айо она уже была не Крос, — слегка ворчливо, — а Ингель, как и вы скоро станете.

— Какая разница, — вздыхает Ноэлия.

— Конечно, я её ещё долго обучала, как и вас, смею надеяться, буду. Простолю... в смысле, женщинам из Йована ведь неоткуда узнать наш уклад, а учиться жить во дворце надобно.

— Она была счастлива?

— А вы разве нет?

— Мне страшно.

— Ну, милочка, всем страшно.

— Она любила императора? Долго жила во дворце? Почему решила уехать за город?

— Ноэлия, — строгое, — разве можно не любить императора? Конечно, она его любила, да вы же видели запись, разве она не выглядела счастливой, выходя замуж? Она очень долго жила во дворце, помогала императору, растила сына. А потом сочла, что вполне может себе позволить отдохнуть, пожить на природе у моря. Здоровье стало подводить, возраст, знаете ли.

— Возраст? — не сдерживается Ноэлия. — Да ей было-то лет сорок-сорок пять, не больше пятидесяти!

— По-вашему, мало?

— Вам-то побольше будет, — бурчит Ноэлия, от Валтии бордовые языки недовольства. Наклоняется вдруг совсем близко, шепчет императрице в самое ухо:

— Вы бы поменьше вопросов задавали, госпожа, и побольше думали о том, как расположение императора удержать.

Аура Ноэлии ярко вспыхивает — но лишь мгновение. Похоже, девушка хочет возразить, возмутиться, однако сдерживается. Почти сразу возвращается в норму, на миг снова мерещится лёгкий узор, цвета симметрично раскладываются, но быстро всё исчезает. Какая же аура удивительная.

— Я хочу побыть одна, — Ноэлия поднимается.

— Но... ваша помада...

— Уж как-нибудь справлюсь, — Ноэлия промокает губы, к еде почти не притронулась. — Мне нужно побыть одной! — слегка повышает голос, служанки во главе с Валтией не смеют настаивать, кланяются, уходят.

Подопечная нервно расхаживает по комнатам, платье драгоценными камнями отблёскивает. Ворчит, какое оно тяжёлое и неудобное, несколько раз замечаю фиолетовые языки намерений в свою сторону.

— Я могу что-то сделать для вас, моя госпожа? — спрашиваю. Останавливается, пронзительный, тоскливый такой взгляд.

— Дарсаль... нас тут все слышат, да?

— Стражи способны слышать, если настроятся.

— Неужели везде слышат?

— Моя комната изолирована. Комната каждого из Стражей. Иначе нам сложно... отдыхать.

— Понятно, — соглашается. — Спасибо. Ты отдыхай, когда нужно.

— Конечно, моя госпожа.

— Ты говорил, смог бы меня найти где угодно, — начинает, киваю, не совсем понимаю, к чему она. — А... Тересию? Смог бы?

— Я не запоминал её ауру специально, но могу узнать, наверняка кто-то из охраны дома запомнил для дальнего поиска.

— Зачем? — нервно.

— Безопасность, — пожимаю плечами.

— И что ей может грозить?

— Ничего, пока она не угрожает вам.

— Так ты... поищешь? Я волнуюсь, почему она не приехала на церемонию!

— Хорошо, моя госпожа, — соглашаюсь, прикрываю глаза, вспоминаю, кто вместе со мной дежурил в пансионе, настраиваюсь на контакт.

Вдруг ощущаю прикосновение к руке, едва успеваю сдержать омаа.

— Сядь, пожалуйста, — усаживает рядом с собой на диван. — А то целыми днями на ногах.

Стараюсь не показать удивления, но сажусь. Ещё церемонию отстоять. Обращаюсь для начала к Марису, не хочется лишнего внимания привлекать, а он всё-таки уходит от нас, логично, что у него данные берут.

"Спасибо, — благодарю, молчит мгновение, потом ощущаю согласие."

"За императора, — отвечает традиционно, добавляет вдруг: — И за императрицу."

"За императора и императрицу, — тоже соглашаюсь. Хочу спросить, готов ли он, поддержать как-то. Только что тут говорить, да и до беса ему моё сочувствие. Лишь хуже будет. Поэтому передаю слепок ауры Тересии, спрашиваю: — Не запоминал для дальнего поиска?"

Молча высылает слепок в ответ. Благодарю. Желаю удачи. Надеюсь, его решение продиктовано не тем, как Ноэлия меня искала и звала.

Оглядываю окружающее пространство, всё вокруг спокойно. Будущая императрица сидит, не двинется, аура ровная, гладкая, и не скажешь, что волнуется. Сосредотачиваюсь, отделяю частичку омаа, настраиваю на поиск. Отпускаю. Жду.

Только сейчас замечаю, что в руке по-прежнему рука, неожиданно привычная, совсем не мешает, не отвлекает внимания, будто что-то своё держу. Странно, обычно чужие прикосновения — вторжение в омаа, настораживают и заставляют усиливать контроль. А тут...

Ослабляю хватку, давая девушке возможность освободиться, но она лишь начинает нервно перебирать мои пальцы. Не мешая, впрочем.

Долго, неужели Тересия так далеко? Или прячется в каком непроницаемом строении?

Но всё же спустя четверть часа молчания омаа возвращается.

— Вижу картину, — говорю. Ноэлия вскидывается, сжимает пальцы, еле удерживаюсь, чтобы не поднести к губам. Изо рта снова срывается омаа. — Она не в столице. Дальше. Рядом женщины. Сложно понять, о чём говорят, но после церемонии, если надо...

— Не надо, — резко вырывает руку, отстраняется. — Дурацкий макияж, — бурчит, аккуратно промокает глаза. — Значит, действительно уехала. И... пусть.

Порывисто поднимается, уходит в спальню. Не умею я утешать. Может, нужно было сказать, что Ноэлия ей не безразлична. Во всяком случае, тёплые волны в ауре я видел.

Однако времени совсем мало, внизу уже сопровождающие собираются, гравикары на подъездную аллею слетаются. Даю ещё пять минут, после приходится всё же позвать. Как ни жаль. Безумно, почти невыносимо. Уплотняю омаа.

Ноэлия

Снова всё в какой-то пелене, стараюсь настроить себя на мажорный лад, ведь я стану императрицей! И муж у меня молодой и красивый, а ведь мог бы достаться какой-нибудь противный старикашка! Вроде советника Хармаса. Рожу ребёнка, это ли не счастье? Скольким женщинам Йована не дано познать радость материнства!

Самоувещевания действуют, начинаю смотреть по сторонам, здороваться. Все Высшие семейства съехались, муж Леврии будет вести меня к жениху, а император со своими людьми отбыли раньше, ожидают в церемонном зале, где уже наверняка толпы журналистов. Алма с букетиком, Иллариандр разрешил ей участвовать, хотя обычно это не принято, друзья и даже родственники императриц могут находиться только среди зрителей. Ну да, усмехаюсь горько, продали — всё. Все связи оборвать. Ну что за идиотские традиции!

Только присутствие Дарсаля придаёт какой-никакой смелости, уверенности. И понимаю же, что он всего лишь предоставленный императором охранник, а прикажет повелитель... что-нибудь. И ведь исполнит. Забываюсь, чуть не провожу рукой по губам. Не думай об этом!

Размещаемся в гравикаре. Мы с Алмой рядом, Дарсаль заходит последним, ничего не говорит, садится напротив. Алма берёт мою руку, сжимаю пальцы. И к лучшему, наверное, не могу же я Стража у всех на виду за руки хватать!

Подъезжаем к тому же дворцу приёмов, сегодня здесь людно, иллюминация, украшения, репортёры, камеры снимают. Дарсаль выходит первым, подаёт руку, вцепляюсь в него, так страшно!

Стражи выстроены, но как-то странно, то ли в беспорядке, то ли в неясном мне порядке. Вспышки, овации, цветы откуда-то летят. Улыбаюсь, машу рукой, поскорей бы проскочить...

Отводят нас в небольшое помещение, там неожиданно Иллариандр встречает, хотя не должен. Улыбается, обнимает меня, совсем теряюсь.

— Ну что? Готова? — спрашивает, веду открытыми плечами. — Боишься? Всё будет хорошо! Ты же мне веришь?

Киваю, как же не верить, если не жениху — кому тогда? У меня и выбора-то нет. Тоже обнимаю, опускаю голову на плечо, шепчет что-то успокаивающее, гладит по спине. Кажется, немного легчает.

— Спасибо, — шепчу. — Тебе, наверное, Стражи передали?

— Ну что ты, я прекрасно понимаю, каково тебе! Ничего, скоро дома будем, вся эта суматоха позади останется. Ладно? — поднимает к себе моё лицо, заглядывает в глаза.

— Да, — улыбаюсь.

— Ну вот и умница, — проводит пальцами по щекам, легко-легко прикасается губами к губам, даже сообразить не успеваю. — Пойду, не положено мне тут быть. Хотел тебя увидеть.

Киваю, провожаю жениха взглядом, смотрю, как исчезает за портьерой. Повезло мне с ним всё-таки.

Приближается муж Леврии в синем костюме — высокий, статный, чёрные волосы взметаются с каждым шагом. Тщетно пытаюсь вспомнить имя.

— Готова? — тоже спрашивает, улыбается на удивление мягко. Локоть отставляет, беру под руку, киваю. — Ни пуха.

— К Рауму, — отвечаю. Повисаю на нём, каждый шаг словно по раскалённым углям, сердце рвётся из груди, вот-вот сбежит. Но он понимает, держит крепко, без него не дошла бы.

Нервно хихикаю, представляя, как свалилась бы по дороге. Весело, да уж.

Огромный зал, бравурная музыка, толпа людей, все лица расплываются. Синяя ковровая дорожка глушит шаги, вижу только жениха впереди, улыбку с ямочками, мягкий взгляд. Осознаю, что сейчас на меня внимание всего Йована нацелено. Ужас.

Дарсаль

Император сегодня внимателен к невесте, а может действительно Ивен сказал — девушка ощутимо нервничала и боялась. Валтия бухтит, мол нужно было силком впихнуть в неё настойку. Впрочем, методы повелителя тоже действуют, Ноэлия приходит в себя — ровная походка, ровный свет ауры. Или это известие о Тересии так её взволновало? Не надо было перед церемонией ничего говорить.

Иду следом, присматриваюсь, машинально отмечаю, на каких позициях Стражи, где остальная охрана рассредоточена. Но сегодня у меня совсем иная задача.

Муж Высшей подводит невесту к Иллариандру, вполуха слушаю церемонный диалог, пафосные высказывания о лучшей дочери Йована. Лучших не отдают. Император Мариса вон тоже не хочет лишиться. Но, с другой стороны, указал бы на кого другого, Ивен уже донёс бы до нас пожелания.

А ведь такую действительно не найти. Окидываю своим омаа мутные ауры собравшихся, знал бы император... но ведь никогда не осознает, какая невеста ему досталась.

Сосредотачиваюсь на исполнении. В женскую ауру метку нельзя внедрить, да и в императорскую никто не даст, потому церемония предполагает метки на теле. Нащупываю первоначальную на её ладони, почти машинально проговариваю традиционные слова. Ивен передаёт небольшую частичку ауры Императора, тоже синюю — видимо, специально подобрал. Ровно столько, чтобы мне для эффекта хватило. Пристально следит, не просканируешь. Пытаюсь максимально запомнить, мало ли, вдруг пригодится.

Беру в руки ледяную ладошку императрицы. На миг поднимаю глаза. Так смотрит... слишком материально, почти непереносимо. Отвожу взгляд, нужно довести до конца. Страшное искушение.

Снимаю метку с кусочком её ауры — это уже не больно, щекотно слегка, Ноэлия вздрагивает, улыбается тут же. Наполняю энергией так, чтобы стала видна издалека. Метка никак не хочет загораться, тускнеет, с трудом удерживаю. Капля ауры императора тоже не желает светить, а ведь мне всего лишь эффект изобразить!

Осознаю, что на меня сейчас направлены взгляды всех Слепых. Ощущаю, как выступают капельки пота на лбу. А вдруг у эра Рамара тоже не выйдет? Что станет с Ноэлией? Или у него всегда выходит?

Вливаю столько омаа, что обе частицы вспыхивают, растут на ладонях. Переплетаю их, не смешиваю, лишь видимость создаю. Но они словно сопротивляются, удерживаю, чтобы внешне это заметно не было. Тишина, все взгляды в зале прикованы к моим рукам. Приходится связать своей энергией. В идеале я должен вернуть каждому его ауру, а уж эр Рамар проведёт полный обмен. Но мне пришлось влить столько своего омаа, что уже так просто и не отъединю. Поэтому лишь разделяю светящийся ком пополам, формирую два.

"Ты что творишь?!" — почти рычит Ивен.

"А ты не видишь?!" — огрызаюсь. Лийт передаёт ему успокаивающую волну, мне — подбадривающую. Посмотрел бы я, что бы он сам делал на моём месте! У меня нет времени сидеть и вычёсывать свой омаа, удерживая целостность общей метки.

И, если быть до конца откровенным, это радует. Эр Рамар всё исправит, а пока... пусть так. Сжимаю каждую половину до маленького шарика размером с украшение и отправляю на положенное место — на груди у основания шеи, где сходятся ключицы.

Мой омаа затухает, только императорские метки горят. Зал взрывается овациями, чувствую улыбку Ноэлии, снисходительный взгляд повелителя — похоже, ему ничего не сказали. Ощущаю себя высушенным, вымотанным, как после отката.

Моя роль практически закончена. Теперь только досидеть тут до конца, жаль, нельзя уйти самым первым.

Императорская чета начинает путь по залу, рука об руку, позади Ивен. А у меня сегодня особый статус. Даже специальный отдельный стол отведен, неподалёку от стола императора с императрицей. Туда и иду. Приглушаю восприятие, внутри вместо удовлетворения от исполненного долга какое-то глубокое, бесконечное опустошение. Всё кончено.