Герой Империи

Реальность подтвердила мысли Витчпьюка. Ветровой клинок Геллера впился в грудную клетку вампира, но отдернуть руку он не сумел — Сильвестр схватил ее чуть выше локтя.. Его пальцы сжались, раздался противный скрежет сминаемого металла, перешедший в звон, когда протез отвалился. Маг воздуха зашипел от боли и подался назад, но вампир не был настроен дать ему уйти — бронзовый меч взлетел вверх, а затем резко устремился вниз. Малькольм защищаясь вскинул вторую руку, и хотя ему удалось спасти свою жизнь, оружие вампира сломало ее.

— Будь ты проклят! — взревел тогда маг воздуха, а затем неожиданно бросился на вампира, ускорив свои движения.

Его голос обычно бесцветный и тихий звенел от ярости, глаза пылали от гнева, но жест отчаяния кончился тем же, чем кончается подавляющее большинство отчаянных жестов — ничем. Эфес меча Сильвермейна ударил его в лицо, раздался хруст ломающихся костей, и рыцарь Плаща и Кинжала отправился в недолгий полет, завершившийся столкновением со стеной.

Не успело тело Малькольма сползти на пол, как немертвый уже устремился к нему, готовясь оборвать его жизнь. Гоблин вздохнул и почти прикрыл глаза, чтобы не видеть неизбежного, но тут некромант обернулся.

Ощущение тела вернулось к Табаске вместе с невыносимой болью, но он почти не обратил на нее внимания, судорожно метнувшись назад. Что-то изменилось в Рейнольде Рейнольдсе, что-то невидимое, но вместе почти физически ощутимое, что-то внушающее даже не ужас или страх, а просто животное чувство опасности. Даже вампипр почувствовал это, и резко остановился, вскинув клинок.

— Что вы с ней сделали? — спросил некромант и его голос заставил гоблина вновь потерять власть над конечностями — он просто забыл, как приводить их в движение.

— С ней? — переспросил вампир, судя по всему тоже слегка сбитый с толку.

— С Таршей Энайолой Тиагара, — медленно и по слогам произнес Рейнольд, указав обломком Меча Леса на хрустальный гроб, в котором лежала аш'хаттарка. — Твой хозяин сделал что-то с нею. Отвечай — что?

— Ах, ты про свою телохранительницу, — насмешливость Сильвестра показалась гоблину напускной. — И залог союза с темными эльфами. Не стоило посылать ее за жизнью главного Меня. Большая ошибка, хе-хе-хе. Ты не смогла завоевать поддержку Бессменного Короля тогда, не сможешь и сейчас.

— У меня нет настроения выслушивать твои бредни, — опасность заколола гоблину кончики пальцев. — Отвечай на вопросы.

От этих слов вампир содрогнулся довольно странным образом — дрожь прошла по всему телу, кроме правой руки, которая не двинулась вообще. Неподвижным остался и меч — только по лезвию его пробежало белое марево.

— Она пыталась убить главного Меня, — проскрипел Сильвермейн. — Но недооценила Его силу. В наказание за такую дерзость ее разум был пожран Мною, а тело и опыт использованы чтобы создать Воинство Теней. Она славно послужила Нашему делу...

В другой ситуации, гоблин бы задумался над тем, почему вампир так странно говорит, но сейчас ему было не до того. Чувство внушаемому некромантом удалось преуспеть там, где проиграли чернейшая тоска и светлейший восторг — внутренний мыслитель заткнулся, и Табаска лишь воспринимал происходящее, почти не осмысливая его.

— Что же ты молчишь, Ведьма? — а вот теперь насмешка вампира звучала более искренней. — Не желаешь признавать, что я превзошел тебя на твоем же поле? Ты хвалилась властью над жизнью и смертью, но это я сумел сделать гомункулов-эльфов. Я, а не ты! Жалкая...

Смешанная с идиотскими смешками брань полилась с его уст, но Рейнольд промолчал — только брови его мрачно сдвинулись.

— А, — усмехнулся Сильвестр (или тот, кто управлял его телом?). — Понимаю. Ты действительно привязалась к этой девчонке?

Он не успел договорить — вспышка энергии, вырвавшаяся из обломка Меча Леса, вынудила его шагнуть в сторону.

— Задел за живое, да? — насмешливость вампира прозвучала для гоблина как приговор. — Но раз так, почему бы тебе тогда не перестать скрываться? Как бы ты не старалась, к тому времени как ты закончишь со Мною, главный Я уже будет слишком силен для тебя! Ха-ха-ха!

Вместо ответа Рейнольд еще раз атаковал его вспышкой, но Сильвестр опять уклонился. Легкость, с которой он это сделал, разрушила наваждение Табаски. Мистическое ощущение исчезло и вместо него перед ним вновь предстала полнейшая безнадежности их положения. Некромант был силен, но в одиночку ему было ни за что не сладить с трёхсотлетним рыцарем Плаща и Кинжала.

— Ну что же, быть по сему! — воскликнул Сильвермейн и бросился в атаку.

За его движениями было по-настоящему невозможно уследить — вампир превратился в размытое серое пятно, несущееся к беззащитному некроманту с неотвратимостью существовавшей пока лишь в воображении гоблина самоходной повозки, которая должна ездить по специальной железной дороге. Расстояние между ними сокращалось так стремительно, что Рейнольд не мог ни уклониться, ни защититься. Вампир завис над ним, раздался противный хруст ломающихся костей и... тело Сильвермейна оказалось на полу.

Табаска почувствовал, что от удивления его глаза лезут из орбит. Вампир действительно валялся на земле, и при этом его ноги были беспощадно изломаны, а на лице застыла гримаса боли. Целые рои "что?", "как?" и "почему?" закружились в голове изобретателя, но к счастью внутренний вычислитель тоже пришел в себя, и взглянув в Астрал гоблин увидел как из зеленого пламени ауры Рейнольда Рейнольдса исходит ослепительный луч, бьющий прямиком в черный вихрь вампирской сущности Сильвестра Сильвермейна.

"Понятно", — подумал он. — "Тело вампира принципиально не отличается от зомби. Он использовал остатки силы Меча Леса и свои некромантские техники, чтобы взять контроль над мышцами ног и заставить их сломать кости".

Такому объяснению было сложно поверить: прямой контакт астрального тела с чуждой энергией должен был быть невыносимым, но Рейнольд по-прежнему сохранял свою отрешенность. Витчпьюк предположил, что возможно помогало то, что некромант заимствовал силу меча, но затем до него неожиданно дошло, что он просто не обращает на боль внимания, и от этого стало совсем жутко.

— Т-тварь! — выругался Король Света (точнее, частица Короля Света, помещенная в меч и проникшая в сознание Сильвестра). — Так просто тебя меня не одолеть!

Извернувшись как змея, он прыгнул на Рейнольда, но тот лишь шагнул в сторону и его враг бессильно ударился о возвышение на котором стоял хрустальный гроб. Издав яростный рев вампир перевернулся, рука в которой был зажат меч взметнулась в бессильной попытке поразить некроманта... и тут вторая схватила ее чуть ниже локтя. Ужас отразился на лице Сильвермейна, Рейнольдс еле заметно качнул Мечом Леса, и древний амулет оказался отделен от своего носителя.

Оружие упало на пол, но спокойно ему не лежалось. По лезвию пробежала белая вспышка, меч задрожал и будто бы слегка приподнялся над полом, но тут некромант наступил на него. Его амулет превратился в сплошное зеленоватое сияние (Табаска видел как наследие Золотой Ведуньи распадается, отдавая последнюю силу), и когда оно исчезло, Меч Памяти исчез вместе с ним.

— С-спасибо, — прохрипел Сильвермейн, заставив Рейнольда обернуться. Обмен взглядами длился всего мгновение и Табаска не понял, о чем шла речь, но затем некромант шагнул к изувеченному вампиру.

— Пожалуйста, — произнес он, обезглавливая Сильвермейна.

Движение некроманта было настолько плавным и изящным, что могло показаться, что он только и делает, что тренируется в отрубании голов, и похвала вместе с благодарностью за спасение их жизней замерли в горле Табаски холодным комком. Он понял, что для него опасность никуда не миновала.

Испуганный гоблин подался назад, не понимая, что ему делать и чего ждать, а в это время Рейнольд подошел к поверженному Геллеру. На долю мгновения Витчпьюку показалось, что сейчас он убьет и его, но вместо этого некромант сунул сломанный меч за пояс, и наклонился к магу, проверяя жив ли тот. По идее, это должно было избавить изобретателя от тревог, но на деле лишь чуть-чуть успокоило.

— Жив, — произнес некромант. — Дай ему эликсира жизни. И выпей сам, выглядишь как мертвец.

"Чувствую себя тоже", — мог бы отшутиться Табаска, но комок в горле тоже никуда не исчез.

Пытаясь успокоиться, он запустил руки в скрытые в мантии карманы — к счастью специальные пакеты безопасности не подвели и склянки с зельями не разбились во время всей этой катавасии. Горький вкус эликсира жизни почти не ощущался, равно как и целебный эффект — может его тело и восстановилось, но двигаться все равно не хотелось. Ведь тогда бы он оказался рядом с Рейнольдсом...

Лишь когда некромант отошел от стены и вернулся к хрустальному гробу, гоблин нашел в себе силы добраться до Геллера. Его состояние действительно не вызывало беспокойства: хоть он и был изрядно избит, его жизни ничего не грозило. Судя по всему, Сильвермейн нарочно бил так, чтобы вывести врага из строя, но не убивать его.

"А ведь старик и меня пощадил", — пришло к нему запоздалое осознание. — "Неужели пытался бороться с волей Амальрика?"

Куда вероятнее, впрочем, было то, что владевшая Сильвестром сила просто полагала их ценными объектами для "будущих исследований". Или же банально хотела поиздеваться над поверженными врагами перед тем, как убить их. За Амальриком такое, вроде бы водилось...

"Забавно", — подумал гоблин, подходя к Геллеру и вливая содержимое склянки тому в рот. — "Короля Света кое-где чуть ли не за бога почитают, а мы с ним с ним на заседаниях Консорциума собачились..."

Мысль о том, что он пару раз едва не подрался с настоящим живым Магом-Королем из-за распределения бюджета показалась Табаске невероятно смешной, и он даже нервно хихикнул, но затем веселье сменилось жутковатым осознанием того, что если Арнольд Амальрик действительно был Королем Света, то существовала отличная от нуля вероятность того, что и Рейнольд Рейнольдс был не тем, за кого себя выдает...

— Табаска, — произнес некромант, и гоблин с ужасом осозна, что тот обращался к нему не в первый раз.

— Да-да? — откликнулся он, стараясь звучать как можно более непринужденно.

— Ты говорил, что та машина сделана весьма примитивно, — сказал Рейнольд. — И что ты одной левой сделаешь куда более эффективную.

— Угу, — промычал гоблин, мысленно проклиная свой длинный и хвастливый язык.

— А можешь ли ты починить ее? — продолжал некромант. — Я хочу ей воспользоваться.

— В смысле?

— В том резервуаре еще что-то осталось, — пояснил Рейнольдс. — Пусть ее и немного, но... Этот тип прав: я недостаточно силен, чтобы убить Амальрика.

Это было произнесено так буднично и спокойно, тоном которым люди обычно сообщают о желании прогуляться по улице в солнечную погоду, и это вновь заставило холодок пробежать по спине Табаски.

— Но Рейнольд, — произнес он, почти не задумываясь над словами. — Запустить машину я смогу, но насыщение энергией астрального тела — это опасный процесс. Амальрик, судя по всему, поглощал силу Рук Судьбы сравнительно небольшими дозами и...

Его слова не произвели на некроманта никакого впечатления и изобретатель почувствовал, что его язык прилипает к небу. И тут он стал себе противен — мелкий, жалкий и трясущийся невесть из-за чего. Сделав глубокий вдох, он залепил себе самую сильную мысленную пощечину, на которую был способен, и заставил себя успокоиться.

"Да, Рейнольд ведет себя странно, но кто бы не рехнулся в такой ситуации?", — наорал он на себя. — "Тебе он вредить не собирается, а Амальрика— Король Света он или нет, действительно надо отправить к духам. И вообще, ты же гоблин, будь ты проклят, тебе возрождению Великой Госпожи радоваться положено!"

— В общем, если ты примешь все что там осталось сразу, — закончил он уже относительно придя в норму. — Это может тебя убить.

— Понимаю, — по-прежнему спокойно ответил Рейнольдс. — Но это риск, на который я готов пойти.

Интерлюдия.

Все произошло внезапно.

Тысячи облаченных в белые балахоны людей вышли из тайных убежищ, и на недавно бурливших жизнью улицах города воцарилась смерть — Дети Света выплеснули весь свой гнев на жителей обители Зла. Не медля ни мгновения, городская стража и солдаты гарнизона ступили с ними в жестокий бой, но не успела первая отрубленная голова коснуться земли, как город содрогнулся.

Гигантские крокодилы и черепахи, исполинские пауки и хищные грибы, растворявшие все на своем пути сгустки слизи, целые племена мутировавших крыс, кошек и псов, ни на что не похожие твари хлынули на поверхность из внезапно открывшихся по всей столице язв земли. Храбрость, умения и превосходная экипировка людей проигрывала числу чудовищ, и тогда в бой вступил Магический Консорциум.

Сопровождаемые гвардейцами ударные маги бросили против порождений канализации боевых конструктов, химер и фамильяров. Чудовищное столкнулось с чудовищным, и могло показаться что победа защитников города уже была не за горами, как вдруг ночную темноту разорвали вспышки молний и небесный свод треснул по шву.

Ткань реальности оказалась разорвана и бесчисленные мириады обитателей мира духов обрушились на беззащитный город.

Ловушка захлопнулась.

* * *

497 год от основания Империи.

Город Алабастер, 31 декабря.

Давным-давно, когда солнце было ярче, деревья выше, а трава зеленей, старая гадалка известная как Сумасшедшая Лейн предсказала Роланду де Вельянтифу смерть в Алабастере. Тогда будущий наместник Аскории лишь посмеялся над словами старухи, бросил ей золотой в награду за то, что та смогла узнать его бродящим по улицам города инкогнито, и забыл об этих словах. Но вскоре жизнь заставила его вспомнить — через полгода в столице был убит Недостойный император, а через год там же расстался с жизнью его брат, Малагис де Вельянтиф, приняв на себя предназначавшийся Роланду заклятый болт. Поэтому владыка Сиреневого Архипелага не любил великий город, и не старался избегать посещать его вот уже добрых два десятка лет.

"Не надо было приезжать и в этот раз", — пронеслось на задворках сознания наместника, когда чудовищная тварь появилась Дворцовой площади. — "Я слишком стар для всего этого".

Монстр внушал не страх, но отвращение. Тело гигантского скорпиона держали над землей не менее огромные паучьи лапы, хвост вместо жала заканчивался змеей, клешни были скорее крабьими, но главным было не это — у химеры было человеческое лицо. Но не было голов, и кожа противоестественным образом врастала в хитин.

Мерзкое зрелище заставило некоторых защитников Императорского Дворца попятиться, и чудовище ринулось на них. Метнулось вперед жало-пасть, щелкнули клешни, и трое дворцовых стражей расстались с жизнью. Через мгновение их число увеличилось до шести, а затем до десяти — чудовище сеяло смерть, не обращая внимания на удары алебард, которыми его осыпали стражники. Осознав это, они отступили и обрушили на монстра настоящий град из боевых заклинаний и зачарованных болтов, но и это не смогло причинить ей вреда. Заклинания гасли, не долетая до химеры, а стрелы лишь бессильно отлетали от его хитиновых пластин.