Так суббота и воскресение превратились в кошмар, как и остальные дни.
Что ещё можно сказать о корпусе? Меня тут кормили. Катарина водила в столовую, совершенно пустое огромное помещение, заставленное длинными столами, где кроме пары женщин на раздаче, судя по виду — тоже ветеранов корпуса, никого не было. То ли специально разгоняли, то ли мои инструкторы подбирали такое время, чтобы никого не было. Скорее второе. Катарина всё время сидела рядом в напряжении и молчала, пока я запихивался безвкусной кашей или похлебкой. Безвкусной, потому, что к моменту похода в столовую из меня выжимали всё имеющееся, все соки и силы, я не чувствовал ничего, даже голода.
После столовой давали часик передохнуть. Естественно, посвящался этот часик не сиесте, как можно сгоряча подумать, а тестам, только психологическим. Картинки, рисунки, программы, в которых надо выбирать что-то, тыкать на непонятные кляксы или отвечать на глупые-преглупые вопросы. Этими тестами моя мучительница также оставалась довольна, но тут я понимал, что это правильно — не хватало мне на самом деле оказаться психом.
Про свою спутницу, свою ярость, не говорил. Боялся. Пока прокатывало, она ни разу не всплыла на поверхность. Кроме пинка в гараже, причин для её появления больше не было. Да, тут трудно, но я ни к кому не питал ненависти, ведь все требования и придирки вызваны отнюдь не ненавистью или презрением ко мне.
Два раза мною занималась Норма, та самая тренер по единоборствам, отделавшая меня в первый день (перед следующим занятием она представилась, в отличие от остальных). На сей раз меня не уделывали до бесчувствия, немного метелили и отпускали. Но не по доброте душевной, просто в её планы избиение не входило.
В целом меня удивило отсутствие силовых тестов в эти дни. Вроде бы и были, при этом терялись в общей массе испытаний. Предельные нагрузки на выносливость, быстроту, ловкость, реакцию и даже гибкость, и их сочетание. И никаких отдельных тестов на силу. Это озадачивало, но опять же, не стоит лезть в чужой монастырь.
Так прошла неделя. Неделя с того дня, когда я, обалдев от наглости, впервые пересек порог бело-розового здания. Самая быстрая неделя в моей жизни, столь незаметно пролетела. Я уже привык к нечеловеческим для меня прежнего нагрузкам, спокойно бегал в неуклюжем скафандре по тонкому буму на высоте двух метров, прыгал, кувыркался, преодолевал стены, преграды, ползал, карабкался по перекладинам, канатам и цепям, проделывал всё это на скорость с игломётом за плечом, который стал продолжением тела. Если бы мне кто-нибудь сказал, что я смогу так кардинально измениться за какую-то неделю! Я, почти занявший призовое место на юношеском первенстве планеты и уделяющий тренировкам все свободное время! Никогда бы не поверил.
Пару раз к моим инструкторам подходила Мишель, смотрела, как занимаюсь, что-то спрашивала, уточняла. Один раз подошла вместе с расфуфыренной сеньорой с рыжими волосами. Одета та была в гражданское, но в ней ощущалась стальная строевая выправка. Издалека чувствовалась, что это очень важная сеньора, привыкла отдавать приказы, которые немедленно выполнялись. Кто она такая, гадать не стал, это дворец, тут может ходить кто угодно, но Мишель держалась с ней на равных, Катарина же вытягивалась в струнку, а это говорило о многом.
Однажды, когда я показал довольно неплохие для себя результаты, а 'тренерский штаб' ушёл обедать, меня, пытающегося отдышаться, поманила к себе Катарина.
— Шимановский, как думаешь, у тебя хорошо получается? — Глаза её в момент вопроса лучились ехидством.
Я неопределенно пожал плечами.
— Всё относительно, сеньора майор.
Та осталась довольна ответом и приказала идти следом.
Шли мы долго, длинными коридорами, и вышли к небольшому пустому вытянутому залу, в одной из длинных стен которого располагался ряд совершенно одинаковых круглых шлюзов, отличающихся нумерацией.
Цифры на воротах от одного до пятнадцати. Пятнадцать одинаковых круглых ворот, и больше ничего.
— Это 'полосы смерти'. — Катарина указала на ряд шлюзов. — Контрольное испытание для тех, кто считает, что чего-то достиг. Проверка, так ли это на самом деле.
— А почему смерти?
Она усмехнулась, но как-то грустно.
— Оттуда можно не вернуться, Шимановский. Даже опытным, прошедшим многое бойцам. Это на самом деле дорожки смерти.
Я во все глаза рассматривал каждую створку, но пока что не находил в них ничего необычного.
— Первые пять — несерьёзные, для малолеток. Там не убьёт, максимум — переломает кости. С шестой по десятую — дорожки поинтереснее. Там тебя могут и убить, в случае, если совершишь серьёзную ошибку. Если же не будешь ошибаться, усвоишь пройденный материал правильно — пройдёшь. Естественно, чем больше номер дорожки, тем выше сложность, тем больше сил нужно для прохождения, но повторюсь, пройти их реально.
— А последние пять? — вздрогнул я. По спине поползли мурашки от дурного предчувствия.
Катарина натужно рассмеялась.
— Эти тебе не грозят ещё долго. Их проходят не на первом и даже не на втором году обучения. И только те, кто в достаточной мере всё усвоил. Совершить ошибку на одной из последних дорожек — самоубийство. Соответственно, их проходят те, кто не имеет на них права.
— Хранители, — вырвалось у меня.
Она согласно кивнула.
— Не идеализируй хранителей. У остальных подготовка не хуже. В любом случае, сложнее пятнадцатой дорожки только Полигон. Но даже его подавляющее большинство девочек проходит. В пятнадцать-шестнадцать лет.
Угу-угу, прям успокоила. Особо понравилось это 'подавляющее большинство'. А куда девается меньшинство — истории не интересно. Корпус...
Катарина подвела меня к небольшому терминалу, завихрила перед собой контур управления. Появилось несколько больших панелей, а также виртуальный пульт с кнопками и иконками.
— Что это?
— Система управления. Отсюда можно программировать дорожки и контролировать прохождение. — Она указала рукой на иконки видеовыходов вверху. — Эти камеры показывают этапы любой полосы. Я вижу отсюда их все, хотя дорожки могут петлять по подземельям до нескольких километров.
Я присвистнул. Ого! А дворец с размахом строили!
— Теперь я буду тренироваться на них?
— Не то, чтобы тренироваться. — Она скривилась. — Это тестовые полосы, экзаменационные. Для начала просто покажи, на что способен, на первых трассах.
— Начинать, естественно, с первой?
Она посмотрела на меня, как на идиота.
— Какие там ожидают трудности?
— Пока не серьёзные. Но если залетишь — будет больно. И ещё, согласно правилу, каждый раз дорожки разные, ты не должен знать, что и в каком месте тебя ждёт. Готов?
— Готов! — Ну и система у них. Я надел и застегнул шлем, привычно опуская забрало, затем, ставшим автоматическим жестом закинул винтовку за спину.
Нижняя половина ворот с цифрой '1' поползла вниз, верхняя — вверх, через десять секунд передо мной зиял чёрный провал неизвестности, в котором, судя по словам Катарины, придётся несладко.
Но на мне был боевой доспех и шлем с целеуказателем, а рука сжимала цевьё игломета, придающего дополнительную уверенность. Да, я готов.
— Первая установка, пройти трассу за пять минут, — раздались её слова при мигающей иконке седьмой линии. Понятно?
— Так точно! — гулко ответил я. Катарина щелкнула секундомером.
— Пошёл!
Глава 6. И драконы не всесильны
Десять метров. Двадцать. Подъём — металлическая лесенка. Ничего, осилим, это не сложно. Раз-два, раз-два, ножками, ножками, перебираем. Тридцать метров. Пока хорошо.
БУМ!!!
Только я подумал, что всё идет нормально, как тут же получил тяжёлым мешком в бочину. Спас меня доспех, иначе бы от такого удара не выжил.
Я прошел по трассе метров тридцать, там почти сразу начиналась наклонная горизонтальная лесенка, поднимавшаяся на высоту метра два. Нет, она поднималась выше, до трёхметровой отметки, но добежал я только до двух. Мешок появился откуда-то сбоку, выскочил из специальной ниши, в которой его не было видно. Только успел обернуться, и бамц! Лечу вниз спиной вперёд.
— Шимановский, поднимайся! — раздался в ушах весёлый голос Катарины, когда я приподнялся, приходя в себя. Доспех спас и тут, но всё равно ощущение не из приятных. — Видишь, рядом с полосой снизу идёт дорожка с зелёной линией?
Я обернулся. Линия проходила в двух шагах от меня.
— Это зона безопасности, проходит вдоль всей трассы. Возвращайся по ней назад, жду.
— А если не по ней? — прокряхтел я, поднимаясь.
— На первой — ничего страшного. А вот на других дорожках можешь и не дойти.
М-да, полный отпад!
Кажется, ничего не сломал, но тело болело знатно. Еле ковыляя, вышел наружу. Хотелось провалиться сквозь землю. Это был первый, ПЕРВЫЙ, мать его, снаряд на моём пути! И наверняка не самый сложный. Но я отвлёкся, взбегал по перекладинам, стараясь удержать равновесие, не успел оглянуться, и... Результат налицо.
— Вижу, понял, — усмехнулась она, решив не добивать меня. — Ещё раз готов?
— Так точно, — похоронным голосом отрапортовал я.
— Вторая попытка, пошёл! — щелчок секундомера.
— Хуанито, ты что, придурок? — Я вновь выходил по зеленой дорожке на свет. — Ты ЗНАЛ, где находится этот мешок! Ты ЖДАЛ его! Я не меняла конфигурацию трассы! Как можно так лопухнуться?
Хотелось удавиться от стыда. Я дважды наступил на одни и те же грабли. Она права, это позор.
Да, знал о мешке. Видел его. Уклониться не смог, ноги стояли не на ровной земле, на перекладинах металлической лестницы. Я отчаянно пытался держать равновесие, но нога поехала, и....
И я оседлал лестницу. Если бы не скафандр, остался бы после такого трюка без потомства. А потом ещё и шандарахнулся с двухметровой высоты, на закуску, чуть не сломав шею.
— Я не смог избежать встречи с ним, — виновато опустил я голову.
Она обречённо вздохнула, дескать, как же ты надоел.
— Хуанито, мешок летит три секунды. Это его расчётное время, заложенное в программу трассы. Чтобы его обнаружить... Ну, допустим, с твоим уровнем подготовки — секунда. Ещё секунда — принять решение, как реагировать. И третья секунда — выполнение этого решения. На самом деле достаточно полторы секунды, три это роскошь с поправкой на то, что ты — новичок. Что сложного?
— Непонятно, какое принимать решение. Как уйти от этого мешка?
Новый вздох.
— Да, придурок.
Я не возражал.
— Пойми, ты должен прочувствовать трассу, она твоя, вся, без остатка. Ты свободен на ней, абсолютно свободен! Делай всё, что тебе угодно, главное — дойти до цели! Это не школа, ты не на сдаче стандартных тестов, которые знаешь, как сдавать. Прелесть трассы в экстриме, работе на пределе, в неожиданных решениях. Она максимально приближена к боевым условиям. Ты когда-нибудь был в боевых условиях? Я имею в виду общефилософский аспект понятия?
Я вспомнил фонтан и отморозков Толстого. Чем не боевые?
— Да, был
— Вот и хорошо. Тогда представь, что ты снова в бою. На тебя надвигается угроза и тебе надо от неё уйти. Выжить. Твои действия?
— Да ты зубами землю грызть будешь, Шимановский! — заорала вдруг она. — Выше головы прыгнешь! На голую трёхметровую стену залезешь без единого выступа! Ты сделаешь всё, что от тебя зависит, даже не отдавая себе отчет в действиях! Так в чём проблема сейчас?
Я втянул голову в плечи. Как всё сложно.
— Не знаю. Наверное, непривычно.
— Ну, так привыкай, Хуанито, привыкай. Эти полосы не случайно называются полосами смерти, тебе ещё повезло, что дорожка первая. На пятой, например, мешок сломал бы тебе кости. А при падении там можно вывихнуть или сломать ногу.
Пауза.
— Работай, Шимановский, думай. Думать — тоже работа.
Я махнул головой — понял.
— Ну, вот и хорошо, выяснили. На старт. Пошёл!
Третья попытка. Вот оно, оказывается, в чём секрет дорожек — предел. Их можно пройти только на пределе, забыв о стандартах.
'Я бог. Я бог этой дорожки! Мне можно здесь всё. ВСЁ'!!! — аутотренинг включился автоматически. Десять метров. Двадцать. Лесенка. Ноги перебирают металлические перекладины. Вот оно, то место. Пуууф! Фиг тебе, Хуанито! Нет мешка!
Я чуть было не рассмеялся и не свалился, нога вновь поехала, но быстро выровнялся.
'Собрался, Шимановский! Собрался! Не спеши сильно, на большой скорости эту трассу не пройти'!
Я себя услышал и притормозил, и только поэтому успел почувствовать следующую ловушку.
Крррряяк! Часть лесенки треснула и обвалилась под моей ногой, повиснув на одной из несущих балок. В последний момент я все же схватился за перекладину, следующую за проваленной, повиснув на одной руке.
'Mierda, хреново'!
Скольких сил стоило подтянуться — не буду описывать. Если бы не доспех, я бы залез назад быстро, но то-то и оно, приходилось не только подтягиваться, но и преодолевать сопротивление доспеха. А ещё он был шире моего тела и всячески своим размером мешал.
Есть, вылез. Две секунды, отдышаться, и вперёд. Секундомер Катарины не дремлет.
Поднялся. Сделал ещё пару шагов...
И вновь был сбит мешком, просто и незамысловато. Теперь я смотрел себе под ноги, а он, гад, прилетел сбоку. Противоположного от того, где прятался в прошлый раз.
А с трёхметровой высоты падать больнее, чем с двухметровой!
Когда я, ахая и охая, прихрамывая, вышел назад по зелёной полосе, весь 'тренерский штаб' был в сборе. И 'Первая', и 'Вторая', и Катарина улыбались, душа веселый смех. И я их понимал.
— Хуанито, — взяла за всех слово 'Вторая', — твоя ошибка в том, что ты теоретик. А мы, — она окинула рукой вокруг, — все мы здесь практики. Ты привык, надо бежать, ты бежишь, надо лезть, лезешь, и не обращаешь больше внимания ни на что. А в реальной жизни, в реальном бою, опасность может нагрянуть откуда угодно, с любой стороны. И если ты её не успеешь оценить и среагировать — станешь трупом. Понимаешь, к чему я?
Я понимал. Экстремалы хреновы! Угораздило же меня связаться именно с корпусом?
Но с другой стороны, где на планете ещё есть такая школа? Да, сурово. Зато действенно.
— А нам не нужны трупы, — закончила сеньора. — Мы лучше порекомендуем не брать тебя, если ты не способен оценивать угрозу, и будем точно уверены, что тебя не убьют в первой же операции.
Я снял шлем, вдыхая полной грудью.
— Сеньора, я способен оценивать угрозу. У меня нет практики, но у меня получится. Дайте ещё шансы. Не один, не два — я не знаю сколько, но я смогу!
Они усмехнулись, все втроем, довольно. Цель достигнута. 'Вторая' лаконично указала мне на провал дорожки и секундомер в руке.
— Прошу.
Вот так здесь берут на 'слабо'. Легко и не мудрствуя.
* * *
Теперь появился первый мешок. Я упал на лесенку, чуть не сверзшись вниз, но пропустил его перед собой. Затем, не вставая, рывком проскочил мимо, хватаясь обеими руками за балки, чтобы не упасть при приземлении. Встать, подъём! Труба зовёт! Та же самая деталь опоры хрустнула, я вновь повис, но на сей раз двумя руками, сгруппировавшись, потому быстро вполз назад и продолжил движение. Второй мешок не полетел. Видно, его полет отменили с пульта — для элемента неожиданности.
