С опущенными на лица защитными сетками, в белых костюмах, сражающиеся однокурсники выглядели совершенно одинаково. Можно было только догадываться, кто из них есть кто. Ни одному маскарадному костюму не достичь подобного эффекта.

Рапиры звенели, танцуя в руках владельцев, у одних более ловко, у других — менее. Лили задохнулась уже на третьей минуте, а ведь Алиса далеко не самый сильный противник. Окажись против Лили Мэри или Чарльз Смит, уже не говоря о Джеймсе, Сириусе Блэке или Ремусе, они выбили бы у неё из рук оружие в первую же минуту.

Прозвучал сигнал окончания боя. Отсалютовав противнику, заодно отдавая этим дань вековым традициям, студенты вновь облачились в привычные мантии.

— Жаль, если фехтование уберут из программы Хогвартса, — вздохнула Берта Джонсон. — Не говоря уже о танцах.

— Почему их должны убрать? — откликнулась Дороти.

— Потому что наш директор — скучный старый башмак! — ответила за Берту Нэнси Уэйн. — Умник Дамблдор считает, будто классическая система обучения устарела. Мол, нужно, по примеру магглов, преподавать только полезные предметы.

— А разве танцы не полезны? — в искреннем недоумении захлопала совиными глазами Берта. — На светских раутах они совершенно незаменимы. Как же, не умея танцевать, можно найти себе приличного мужа?

— Наверное, профессор Дамблдор желает, чтобы мы все стали похожими на его любимицу, эту облезлую дранную кошку МакГоногалл, — поджала губы Дороти.

— Нет, это возмутительно! Ему мало наводнить Хогвартс магглорожденными... Эванс, не делай такого лица! Против тебя ничего не имею, ты сильная ведьма, и для таких, как ты, всегда можно сделать исключение. Но взгляните на остальных магглорожденных? Они же едва искрят в магическом плане! К тому же, теперь, когда у Дамблдора полная власть в Хогвартсе, вражда между факультетами только обострилась...

— Слизерин и Гриффиндор воюют столетиями. Дамблдор тут совершенно не причём, — отрезала Мэри.

Покинув однокурсниц, Лили направилась к озеру, на условленную встречу с Нарциссой.

Их тайник был скрыт от посторонних взглядов разросшимися ивами. Давно умершая бабушка Лили говорила, что ива — это дерево русалок, что водные девы, якобы, обожают раскачиваться на гибких ветках, словно на качелях, заплетая свисающие до земли лозы в зелёные косички.

Нарцисса, сидя на ветке, походила на этих сказочных, лунно-прекрасных дев. Распустив волосы, она подставила лицо ласковым сентябрьским лучам и наслаждалась теплом, тишиной и уединением. Ветер игриво раздувал серебряные пряди, они вспыхивали жемчужным блеском.

Лили пожалела, что не умеет рисовать. Она непременно отразила бы этот прекрасный день и этот чарующий пейзаж. Идеально круглое озеро, окруженное высокими хвойными деревьями. Небольшой островок лиственниц. Юную красивую девушку.

Только на ущербе лета краски приобретают такую полноту и яркость. Ярким было абсолютно всё: пронзительная синева неба, тёмная зелень листвы, пышные кусты георгинов всех цветов и оттенков.

Нарцисса обернулась, отводя рукой спадающие на лицо волосы, и улыбнулась своей загадочной полуулыбкой:

— Лили?..

В следующую минуту девушки обнялись, мешая в одно целое золото и серебро, огонь и ртуть.

— Я волновалась за тебя, но писать не осмелилась, — разомкнув объятия, произнесла Лили.

— Правильно сделала. Отец пристально следил за мной, не оставляя без внимания ни на секунду. Но я знала, что с тобой все в порядке.

— От Малфоя?

Подруги расположились на мураве, уютно устроившись в тени густых ветвей.

— Ты встречалась со своим женихом на каникулах? — не смогла сдержать любопытства Лили.

Нарцисса едва заметно усмехнулась:

— Пришлось. Читала 'Ведьмополитен'?

— Откуда ж ему взяться на окраине Лондона?

— Наша с Малфоем помолвка там на первой полосе. Взгляни.

На колени Лили небрежно плюхнулся пухлый журнал с колдографией сладкой парочки на первом развороте.

Лили нашла, что Люциус Малфой ни сколько не изменился с их последней встречи: всё те же длинные белые волосы, плавные змеиные жесты, ледяная ирония во взгляде.

Надпись под колдографией гласила: 'И среди чистокровных магов встречается настоящая любовь'.

— Настоящая любовь? — выгнула бровь Лили. — Во как?

— Читай, читай...

'В Малфой-мэноре недавно состоялся приём в честь помолвки двух блистательных молодых людей, без сомнения, сумевших составить самую красивую пару года. Лорд Малфой признался, что влюблён в младшую из прекрасных сестёр Блэк вот уже несколько лет; что с нетерпением ожидал возможности предложить очаровательной Нарциссе сердце и руку...'.

Далее Лили с удивлением узнала, что на самом деле, Абракас Малфой был категорически против женитьбы сына на мисс Блэк, что романтичной парочке, оказывается, пришлось бороться за право быть вместе.

Интервью Малфоя-старшего выглядело гневным. Возмущенная речь отца Люциуса сводилась к тому, что он запрещал сыну жениться, что были категорически против. Венчало статью высказывание Люциуса о том, что он ни за что на свете не откажется от любимой невесты.

На весь разворот следующей страницы, как пост, шла огромная колдография абсолютно счастливой Нарциссы и нежно прижимающего её к себе Люциуса.

Под статьёй лежала подпись: 'Мечты сбываются. Мы, наконец, вместе!'.

— К чему сей романтический бред? — изумленно почесала переносицу Лили. — Что за ерунда? Вас же женят насильно.

Нарцисса устало поморщилась:

— Папа и господин Абраксас посчитали, что такая реклама создаст нашим семьям неплохой имидж. Ничто не трогает людей так, как несчастная любовь! — с апломбом процитировала она. — Самое нелепое пожалуй то, что люди во всё это верят. Подумать только! Мы с Малфоем воспринимаемся как самая романтическая пара года.

Лили вернула 'Ведьмополитен' Нарциссе:

— Никогда не пойму аристократов. Какая смешная, нелепая ложь.

— Так и есть, — согласилась Нарцисса. — Смешная и нелепая.

Какое-то время девушки просто смотрели на воду, раздумывая каждая о своём.

— Вы общаетесь с Малфоем? — снова подала голос Лили. — Как он к тебе относится?

— Очень, очень вежливо. Все в границах этикета. Мой сумасшедший папенька настоял, чтобы я нанесла визит в Малфой-мэнор. Кстати, весьма впечатляющее поместье. Много простора, леса и древних камней.

— Тебе там понравилось?

— Как может понравиться будущая клетка?. А ещё, там живёт этот мерзкий оборотень...как его? Не могу вспомнить имя. Он напал на нас тогда, в детстве, помнишь?..

— Фенрир Грейбэк?

— Да, это он. Мама говорит, что Сивый — не обычный оборотень, потому что способен обращаться не только в полнолуние, а в любой момент, когда захочет. Ну, так вот, у Малфоев он словно ручной. Хотя оборотни, я это точно знаю, ручными не бывают.

Лили не очень уверено возразила:

— Глупо ненавидеть оборотней. Ликонтропия, это болезнь. Верфольфы не виноваты, это вирус...

— Поверь, у меня есть очень веские причины, чтобы недолюбливать Грейбэка, — в глазах Нарциссы Лили уловила стальной блеск.

— Да я не спорю... ненавидь его, сколько влезет!

— Эта гадкая мразь нарочно кусает людей, заражая их ликонтропией. Но самое пугающее то, что этот зверь, смертоносный и быстрый, безжалостный и бесстрашный, перед Люциусом ведёт себя, как щенок. Что заставляет его выслуживаться?

— А ты как думаешь?

Нарцисса едва заметно поморщилась, прижимая кончики пальцев к вискам, как если бы её внезапно настиг приступ мигрени:

— Не думаю я ничего хорошего. То, как это Фенрир смотрит на Люциуса... я бы сказала, что это почти влюбленный взгляд.

— Брось! Пусть Люциус Малфой — неврастеник, садист, сноб и подлец. Но моё воображение бессильно представить романтическую связь между ним и Грейбэком!

Нарцисса рассмеялась. Её смех звенел, как хрустальный колокольчик в руках у злой феи.

— Эванс, ты когда-нибудь слышала о Дикой Охоте?

— Кажется, это что-то из мифологии, то валлийской, то ли кельтской, точно не помню. При чём тут эти сказки?

— Совершенно не при чём, это я меняю тему разговора. И, глупенькая, ни какие это не сказки. Дикая Охота — очень древний обычай. Представь, собирается избранное общество, эдакий узкий круг посвященных. Все болтают, пьют шампанское, играют в шарады, конечно же, флиртуют. А на закате, стоит загореться первой звездочке, начинается гонка, от которой захватывает дух. Обычно волшебники охотятся на троллей, иногда преследуют драконов. Но прежние трофеи нынче не в цене. Угадай, Эванс, на кого охотятся теперешние маги-смельчаки? Правильно, на магглов! Не подумай плохого! Сама я в этом не участвовала, лишь подглядывала за драгоценной сестричкой и любимым женихом. Хочешь, расскажу, на что это похоже? Они организовали нечто вроде рок-концерта, — продолжала Нарцисса. — Мне поначалу даже понравилось: просторное помещение с каменными стенами, украшенными стилизацией средневекового оружия, позолоченные маски оскалившихся драконов. Очень готичная атмосфера. Должна признаться, на какое мгновение Люциус показался мне почти привлекательным. Его серебристые волосы, похожие на снег, весьма эффектно рассыпались по черному атласу рубашки. Глаза, подведённые тушью, казались отлитыми из чистой стали. Не мужчина — мечта!

— Никто не спорит, Малфой красавец, — хихикнула Лили.

— И последний мерзавец, — скривилась Нарцисса. — Итак, я стояла прямо напротив сцены. В уши мне бил оглушительно ревущий голос, льющийся из динамиков. На подмостках стояли блестящие металлические тарелки, музыкальные штуковины с множеством кнопок и клавиш. Толпа, словно жидкость, плескалась повсюду.

И вот Малфой вышел на сцену, расточая лучезарные улыбки, посылая магглам воздушные поцелуи. В следующую же секунду свет погас. Последовавшие за этим приветственные возгласы, топот ног, дикие вопли и напугали меня, и восхитили. Все звуки сошлись в зычный рёв, от которого дрожали пол и стены.

Вновь вспыхнули софиты, и Малфой направился к самому краю подмостков.

— Жалкие смертные! — прокричал он.

Магглы ответили радостными воплями.

-Я — Люциус, слуга Люцифера и я есть Зло!

Восторженные голоса магглов зазвучали громче.

— Вы пришли на великий шабаш, чтобы послужить Силам Зла, пришли добровольно. Мне не жалко вас. Не делайте попыток защищаться, ибо не в ваших силах противостоять нам. Знайте, силам Зла нет дело до ваших бед, ваш страх доставляет нам удовольствие. Мы станем убивать вас... с наслаждением, — сладострастно закончил он.

Во вспышках прожекторов я увидела, как Малфой беззвучно взмыл вверх, без всякой метлы, а затем беззвучно опустился на деревянный настил. Потом завертелся стремительным волчком, выкрикивая неизвестные мне заклинания. Рубашка на его груди распахнулась, серые глаза совсем остекленели.

Наивные простаки магглы верили, что это всего лишь искусство, всего только артистический трюк, в то время как на самом деле проделанные им па были частью темного заклятья.

Всюду были тела, тела, тела магглов, имитирующих свободные, бесстыдные эротические движения.

Друзья Беллы, словно дразня обезумевших юнцов, двигались вдоль края сцены, тряся головами. Волосы закрывали их лица.

Звуки электрической, ревущей музыки пронизывали пространство.

Я поняла, что это случится сейчас.

Люди начали вспыхивать сами собой, словно фитильки у свечки, один за другим. Толпа в панике бросилась врассыпную. Началась жуткая давка. Магглы падали друг другу под ноги, наступали друг на друга. В воздухе воняло паленой плотью и кровью.

Заклинание Люциуса не стихало. Пламя охватывало одного маггла за другим.

Клянусь, я ощутила этот жар на себе, Лили! Я почувствовала, как смерть подходит ко мне. Огонь плясал у моего лица, окружал меня, охватывал ...

— Тебя спас Люциус? — севшим от волнения голосом проговорила Лили. — Или Белла?

— Регулус. Он один спасает меня. Всегда...

* * *

— Ты что тут делаешь?! — орал кузен на Нарциссу, волоча её за собой, заклинаниями отбрасывая пламя с дороги

Пожирателям не впервой было растворяться в общей давке.

— Рэг! — вынырнул из темноты Эван Розье. — Какого черта ты мешкаешь? Жить надоело? Пора сматываться! До тачки так просто не доберёшься... Нарцисса? — в ужасе отшатнулся Розье от спутницы Блэка. — Какого Годрика?!.. Ладно, потом, разберёмся! Сейчас сматываемся! Быстро!

Взмахом палочки Розье заставил занавес упасть, отделив сцену от зала. Ткань в момент занялась ручейками пламени.

Подхватив кузину с двух сторон под руки, парни повлекли её за собой.

Вокруг царило воистину вавилонское столпотворение. Толпа спотыкающихся, корчащихся магглов, клубы вырывающегося удушливого черного дыма, полицейские, тщетно пытающиеся призвать к порядку, надрывные сирены карет скорой помощи.

Запихнув Нарциссу в ревущий автомобиль, Регулус и Эван нырнули внутрь следом за ней.

— Что так долго? — рявкнул Рабастан Лейстрейндж.

— Нежданная гостья, — кивнул Розье на Нарциссу.

— Сестрёнка? — захохотала Белла. — Зашла поаплодировать?

Люциус с искажённым от ярости лицом заорал на невесту:

— Как ты посмела?!.. Хоть понимаешь, дура, что могла запросто погибнуть вместе с этим быдлом?! Белла! — обратился Малфой к старшей сестре, продолжая шипеть, словно рассерженная кобра. — Это ты ей сказала?

— Конечно, нет! Наверное, сама как-то разнюхала...

* * *

— Регулус вытащил меня из этого ада, — задумчиво накручивая локон на палец, повторила Нарцисса, отрешённо глядя в темную гладь озера.

Лили, в свой черёд, старалась не смотреть на Нарциссу.

Про себя она уже приступала к составлению плана. Прежде всего, нужно узнать всё возможное о несчастном случае в ночном клубе, потом рассказать обо всём Джеймсу (рассказывать Алисе нельзя, это все равно, что настучать в Аврорат напрямую, 'сдавая' своего 'информатора').

Подставлять Нарциссу Лили ни за что не хотела, но... нельзя же оставлять подобное безобразие безнаказанным! Необходимо противостоять этой гадкой организации, забавляющейся охотой на людей.

Набежавшее облачко погасило солнце, с озера потянуло холодом. Приближалось время обеда, следовало вернуться в классные комнаты.

Лили покидала озеро и Нарциссу с тяжелым сердцем. Что-то подсказывало ей, что всё это только начало.

Начало чего-то очень плохого.

Неужели вслед за Северусом она обречена потерять и Нарциссу тоже?

Глава 17

Подарок

Стоит принять решение избегать человека, как сразу же начинаешь на него натыкаться. И наоборот — чем больше силишься отыскать, тем меньше шансов.

Джеймс куда-то запропастился. Лили уже успела обежать все места, где обычно с ним сталкивалась. Его не было ни на квидичном поле, ни в гостиной Гриффиндора, ни в Выручай-комнате, ни в туалете Плаксы Миртл.

— Питер, ты Джеймса не видел?

Петтигрю отвлекся от клочка бумаги, куда старательно что-то перерисовывал:

— Да он, вроде как, сам тебя искал? Разминулись?