Страж морского принца - 2

Тихо простонал Даголар: ему, не жрецу и самому обычному иреназе без капли королевской крови, приходилось худо. Джиад всем телом чувствовала, какая дикая мощь течет через Алестара, и как тот изо всех сил старается её сдержать, как плотина — напор воды. Не будь преграды в виде рыжего, искусавшего себе губы в кровь, и Эруви, и Даголар сгорели бы изнутри от божественной силы. А не будь Даголара, упрямого, похожего на жесткий волосяной канат, что выдерживает вес корабля и не рвется, Эруви давно соскользнула бы по ту сторону жизни, а следом за ней и рыжий.

Теперь Джиад понимала отчаяние Ираталя, который не мог остановить принца и должен был смотреть, как тот снова рискует жизнью. То, что делал Алестар, служа источником энергии и балансиром, было опасно, как идти над пропастью по веревке, теряя с каждым шагом кровь из глубокой раны. Но теперь она, обученная жрица, была рядом — и качнула чашу весов в сторону жизни. Своей жизненной силой и мощью Малкависа, который — Джиад чувствовала! знала! — был рядом и одобрительно улыбался. Эрувейн приняла ее в своем доме и своем сердце, как равную. Эрувейн предложила ей дружбу, а ее жених был учтив и доброжелателен с Джиад. И встать третьей рядом с Алестаром и кариандцем, чтобы спасти эту светлую девочку, было меньшим, что она могла и должна была сделать.

Сила текла и текла, Джиад чувствовала, как теряет ее вместе с собственной жизнью, но терпела, доверяя Алестару. И тот, словно приговоренный, которому вдруг объявили помилование, воспрял духом. Ярко-синее сияние из его сердца лилось в Эруви и растворялось внутри девушки, становясь на краткое мгновение бирюзовым. Эрувейн вдыхала его, впитывала, и страшная рана закрывалась, зарастала плотью под чуткими и неожиданно умелыми пальцами Алестара, перебиравшего нити силы, как опытная пряха.

— Все! — выдохнул рыжий, выдергивая пальцы из ладони кариандца. — Жива-а-а...

Шевельнув хвостом, он лег на спину, глядя в потолок, и Джиад его понимала. Сама бы сейчас... Тело ныло, как после дневного перехода в полном вооружении и еще с мешком припасов. Она как-то пережила такое неделю подряд, и каждый вечер хотелось упасть и тихо помереть во славу Малкависа — точно, как сейчас.

— Эруви...

У Даголара еще были силы говорить. Только имя невесты, не больше, но все-таки! И держать ее за руку, вглядываясь в порозовевшее лицо. А может, это были не силы, а упрямство? В любом случае, Джиад считала, что Эруви очень повезло с супругом.

— Даголар ири-на Карианд, — сухо и ровно прозвучал голос Ираталя, и кариандец, нежно улыбнувшись спящей невесте, отпустил ее руку, всплыв наверх.

— Мне жаль, — уронил Ираталь странным тоном.

Даголар пожал плечами.

— Теперь, когда я знаю, что принц не виноват, мне тоже. Но это уже не важно.

— Не важно — что? — выдавила Джиад, слушая обмен словами, за которым крылось что-то опасное, как ядовитая колючка под венчиком цветка. — Господин Ираталь, о чем вы?

— Пару мгновений, пожалуйста, — попросил Даголар и, подплыв к Джиад, глубоко и почтительно поклонился, сложив ладони перед собой. — Каи-на, мне очень жаль, что я не смогу отблагодарить вас чем-то, кроме слов. Но я непременно передам домой, что обязан вам жизнью своей избранной. Знайте, род Соларо ири-на Карианд у вас в долгу.

Выпрямившись, он так же церемонно склонил голову перед Ираталем, бросив:

— Я готов.

— Готов к чему? — отчаянно вопросила Джиад.

Слишком ей был знаком такой взгляд: ясный, спокойный и полный бесстрашной готовности встретить беду.

— Нападение на королевскую кровь карается смертью, — тяжело уронил Ираталь.

— Что? — выдохнула похолодевшая Джиад. — Но он же...

Замерший у стены Симариль, Ираталь, даже сам Даголар — все они смотрели на нее сочувственно, словно извиняясь.

Нападение? Да, он пытался избить рыжего... Нет, убить, — с беспощадной честностью поправила себя Джиад. — И мало на свете стран, где покушение на царственную особу карается иначе. Но он ведь думал, что Алестар виноват в смерти Эруви!

Она произнесла последние слова вслух отчаянно дрожащим голосом и уже по виноватому взгляду Ираталя поняла, что это ничего не изменит.

— Мне жаль, — горько повторил начальник охраны.

— А уж мне-то как жаль! — раздался от другой стены ядовитый, несмотря на дикую усталость, голос Алестара. — Этого глубинного недоумка казнят, а я потом буду объясняться с Эруви? Вы представляете, что она со мной сделает? Да я пожалею, что меня вместо него не казнили! Нет уж, Ираталь, не сходите с ума. Подбитый глаз моя королевская кровь как-нибудь переживет, если вдруг кого-то интересует и мое мнение. Так, для разнообразия!

Поднявшись и сев в воде, принц скрестил руки на груди с чрезвычайно мрачным и надменным видом, который не портил даже роскошный черный кровоподтек на полщеки.

— Ваше высочество, — осторожно, будто шел по тонкому льду, начал Ираталь, — закон не знает исключений. Мне жаль, клянусь Тремя, мне действительно жаль, но ири-на Даголар...

— Не сделал ничего преступного, — тем же невыносимо надменным тоном перебил его Алестар. — Ираталь, вы думаете, что принц Акаланте может позволить какому-то глубиннику расквасить себе физиономию? Между прочим, подобным предположением вы меня только что оскорбили!

— Прошу прощения, тир-на, — очень серьезно отозвался Ираталь, низко кланяясь.

— Прощаю, — милостиво кивнул Алестар. — Ири-на Даголар просто пытался подплыть ближе к своей избранной. И столкнулся со мной. Случайно.

Он потрогал кончиками пальцев распухшую щеку, скривился, глубоко вздохнул:

— Неудачно так столкнулся... Несколько раз, но об этом говорить не обязательно. Вот ири-на Симариль все видел, не так ли?

Он в упор взглянул на Симариля, и тот, вытянувшись, приложил к сердцу ладонь, истово подтвердив:

— Истинно так, тир-на Алестар. Вы случайно столкнулись. Очень неудачно! И Камриталь тоже это видел, не сомневайтесь.

Джиад потерла пальцами ноющие виски. Губы сами тянулись в счастливой улыбке. Она смотрела, как с облегчением прячет улыбку Ираталь, как Даголар переводит взгляд с Эрувейн на принца, потом на Ираталя, на нее, на Симариля — и снова на Эрувейн. Как холодное отчаяние в его взгляде тает, сменяясь радостным недоумением, и тут же кариандец, позабыв про них, снова опускается на пол к мерно дышащей Эруви.

— А теперь, может, кто-нибудь позовет целителей? — хмуро предложил принц. — И объяснит мне, ради Троих, что здесь случилось?

Джиад вдруг почувствовала, что еще немного — и упадет в обморок. Только падать здесь некуда — одно хорошо в жизни под водой. В глазах вдруг потемнело, она сглотнула вязкую горькую слюну. Шум из коридора плеснул сильнее, она увидела рванувшегося к ней принца и поняла, что замерзла. Так сильно замерзла... И почему-то вокруг совсем темно.

* * *

Управляться с вулканами было легче. Алестар, конечно, учился исцелять силой Сердца моря, но под присмотром отца и Невиса, да и раны были не такие опасные. И сейчас он понимал — почему. Так легко уйти следом, особенно, если пытаешься спасти кого-то близкого! Осознание того, что едва не случилось, накатывало неудержимо, как прилив, и Алестара затрясло. Сквозь слабость, сквозь черно-золотые искры в глазах и вкус крови, которым пропиталась вода, он слышал шум в коридоре. Кажется, в комнату пытался проплыть отец Эруви, кто-то знакомый удерживал его, мягко уговаривая, что ничего страшного не случилось... Ах да, это Ираталь. Бесценный Ираталь, да благословит его Мать Море. Ничего страшного?

Ложь, спокойная и наглая. Случилось — и еще как. Эруви едва не погибла из-за него. Или вместо него. Мысли путались, в висках пульсировала тяжелая боль, и Алестар едва не пропустил миг, когда Джиад беспомощно всхлипнула и зябко обняла себя за плечи.

— Джи...

Она не любит, когда ее так зовут...

— Джиад!

Хорошо, что комната маленькая: хватило пары взмахов хвоста, чтоб оказаться рядом. Краешком уха Алестар слышал, как Ираталь выпроваживает каи-на Герувейна, как целитель говорит, что опасности нет, но двигать Эруви нельзя, как...

Все это было уже неважно. Джиад плохо! Алестар чувствовал это через обострившуюся, как никогда, связь. Ощущал, как свои, её боль, усталость, отголоски медленно уходящего страха и смутную, глухую обиду. Обиду?

— Все хорошо... — старательно улыбнулась жрица серыми губами. — Просто устала... немного...

Немного устала, пропустив через себя мощь Сердца?

— Ираталь, пошлите кого-нибудь за тинкалой, — велел Алестар, вглядываясь в осунувшееся лицо Джиад.

Начальник охраны понимающе кивнул, бросил пару слов гвардейцу Симарилю, оказавшемуся вдруг не только гвардейцем, и тот поспешно выплыл в коридор. Алестар придвинулся еще немного ближе и остановился, наткнувшись на мрачный взгляд жрицы, как на кончик остроги — до болезненного укола.

— Джиад...

— Каи-на, — окликнул его сзади Ираталь, и Алестар позорно обрадовался отсрочке. — Здесь кто-то еще был?

Трое и глубинные боги! Да что же он за болван такой? Не о тех оправданиях сейчас думать надо! Но и правда...

Алестар с трудом отвел взгляд от жрицы, обернулся.

— Я... не помню, — с трудом сказал непослушными губами. — Ираталь, я почти ничего не помню! Даже как оказался здесь...

— А что последнее помните? — мягко уточнил Ираталь, бросив взгляд за плечо Алестара на Джиад.

— Зал... Свадебный зал. Я разговаривал с Миаларой, напомнил ей про опалу...

Алестар боялся поднять глаза на Джиад. Осекся, но выдавил все-таки с отчаянием обреченного:

— А потом поплыл сюда. Тремя клянусь... я даже не думал.

— Что-нибудь пили?

Алестар устало пожал плечами, старательно припоминая, но все случившееся в зале было похоже на спутавшуюся сеть. Дернешь за один кончик — и только сильнее затянешь узлы. Вроде бы пил... а может — и нет...

— Тинкалу, — сказала вдруг Джиад. — Его высочество пил тинкалу. Не со столика, а принесенную откуда-то. Молодая служанка, светлые волосы, темно-синий хвост. Туника светлая...

Она замолчала на несколько мгновений, потом добавила извиняющимся голосом:

— Я, кажется, видела её раньше, но... Нет, не помню. Она была далеко, я не уверена... Холодная, воняющая кровью вода вдруг показалась Алестару нестерпимо горячей, словно из-под пола вдруг ударил глубинный источник. Джиад все видела! Как Алестар болтал с откровенно льнущей к нему служанкой, как уплыл с Миаларой, тридцать три мурены ей в постель...

— Джиад! Я... Не было ничего!

Собственный голос показался нестерпимо фальшивым, глупым, трусливым...

— Вы совершенно свободны в выборе... круга общения, тир-на. И полагаю, это сейчас не самое важное.

А вот голосом Джиад можно было штормовую волну на лету заморозить. Алестар однажды видел такое — отец показывал... Он судорожно сглотнул, боясь повернуться к жрице. И впрямь, не время и не место сейчас... Кто едва не убил Эрувейн — вот что главное. И получается...

— Я вспомнил, — сказал он вслух. — Да, была служанка. Я видел ее во дворце. И тинкала...

— Что тинкала? — прозвучали два голоса в унисон.

— Странная она была, — тихо отозвался Алестар, только сейчас осознавая неизмеримую бездну собственной глупости. — Очень пряная... Но она и раньше ее варила... слишком сладко...

Безмозглая медуза. Тупая каракатица...

Алестар дернулся, мечтая сгинуть, провалиться в Бездну, сгореть в кратере Старшего Брата — да что угодно, лишь бы избавиться от мучительного стыда, залившего все его существо прямо-таки осязаемо: от кислого металлического вкуса во рту до противной дрожи в хвосте.

— Она уже приносила мне тинкалу, — выдохнул он, глядя мимо Ираталя куда-то в темный угол. — В то утро... когда...

Начальник стражи смотрел выжидающе, а к Джиад Алестар сейчас не повернулся бы даже по велению Троих...

— В то утро, когда я встретил Джиад на рыбном дворе. И...

— Я понял, — быстро отозвался Ираталь, выразительно покосившись на кариандца, так и замершего возле Эруви. — Вы не знаете ее имени?

Алестар молча помотал головой.

— Госпожа Санлия может знать, — негромко подсказала Джиад. — Она говорила с этой девушкой, пока принц беседовал с госпожой Миаларой.

— Здесь был кто-то еще, — тихо сказал Алестар, вдруг озаренный мгновенной вспышкой памяти. — Тремя клянусь, здесь был кто-то еще... Я сказал Ми, чтоб она убиралась. Но... все как в мутной воде...

Тошнота, медленно колыхавшаяся внутри последние пару минут, наконец поднялась к самому горлу. Алестар зажал рот ладонью, сгибаясь пополам, задержал дыхание... Что-то тревожно воскликнул Ираталь, подхватывая его за плечи, потом рядом оказался Невис...

* * *

— Нет, ваше величество, — Джиад устало посмотрела на короля. — Я бы и рада помочь, но они были слишком далеко. Я просто не рассмотрела ее достаточно хорошо. По виду обычная девушка. Короткие светлые волосы, одета просто. Я немного отвлеклась, а когда глянула во второй раз, она разговаривала с госпожой Санлией. И все, больше я ее не видела.

— Благодарю и за это, каи-на, — вздохнул король, поворачиваясь к Ираталю. — А что говорит наложница моего сына?

— Ничего полезного, мой повелитель. Она действительно разговаривала с молодой светловолосой служанкой, но всего лишь сделала замечание, что нужно осторожнее плавать по залу. Увидела, как девушка незадолго до этого столкнулась с тир-на Алестаром. Это так, тир-на?

— Столкнулась, — мрачно подтвердил принц, устроившийся в глубоком подобии кресла, позволяющем свернуться в нем вместе с хвостом. — Тогда я и попросил ее принести тинкалы. Ну откуда мне было знать?

— Действительно...

Ираталь виновато глянул на короля.

— Полагаю, это моя вина. Мы проверили всю еду и напитки на кухне, каждый кувшин тинкалы и коробку с пряностями. Мои стражники присматривали и за поварами, и за прислугой, и за гостями. Я бы Тремя поклялся, что на свадьбе каи-на Эрувейн принц и его избранная в полной безопасности.

Джиад могла бы сказать, что безопасности не бывает никогда, но промолчала. Она и так чувствовала себя лишней, допущенной к разговору то ли из милости, то ли по недосмотру. И вообще, в королевских покоях ей было неуютно. Слишком хорошо помнился первый разговор с его величеством Кариаллом как раз в этом кабинете. В этот раз четыре круглых кресла расставили полукругом, чтобы его величеству было хорошо всех видно, и Джиад, дождавшись, пока принц устроится в крайнем правом кресле, заняла крайнее левое. За спиной короля укоризненно посматривал со стены рыжеволосый двойник Алестара, его улыбка казалась уже не сияюще-радостной, а поблекшей, вымученной.

— Полной безопасности не бывает, — уронил король, и Джиад вздрогнула от такого созвучия своим мыслям. — Успокойтесь, друг мой. Вы не могли предусмотреть все, включая глупость моего сына.

В кабинете повисла тяжелая тишина. Точнее, расплылась, как облако мути в воде, Джиад прямо увидела ее внутренним взором: грязную, горькую, липкую. Алестар молчал. Он вообще очень мало говорил с того момента, как едва не потерял сознание в той комнатке. Молча пил лекарства Невиса, даже не кривясь по своему обыкновению. Молча слушал разговор, открывая рот лишь для того, чтобы ответить на прямые вопросы. Да и слова отмерял скупо, совсем не походя на себя прежнего. Словно огонь, который так ярко пылал в принце во время спасения Эруви, погас, и теперь Алестару было отчаянно холодно.