— Пожалуй, нам пора, — раздраженно бросил Яго. — Мина, поговорим завтра, тебе надо отдохнуть.
Испуганная перспективой остаться одной, Малкани Куори ни жестом не выдала своего страха. Сегодня она и так позволила себе слишком много демонстрации женской слабости.
— Да, конечно. Увидимся завтра.
* * *
Марко, снова с нетерпением завозился на месте.
— Фарго, но зачем?
— Что зачем?
— Зачем ты придумал эти трудности с пожиранием эмоций и инициированием кровью?
— Я-то тут причем?
— Что ты хочешь сказать?
— Что не имею к этому идиотскому кровавому ритуалу никакого отношения. Чувства поглощать и контролировать себя, это я, чтоб жизнь медом не казалась. Но вот пить кровь и ею поить своих детей, это они сами себе придумали.
— Но зачем?
— Это всегда было для меня загадкой, во всех мирах. Породишь их, дашь свод законов, по которым им должно жить. Возвращаешься через пару тысячелетий, и диву даешься — откуда что берется! Стремление живых существ к различной мифологии просто неистребимо. Оно как грибок, по любому прорастет! А уж что касается крови, каждый второй мир придумает себе на эту тему что-нибудь этакое! Главное никогда не знаешь, что они отмочат в следующий раз. Когда Мина расправила крылья и полетела, я чуть не подавился своей собственной трубкой! Надо же было такую ерунду придумать — дети Персон умеют летать! С чего вдруг?! А это требование, "дать ей кольцо жизни, чтобы она могла повзрослеть"! Какой придурок придумал это долбанное кольцо! И это в мире, где бессмертные существа живут с момента его основания. У них вообще ничего подобного быть не должно!
— И все, что они себе придумывают, сбывается? — в ужасе поинтересовался Марко.
— Нет, только то, во что верит большое количество людей, или какая-нибудь очень сильная личность и что не противоречит законам, которые я заложил.
— Скажи, Шагрин поглощают боль от потери людей, Темо поглощают страхи, Фоли безумие.... Здесь все понятно, они приносят облегчение страдающим людям. Но Куори.... Торжество победы над кем-либо.... У этого совсем другая природа! Фактически их задача состоит в том, чтобы делать людей проигравшими, несчастными!!!
— Ты стал очень наблюдателен. Раньше я за тобой подобного не замечал.
— И все же....
— Ну, к сожалению, это вынужденная мера. На подобное всех Куори обрекли Габриэлла и Густаво. Благодаря крови демиургов, что течет в их жилах, они имеют в себе божественное начало. А главное чувство, которое изо дня в день испытывают нам подобные, это чувство превосходства над остальными. Божество не может не ощущать себя над всем и вся. Потому мы и стараемся как можно реже общаться друг с другом, дабы не мерится силами ежеминутно. Габи и Густаво по наследству досталось это от их родителей. Вот я придумал для них своеобразную отдушину. По идее, Мина и Яго единственные, кто действительно унаследовал от родителей потребность в питании, потому что в них также течет божественная кровь.
— А как же Нихуш?
— Я задавал этот вопрос Нифрее, она только махнула рукой и сказала, что обо всем позаботилась. Видимо он тоже как-то решает эту проблему. А может потому и ведет жизнь бродяги-одиночки, чтобы не видеть никого рядом с собой.
— Почему я раньше не встречался с такими случаями, когда ваши дети несут на себе бремя божественной крови, да и вообще, я до сих пор не видел ни одного твоего ребенка?
— Во-первых, ни за одним из миров мы не следили столь пристально.... А во-вторых, мы почти никогда не бываем в мирах, которые я создавал на заре своей творческой деятельности. А они, надо признать, полны подобными ляпами. Знаешь, как-то не очень хочется любоваться на результаты своего неумелого, нелепого творчества.
-А мне они нравятся. Даже больше, чем твои нынешние любимые герои.
— Это почему же?
— Они настоящие, живые. Они живут своими мыслями, своими чувствами. Они с изъянами, но в этом их индивидуальность. Они не безлики.
— Гммм.... Возможно, ты прав — есть в них некая изюминка.... — Фарго задумчиво почесал затылок лапой. — Ну, раз тебе нравится, посмотрим, что они учудят дальше.
* * *
Попрощавшись с молодыми людьми, уставшая Мина поднялась в свою спальню. Родные стены немного смягчили неприятные впечатления от вечера. С удовольствием расставшись с бальным платьем, девушка села перед зеркалом и встретилась с собственным взглядом. Больше всего в зеркале ее притягивало то, что если долго-долго смотреть в глаза собственному отражению, ей начинало казаться, что она смотрит не себе в глаза, а в глаза матери. В этом не было ничего удивительного, потому что глаза у нее были мамины. Она часто поступала так в последнее время. Дождавшись состояния, когда увидела вместо своих глаз в зеркале глаза матери, Мина начала свой длинный рассказ о происшедших на вечере событиях. Возможно, от этого ей становилось легче. Только мама не отвечала на вопросы, в том числе и на вопрос, почему она не подготовила Мину к мрачным сторонам этой жизни. Смотрела на нее своими бесподобными грозовыми глазами Куори, но не отвечала. В очередной раз, так и не дождавшись ответа, Мина легла спать. Последним образом, мелькнувшим перед ее взором, был поцелуй с Дэймоном.
— Кто же будет следующим? — мужской голос прозвучал глухо, и Мина еле расслышала слова. Она никак не могла понять, откуда доносится этот голос.
— Даже не знаю. Кровь Куори такая сладкая! — не узнать голос Корина Хулиана было невозможно. — Может быть Яго? Я еще не решил. — Пелена, закрывавшая Хулиана от взора Мины, стала таять, и все четче и четче проявлялась жуткая картина — на полу в бальном зале Ремизы Монье лежал Яго с перерезанным горлом, а рядом сидел Корин Хулиан и жадно пил из хрустального бокала его кровь. Мина опустила глаза и тут увидела в своих руках окровавленный кинжал. Она с криком бросила его на пол и в этот момент проснулась. Ее трясло от ужаса. Такого животного страха ей еще не приходилось испытывать. Включив свет, девушка встала с кровати и стала нервно метаться по комнате. В ушах грохотал пульс, сводя ее с ума. Если что-то в этой жизни могло ее напугать, так это потеря Яго. Образ же Корина Фоли пьющего кровь кузена и кинжал в ее руках так прочно застряли в голове Мины, что она поспешила умыться холодной водой. Омывая руки и лицо, девушка повторяла, как заклятье:
— Куда ночь, туда сон. Куда ночь, туда сон. — Этому способу избавляться от кошмаров ее научил дядюшка Густаво. Когда ее стали мучить кошмары, он объяснил, что надо обязательно избавляться от их осадка, когда просыпаешься, чтобы сны не проникли в твою настоящую жизнь. А отправляя сны вслед за ночью, мы избавляемся от них навечно, потому что каждая ночь уникальна, и, уходя, она забирает с собой то, что принесла. До сегодняшнего дня это действовало железно. Но, сейчас, она никак не могла избавиться от навязчивого кошмара. Стоило Мине закрыть глаза, ей казалось, что ее руки в крови, а перед глазами вставал образ убитого Яго и пьющего кровь Корина Фоли. Отчаявшись, она решила не ложиться больше сегодня спать.
Утро Корина Джакомо Амато Альфредо Куори началось слишком рано. Точнее ночь плавно перетекла в утро. От Мины он первым делом отправился в управление безопасности, чтобы выяснить, что же произошло. Он был Корином сейма, и обеспечение порядка входило в его прямые обязанности. Остаток ночи он вместе с Тишем сейма Куори Габриэлем Амато, проводил допросы свидетелей и подозреваемого. Только на рассвете он смог добраться до дома и устало рухнуть в кабинете. Ему было необходимо подумать над тем, что произошло. Убийство Хельги Куори не вписывалось в схему предыдущих убийств. Ему была необходима толика спокойствия, и пара часов сна, чтобы привести мысли в порядок. Поэтому оповещение дворецкого, что к молодому господину прибыла с визитом леди Милисэнд, не добавило приятных ощущений.
— Яго, дорогой! — Вихрем влетевшая Мили была столь же страстна, как и всегда.
— Мили, что ты тут делаешь?
— Уууу, ты не рад меня видеть? — надув губки Милисэнд, тем не менее, постаралась принять наиболее соблазнительную позу.
— Мне казалось, что мы выяснили все еще вчера. Мили, нам было хорошо вместе, но теперь я помолвлен и нашим отношениям пришел конец. — Злость, медленно проступавшая на лице Милисэнд, быстро лишила ее всего очарования.
— А я-то подумала, что это просто дурная шутка. Ну что ж, подожду, когда твоя помолвка с этой девчонкой будет расторгнута, и ты сам приползешь ко мне. Только тогда я буду думать, принять тебя или нет.
— Мили, прости, но я тебя не понимаю, — Яго был очень насторожен ее упоминанием о расторжении помолвки с Миной. Что она могла об этом знать и откуда? — С чего ты взяла такую глупость, что наша помолвка будет расторгнута?
— Глупость тебе об этом говорить, но что ты сможешь сделать? — с презрением и одновременно с жалостью глядя на Яго начала кокетка. — Ремиза Монье решила, что более подходящей партией для Джельсамины будет ее сынок Анри, а не ты. А, как известно, если Малкани Шагрин решила кого-нибудь поженить, сопротивляться этому бесполезно. Так что это вопрос только времени. Но ничего, я подожду. И тогда мы будем говорить, только с козырями на руках буду я. — Яго про себя заметил, что правду говорят, — "отвергнутые женщины быстро теряют привлекательность".
— Мили, скажи вчерашний случай в библиотеке...
— Было ли это подстроено? Конечно, Яго. И это только начало. Смею тебя уверить, Ремиза в состоянии разрушить самый крепкий брак, если ставит перед собой такую цель. А в вашем случае, ей даже особо стараться не придется.
— Фарана! Мили, как ты могла? Зачем?
— Яго, я не привыкла делиться своими игрушками. И тебе хорошо бы это запомнить. До встречи, дорогой, я подожду.... Но не думай, что я буду ждать тебя вечно. — Развернувшись, Милисэнд покинула его комнату так же стремительно, как и ворвалась в нее.
Оставшись снова один, Яго попытался вписать в свои планы неожиданное вмешательство Ремизы Монье. С одной стороны, ее действия могут оказаться им на руку. Но с другой стороны, ее сватовские таланты были всемирно известны. И если она решила выдать замуж за своего сына Мину, то она хоть мертвой, но притащит кузину к алтарю. Яго нравился Анри Леклер, но он хотел, чтобы Мина вышла замуж за того, кого полюбит, а не за того, за кого решит Малкани Шагрин. Придется держать с ней ухо востро. Не хватало, чтобы эта интриганка нарушила его планы.
Вернувшись к мысли об убийстве Хельги, Яго решил, что ему нужен взгляд со стороны и послал слугу за Дэймоном.
Проведя бессонную ночь, Дэймон встал с кровати злой, как Фарана. Малкани Куори оказалась ему не по зубам. Она манила его, как самый запретный плод на свете. Конечно, нельзя было не упомянуть, что она просто была насыщена горем от потери матери и дяди, и это был еще один сногсшибательный момент для отпрыска Шагрин. Как упомянули вчера, представители сейма Шагрин буквально питались чужим горем. Дэймон мог прожить рядом со страдающим человеком без воды и еды пару недель. Все в этой девушке влекло его, как мотылька на огонь. Внутренние противоречия заставляли молодого человека разрываться на части. С одной стороны, Дэймон не был уверен, что помолвка между его другом и Миной фиктивная. И хотя сами они были в этом убеждены, у Дэймона не было уверенности в том, что один из них по-настоящему не любил другого. А этого уже было достаточно для того, чтобы остановиться и постараться возвести между собой и Миной стену как можно выше и шире. Но с другой стороны, Дэймон не мог припомнить, чтобы какая-нибудь девушка смогла настолько привлечь его внимание, и если из-за своей щепетильности он потеряет ее.... Он размышлял над этим в тот самый миг, когда за ним пришел слуга Яго с просьбой явиться к его господину.
Совершенно измученная бессонной ночью Мина не стала завтракать, а бесцельно слонялась по дому. Все педагоги с некоторых пор сторонились ее и занимались с ней только в том случае, если она спрашивала об этом сама. И надо признать подобное желание возникало у нее не часто. Сегодня же учиться просто не было сил. В голове билась только одна мысль — увидеть Яго живым и здоровым. Поэтому, как только она привела себя в некое подобие порядка, тут же отправила слугу в поместье к кузену с просьбой посетить ее, благо жил он не далеко.
К слову сказать, дом Джакомо и прилегающие к нему земли трудно было назвать поместьем, из-за их невеликих размеров. Его отец Густаво Альфредо никогда не понимал целесообразности огромного поместья, типа Малкури, обладательницей которого являлась его кузина Габриэлла. Земли Густаво фактически находилось внутри поместья Малкури. Предпочитавший уединение, выбирая место для строительства дома, он просто попросил Габи выделить ему кусок земли, где он мог бы расположиться недалеко от нее, но при этом, не мешать ей жить. Конечно, как главе безопасности сейма ему пришлось провести вдоль границы земель Габи подъездную дорогу к его дому, но при желании минут за двадцать прогулочным шагом можно было добраться из замка Малкури в дом Корина Куори, у которого не было даже названия.
Нервно вышагивая по гостиной, Мина понимала, что все меньше и меньше контролирует себя. Никогда, даже после смерти матери, она не чувствовала себя такой разбитой, напуганной и беззащитной. В тот момент, когда в гостиную вошел Яго, она дошла до ручки. Не замечая ничего вокруг, девушка бросилась со всех ног к кузену и, впившись в его встревоженное лицо глазами, буквально пожирала его образ, стараясь утопить в улыбке Яго свои страхи. Убедившись, что это слабо помогает, она крепко обняла его, сглотнула, побежавшие по лицу слезы и, прижавшись всем телом, тихо прошептала:
— Яго, я хочу, чтобы ты переехал ко мне.
— О как! — Яго потрясенно отстранил от себя Мину и заглянул ей в глаза, пытаясь понять, что происходит. Кузина была бела, как снега в степях сейма Темо, а под ее припухшими глазами, в которых плескался страх, залегли пугающие тени.
— Яго, я хочу, чтобы ты немедленно переехал ко мне.
— Мина, мы не можем так поступить, ведь мы не женаты!
— Значит, давай поженимся. Прямо сегодня, прямо сейчас.
— Дорогая, но что случилось? — Ошеломленный Яго пытался найти на лице кузины признаки игры, но она была мало похожа на играющего в игры человека.
— Мне страшно!
— Милая, что так напугало тебя?
— Яго, я не могу тебя потерять! Не могу! Мы должны пожениться!
— Но почему? — взяв кузину за руки, Яго потрясено воскликнул, — Создатель, у тебя ледяные руки! — Мина ошеломленно опустила взгляд на свои ладони и в этот момент глаза ее расширились и плескавшийся в них ужас, окончательно затопил ее сознание.
