Абордажная команда Белвела

— Рассказывай, где сокровища лежат! — крикнул старик.

На них покосились посетители таверны, среди которых были весьма неприятные субъекты. Оливье замолчал и нахмурился. Фаскол продолжил есть, свинина источала аппетитный аромат, и на вид была хороша. Он рвал ее зубами, жевал плохо, а посему ел быстро, тушка поросенка заметно уменьшилась.

— Говори, где сокровища, — сказал Оливье спустя минуту, когда на них перестали обращать внимание.

— А на борт возьмете? Нет мне жизни на этом острове!

— Говори давай, я тебе тридцать крон заплатил, — прошипел Оливье, плохо сдерживая эмоции.

— Что мне тридцать крон? — Фаскол выплюнул хрящ, тот попрыгал по тарелке и затих, — там сокровищ на сто тысяч, а, может быть, на двести или триста. Берите меня на корабль, и считайте, что деньги у вас в кармане.

Оливье почесал бороду, раздумывая на тот счет, что он пьянствует в Порт-Стене какой день, может быть, целую неделю, а капитан наверняка ждет результаты. Старый пират подумал, что надо предоставить Фрэнсису хоть какой-то плод своего труда.

— Сделаем так, — решил Оливье, — все расскажешь капитану, и он скажет, что с тобой делать.

Фаскол кивнул:

— Но если вздумаете повесить меня на рее, я совсем разочаруюсь в людях.

Алхимики заперлись на втором этаже лавки и уже который час чертили схемы. Ян макнул в чернильницу гусиное перо.

— Давайте сначала, — спокойно предложил он.

— К черту! — крикнул Панагам, — ясно, как день — переделаем все, что после добавления соли!

Ян перелистнул на четыре страницы назад.

— Хорошо, начнем с этого. Какую соль берем?

— А я считаю, нужно переписать весь процесс, используя медь, — настаивал Дин.

Панагам перевел дыхание, пытаясь успокоиться.

— Вот бумага, — он протянул Дину листок, — нарисуй схему. Обрати внимание на процесс ферментации.

Дин, нахмурив брови, взял листок, пододвинул к себе чернильницу.

— Надо было не развлекаться в море, а учить формулы, — упрекнул Панагам, — не говорил бы такие глупости.

Дин не отвечал, перо носилось по бумаге, пункт за пунктом развивая последовательность операций. Спустя минуту он сдался:

— Действительно, не выходит, — буркнул он, — придется фиксировать через соль.

Панагам демонстративно усмехнулся.

— Итак, друзья! — подал голос Ян, — возвращаемся к четвертой странице. Какую соль используем?

— Каменную.

Ян задумался, на уголке листка черканул несколько формул.

— Да, пожалуй, — согласился он, — значит, дистиллируем?

— Фиксируем, — поправил Дин.

Ван Ремм почесал за ухом, зевнул:

— Сколько времени мы не спали? — спросил он.

— Кто знает, — рассеянно проговорил Панагам, перебирая в уме десятки формул и вероятностей.

В комнату, постучавшись, вошла Бонни.

— Доброе утро, — поздоровался Дин.

— Уже восемь вечера, — сказала она.

Дин протер глаза, уставился на часы, мерно стучащие на столике.

— И верно, — пробормотал он.

— Я подготовила лабораторию, — сказала Бонни.

Алхимики брели по городу. Отступил дневной зной, и в воздухе разлилась вечерняя свежесть. Для них было настоящим наслаждением проветриться после долгих часов пребывания в комнате с задвинутыми шторами и закрытым окном — Ян Ван Ремм заботился о секретности.

Уже смеркалось, когда алхимики ступили на порог лаборатории, в которой делали операцию Роберте. Тут-то Дин и вспомнил о ней, вспышкой мелькнул образ: изуродованное лицо. Ему стало совестно, что он позабыл, посвятил все мысли эликсиру. Но теперь оставалось только ждать. Панагам действовал на гране возможностей, Дин признался себе, что в мире никто не сделал бы лучше. Дело было сложным, а ставка высокой.

"Только бы все было хорошо", — обратился он к небесам.

Тем временем алхимики спустились в подвальчик, Панагам уже разжигал печь.

— Итак, немного серебра, — запыхтел Ян, — немного нефрита.

— О! — воскликнул Дин, — может быть, использовать слюду?

Панагам на секунду задумался, но тут же отверг мысль:

— Нет. Можешь взять лист бумаги и просчитать, — сказал он.

— Постой, постой, — торопливо проговорил Дин, — чему эквивалента скорбь в алхимии?

— Купферникель, — не задумываясь, ответил Панагам, который был настоящей энциклопедией, тем более что половина трудов, хранящихся в королевской библиотеке, принадлежала ему.

— Вот и подумай! — торжествующе воскликнул Дин.

— Намекаешь на растворение скорби и последующую варку со слюдой? — хмыкнул Панагам, — еще раз говорю, возьми бумагу и просчитай, прежде чем говорить глупости.

Дин вздохнул:

— Что ж, признаю, в алхимии я вам двоим не ровня.

Ян Ван Ремм не обратил на это внимания, зато Панагам заулыбался за двоих:

— Продолжай работать, и когда-нибудь достигнешь моего уровня, — сказал он.

— Зато он колдун, каких в наше время не найти, — заступился за него Ян, — колдует на уровне мастеров древности!

— Блажь это все, — отмахнулся Панагам. — Алхимия — высшее искусство и высшая наука!

Алхимики взялись за дело. Панагам корпел над котлом. Ян продолжал высчитывать последовательности, а Дин, будто подмастерье, создавал простейшие смеси и собирал дистиллятор. Исследование только начиналось.

Роберта проснулась: воздух в каюте был сперт, в постели стало нестерпимо жарко. Девушка скинула одеяло, ступни коснулись холодного пола. С трепетом коснулась лица через компресс. Сердце заколотилось от страха. Дрожащими руками пиратка сняла повязку, аккуратно отлепляя ткань от кожи. В глаза ударил свет. Роберта зажмурилась, но вскоре глаза привыкли, и она осмотрелась. Все та же каюта. Будто и не уходила отсюда. Вспомнились события вчерашнего, а, может быть, и позавчерашнего дня, по спине пробежал холодок. Девушка встала, держаться на ногах было непривычно. Едва не падая, она подошла к тумбочке, и тут же взгляду ее предстал отличный кинжал с блестящим лезвием.

Собрав волю в кулак, Роберта повернула его широкой стороной, и увидела свое отражение. Задрожали губы, она судорожно ощупала лицо пальцами. В отражении на нее смотрела измученная, но красивая девушка с правильными чертами лица и очень красивой, здоровой кожей. Не было ни единого шрама или пореза. Роберта помяла и потрепала щеки, кожа растягивалась как обычно, болела, если ущипнуть, другими словами, все было как раньше. Мягкие губы обнажили в улыбке стройный ряд зубов. Роберта разрыдалась от счастья, слезы потекли ручьями. Девушка вернулась в постель и продолжала плакать и судорожно всхлипывать, пока не уснула.

Глава 21. Новый экипаж пиратского флейта.

Солнце палило нещадно: на голубом небе не было ни облачка. На пристани, у флейта "Блаженный Липли-Син", собралась толпа желающих попасть в команду — едва ли не половина всего Порт-Стена. Фрэнсис поправил черную треуголку, на плечи лег темный плащ, свет ударил в глаза, и капитан вышел на верхнюю палубу, представ перед сотнями пиратов, собравшихся у корабля. Толпа взревела, приветствуя его.

У трапа стояли Грэм и Роберта, одетые изысканно и пышно. Фрэнсис подумал даже, что вырядились они излишне дорого, будто аристократы, а не морские разбойники. Роберта улыбалась солнышку, но рука ее крепко сжимала новую рапиру самой тонкой работы. Фрэнсис обвел взглядом толпу. Вооруженные до зубов пираты переминались с ноги на ногу и громко переругивались.

— Есть из кого выбрать, квартмейстер? — спросил Фрэнсис.

— Да, капитан, — кивнул Грэм.

— Первый помощник! Вместе с Грэмом отвечаешь за подбор команды.

— Будет сделано, — откликнулась Роберта.

— Начинаем, — кивнул Фрэнсис и, оперевшись о фальшборт, пальнул в воздух из пистолета.

Толпа затихла, ловя каждое слово.

— Я — капитан Фрэнсис Эвери! — крикнул он, — и я намерен покорить море от края до края. Мне нужна лучшая команда! Кто не готов пойти со мной до конца, пусть катится к черту прямо сейчас!

Толпа неистово заревела.

— Начинай набор, — сказал Фрэнсис.

Грэм бросил сходни, и головорезы по одному взбирались на борт. Каждый стремился пролезть вперед, из-за чего завязывались потасовки на кулаках, а чаще с оружием: холодным и огнестрельным.

Квартмейстер спрашивал имя и навыки, хотя для него достаточно было одного взгляда, чтобы определить, подходит ли им этот человек. Право голоса имела и Роберта, и если ей кто-то не нравился, Грэм тотчас отсылал его. Иногда вмешивался и Фрэнсис, чаще наблюдавший со стороны. Пираты косились на него, ведь от такого кровожадного человека ожидать можно чего угодно. Несколько раз Фрэнсис без объяснений отправлял прочь кандидатов, которых и Грэм, и Роберта были готовы взять в команду. Понемногу шайка собиралась.

Сквозь толпу, страшно ругаясь, пролез Оливье Шарм, таща за собой Фаскола Ли. Когда они подошли к Фрэнсису, рядом шел разговор с очередным пиратом.

— Навигация? — строго спросил Грэм.

— Не обучен, сэр, — прохрипел бандит.

— Фрэнсис, смотри, кого я привел! — воскликнул Оливье.

— Потом, Оливье. Сначала я уточню насчет твоих навыков канонира, — перебил Фрэнсис, — ты умеешь что-то, кроме как поджигать фитиль?

Оливье почесал затылок:

— Собственно, нет.

— Ничего, если я сниму с тебя звание канонира? У тебя и так две должности, ты, должно быть, сильно устаешь...

— Как угодно, канонир я и в самом деле неважный.

— Слышишь, Грэм? Нам еще нужен канонир, — громче сказал Фрэнсис.

— Слышу капитан. А этого берем?

Фрэнсис оглядел охрипшего пирата с ног до головы.

— Роберта, что скажешь?

— Возражений нет.

— Тогда берем.

— Благодарю, капитан, — прохрипел тот.

— Следующий! — рявкнул Грэм, — быстрее, черт тебя раздери!

Оливье снова подставил капитану под нос Фаскола.

— Погоди, Оливье. Дай подумать. Итак, у меня есть первый помощник, квартмейстер, писарь и дипломат, демонолог, вроде все?

— Кажется, да, — задумался Оливье, — так вот, его зовут Фаскол Ли.

— Ты кто такой? — спросил Фрэнсис.

— Я — музыкант.

— О! Музыканта нам как раз не хватает! На чем играешь?

— На дудочке.

Фрэнсис потер нос.

— Ну, сыграй что-нибудь, — сказал он.

— Инструмента нету.

— Грэм, слышишь? — громко сказал Фрэнсис.

— Слышу, — откликнулся тот.

— Музыканта не надо, Оливье уже нашел одного.

— Понял, — кивнул квартмейстер.

— Ну, пойдешь ко мне музыкантом?

— Почему бы и нет.

— Капитан! — спохватился Оливье, — он же тут по другому делу!

— Что такое? — не понял Фрэнсис.

— Секреты, — шепнул Оливье.

— Нашел!?

Оливье глазами указал на Фаскола.

— Молодец, Оливье! Хвалю!

— Да, капитан! — гаркнул Оливье, да так, что очередной соискатель вздрогнул.

— Этого не берем, — сказал Фрэнсис, — слишком нервный.

Грэм показал жестом, что бы тот уходил, и позвал следующего.

— Оливье, тебе следующее задание. Смени свои лохмотья, а то Роберта ругается, что у нас команда оборванцев. Видишь, мне самому пришлось хотя бы в плащ закутаться.

— Есть, капитан! — снова прокричал Оливье.

Грэм и Роберта набрали уже восемь матросов, которые тут же принялись драить палубу и гонять крыс. Оливье отправился к портному, прихватив деньги из выручки от груза спецей. Толпа с уважением и страхом расступилась перед ним, и снова сомкнулась, как только он прошел.

— Капитан, этот человек говорит, что он хороший канонир, — сказал Грэм.

Фрэнсис подошел, разглядывая пирата. То был мужчина лет сорока с густой бородой, и светлыми волнистыми волосами ниже плеч.

— Филипп Красс, — представился он.

— Канонир? — уточнил Фрэнсис.

— Да, сэр, я плавал с капитаном Мартином, а после с одноглазым Бальтозаром.

— Отлично, ты в команде, — сказал Фрэнсис. — Спустись на пушечную палубу, в крют-каюту, приведи пушки в порядок. Купи, чего не хватает. Скоро мы отплываем, и все должно работать как часы.

— Есть, капитан, — невозмутимо проговорил Филипп.

— Грэм, навигатора нашел?

— Нет пока, — ответил тот.

Фрэнсис отвел его в сторону.

— Я не хочу видеть в роли штурмана постороннего человека. Понимаешь?

— Не до конца, — признался Грэм.

— Я подумал, лучше бы тебе стать навигатором. Ведь когда ты был капитаном, то сам прокладывал курс?

Грэм задумался.

— Если хочешь, — сказал он, — то так тому и быть, но лучше бы назначить отдельного человека...

— Спасибо, Грэм, надеюсь на тебя, — сказал Фрэнсис, — ах, вот еще что. Как только найдешь кока, отправь в город за провизией, нам должно хватить на три месяца пути.

— Понял, — кивнул Грэм.

Фрэнсис повернулся к Фасколу Ли, который присел отдохнуть на кнехт.

— Так, теперь с тобой, — сказал он, — слезь оттуда, чудик.

Фаскол вскочил на ноги. Капитан отвел его в сторону от любопытных ушей, и сказал:

— Ну, что можешь поведать?

Фаскол немного растерялся, ощутив на плече руку кровожадного пирата, но собрался с духом и заговорил:

— Я знаю, где капитан Райс, ныне покойный, спрятал свои сокровища.

— Сокровища... — задумался Фрэнсис, — насколько ценные?

— Сто, а может быть, и двести тысяч крон. Деньги, драгоценности и эти... артефакты.

— Акулу мне в глотку! — выругался Фрэнсис. — Двести тысяч золотых крон? Пока останешься на корабле. Смотри никому не проболтайся.

— Я — могила! — заверил его парень.

— Смотри у меня, — пригрозил Фрэнсис, — ладно, пока гуляй. Хотя нет, бери швабру и драй палубу.

Фаскол вздохнул и присоединился к другим морякам. Тем временем команда увеличилась еще на двенадцать человек. Фрэнсис довольно кивал и расхаживал кругами. Пока все шло по плану, и беспокоило только одно: что случится, если пираты откроют никчемность капитана как в морском деле, так и в обычной драке?

Глава 22. Фрэнсис на улицах Порт-Стена.

Раздался взрыв, по стенам пошли трещины, осыпалась штукатурка. Едкий дым вперемешку с горячим паром и пылью заполнил лабораторию. Первым из помещения выбрался Ян Ван Ремм, отплевываясь и откашливаясь. Глотнув свежего воздуха и оглядевшись, осознал, что выбрался один. Помялся на пороге, и уже хотел было возвращаться за другими, как ему навстречу вылетел Панагам, хватая ртом воздух.

— Определенно, почти получилось, — проговорил он, тяжело дыша.

— Где Дин!?

Панагам соскреб с языка штукатурку и оглянулся:

— Чертов сопляк, — процедил он сквозь зубы.

Послышался кашель, тяжелые шаги, из клубов черного дыма на свет выбрался Дин. Свалился на пол, и пополз, надрываясь от кашля, а слезы текли ручьями, размазывая грязь по лицу. Дин перевернулся на спину и тяжело задышал, наслаждаясь чистым воздухом.

— Клянусь всем несотворенным, мы были близко! — воскликнул Ян.

— Очень близко, — подтвердил Панагам.

— Где-то была ошибка, — сказал Дин, вытирая слезы и стряхивая с волос грязь и пыль.

— Согласен, — откликнулся Ян, — надо меньше селитры, я так думаю. Теперь у печника будет работа. Но все потом — идем же, теряем время!

Алхимики вышли из дома, и Ян запер дверь. Из щелей заструился дым.

— Сколько времени мы уже не спали? — спросил Дин.