Наконец Джейсон подобрал один из упавших снимков. Это была целая серия последовательных фотографий вроде тех, что делают в фотографических автоматах: Аннабет и парень с копной соломенных волос, но теперь с ними была еще одна девчонка. Лет пятнадцати, черноволосая (коротко подстриженная, как Пайпер), в черной кожаной куртке и серебряных украшениях — видок варварский. Но она так естественно смеялась на фотографии, и было видно, что она здесь с двумя своими лучшими друзьями.
— Это Талия, — раздался чей-то голос.
Джейсон повернулся.
Через его плечо заглядывала Аннабет. На лице у нее застыло грустное выражение, словно фотография вызвала мрачные воспоминания.
— Дочь Зевса, которая жила здесь. Правда, недолго. Извини, я не постучала.
— Ничего, — сказал Джейсон. — Я не считаю это место своим домом.
Аннабет была одета по-походному: зимняя куртка поверх обычной лагерной одежды, нож на ремне, на плече — рюкзак.
— Может, ты передумала и пойдешь с нами?
Она покачала головой:
— У тебя уже и так хорошая команда. Я отправляюсь искать Перси.
Джейсон был немного разочарован. Хорошо бы иметь рядом кого-то, кто понимает, что они делают, у него возникло такое ощущение, что он ведет Лео и Пайпер к пропасти.
— Слушай, у тебя все получится, — ободрила Аннабет. — Что-то мне подсказывает: это не первый твой поиск.
Джейсон смутно подозревал, что она права, но настроение от этого у него не улучшилось. Все, казалось, считали его таким мужественным и уверенным в себе, но никто из них не знал, каким потерянным он себя чувствует. Как они могли ему доверять, если он даже не знал, кто он такой?
Он смотрел на фотографии улыбающейся Аннабет и спрашивал себя, когда она улыбалась в последний раз. Наверное, она здорово любила этого Перси, если готова искать его, не считаясь с трудностями. Джейсон даже испытал укол зависти. Искал ли кто-нибудь его вот в этот самый момент? Что, если и он кому-то тоже небезразличен и кто-то сходит с ума, волнуясь о нем, а он даже не может вспомнить свою прежнюю жизнь?
— Ты ведь знаешь, кто я, — предположил он.
Аннабет ухватилась за рукоять ножа. Огляделась в поисках стула, куда бы сесть. Но никаких стульев здесь, конечно, не было.
— Если откровенно, Джейсон... то я не уверена. Я бы сказала, что ты — одиночка. Иногда такое случается. По какой-то причине лагерь не обнаружил тебя, но ты тем не менее выжил, потому что постоянно менял место. Научился сражаться. Сам справлялся с монстрами. Несмотря ни на что, вышел победителем.
— Первое, что сказал мне Хирон, увидев меня: "Ты ведь уже должен был умереть", — вспомнил Джейсон.
— Может, поэтому... Большинство полубогов в одиночестве не выжили бы. А ребенок Зевса... для него, я хочу сказать, ситуация не лучше, чем для других. Шансы, что ты доживешь до пятнадцати, не найдя Лагеря полукровок, микроскопические. Но как я уже сказала, такое случается. Талия убежала совсем маленькой. Она долгие годы выживала сама по себе. Даже обо мне заботилась какое-то время. Так что, может, и ты был одиночкой.
— А эти знаки? — Джейсон вытянул руку.
Аннабет скользнула взглядом по татуировкам. Они явно беспокоили ее.
— Ну, орел — это символ Зевса, так что с этим ясно. Двенадцать линий — они могут означать годы, если ты вел счет с твоих трех лет. "SPQR" — это девиз Римской империи: "Senatus Populusque Romanus". "Сенат и граждане Рима". Хотя зачем тебе это выжигать на руке, я не знаю. Если только у тебя не было такого строгого учителя латыни...
Джейсон был абсолютно уверен, что причина не в этом. И еще ему казалось маловероятным, что он всю свою жизнь был одиночкой. Аннабет очень ясно дала понять: Лагерь полукровок — это единственное безопасное место на земле для полукровок.
— Я... гмм... мне приснился странный сон сегодня...
Рассказывать об этом казалось ему глупым, но Аннабет ничуть не удивилась.
— С полубогами это часто случается, — кивнула она. — Что ты видел?
Джейсон рассказал ей о волках и разрушенном доме. И о двух каменных конусах. Он рассказывал, а Аннабет принялась мерить шагами комнату, и вид у нее становился все более и более взволнованным.
— Ты не помнишь, где этот дом? — спросила она.
Джейсон отрицательно покачал головой:
— Но я уверен, что бывал там прежде.
— Лес красных деревьев... секвойя... — задумчиво сказала она. — Это может быть в Северной Калифорнии. А волчица... Я всю жизнь изучала богинь, духов и чудовищ. Но я никогда не слышала о Лупе.
— Она говорила о враге в женском роде... Я подумал, что это может быть Гера, но...
— Гере я бы особо не доверяла, но я думаю, что враг не она, а то, что встает из земли. — Выражение лица Аннабет помрачнело. — Ты должен остановить это.
— Ты знаешь, что это такое? — спросил Джейсон. — Или хотя бы догадываешься? Я видел твое лицо вчера вечером у костра. Ты посмотрела на Хирона так, будто тебя вдруг осенило. Но ты не хотела пугать нас.
Аннабет помедлила.
— Джейсон, что касается пророчеств... чем больше ты знаешь, тем сильнее стараешься их изменить. А это может привести к катастрофе. Хирон считает, что лучше тебе идти своим путем и узнавать все в свое время. Если бы он сказал мне все, что ему было известно перед моим с Перси первым поиском... должна признаться, я не уверена, что смогла бы вынести все это. Для твоей спасательной операции это еще важнее.
— Что, все так плохо?
— Если ты победишь, то нет. По крайней мере, я на это надеюсь.
— Но я даже не знаю, с чего начать. Куда я должен отправиться?
— Следуй за чудовищами, — предложила Аннабет.
Джейсон задумался. Дух грозы, напавший на него в Большом каньоне, сказал, что удаляется по зову госпожи. Если бы Джейсон мог отправиться по следам духа грозы, то, наверное, узнал бы, кому тот подчиняется. А это, возможно, выведет его к тюрьме, в которой заточена Гера.
— О'кей, — сказал он. — Где мне найти грозовые ветра?
— Лично я бы спросила об этом у бога ветра. Эол — хозяин всех ветров, но он немного... непредсказуемый. Никто не может его найти, если он сам этого не пожелает. Я бы попыталась поговорить с одним из богов сезонного ветра, который работает на Эола, с тем, кто чаще других, общается с героями. Я говорю о Борее — северном ветре.
— Значит, если я отыщу его на гугловских картах...
— Слушай, найти его нетрудно, — сказала Аннабет. — Он обосновался в Северной Америке, как и все остальные боги. И конечно, выбрал самое старое северное поселение. Самое северное из тех, куда можно добраться.
— Мэн? — предположил Джейсон.
— Еще дальше.
Джейсон представил себе карту. Что может быть севернее Мэна? Самое старое северное поселение...
— Канада, — решил он. — Квебек.
— Надеюсь, ты говоришь по-французски, — улыбнулась Аннабет.
Наконец-то Джейсон почувствовал что-то вроде уверенности. Квебек — по крайней мере, теперь у него была цель. Найти северный ветер, выследить духов грозы, выяснить, на кого они работают и где находится этот разрушенный дом. Освободить Геру. И все за четыре дня. Красота!
— Спасибо, Аннабет. — Он посмотрел на фотографии, которые все еще держал в руке. — Значит... ты говоришь, что называться сыном Зевса опасно. Что случилось с Талией?
— С ней все в порядке. Она стала охотницей Артемиды — одной из служанок богини. Они бродят по стране, убивают чудовищ. В лагерь они редко являются.
Джейсон бросил взгляд на громадную статую Зевса. Он понял, почему Талия спала в этом алькове. Это было единственное место вне поля зрения хиппи Зевса. Но даже и этого было мало. Она предпочла следовать за Артемидой и стать частью группы, а не оставаться в этом холодном, продуваемом сквозняками храме наедине с двадцатифутовым папочкой, пожирающим ее грозным взглядом. "Получайте молнией по башке!" Джейсон вполне мог понять, какие чувства одолевали Талию.
"Любопытно, — подумал он, — есть ли парни среди охотников Артемиды?".
— А кто тут еще на фотографии? — спросил Джейсон. — Парень со светлыми волосами?
Аннабет нахмурилась. Видимо, не слишком приятная тема.
— Это Лука. Он умер.
Джейсон решил, что лучше не вдаваться в подробности, но то, как Аннабет произнесла имя Луки, заставило его задуматься: а был ли Перси Джексон единственным парнем, который ей нравился?
Он снова посмотрел на лицо Талии. Джейсона не покидала мысль, что эта фотография играет какую-то важную роль. Что-то от него ускользало.
Джейсон ощущал какую-то странную связь с этим еще одним ребенком Зевса, человеком, который мог бы понять сумятицу, творящуюся в его голове, может, даже ответить на некоторые вопросы. Но внутренний голос настойчиво шептал ему: "Опасно. Не суйся в эти дела".
— Сколько ей теперь? — спросил он.
— Трудно сказать. Некоторое время она была деревом. Теперь она бессмертна.
— Что?!
На лице Джейсона, наверное, появилось глупое выражение, потому что Аннабет рассмеялась.
— Не переживай. Через это проходят все дети Зевса. Это длинная история, но... понимаешь, она долгое время оставалась непризнанной. Если бы она старилась обычным образом, то сейчас ей было бы за двадцать, но она по-прежнему выглядит как на этой фотографии, ну как если бы... она была приблизительно твоего возраста. Пятнадцать или шестнадцать.
Что-то из сказанного волчицей в его сне не давало покоя Джейсону. Он вдруг неожиданно для себя спросил:
— А как ее фамилия?
— Она не пользовалась своей фамилией. — Аннабет с некоторым смущением посмотрела на него. — А если уж это было необходимо, то называла фамилию матери, но отношения у них не сложились. Талия убежала из дома совсем маленькой.
Джейсон ждал.
— Грейс, — сказала Аннабет. — Талия Грейс.
Пальцы у Джейсона онемели. Фотография упала на пол.
— Ты в порядке?
Какая-то искорка памяти вспыхнула у него в голове, может быть, крохотный кусочек, который забыла похитить Гера. А может, она оставила его там специально, чтобы он помнил это имя и знал, что копаться в прошлом ужасно, ужасно опасно.
"Ты ведь должен был умереть", — сказал ему Хирон.
Это было не отвлеченное рассуждение о том, что Джейсон мог выжить в одиночку. Хирон знал что-то конкретное — что-то о семье Джейсона.
Наконец-то слова волчицы из его сна стали доходить до него, ее шутка с двойным смыслом... Он мог представить себе, как Лупа разразилась рычащим, волчьим смехом.
— Что случилось? — спросила Аннабет.
Джейсон не мог промолчать. Это могло убить его, а потому он должен был получить помощь от Аннабет. Если она знает Талию, то, может, сумеет дать ему совет.
— Ты должна поклясться, что никому не скажешь, — проговорил он.
— Джейсон...
— Поклянись, — требовал он. — Пока я не пойму, что происходит, что все это значит... — Он потер татуировку у себя на руке. — Ты должна сохранить это в тайне.
Аннабет колебалась, но любопытство взяло верх.
— Хорошо, пока ты мне не разрешишь, я никому об этом не скажу. Клянусь водами Стикса.
Раздался удар грома, на сей раз более громкий, чем обычно в этом домике.
"Ты наша единственная надежда — saving grace", — прорычала волчица.
Джейсон поднял фотографию с пола.
— Моя фамилия — Грейс, — сказал он. — Это моя сестра.
Аннабет побледнела. Джейсон видел, как она пытается побороть страх, недоумение, злость. Она подумала, что Джейсон лжет. Это было невозможно. И какая-то его часть думала то же самое, но стоило ему произнести эти слова, как он понял: да, так оно и есть.
В этот момент двери домика распахнулись и внутрь влетело с полдюжины обитателей лагеря во главе с наголо бритым парнем по имени Батч из домика Ириды.
— Идем скорее! — позвал он. Джейсон не мог сказать, что за выражение было на лице Батча: радость или страх. — Дракон вернулся!
XV
ПАЙПЕР
Пайпер проснулась и тут же схватила зеркальце, благо зеркал в домике Афродиты было полным-полно. Она села на койке, посмотрела на свое отражение и застонала.
Она все еще такая же красотка!
Прошлым вечером после костра чего она только не перепробовала. Пайпер растрепывала себе волосы, смывала косметику с лица, плакала, чтобы глаза покраснели. Ничто не помогало. Волосы снова укладывались в идеальную прическу. Волшебная косметика обновлялась. Глаза никак не хотели распухать и краснеть.
Пайпер переоделась бы, вот только переодеваться ей было не во что. Другие обитательницы домика Афродиты предлагали ей всякие вещи (она не сомневались, что за ее спиной они смеялись над ней), но все это было еще шикарнее, еще изысканнее, чем одежда, данная Афродитой.
И вот после ночи все осталось по-прежнему. По утрам Пайпер обычно походила на зомби, но сейчас волосы у нее были уложены, как у супермодели, а кожа выглядела идеально. Исчез даже этот жуткий прыщик у основания носа, торчавший там столько дней, что она привыкла к нему и даже стала именовать его Боб.
Пайпер аж зарычала от разочарования и провела пятерней по волосам. Без толку. Укладка тут же восстановилась. Она была похожи на индейскую Барби. Барби-чероки! Ужасно.
Из противоположного конца домика раздался голос Дрю:
— Нет, детка, это никуда не денется. — В голосе ее слышалось напускное сочувствие. — Благословение матушки продержится еще как минимум целый день. А если повезет, то целую неделю.
Пайпер заскрежетала зубами: "Неделю?!"
Другие дети Афродиты — около дюжины девчонок и пятеро парней — посмеивались, глядя на ее страдания. Пайпер знала, что умеет казаться невозмутимой и не позволит им доставать ее. Она часто сталкивалась с такими пустышками, претендовавшими на роль всеобщих любимчиков. Но тут ситуация была другой. Она имеет дело со своими братьями и сестрами, пусть при этом у нее с ними нет ничего общего. И вообще, как Афродита умудрилась нарожать столько детей, почти ровесников... Впрочем, это не ее забота. Она не хотела об этом ничего знать.
— Не переживай, детка. — Дрю красила губы флуоресцирующей помадой. — Тебе кажется, что ты здесь чужая? Мы с тобой более чем согласны. Правду я говорю, Митчелл?
Один из парней вздрогнул.
— Ну да. Конечно.
— Ммм... ммм. — Дрю вытащила тушь и подкрасила ресницы. Остальные наблюдали за происходящим, не осмеливаясь сказать ни слова. — Ладно, ребята, в любом случае до завтрака остается пятнадцать минут. Домик сам себя в порядок не приведет! Митчелл, я думаю, ты хорошо усвоил урок. Верно, зайчик? Ты сегодня старший по мусору, ясно? Покажи Пайпер, как это делается, потому что у меня такое ощущение, что ей скоро предстоит эта работа... если она вернется живой из поиска. А теперь быстро за дело! Сейчас мое время принимать душ.
Все начали суетиться — убирать кровати, складывать одежду, а Дрю схватила свою косметичку, фен, щеточки и отправилась в ванную.
Тут же в ванной кто-то заверещал, и оттуда с криком вылетела девочка лет одиннадцати, наспех завернутая в полотенце и с несмытым шампунем в волосах.
Дверь захлопнулась, и девочка заплакала. Пара обитателей домика из тех, что постарше, принялись ее успокаивать, стирать с волос пену от шампуня.
