Но очередная сотня шагов показала, что ни черта не понимаю в этом несчастном мире. Я крупно ошибся — лес заканчиваться даже не собирался.
Вначале нос уловил разлитую в воздухе влажность, потом цвет окружающего пространства сменился с пестро-коричневого вперемешку с салатовым оттенком, на ярко зеленый. Деревья вдруг окружили, сдавили — коридора между ними почти не стало. Более поразительным было их преображение: если еще три минуты назад стволы были коричневые, то теперь, из-за густо облепившего кору мха, все сделалось кислотным, темным и нестерпимо ярким. Казалось, изменилась сама природа, деревья либо неправильно росли — стволы наклонялись почти горизонтально, так, что даже пригнувшись голова задевала свисающий с них зеленый лишайник с вязью мха, либо стволы были просто неправильными. Некоторые узловаты, другие напоминали кольчатых червей для чего-то высунувших из земли свои тела, но только были почему-то зелены и с раскинувшимися на головах шапками из тонких листьев.
Катя перла вперед как танк, казалось вовсе не замечая столь существенное изменение ландшафта. Но скоро и ей пришлось сбавить обороты: кусты под ногами все чаще стали пересекать толстые мутанты-лианы — они выбрасывали в воздух столько водяного пара, что скоро вся растительность кроме них под ногами исчезла, уступив место заболоченной почве.
Моя хламида здесь, где даже отражение в лужах было сплошь зеленым, казалось неестественной, не из этой реальности, потусторонней; мне казалось что если у этого леса вдруг окажется какой-то хозяин, например разумное дерево, оно непременно захочет меня схватить. Зато сапогами, хоть и были они алого цвета, я был доволен — вода и грязь под ногами не проникала внутрь них. А вот сандалии Кати показали слабину. Она месила грязь, вязла, и окунала ноги в ледяную воду, а потом скользила на подошвах... В конце концов она их сняла, связала и перевесив через плечо пошла босиком.
Поскольку ничего нового не происходило и лес вокруг не желал вновь менять цвет на нормальный, я снова задумался о мести. Если я убью ее сейчас, то куда пойду?
— Катя куда мы сейчас идем?
— В ближайший форт, — ответила она не оборачиваясь.
— Что за форт?
— Промежуточное звено между приграничной крепостью и обычным поселением.
— А наша крепость приграничная?
— Да...
Ясно. Значит если останусь один, и буду придерживаться этого курса, выйду на форт. А там укажут дорогу к столице. С этим понятно. Теперь решить вопросы о артефакте и удовлетворении местью. Где она хранит эту самую Вещь?... Непонятно. Впрочем во время пытки обыщу, или даже сама расколется... Но только все равно что-то смущает.
Пытки: вырывание ногтей, ноздрей, глаз, нарезание плоти мелкими дольками — все детский сад. Не того я хочу, ее страдания окажутся мимолетны и не ощутимы в сравнение с теми, которые эти два месяца испытывал я. Я отравлял собственную душу, ломал внутри стержень, медленно сходил с ума... я был на грани.... Может я уже сумасшедший! А эта сволочь только помучается в агонии и просто умрет? Она не перенесет и сотой доли того, что испытал я!
Я едва не остановился чтобы обхватить голову руками. Проклятье что делать? Какие мучения для нее могут быть хуже пыток?! Надо подумать... Вспомнить, подставить себя на ее место.
Я молодая женщина, случайно попавшая в новый мир... Из никого превратилась почти в полубога. Большинство окружающих людей — бездари, людишки, что завидуют и боятся.
Но если ее лишат силы, покажут что она не хозяйка ни своей судьбы, ни даже своему телу... Она надломится, весь ее понятный, ровно выстроенный мир разлетится на осколки. Тогда в храме ирбисов, она была такой уязвимой и слабой — ее едва не изнасиловал управитель. Помниться она была в шоке... сидела на коленях и долго не могла прийти в себя.
Она была в шоке от пережитого покушения на то, что принадлежало только ей — покушение на свое тело.
Значит изнасилование? Но что если я ошибся и насилие не та ахиллесова пята, удар по которой планирую нанести? Я не насильник, не извращенец... Более того, когда-то и сам презирал таких людей... И сейчас бы презирал, даже себя, если бы речь не шла о этом монстре. Это не женщина, она монстр.
Месть есть месть — если для ее удовлетворения понадобиться надругаться над ее телом, то я сделаю это холодно и расчетливо. Вот только что если я ошибся и раздвинуть ноги, тем более под угрозой — для нее окажется пустячным делом?
Нельзя ошибиться и пожертвовать остатками души былого Сергея зазря...
— Катя, давай отдохнем пять минут?
Девушка закрутила головой, и, выбрав в этом зеленом и мокром мире место посуше, уселась, прислонившись к мохнатому стволу дерева.
Я сел напротив и спросил будто и невзначай:
— Катя помнишь, ты спрашивала смогу ли я когда-нибудь тебя простить?
— Да...
— Так вот, я подумал и сказал "да", но только при одном условии... Отдайся мне и мы будем квиты.
— Что?! — воскликнула девушка вскакивая. — Нет... Прости, но такая цена для меня не приемлема.
— Ну что тебе стоит развести ноги в стороны?
— Ты с ума сошел Сергей! Сказала же нет!
Босая девушка рванула по лужам, от каждого ее шага смачно и громко хлюпала грязь. Мне потребовалось приложить все силы, чтобы не отстать.
Отлично, теперь я точно знаю, что не ошибся. Для нее это станет тяжким испытанием, конечно, не таким как выпавшим мне, но, по крайней мере, ее хрустальный мир треснет.
Осталось придумать как все сделать так, чтобы она оставалась в сознании но при этом, не смогла меня убить.
Зеленого вокруг вдруг стало меньше. Столетние деревья раздвинулись — мы оказались на краю до боли знакомого обрыва сразу за которым стоял покосившийся, а местами и вовсе упавший частокол. Разум впал в ступор, отказавшись анализировать представшую глазам картину.
Катя повела меня в обход, туда, где ров вокруг развалившегося частокола был почему-то засыпан и выровнен землей... Деревня что когда-то стояла здесь, была сожжена дотла — от домов остались лишь частично обгоревшие бревна фундамента. Некоторые еще чудом сохранившиеся окна зияли чернотой, а изгородь пустого свинарника сиротливо валялась на земле. Дорога, ведущая к вратам разрушенного кем-то замка, была практически неразличима — на когда-то затоптанной бесчисленными ногами земле, распростерся ковер из сорной травы. И чем ближе мы подходили к руинам некогда величественного замка, тем сильнее росло давление на мозг.
— Мы что, — спросил я у стоявшей с открытым ртом девушки, — перенеслись во времени и теперь взираем на остатки нашей крепости, или это какое-то колдовское наваждение?!
Она прекратила разглядывать разрушенную крепость, уставилась на меня глазами умудренного опытом деревенского учителя:
— Нет, что ты. Это вовсе не Кровавая Роща. Эту крепость разрушило объединенное войско миркаридцев и ирбисов более десяти лет назад. В ответ на это империя, собрав силы, ударила и изгнала врагов с берегов Южного моря, а приграничная крепость была перенесена туда. Капитан рассказывал, что раньше он жил здесь, а когда на них напали полчища тварей, то уцелел лишь чудом... Никогда не думала что увижу эту крепость, просто чудо что мы ее нашли. Но форт отсюда не так далеко.
Я прошелся по лежащим на земле гнилым вратам, поднял голову осматривая обломки стены, донжона, разрушенного словно прямым попаданием пары десятков снарядов гаубиц... Что в этом мире могло оставить такие разрушения? Плац перед донжоном был усыпан осколками каменных блоков, мелкого щебня, а среди этого...
В землю врыты два каменных столба, с вбитыми в них колодками для рук и ног. Растянутый в цепях на них повис скелет без черепа.
— Что за...
Когда мы подошли ближе, Катя прокомментировала:
— Наверно это столбы для наказания серьезно провинившихся воинов. Видишь, какие цепи? Да и бездарных бы просто убили. Здесь их секли плетьми со стальным хлыстом, секли возможно до полусмерти. Слава императору что в нашей крепости такого нет... А когда началось нападение, видимо про воина забыли, он так и остался висеть на цепях без сил. Когда сюда ворвались твари, ему вспороли живот и выпустили кишки, вон видишь след на ребрах. Но, не удовлетворившись этим, отрубили голову. Вон смотри, череп валяется в обломках.
Серый от старости череп зияющими глазницами уставился мне в душу, казалось он знал о чем я думал и что собирался сделать. Знал и осуждал.
— Давай его снимем? — предложил я. — Даже если этого не сделали войска императора, не стоит забывать что мы люди...
Девушка кивнула, сняла с вбитого в камень крючка кольцо с единственным на нем ржавым ключом, и с пыхтением отперла колодки на цепях. Когда последний замок щелкнул, безголовый скелет упал и рассыпался на тысячу костей.
— Хорошо что ключ не сломался, — произнесла Катя, собирая останки в кучу ногой обутой в сандалий, — давай сложим все в кучу, а сверху прикроем обломками.
Она проделывала это все четко, экономными движениями, без тени отвращения или других эмоций к человеческим костям. А когда подняла и положила на курган сверху последний каменный блок, я приблизился со спины и, дотронувшись до шеи, пустил заряд достаточный чтобы успокоить кабана.
Когда девушка свалилась кулем, я, с трудом подняв ее, приблизил бесчувственное тело к столбам и закрепил руки и ноги в ржавые колодки. Повесил ключ на крюк и, не став ждать, ударом обратной стороны ладони по лицу привел ее в чувство.
Она распахнула глаза, дернулась, но натянутые ржавые цепи лишь слабо звякнули. Мутный взгляд прояснился, она смотрела на меня с испугом:
— Сергей что ты делаешь?...
— Тоже что и ты проделала со мной. Бью по лицу, лишаю свободы...
— Сергей...
— Да? Что?
— Что ты делаешь? Ты не посмеешь...
— Уже посмел. Проклятье, как снимается твоя кираса... А нашел вот ремень. Ух ты, грудь вполне ничего...
— Пусти! Развяжи меня!!
— Хмм, юбку, пожалуй, снимать не стану, под ней и так ничего нет.
— Сергей прошу тебя не надо...
— Странная ты Катя, думаешь только о себе. Ты хоть представляешь, что я пережил сидя два месяца в узком и тухлом колодце, где не было даже нужника? Ты не можешь себя представить, как я сходил с ума, даже пытался научиться лазить по отвесной стене чтобы хоть одним глазком заглянуть в окошечко под потолком и вспомнить как выглядит солнце. Нет Катя, ты не представляешь. Но зато сейчас поймешь, каково это, когда не принадлежишь сам себе.
— Не на... ааа!!!
Я, обойдя девушку сзади, приподнял и вошел в нее, грубо, сильно.
— А... ты просто мерзавец! Скотина!! Ааа!
Даже не знаю сколько у меня не было женщины, наверно из-за этого, а может из-за звериной жажды, через пару минут все было кончено.
Я отошел от нее, чтобы заглянуть в глаза. Она, закусив губу до крови, отворачивалась и прятала от меня взгляд. И я не стал копаться в ее душе чтобы понять что испытывает.
— Катя, где артефакт? — спросил я у нее.
Она молчала, все так же вися на цепях и казалось не дыша.
— Отвечай! Ты все равно скажешь после пыток. Так что ответь сейчас.
Она глянула на меня печальными глазами. Если в них раньше и стояли слезы, то успели высохнуть.
— Какой артефакт Сережа?
— Не строй из себя дурочку. Где та вещь, что мы украли с Ирбиса?
— У меня в голове Сереж.
— Что за чушь?!
— Ну подумай сам, ты обыскал меня всю, заглянул даже... Но его нигде нет, потому что он внутри меня. Посылка императору это вроде печати на твоей шее, заклятье которое может из меня вынуть только он сам.
— Что за фигня, артефакт не может быть в виде заклятья. Там в храме, вещь была у управителя! А потом ее забрала ты. Ты меня дуришь?!
Она улыбнулась грустно:
— Нет Сереж, не в этот раз. То, что ты называешь артефактом, а я Вещью, таковым не является. Это нечто живое и не живое, вроде плененной души. Вещь жила в управителе всего несколько дней, и убив его, я смогла вытащить ее из трупа. Но во мне она более двух месяцев, она пропиталась мной, и если я умру, то не станет и Вещи.
Я опустил голову, стал рассматривать брусчатку под ногами. Меж кусками камня пробивается стебли зеленой травы... Проклятье! Я почти уверен, что она не лжет и если убью ее, то на глаза императору даже не попаду — во дворце меня и слушать не станут. Через какой-то месяц отброшу копыта.... Проклятье!
Я поднял голову, посмотрел на ниспускающую с меня внимательного взгляда девушку в цепях.
— Значит, это был билет в один конец. Моя цель достигнута, мне выпал шанс исполнить перед смертью свою мечту. Я вышел из колодца, наказал и убил тебя, и плевать, что через месяц я умру. Помолись перед смертью Катя — покайся пред Богом.
— Сергей одумайся! Какой смысл нам с тобой умирать?! Сними меня с цепей и начнем все сначала! Все останется в прошлом!
Я готовил смертельный заряд молнии. Убить, чтоб больше не поганила этот мир.
В окрестностях раздался нарастающий вой. Он быстро приближался, кажется, его источник находился уже в деревне.
— Это боевые псы миркаридцев! — заверещала брыкаясь в цепях Катя. — Открой колодки иначе мы оба покойники!
— Заткнись, мы и так покойники.
Я развернулся лицом к разрушенным воротам. Руки готовы для броска, а душа подготовлена для новой атаки. Первый кто окажется в проеме будет убит...
Десяток Гончих Ада разом влетели в ворота. Перекошенные в оскале морды и горящие красным глаза затмевали даже объемные мускулистые тела и страшно вздыбленную коричневую шерсть.
Я пустил заряд, и упал погребенный тяжелой тушей. Кажется, я ударил молнией в упор и прыгнувшая на меня тварь мертва — только этим можно объяснить что я еще жив. Но даже в таком положении, посреди рычания и воя десятка озлобленных тварей, уши уловили звук рвущихся звеньев цепи. Наверно Катю уже разорвали в клочья, набросились на мясо скопом так, что не выдержала хоть и ржавая, но прочная цепь.
Через десяток секунд повисла мертвецкая тишина. Может твари ушли? Наелись Катиной плоти и решили что я мертв?
Осторожно выбираясь из-под тяжелой туши, одновременно вертел головой... Господи, все собаки мертвы. Тело одной валялось у стены за пятнадцать метров от меня. А сверху, за три метра над трупом, на каменных блоках стены расплывалось густое пятно крови. Кто мог размазать собаку по стене?!
Я поднялся и замер. Цепи меж каменными столбами были разорваны, а полуобнаженная Катя с колодками на руках и ногах смотрела на меня твердым взглядом.
Не думая больше ни о чем, бросил милимолнию ей в лицо и... Она легко отклонилась. Отклониться от молнии распространяющейся со скоростью света?! Я бросил еще раз, метясь в ложбину меж грудей, но она отошла. Как?! Невозможно!
Сил для новой попытки больше не осталось, и я опустил руки.
— Ты просто убьешь меня или с начало будешь пытать? — спросил я обречено, но без тени страха в голосе.
Она покачала головой:
— Нет Сережа... Степа, я хочу вновь стать твоим другом. А за то, что ты сделал со мной, прощаю. Мы в расчете, все было справедливо.
