Вигнолийский замок

Никер ухмыльнулся.

— Ты все шутишь, Арт, а нам ведь придется с ней сотрудничать. С этим монстром. И зачем только ты заключил с ней договор? Нет, мне ясно, зачем, но я бы лично держался от нее подальше.

Я не стал спорить, а отправился заканчивать своего первого голема, оснащенного сверхпрочной кожей. После первого принципиального прорыва дело пошло как по маслу. Пользуясь образцами, описанными в университетах местной Земли, я соорудил полого голема, состоящего почти целиком из мышц, но снаружи и внутри этого создания была сверхпрочная кожа. На ощупь он почему-то ощущался как пластик. Твердый, слегка шершавый пластик, из которого состояли старинные погремушки. Внутрь голема можно было попасть лишь одним путем — через бок. У меня был выбор: смотреть своими глазами или целиком скрыться в этих 'пластиковых' доспехах, довериться глазам и энцефу голема. Я выбрал второй вариант, потому что первый был чреват тем, что маги сразу разберутся, что к чему.

Я кое-как протиснулся внутрь и оказался в довольно тесной 'пластиковой' коробке. Затем бок более-менее сомкнулся, щель была почти незаметна. Я ничего не видел, моими глазами были глаза голема, которые взаимодействовали со мной через его энцеф. Мне даже было трудно дышать, потому что сквозных дыр в груди необычного создания получилось маловато. Мышцы были так себе, пожалуй, чуть сильнее моих. Я управлял ими тоже через энцеф. Походка и движения голема оставляли желать лучшего, но меня это нисколько не огорчало, ведь в моих руках находился прототип существа, неизвестного этому миру. Да и вообще никакому миру! Мне еще только предстояло сделать множество улучшений.

Никер присутствовал при первых шагах моего экзокостюма. Эти шаги получились не очень ловкими, но я, по крайней мере, не падал, а мой друг находился под неизгладимым впечатлением.

— Знаешь, Арт, я бы никогда не подумал, что внутри находится человек! — с тайным восторгом сообщил Никер, пожирая глазами зеленоватое высокое и толстое существо. — Я мог бы побиться об заклад, что это просто плохо сделанный голем! Сварганенный на скорую руку каким-нибудь учеником!

Я знал, как выгляжу снаружи. Как широкоплечий великан, покрытый чешуйчатой зеленой кожей. Наверное выходцу с моей, правильной, Земли, я напомнил бы Халка. Однако Никер понятия не имел, кто это такой.

Я создавал голема в одном из больших залов замка за тщательно запертыми дверями. Стулья, столы, диван — вся рухлядь была сдвинута к стенам, чтобы дать мне побольше пространства. Я ходил в экзокостюме, размахивал руками, пытался переносить мебель, даже прыгал, сотрясая пол. Никер предложил мне сразиться на деревянных палках, но мое управление этим големом было далеко от идеала, и я часто пропускал удары. Впрочем, пока это ничего не значило.

Позанимавшись с големом часа четыре, я принял решение уничтожить его. Дело было не только в том, что первый образец получился несовершенным и мне хотелось скрыть мои эксперименты от окружающих. Основная причина заключалась в энергии. Големы, как и всякие живые существа, нуждались в ней. Обычно они получали ее вместе с пищей, как и люди. Но экспериментальные модели не оснащались такой мелочью, как пищеварение. Они жили лишь короткое время, питаясь изначальными запасами энергии, а потом, после получения нужных результатов, утилизировались.

Уничтожались големы тоже интересно. Для этого в небольших количествах использовалась хила, которая помогала превращать живую ткань обратно в глину. Маги поговаривали, что живые существа, созданные с помощью хилы, все-таки сильно отличаются от обычных животных, ведь никакая хила не способна превратить нормальное животное, родившееся естественным образом, в глину. Более того, особо сильные маги могли даже разрушать чужих големов, если те находились на расстоянии вытянутой руки или ближе.

Я разрушил свой первый прототип без всякого сожаления. Мне уже было известно, как его сделать опять, и у меня ушло бы только часа полтора на этот процесс. Я рассчитывал создавать все более совершенные новые образцы, учиться на них, но ограниченные запасы хилы сдерживали мои честолюбивые устремления. Пришлось писать письмо дядюшке Вилли, что так и так, у меня все получилось, но требуется больше хилы. Я даже не представлял, как выкручиваются маги, у которых нет источника хилы под рукой.

К вечеру, когда солнце вновь решило спрятаться за ненадежными верхушками сосен около замка, Понци прислал своего гонца. Мой союзник живо интересовался, что ему делать. У нас с Прастом вроде бы наметилось перемирие, но Лист убит. Понци неплохо нагрел руки на грабежах земли виконта и явно хотел продолжать. Я ответил своему союзнику, что пусть подождет еще полторы недели. Тогда, скорее всего, начнется настоящее веселье. Он или сильно разбогатеет или погибнет. Зная патологическую жадность Понци, я ни на секунду не сомневался, что тот запросто рискнет жизнью ради большого куша.

Невзирая на крайнюю занятость, я держал на контроле ситуацию с сфинксом и после заката поинтересовался у Шруссона, как там дела. Шруссон поклялся, что виртуозно отгадывает загадки, что он лучший отгадыватель загадок в мире и что потом, когда я перестану нуждаться в его услугах, он пойдет на службу к королю, чтобы моментально решать все сложнейшие проблемы королевства.

— Господин барон, я даже сам не ожидал найти в себе такие таланты. Король наверняка сделает меня своим советником, а может даже майордомом и будет платить мне сто золотых в месяц! — доверительно сказал мне Шруссон.

Услышав про майордома, я подумал, что дела совсем плохи, и спустился вниз, к сфинксу.

— А, барон, ты привел своего болвана, — именно этим возгласом Фис встретила меня и будущего майордома. — Я его знаю с тех пор, когда он был еще ребенком, но не подозревала, что он такой осел.

— Он плохо старается? — спросил я, грозно глядя на Шруссона, который пытался спрятаться за углом.

— Старается-то он может и хорошо, но у него вместо головы пустое ведро, вот в чем загвоздка, — Фис смотрела так на меня своими черными глазами, словно пыталась понять, специально ли я подсунул ей Шруссона или это получилось случайно.

— Ты не решил ни одной загадки? — я двумя пальцами схватил за куртку Шруссона и вытащил его из-за угла.

— Решил, господин барон! — пискнул тот. — Все решил!

— О, да, он решил, — откликнулась Фис. — Я начала с загадок посложнее, но услышав, какую чушь он несет, перешла на те, что попроще. Например, 'мягкие лапки, а в лапках царапки'. Каждый ребенок скажет, что это кошка. Но твой Шруссон думает иначе. Он сказал, что это кухарка на дереве.

— Почему кухарка на дереве? — я удивленно воззрился на сконфуженную физиономию бывшего управляющего.

Шруссон замялся.

— У нашей кухарки Берты мягкие руки, господин барон. Она ведь месит тесто, лепит пирожки, делает массаж... хотя массаж она редко делает в последнее время.

— А царапки у нее откуда?

— Занозы, господин барон. Когда она лезет на дерево за сливами, у нее всегда полно заноз. Она сама мне жаловалась.

— Или вот еще, — продолжала Фис, гневно сверкая глазами. — 'Прыг да скок, длинные уши, белый бок'. Как думаешь, барон, кто это?

— Заяц! — уверенно ответил я.

— А вот и нет. Твой Шруссон считает, что это мальчик, упавший в муку.

Я отпустил куртку и задумался:

— Белый бок я еще понимаю — это от муки. Прыг да скок я тоже понимаю — мальчик убегает. Но при чем тут длинные уши?

— Так его схватили за уши, господин барон, — робко пояснил Шруссон. — Мельник же и схватил. Я сам видел. Уши длиннее стали.

— Но самое лучшее вот это, — заявила Фис. — 'Голодна — мычит, сыта — жуёт, ребяткам молоко даёт'.

— Надеюсь, это корова? — спросил я у Шруссона.

— Глухонемая молочница, — тихо произнес он.

— Отдай его мне, — сказала Фис. — Впусти его в клетку.

Признаться, глядя на физиономию Шруссона, у меня мелькнула мысль так и сделать, но я сдержался. Замковая челядь просто не поймет моего поступка, испугается, даже начнет разбегаться.

— Завтра я пришлю кого-нибудь другого, — сказал я. — Идем, Шруссон.

Мы молча поднялись в мой рабочий кабинет.

Я поправил тяжелый подсвечник, стоящий на столе, и повернулся к двери, у которой скромно стоял Шруссон.

— Ты — бывший управляющий, а не можешь даже отгадать глупые загадки. Ты выглядишь как жулик и поступаешь как жулик. Кроме лести я ничего путного от тебя не услышал. Вот скажи, что мне с тобой делать? — произнес я. — Какой смысл держать тебя в замке? Какую пользу ты мне можешь принести? Ответь хотя бы на этот вопрос, и если ответ будет убедительным, то я оставлю тебя. А если нет, то проваливай. Прямо сейчас.

Хитрющая физиономия повернулась ко мне и, видимо, уяснила всю серьезность ситуации. Что я собираюсь вышвырнуть кое-кого пинком под зад и даже, возможно, без вещей.

— Простите, господин барон! Я ведь старался! — Шруссон прижал руки к груди, отчего стал похож на старого лиса, уверяющего, что он давно уже стал вегетарианцем.

— Грег, иди сюда! — крикнул я в открытую дверь. — Выброси вот этого за ворота.

За спиной Шруссона возник массивный силуэт одного из моих воинов.

— Нет, господин барон! Не надо! — теперь бывший управляющий простер ручонки ко мне. — Я ведь знаю тайну!

— Подожди, — я одним движением остановил Грега. — Какую тайну?

— Я знаю, где спрятаны дневники Эндрю Праста! Прадеда нашего бывшего барона!

В эту секунду мне подумалось, что таким пронырливым типажам, как Шруссон, все-таки часто везет, иначе они не задерживались бы надолго среди живых.

— Иди, Грег. А ты, Шруссон, рассказывай.

За какие-то пять минут я получил ключ к вопросу, который меня очень интересовал: кто такой этот Эндрю Праст и откуда он взялся. Дневники хранились в тайнике в замке Буретто. Этот замок отец моего недруга Праста бездарно утратил. Шруссон узнал о тайнике от своих родственников, которые традиционно были доверенными лицами семейства Прастов.

— Отдыхай, — сказал я, когда Шруссон выложил все, что мог. — Ты пока заработал свое пребывание в этом замке. Но подумай о своей пользе в будущем. Мне нужны люди, от которых есть отдача.

Уже совсем стемнело, когда я распорядился подавать ужин. Во дворе при свете луны все еще кипела бурная деятельность: мои люди крепили оборону и пытались втащить требушет на одну из башен.

Трапеза проходила при свечах в привычной компании: с Эмилией и Никером. Сестры Праста на этот раз поужинали отдельно и были вынуждены терпеливо сносить грубые солдафонские шутки моих десятников. Эмилия сама настояла на уединенном ужине. Она заявила, что имеет серьезный разговор ко мне и очень просила, чтобы никто нас не отвлекал.

Мы расселись, открыли бутылку с хорошим красным вином, наложили на тарелки фазана, отправили слуг прочь и тут раздался такой грохот, что даже стекла задребезжали.

Я вскочил из-за стола и подбежал к окну. Там, во дворе, суетливо бегал народ с факелами. Требушет, который почти достиг вершины крепостной башни, сорвался и чуть не прибил стоящих внизу.

Никер открыл окно и заорал изо всех сил:

— Надо было разобрать сначала, а наверху собрать!

Антуан бы так и сделал, но он объезжал соседние деревни, и сейчас всем руководил старый воин Рупрехт, который только виновато развел руками.

Мы вернулись к столу. Эмилия вздохнула, пригубила вино и двинулась прямо к делу.

— Я много думала о вас, господин барон. Спрашивала себя, чего вы хотите, к чему стремитесь. Сначала мне казалось, что вы, как и многие, намереваетесь обзавестись более звучными титулами. Собираетесь стать графом, к примеру. А если повезет, то кем-нибудь и повыше. Ваши действия, на первый взгляд, подтвержали это. Вы ведь забрали замок у Праста и наверняка на этом не остановитесь. К тому же, у вас нет невесты. А это значит что?

Мы с Никером уже немного привыкли к логическим выкладкам Эмилии и поэт весело ответил:

— Это значит, что он ищет свою единственную любовь!

Эмилия с сомнением покачала головой и пламя свечей заставило жемчужины в ее светлых волосах радостно вспыхнуть.

— Люди поговаривают, что вы, господин барон, присматриваете себе принцессу, не меньше, чтобы резко прыгнуть вверх по лестнице власти. Но я думаю иначе. Вы вообще не собираетесь жениться в ближайшее время, пока не закончите хотя бы первую часть своего плана.

Мы с Никером переглянулись.

— О каком плане речь, Эмилия? — я подчеркнуто равнодушно отправил в рот кусок фазана.

— Но когда я вспомнила о том, как вы насмешливо отзываетесь о ваших соседях, графе и даже короле, то поняла, что вами движут другие причины, — девушка продолжала гнуть свою линию. — И я спросила себя: зачем человеку власть, если не ради самой власти? Тут выбор невелик: это или любовь или месть, какие-то сильные чувства. Но вы никого не любите, господин барон, и, вроде бы, никому не собираетесь мстить. Это поставило меня в тупик, я размышляла несколько дней. Но знаете, барон, мне все-таки удалось найти ответ. У вас есть враг. Этот же враг есть и у меня, и у моих друзей, родных, но мы предпочитаем о нем не думать. А вы думаете. Вы хотите собрать большую армию и сокрушить деймолитов.

Я сумел промолчать и сохранить бесстрастность, хотя меня порядком удивило то, как работает голова у этой девушки. Но Никер сразу же откликнулся.

— Говорите об этом потише, Эмилия. Арт почему-то предпочитает избегать огласки. Он даже мне запретил распространяться на эти темы.

— Значит, я угадала, — Эмилия не смогла сдержать счастливой улыбки. — Я угадала! А раз так, то прошу зачислить меня в команду.

Все-таки и на этот раз ей удалось вывести меня с Никером из состояния душевного равновесия. Никер по своей привычке замер с удивленным выражением лица, а я заметил, как мои брови, помимо воли, ползут вверх.

— В какую команду? — осторожно спросил я, хмурясь и возвращая брови на место. — Вы о чем?

— В вашу! — Эмилия показала на меня и на Никера тонким пальчиком. — Я ведь раньше, когда прислушивалась к вашим спорам, подозревала, что вас связывает какая-то общая идея. И теперь поняла. Никер хочет помочь вам, господин барон, избавиться от деймолитов. Я тоже этого хочу. Нет, пожалуйста, не спорьте! Я много думала и пришла к выводу, что если у человека и есть какая-то величественная цель в жизни, то это именно стремление к свободе. Мы должны освободить Землю. Целиком. Избавиться от врага.

Я застонал. Только такой вот идеалистки мне и не хватало.

Но Эмилия, похоже, сдаваться даже не собиралась.

— Я буду тоже помогать вам, господин барон. Я все продумала, хотя, конечно, умею мало что. Рисовать, разводить цветы, играть в шахматы, управлять замком в отсутствие мужа, вышивать....

— Что? — переспросил я, разом подобравшись. — Что вы сказали? Повторите.

— Вышивать, — улыбаясь, сказала Эмилия.

— Нет, повторите то, что было до этого!

— Управлять замком в отсутствие мужа, — улыбка Эмилии стала совсем широкой. — Меня учили этому родители. Меня и моих сестер. И все мы были очень прилежными ученицами.