Солнце Палестины

— М — да, — проговорила Саша, стоя над одним из сундуков и почесывая в затылке, — что же выбрать?

Увиденные в сундуке одежды делились на два вида, балахонистые платья тёмных цветов: коричневого, черного, скрывающих фигуру. И платья, более весёлых расцветок: синие, зелёные, розовые, сшитые по фигуре. У тех и других были длинные рукава, закрывающие запястья. У цветных платьев имелись вставки из материала другого цвета, вшитые в разрезы подола с боков и спереди, от шеи и до самого низа. По краям вставок были вышиты узоры. Саша предположила, что тёмные платья служили для выхода на люди или в дорогу. Тем более, в похожем платье ходила служанка из дома лекаря, а его жёны, находясь на своей половине, где их никто не видел из посторонних, одевались в платья весёлых расцветок.

В недрах второго сундука лежали в основном большие разноцветные платки для хиджабов, никабы, для закрывания лиц и нательные рубахи из простой льняной ткани и полупрозрачного шелка.

У всех этих вещей был один недостаток, который напрягал девушку, они пахли прежними хозяйками, их благовониями и притираниями. Она догадывалась, куда подевались прежние владелицы, но напрямую спрашивать у принцессы об этом не хотела, боясь узнать страшные подробности. Поэтому, ощущала себя вором, и от этого было не по себе.

Выбрав себе одежду, она обернулась к служанке. Ею была девчонка лет шестнадцати в темном платье и хиджабе. По всей видимости, она, являлась одной из слуг, прежних хозяев дома и ей удалось остаться в живых. Сейчас она стояла у стены, смотрела в пол и ожидала распоряжений.

Саша подумала, что не мешало бы помыться, прежде чем мерить платье. Предположив, что в таком большом доме должно быть место, где хозяева мылись, она обратилась к служанке:

— Где тут моются?

Оказалось, девчонка разговаривала только на арабском языке. Эльвира, не понимая языка девушки и не зная, чем ее озадачить, пристроила ее к Саше, чтобы не болталась по дому без дела.

Александра жестом показала, как будто она моется. Служанка озадаченно на неё посмотрела, а потом воскликнула:

_Хамман! — затем она вопросительно посмотрела на госпожу, повторила ее жест и переспросила,— Хамман?

Саша утвердительно кивнула и с интересом стала смотреть, служанка подбежала к сундуку с платками и стала копаться в нем. Наконец, она достала два больших льняных платка с вышивкой и два узких, с пришитыми кистями, смотала в рулон и поманила за собой. Саша хмыкнула, положила выбранные платья обратно в сундук и пошла за ней.

Они прошли в дальний угол двора усадьбы к небольшому сооружению с куполом и печной трубой. По пути ее новая служанка заскочила в какую-то комнатку и вышла с медным тазом, в котором стояли два глиняных кувшина, и лежала войлочная рукавичка. Зайдя в здание, они попали в прихожую или раздевалку, вдоль стен, которой стояли деревянные скамейки, и имелась ещё дверь, которая, вела в большую залу, освещённую через небольшие окна в куполе. Там были деревянные лежанки, небольшой глиняный бассейн с водой, из одной стены торчал бронзовый кран, а на полу виднелись сливные отверстия. Всюду была роспись, по стенам, полу и потолку.

Саша присвистнула и сказала:

— Ни хрена себе, настоящая баня!

— Хамман, — поправила ее служанка. Она поставила таз на лавку и убежала. Ее не было некоторое время, потом она появилась со стариком, который начал кланяться Саше и что-то объяснять. Как она поняла из его жестов и присоединившейся к нему служанки, это был "заббал", то есть истопник. Он, пытался сказать, что печь только разгорелась и нужно подождать. Саша, махнула им рукой:

— Что же, подождем. Ради того, чтобы помыться, она готова долго ждать.

Через час печь нагрела котел с водой. Пар начал проникать в мойку сквозь отверстия в стене и нагревать воздух. Девчонки разделись и присели на лавку у стены смежной с печью.

По сравнению с сауной, в которой Саше приходилось бывать, здесь было не так жарко, но и этого ей хватило. Они пропотели, затем служанка уложила её на топчан, облила свои ладони маслом из кувшина и принялась натирать ей тело, попутно делая массаж. Закончив, специальным скребком взялась снимать это масло вместе с грязью. Навела воды, натерла тело жидким мылом, взбив пену с помощью войлочной рукавички, не забыв намылить волосы, затем обмыла новой порцией воды.

Саша после помывки чувствовала себя взбитым кремом, начали побаливать синяки, которые появились после стычек. Но в целом, ей было очень хорошо. Сквозь негу пробилась мысль: "Да, если есть на свете рай, то это — хамман. Надо Настю сюда затащить, если врач разрешит". Она успела немного подремать, пока её сопровождающая мылась.

Между тем, ее служанка закончила мыться, и они отправились на выход. Одеваясь, Саша, попутно пыталась узнать имя своей спутницы. Та, поняв, что от нее хотят, назвалась Фаридой.

После бани занимались платьями, сделав перерыв на поздний обед. Его принесла с кухни Фарида, там готовили на графскую чету и их свиту. Сама принцесса, истосковавшись по простым хозяйственным хлопотам, активно осматривала дом, контролировала кухню, командовала служанками, раздавая задания. Заглянув в комнату к Саше, осмотрела разбросанные наряды, заметила мокрые волосы у девчонок и, расспросив их, с удивлением узнала про баню. Знакомая с культурой и обычаями испанских мавров, она, наверняка знала и об арабских банях. Забрав Фариду, пошла, осматривать этот хамман. Когда все внимательно осмотрела, объявила помывку свиты. В общем, Фарида заканчивала шить платья следующим днём. Александра тоже плюнула на рукоделие, тем более что в комнате становилось сумрачно. Немного постояла на балконе и так, как уже наступал вечер, легла в своей комнате спать.

Следующий день у неё тоже оказался занят, поэтому проведать Настю не получилось. Половину дня они с Фаридой дошивали что наметили. Наконец-то, Саша надела платье, зеленое с вышивкой, а Фарида, подобрав большой платок, намотала ей хиджаб, который получился в виде некоего тюрбана, у которого свешивался с боку конец платка и им можно закрыть лицо.

Когда девушка вошла в покои Эльвиры, та осмотрев ее наряд сверху донизу, заявила:

— Я хочу такое же!

И оставшиеся время до ужина, вся свита перебирала платья, мерила их, бурно обсуждала. Фарида замучилась накручивать им хиджабы и одевать никабы, закрывающие им лица. Саше такое времяпровождение быстро наскучило. Ей привыкшей к темпам нашего времени, загруженности работой пять дней в неделю, казалось все это пустой тратой времени. Нет, как всякая женщина, она любила наряды и красиво одеваться, но так проводить время, это было выше ее сил. Больше всего ей хотелось проведать Настю, но приходилось терпеть, поддерживать разговор, высказывать мнение по подбору деталей костюмов.

В конечном итоге к торжественному выходу на ежевечерний ужин Эльвира и ее окружение выглядели как жёны халифа. Присутствующая за столом мужская половина встретила их комплиментами, львиная доля которых, досталась супруге графа. Их появление прервало очередную перебранку между двумя итальянцами. Они, как поняла Саша по обрывкам реплик, пытались поделить льготы для своих купцов в Иерусалиме.

Граф в эти дни не сидел на месте. Он, как поняла девушка, по обрывкам разговоров за столом, контролировал ремонт повозок, подсчитывал объём продовольствия, посылал экспедиции на реквизицию скота. В общем, занимался подготовкой к последнему переходу и будущей осаде. На взгляд Саши, граф Раймонд был самым опытным военачальником в войске, ведь он долгое время участвовал в войне с маврами, в Испании. И девушке было не понятно, почему он не стал главнокомандующим армии. Наверное, не хотел улаживать постоянные споры между другими командирами. Больше на эту роль подходил Готфрид Бульонский, как она думала. Обладая определённым военным опытом, он производил впечатление не воина, а администратора, который может найти решение в споре, удовлетворяющее всех. Взвешенное, обдуманное решение проблемы. Остальные на роль крупных военачальников не тянули. Нет, как индивидуальные бойцы, они были опытные и умелые, неплохи, как командиры своих отрядов, но способности объединить всех, вести за собой, не было. Танкред мог бы стать лидером, если к его молодому пылу прибавить выдержку Готфрида и опыт Раймонда. Он может приобрести эти качества в будущем, став старше, если раньше не свернет себе шею, в какой-нибудь военной авантюре. Д'Отвиль чем-то походил на Ричарда Львиное Сердце. Такой же отважный рыцарь, умелый воин, он выиграл много битв, но не выиграл ни одной войны и как король довел свою страну до разорения.

Немного удивившись своим мыслям, Саша провела положенное время за столом и удалилась к себе.

На следующий день она решила проведать свою подругу, рассказать ей про баню. Утром, войдя в покои к Эльвире, она была остановлена вопросом:

— Как тебе твоя служанка? — спросила ее принцесса.

Удивившись, девушка пожала плечами:

— Девушка, как девушка.

— То есть, она тебя устраивает? — Саша в ответ кивнула головой.

— Да.

— Ну и забирай ее себе!— молвила она.

— Как это забирай? — воскликнула удивленно. — Она, что вещь?

— Вот именно, вещь. Рабыня и сирота, доставшаяся мне вместе с домом. Мне она не нужна, а вы две молодые девушки путешествуете с одним слугой. Вам нужна помощница в пути, ведь парню не всегда уместно прислуживать вам. И ещё, завтра или послезавтра, мы уйдем. Здесь останется гарнизон, что тогда с ней сделают солдаты? Бери, пригреешь сироту, богоугодное дело совершишь.

Саша вздохнула.

— Мне ее кормить нечем. Сами с вашего стола кормимся.

— Перед отъездом я распоряжусь, чтобы вам провиант выдали на несколько дней. Ну как, берешь?

Девушка ощутила себя матерью Терезой, загнанной в угол.

— Хорошо, Ваше Высочество, беру.

— Вот и славно, — воскликнула Эльвира, затем хлопнула в ладоши и крикнула,— Фарида!

Некоторое время пришлось потратить, чтобы объяснить ей новый статус. Саша чувствовала, как на ее плечи ложится груз ответственности за чужие жизни.

"Вот, Саша, стала ты рабовладельцем, что дальше?" — промелькнула у неё мысль, когда она смотрела на Фариду. А новый член её отряда довольной не выглядела. Наоборот, на лице было выражение грусти и озабоченности. Скорее всего, гадала, чем это может ей грозить.

Закончив с данным вопросом, Саша отпросилась у принцессы до вечера. Та разрешила и дала двух солдат в охрану. Поручив Фариде ждать ее в комнате, девушка отправилась в дом к лекарю.

Целитель, увидев во дворе чужих воинов, сначала переполошился, но узнав, одетую в платье, одну из своих постоялиц, успокоился. Саша спросила с помощью жестов, где сейчас Настя. Тот, поняв, что от него хотят, махнул в сторону небольшого сада. Поблагодарив, уважаемого целителя Фарука ибн Кудаму, Саша отправилась туда, приказав охране ожидать ее у ворот.

Остановившись у входа, она окинула сад взглядом и застыла в изумлении. Настя действительно находилась тут и сидела на скамейке. Но, как же, она, была хороша в своём платье, с кисейным платом на голове, из-под которого выбивался темный локон. На лицо, была искусно наложена местная косметика. Руки лежали на коленях и сжимали букетик красных тюльпанов. А, у ее ног, опираясь спиной на скамейку, сидел Левон, держа в руках местный музыкальный инструмент, и напевал девушке лирическую песню. Об этом говорил румянец на щеках Насти и в смущении опущенное лицо. Песня была на армянском языке, и девушка понимала, о чем она. Всё-таки Анастасия имела в предках армян, и этот язык был для неё родным.

Надо заметить, что во все времена существования Византии, армян на ее территории проживало много. А армянский язык можно было считать как второй или даже третий государственный язык. Наравне с основным языком — греческим, который являлся объединяющим, в византийских городах звучала армянская, персидская, иудейская речь. Государство было многонациональным.

Саша, увидев эту картину, словно сошедшую со страниц дешевого рыцарского романа, застыла на пороге. Её первым желанием было подбежать к этому хитрому армянину и с криком "Ах ты, кобель!" настучать ему по голове. Но решив, что скандал в чужом доме, это не хорошо, тихонько ушла в свою комнату и сев на топчан, задумалась. В ее душе бушевали эмоции. Она чувствовала легкую зависть к подруге и удивление.

"Вот ведь как оно бывает, — подумала она, — В женских романах все кавалеры достаются главной героине, а тут наоборот".

Она встала и подошла к окну. Наблюдая за двором, она продолжила рассуждать.

"Конечно принцев тут вон сколько, — размышляла она, — правда, все уже в годах и женатые".

Мысленно сравнив себя с Настей, она пришла к выводу, что её подруга больше подходит под местный идеал красоты. Юная, домашняя девочка, всю жизнь, прожившая за спиной отца, не покидавшая гинекея (гинекей — женская половина в греческих домах, некий прообраз гаремов). Или она, дитя двадцать первого века, привыкшая к самостоятельному принятию решений, привыкшая полагаться на себя, на свои умения. Потенциальные женихи, видимо, чувствуют, кто будет соблюдать "домострой", а кто нет. Придерживаться известного немецкого выражения "Kinber, Kirha, Kycher" она точно не будет. И если кто-то вдруг пригласит её на свидание, то она сначала удостоверится, что её визави помылся, а уж потом, подумает, соглашаться или нет. От этой мысли она улыбнулась сама себе, представив это. Тут неожиданно пришли воспоминания из прошлой жизни. Ей вспомнились посещение ночных клубов вместе с подругами, знакомства с молодыми людьми, свидания, кино, аттракционы в парках. Взгрустнулось от того, что все это осталось в прошлом.

Она стояла у окна и предавалась неожиданной меланхолии, когда увидела Левона, который шел на выход со двора. В этот момент за ее спиной хлопнула дверь, и Настины руки обняли ее за талию.

-Александра, наконец-то ты пришла. Я все жду, а тебя нет.

-Прости Настя, дела не отпускали. А ты, смотрю, времени зря не теряешь.

— Так получилось, ведь ты про меня забыла, а он рядом. Такой видный и обходительный, каждый день приходит, не дает скучать в одиночестве. Потом, оказалось, что когда вижу его, мое сердце бьется сильнее, а когда его нет, мне грустно. Ты уж не сердись, что так получилось.

-Что ты, Настя! Как я могу, на тебя сердится? Ведь ты взрослая девушка и вольна сама решать свою судьбу. Кто я такая, чтобы запрещать тебе или решать за тебя. Слушай свое сердце. Только переживаю я, а не старый ли он для тебя. Вдруг он хочет посмеяться над тобой. Может мне с ним поговорить по-своему?

-Не надо, Саша. Он хороший человек, я чувствую. И вовсе он не старый, а мужчина в полном расцвете сил, к тому же самостоятельный и при деньгах.

-Хорошо, как скажешь.

— Ой, Саша, я так счастлива. Иногда думаю, что все наши с тобой приключения вели меня к знакомству с Левоном. В своих молитвах я благодарю бога за то, что мы с тобой встретились. Сама смотри, если бы тебя не было, то я так и сидела на корабле пока кто-нибудь не нашел, а ты появилась, сказала: "Надо ехать" и мы в пути. Потом сарацины, ты говоришь: "Надо драться, мы победим" и мы победили. Затем встретили христианских рыцарей, и даже моя рана, веха на этом пути.