Капеллан (полный текст)

12.

Толстяк Пако рубил мясо. Огромный секач в его руке порхал бабочкой, то взмывая, то опускаясь на тушу стикуля, разложенную на огромной колоде. Глухие, чмокающие удары сыпались сплошной дробью, как будто Пако колотил палкой по набитому влажной землей мешку. Я поневоле залюбовался. Замершая рядом Ноэль тоже глядела во все глаза.

Пако завершил священнодействие, воткнул в колоду секач и стал разбрасывать нарубленные куски по выставленным у колоды медным тазам. Его толстые, перепачканные в крови руки так и мелькали. Куски сыпались в тазы будто с ленты конвейера.

— Нравится? — спросил я Ноэль.

Она кивнула.

— Это ты еще не пробовала его стряпню!

Заслышав голоса, Пако обернулся. Его маленькие, кабаньи глазки мгновение всматривались в непрошенных гостей, затем он всплеснул руками и рванулся к нам.

— Мэтр Кап!

Он раскинул руки для объятия.

— Но-но! — сказал я, делая шаг назад.

— Простите, мэтр! — смутился Пако и спрятал испачканные руки под заляпанный кровью фартук. — Не удержался. Дня не было, чтоб вас не вспоминал.

— Нога? — уточнил я.

— Опять язва вылезла, — вздохнул Пако.

— Худеть надо! Я же объяснял.

— Ну, вы и скажете, мэтр! — лицо Пако выражало искреннюю обиду. — Как можно?

Я вздохнул. В мире, где голод является постоянным спутником многих людей, объяснить человеку, что жрать вредно, практически невозможно. Пако в свое время наголодался и теперь восполнял упущенное. Для него много вкусной еды — счастье. Как можно от такого отказаться?

— Хорошо! — кивнул я. — Разберемся.

Пако просиял. Его взгляд пал на сумки у наших ног.

— Вы надолго к нам, мэтр?

— По обстоятельствам, — туманно сказал я. — Но несколько дней пробуду. Мои комнаты свободны?

— Как раз вчера купец Скрир съехал, — улыбнулся Пако. — А новые постояльцы не объявились. Не каждый может платить золотой в день. Королевские покои! Но для вас, мэтр, конечно, бесплатно, — торопливо добавил он. — Как и все остальное. Девушке — тоже! Это ваша жена, мэтр?

— Помощница, — возразил я. — Стар я в мужья этой красавице. Ее зовут Ноэль. Хорошо разбирается в травах. Она будет спать в отдельной комнате.

— Как скажете, мэтр! — кивнул Пако, но по его глазам я понял, что насчет отдельной комнаты он не поверил. Ну, и бог с ним!

— Эй, бездельники! — повернулся Пако к столпившейся на крыльце прислуге. — Вы, что, не видите, кто к нам приехал? Живо устроить мэтра и его помощницу!

Подбежавшие мальчишки-слуги схватили наши сумки и, пыхтя, потащили их в таверну. Мы двинулись следом. Пако топал рядом.

— Обед через час, — сказал Пако, когда мы зашли внутрь. — Я приготовлю ваши любимые ребрышки в подливе. Есть рыба утреннего вылова. Сварить уху?

Последнее слово он произнес с запинкой. Подзабыл. Уху в его трактире ел только я. Остальные гости предпочитали рыбу жареной.

— Вари! — сказал я. — И вообще тащи все, что приготовишь. Мы дико проголодались.

— Будет! — счастливо улыбнулся Пако. Трактирщик любил не только поесть сам, но кормить гостей. Причем, делал это с искренним удовольствием. Ему нравилось смотреть, как гости едят. — Отдыхайте, мэтр! Я распоряжусь насчет ванной!

Следуя за носильщиками, мы поднялись по лестнице, прошли коридором и, ведомые слугами, шагнули в открытую дверь. 'Королевские' покои представляли собой номер из трех комнат: большой 'залы' и двух маленьких. Последние предназначались для прислуги. В центре 'залы' стояла большая кровать под балдахином. Еще здесь имелся стол и стулья. В остальных комнатах, как и в обеденном зале, стоят лавки. Стулья дороги, да и сам номер из трех комнат — роскошь по местным понятиям. За серебряк можно снять отдельную комнату, а это в разы дешевле.

Мальчишки сгрузили наши сумки и убежали. Мы не успели присесть, как дюжий слуга вволок в 'залу' широкую низкую бочку с приделанной к ее краю полочкой. Явившаяся следом молоденькая служанка поставила у бочки скамеечку и застелила внутри простыней. Сняв с плеча полотенца, она развесила их на спинках стульев. После чего поклонилась нам.

— Все хорошеешь, Фрида! — подмигнул я. — Нашла мужа?

— Никто не берет бедную девушку, — жеманно вздохнула Фрида. — Коплю на приданное. Хорошо, добрые люди помогают.

Она стрельнула в меня глазами.

— Иди! — рявкнула на нее Ноэль. — Нечего тут торчать!

Фрида фыркнула и, виляя задом, пошла к двери.

— Шлюха! — плюнула Ноэль, когда дверь закрылась.

— Не все богаты с рождения, — примирительно сказал я. — Она не единственная, кто так зарабатывает.

— Вижу, что ты здесь не скучал, — съязвила Ноэль.

— Будь щедрым, и люди к тебе потянутся, — наставительно сказал я.

Ноэль вспыхнула, но сказать не успела. Открылась дверь, и знакомый дюжий слуга внес в комнату два огромных деревянных ведра с горячей водой. Следом мальчишки тащили еще два с холодной. Поставив ведра на пол, они уставились на Ноэль. Слуга вылил воду в бочку и, попробовав ее пальцем, поклонился.

— Мойтесь, мэтр! Вода — как парное молоко.

— Спасибо, Гуг! — я протянул ему серебряную монету.

— Только не говорите хозяину! — попросил слуга, пряча монету за щекой. — Рассердится.

— Заметано! — кивнул я.

Гуг ощерился и, толкая мальчишек в спины, вышел. Ноэль закрыла за ними дверь, заперев ее на засов, и стала сбрасывать с себя одежду. Спустя минуту она влезла в бочку и требовательно уставилась на меня.

— Подай мыло!

Я достал из сумки флакончик с жидким мылом и поставил на полочку. После чего подхватил сумки и потащил их в маленькую спальню. Груз оттягивал руки. Хорошо, что в деревне, у которой мы высадились, нашлась повозка, чтобы отвезти нас в Крип. А то я уже пал духом и собирался часть груза зарыть. Боеприпасами я затарился от души: происшедшие события показали, что они имеют свойство быстро заканчиваться. Хотел жить тихо, да война находит меня.

В спальне я сунул сумку с оружием под кровать, из другой извлек и разложил на лавке белье и одежду. С прошлого посещения Крипа у меня остался балахон лекаря, в нем и буду ходить. И на род занятий указывает, и не так жарко. Прихватив чистые трусы, я вышел в 'залу'.

Ноэль уже выбралась из бочки. Она бродила по комнате, в чем мать родила, напевая что-то веселое, и мотая головой. Длинные, мокрые волосы звучно шлепали ее по спине.

— Оденься! — покачал головой я.

— Вот еще! — фыркнула она. — Как хочу, так и хожу. Фриде, наверное, так не говорил?

— Она служанка, а ты дочь короля.

— Подумаешь! — Ноэль с вызовом уперла руки в бока.

Я решил не связываться. Повесил чистые трусы на спинку стула и стал стаскивать с себя одежду. Ноэль наблюдала за мной с интересом.

— Отвернись!

Она показала язык.

— Бесстыжая! Вот расскажу матери!

— И что? — заинтересовалась Ноэль.

— Она тебя отшлепает.

— Меня?!

Ноэль засмеялась. Я вздохнул, стащил с себя трусы и полез в бочку. Вода слегка остыла, но мыться можно. Я окунулся с головой, и поискал глазами флакон с мылом. Его не было.

— Сиди тихо!

Возникшая сбоку красивая ручка плеснула себе в ладонь мыла из флакона и стала растирать его на моих волосах. Ловкие пальчики массировали мне кожу голову. Мне стало приятно, и я закрыл глаза. Покончив с намыливанием, Ноэль ополоснула мне голову, после чего потребовала встать и занялась телом. Я не возражал, послушно подчиняясь ее командам. Только когда она полезла в промежность, шлепнул по шаловливой ручке.

— Гро! — обиделась она.

— Девственницам воспрещается! — наставительно сказал я и ухнул в воду.

Выбравшись из бочки, я растерся полотенцем и натянул трусы. Ноэль продолжала пялиться, и я повернулся к ней спиной.

— Сядь! — теплая ладошка легла мне на плечо. — Я расчешу тебе волосы. Сними личину!

Я подчинился. Несколько минут Ноэль сосредоточенно орудовала гребешком. После чего отошла на пару шагов и оценивающе посмотрела на меня.

— Красиво! — заключила она и хихикнула. — Кудряшки, как у овцы.

Я немедленно вернул себе облик старца.

— Гро! — обиделась она. — Я не досмотрела.

— В другой раз, — сказал я.

— От Фриды, наверное, не прятался!

— Она не знает, что я молод, как и все люди в этом городе. Я никому не позволял прикасаться к себе. Облик можно скрыть под личиной, но тело останется. Ощупью сразу поймешь, что человек молодой.

— Хочешь сказать, что с Фридой у тебя ничего не было?

Я кивнул. Ноэль заулыбалась.

— Расчеши меня!

Мы поменялись местами. Костяной гребешок легко скользил по ее влажным, прямым волосам. От них пахло травами и чем-то одурманяще сладким. Странно, не похоже на запах мыла. Расчесав Ноэль, я мгновение думал, что делать дальше. Косы плести я не умею, делать прически — тоже. Подумав, я принес из комнаты узкую, разноцветную ленточку, сохранившуюся в кармане военной куртки после какого-то праздника еще на Реджине. Ленточкой была перевязана коробка конфет. На Зоэ я обнаружил ее в кармане и хотел выбросить, но потом оставил — на память.

— Вот! — я собрал волосы Ноэль в конский хвост и завязал его бантиком. Он вскочила и побежала к зеркалу. В номере оно имелось. Дорогая вещь...

Пока Ноэль крутилась перед зеркалом, я оделся и требовательно посмотрел на спутницу.

— Сейчас, мэтр! — кивнула она и потащила свою сумку в другую спальню. Явилась она, действительно, скоро. На ней было простое, длинное платье красного шелка. Надо же!

— Ты носишь платья?

— Оно подходит к твоей ленточке, — объяснила Ноэль.

Мы спустились в обеденный зал. Несмотря на неурочное время, он был полон. Завидев нас, гости встали и загомонили:

— Доброго здоровья, мэтр!

— Кто это? — удивилась Ноэль.

— Пациенты, — сказал я и пояснил в ответ на недоуменный взгляд. — Больные.

К нам подскочил Пако.

— Прошу вас, мэтр!

Трактирщик отвел нас в уголок за перегородкой, где обедала чистая публика, и убежал. Мы сели.

— Как эти люди узнали, что ты в городе? — спросила Ноэль.

— Пако оповестил. Ты задумалась, почему он не берет с нас платы? Пока я здесь, больные будут сидеть в трактире, заказывать еду, питье, к тому же Пако поднимет цены. Он заработает вдвое, если не втрое больше, чем получил бы за покои.

— Жулик! — сказала Ноэль.

Я пожал плечами. Бизнес. Ничего предосудительного в поведении Пако нет. Мне это тоже выгодно. Пациенты любят болтать, и я узнаю все, что планировал. Дальше — по обстоятельствам.

Подбежавшие служанки накрыли стол, и мы набросились на еду. Пако не подвел. Нежнейшая уха, щедро сдобренная зеленью, томленые ребрышки, сочащийся слезой сыр, свежеиспеченный, ноздреватый хлеб... Я уписывал угощение за обе щеки, Ноэль не отставала. Пако, хоть и жулик, но готовит, как бог. На Земле он был бы миллионером. Такая кухня сделала бы честь лучшему ресторану.

Пако возник, едва мы отвалились от стола. Выглядел он смущенно.

— Мэтр?..

— Тебя приму первым, — успокоил я.

— Я не о том... — он теребил фартук. — Я послал Куку и Дая оповестить больных, но не думал, что они станут болтать направо и налево. Мальчишки клянутся, что само так вышло...

— Короче! — перебил я.

— Во дворе...

Я встал и вышел на крыльцо. На мгновение мне стало плохо. Во дворе волновалась толпа — человек сто, не меньше. Люди стояли плечом к плечу. Завидев меня, они загомонили:

— Мэтр! Мэтр!..

Я поднял руку, толпа утихла.

— Есть с больными детьми?

Вперед протолкались четыре женщины с орущими младенцами на руках. Еще двое вели малышей за ручки.

— Теперь те, кому совсем плохо!

Из расступившейся толпы вынесли троих. Еще одного тащили под руки. Ноги у него заплетались.

— Остальных приму завтра — в порядке очереди. Вот она, — я ткнул пальцем в Ноэль, — сейчас составит список и распределит по дням. И не волнуйтесь! Вылечу всех!

Толпа радостно загомонила. Ноэль убежала, но вскоре вернулась с дощечкой и угольком в руках. Судя по виду, дощечка служила Пако в качестве разделочной. Сам трактирщик явился следом.

— Вынеси во двор стол и лавки! — велел я. — Буду лечить здесь.

— Но... — было начал он.

— Тех, кто в зале, потом! Они не настолько больны, чтобы не подождать. Пусть выпьют, поедят, — я подмигнул Пако.

— Понял, мэтр! — осклабился он и убежал. Спустя минуту слуги вытащили наружу стол и две лавки и поставили их под навесом. Правильно. Скоро полдень, на улице жарко. Я сбежал с крыльца и сделал знак ближней женщине с младенцем.

— Идем!

* * *

Вино было скверным: кислило и горчило одновременно. Мерд мгновение колебался: выплюнуть или нет? В итоге проглотил. Пока слуга сбегает за другой бутылкой, пока принесет... К тому же новое может оказаться не лучше прежнего.

'В портовом городе нет хорошего вина! — сердито думал Мерд. — Как такое может быть? Бездельники! Потроха стикуля! Надо приказать, чтоб поискали!'

Подумав, Мерд решил, что не стоит. Вино-то найдут, но по какой цене? А он поистратился. В этом проклятом Крипе все так дорого! Уезжая из Блантона, Мерд не брал с собой много золота: зачем? Маг прокормится и так. В Крипе нет своего лекаря — захолустье. Хоть и порт, но городишко маленький. Это не столица где золотом выложены мостовые — не буквально, конечно. Но богатые люди в Крипе были, и они, естественно, нуждались в лечении. Мерд собирался неплохо заработать. Исполнит он поручение дядюшки Дуна или нет — не так важно. Этот таинственный Гро в Крипе может и не появиться. Зачем терять время зря? Он снимет сливки и уедет. Дун разослал магов по всем городам, кому-нибудь Гро попадется. Мерд очень надеялся, что не ему.

Поначалу все шло, как Мерд планировал. Он остановился в лучшей гостинице, снял просторный номер и велел хозяину оповестить в городе, что прибыл маг. В первый же день к его покоям выстроилась очередь. Мерд уже потирал руки, прикидывая выручку, как вдруг все сломалось. Больные в Крипе оказались неправильные, они требовали немедленного излечения! Или, на крайний случай, видимого результат. Мерд был в шоке. Как такое возможно? Ни одна болезнь не лечится быстро. Больной должен посещать мага долго и исправно. И платить за каждое посещение, естественно. А там как боги решат. Смилостивятся — получишь исцеление, не захотят — что сделаешь? К магу претензий быть не должно: он старался.

Однако больные в Крипе оказались непонятливыми. Мерд пытался им объяснить, но получил в ответ: 'Мэтр Кап исцелял сразу!'. Какой Кап? Мерд точно знал, что мага с таким именем в Корпорации не имеется. Откуда он взялся? И как сумел приобрести славу?

Ответов Мерд не получил, как планируемой выручки. Больные перестали к нему ходить. Платить за комнаты в лучшей гостинице стало не по карману, и Мерд съехал в бедную. Жить в ней было позором для мага, но что сделаешь, если денег нет? Из Блантона не пришлют. Перед отъездом Мерд выгодно приобрел конфискованное у заговорщика имение. Благородного казнили, имущество передали в казну. Мерд подсуетился и скоренько выкупил. Пришлось, конечно, отсыпать дворцовым, но поместье того стоило. Пять тысяч хорхов земли, роскошный замок, лес, озеро, река. Родовое имущество, передаваемое из рук в руки — такое не продают. А тут случай! Упустить было нельзя, Мерд и не упустил. На покупку ушли все сбережения, пришлось даже влезть в долги, но Мерд не жалел. Пусть он даже не успел побывать имении — Дун приказал выехать немедленно — это не важно. В Крипе Мерд надеялся поправить дела и вернуться в столицу с кошельком, полным золота. А вышло...