Сад фонтанов

Да, считай, что руки у тебя теперь поцарапаны не хуже моих. Ты же сам просил расшевелить Барса Черномазова.

У меня, к сожалению, не такие светлые рассуждения о любви. Я не могу понять, почему достоинства одного могут дополнять недостатки другого? Наверное, у каждого человека своя точка зрения на этот вопрос. Это же палка о двух концах.

А что у тебя было с рукой? Я не поняла и боялась спросить, ты же сам никогда не напишешь. Как видно, все испытания решили посетить тебя сразу. По твоим письмам я поняла, что ты просто молодчина! Всё-таки ты необыкновенный человек. Несмотря ни на что, ты не теряешь присутствия духа и даже стал красноречивее, чем раньше. Ты подумал: что это она заговорила возвышенным слогом? Это я от радости, ведь ты всё-таки пишешь мне. Так. Теперь о намерениях. К сожалению, у меня не было той идеи, о которой ты подумал, да и осуществиться она всё равно не смогла бы. Завтра приезжает Мила — Катина родная, а моя двоюродная сестра, она была у меня на первое мая. Ну, а если мы с ней встречаемся, нас невозможно разлучить. Только ты не обижайся, ты — это одно, а Мила — другое, так что терпение и покорность! Кажется, я ударилась в генеалогические рассуждения, а это не особенно интересно. Дождь у нас идёт всё также, скоро заведу себе гондолу и буду плавать по улицам. Не волнуйся, место гондольерщика будет только твоим. Ты говоришь, не стал бы сидеть дома, возможно. Ты же любишь прогулки, но я-то ведь домоседка, и, кроме того, перспектива быть мокрой меня не устраивает. Ну, вот и всё, теперь мои письма не будут частыми, но ты не огорчайся, ведь уже скоро. До свидания."

Всё-таки мне было неясно: проболтался ль я или нет? Но тогда откуда она знает про историю с палаткой? А может, я что-то выдумал юмористическое? Не помню, хоть убей.

"Ты — это одно, а Мила — другое", — мелькнули строки. В приступе пьяного бешенства я дотянулся до пустой бутылки из-под коньяка, и схватив её поудобнее за горлышко, швырнул в окно. Раздался звон разбивающегося стекла. Вниз на головы прохожих посыпались осколки. И последнее, что я ещё с трудом припоминал...

"Здравствуй!..

Всё-таки есть на свете телепатия или ещё что-то, а иначе, как объяснить, что ещё до твоего письма я чувствовала что-то неладное. Когда я прочитала твоё письмо, оно не было неожиданностью. Как видишь, тебе не удалось оградить меня от переживаний. Но я бы на твоём месте "после всех этих треволнений" не смогла бы скучать целыми днями и не понимаю, как это у тебя получается?! Ты же сам пишешь, что начал жизнь заново, так зачем же скучать? Впрочем, я так пишу потому, что мне самой не до скуки. Я же писала, что приедет Мила. Мы с ней теперь занимаемся. Да и погода налаживается. Если и завтра так будет, поедем на море, а то ведь загар пропадает. Ты не обижайся, ведь это моё последнее письмо. Всё равно скоро увидимся. Время летит быстро. До десятого октября!"

И всё. Ни подписи тебе, ни "крепко целую" или что там ещё пишут в подобных случаях... До встречи от этого последнего письма оставалось более двух месяцев. Не отдавая отчёта в своих действиях, я с каким-то звериным удовольствием стал рвать письма на мелкие клочки. Жизнь для меня потеряла всю свою прелесть, всё своё значение, весь вкус. Остаток вечера воспоминаний остался за семью печатями пьяного угара. Как добрался до квартиры, не помню. Только слова песни запомнились на всю оставшуюся жизнь: "По белому свету всё ищут тебя тот дождь за окном вместе с песней моей".

"Порой опять гармонией упьюсь.

Над вымыслом слезами обольюсь.

И может быть на мой закат печальный

Блеснёт любовь улыбкою прощальной".

Александр Суханов

В ГРОТЕ ОТКРОВЕНИЙ

В пещере стояла непроглядная тьма. Я потёр лоб и тряхнул головой. Что за ерунда. Видение — не видение. Быль — не быль. Реальность — не реальность. Я был в растерянности. На сон это совсем не походило, тогда что это было? Говорить совсем не хотелось. Зато непреодолимая ностальгия затопила душу, хотелось утонуть в воспоминаниях.

— Зачем? — спросили меня из темноты.

Да, конечно, зачем? Прошлого не вернёшь. Мишка был, безусловно, прав, но я всё-таки тогда не сказал того, чего хотел. В реальности я послушал его, и мы ушли, так и не войдя в общежитие.

— А в чём разница? — прозвучал вопрос.

— Не знаю, — рассеяно ответил я.

— Ни в той, ни в этой реальности вы в общежитие не попали. В чём же различие? — повторили вопрос с некоторой интерпретацией.

— Да-а, вообще-то, — согласился я. — Разницы никакой. Только причём здесь реальность? Разве может быть несколько реальностей?

— Может. У каждого живущего своя реальность.

— Не понял?! Шизофрения?! Раздвоение личности?

— Я сказала, что у каждого живущего своя реальность. — разъяснили из темноты.

— Ничего не понимаю.

— А этого вам и не надо понимать. Всему своё время.

— Пардон! Но тогда о чём мы говорим?

— О том, что вы желали исправить мнимую ошибку прошлого, не обратив внимания на более насущные вещи предлагаемого варианта вашего же будущего.

— Почему "мнимую"? — не согласился я.

— А разве прошедшее время этого не доказало?

— Нет. Не доказало, — продолжал упрямиться я. — И потом. Я не знаю, то, что сейчас я видел — это же реальность, но я почему-то помню другую реальность. Какая же всё-таки истинная реальность? Вы меня окончательно запутали. Я уподобился шизофренику. Где же моя реальность?

— Это как раз и доказывает существование других реальностей.

— Да, согласен, — сдался я. — Однако это ещё больше меня запутало. Ведь я ни в одной из этих реальностей ничего не узнал.

— А что вы хотели узнать? Разве в этом состояла ваша миссия? Или кроме как детское любопытство, в вас не заложено больше ничего?

Вопросы кололи острыми струйками циркулярного душа.

— Подождите, не путайте меня! Я хочу разобраться. Я не помню такого случая из моей жизни с самолётом!

— Да вы что?! — теперь уже искренне удивилась моя странная собеседница.

— Да, но не так всё было... — заговорил я и осёкся.

— А как, по-вашему?

На этот раз мой мозг не мог решить задачу с двумя неизвестными. Как можно было различить, что было, а чего не было? Ведь и в одном и в другом случае всё было реальным. Я ел, пил, дышал, ходил, чувствовал, наконец, я любил! И всё это было! Было на самом деле, а не в моём подсознании. Ни в одной из этих реальностей я не узнал — ждали меня тогда у окна или всё-таки это мне только причудилось. Хотя как раз именно это и не меняло дела. Знание или незнание ничего за собой не влекло. И всё же я продолжал сопротивляться этому пониманию. Да и как можно было смириться с этим?!

— А что бы это изменило?

— Наверное, многое, — задумавшись, ответил я.

— Прошедшую реальность в этой реальности изменять нельзя, — снова прокомментировали мои мысли из темноты. — Точнее, просто невозможно изменить. Все варианты её уже давно отработаны, так что ничего исправить нельзя.

— Тогда где же настоящая реальность? Как её отличить? Я настолько запутался, что даже и не знаю, где правда, а где вымысел?!

— Разве речь об этом? У вселенского разума нет определений добра и зла, хорошо и плохо — эти понятия относительны и не имеют под собой фундаментальной основы. "Наказания", как такового, тоже нет — это урок, экзамен для определения качества знаний. Употреблять это слово в людском значении по отношению к Абсолюту будет неверно. Логос никогда и никого не наказывает — он учит. Правда и ложь, добро и зло, честность и подлость, друг и враг — все эти понятия столь субъективны... Земная реальность сама по себе настолько призрачна, как, впрочем, и всё к ней относящееся.

— А как же насчёт человечности? — спросил я во тьму.

— Предлагаемое вами понятие из области людской изобретательности. Бог не может быть жестоким. Абсолютно верно! Но, во-первых: в космическом разуме нет такого понятия — это людской термин, а во-вторых: он не жесток — он справедлив. Вы получили то, что по праву принадлежит вам — "за что боролись, на то и напоролись". Всё это весьма и весьма относительно, и в данный момент никакого отношения к теме нашей беседы не имеет, — ответила мне дивная спутница.

— Хорошо говорить тому, кто обладает тем, чего нет у простого смертного.

— А чего у вас нет?— снова спросили из мрака.

— Всего, — дерзко ответил я. — Даже просмотреть своё прошлое мы не можем.

— А что изменится от того, что люди смогут помнить своё прошлое и возвращать его хотя бы только для просмотра? Какая польза от этого дара?

— Ещё какая! — возразил я.

— Не думаю, что в этом есть безусловная необходимость. Люди ещё сильнее озлобятся друг на друга. Большинство не станет анализировать свою жизнь, а используют свои воспоминания во зло. Поэтому, вы и лишены возможности возвращать прошлое, а получаете его только один раз в своей земной жизни, перед физической "смертью". И лишь избранные, достигшие определённых знаний, а главное, понимания, владеют подобным даром.

— Это что, юридическая консультация? Мало нам земных, местных, так сказать, законов, так, оказывается, есть ещё и другие, не менее важные, если не сказать больше!..

— А как вы думали?! Космические законы, отточенные временем, предусматривают всё до мельчайших подробностей и согласуются с общим законом мироздания. Проще говоря, космические законы действуют одинаково, без разночтений в любом уголке вселенной. Закон абсолюта един для всех миров и существ, их наполняющих. Здесь не нужны судьи, присяжные, адвокаты, прокуроры, правоохранительные органы и так далее. Здесь всё гораздо проще. Нарушил — получи и распишись. Никуда не спрячешься и никуда не сбежишь. Весы космического правосудия нерушимы. Карма никогда не ошибается. И оговорки "за давностью лет суду не подлежит" здесь не действуют. Их попросту нет. Всю жизнь и последующие жизни вы будете отрабатывать свою Карму, пока не поймёте, что проще осознать космические законы, принять их и не нарушать никогда, а жить, согласно им.

— Поскольку в подавляющем большинстве своём люди пренебрегают законами космоса, значит, за столько лет на Земле не должно остаться почти ни одного человека, так как души их отправились на "переплавку", согласно космическому закону? Правильно ли я вас понял?

— И да, и нет. Как и в любом законе людей есть отягчающие обстоятельства и смягчающие. Так и в космосе. С одной только разницей в том, что у Абсолюта терпимости несоизмеримо больше, и, как следствие, смягчающих статей больше, да и законы Логоса "тоньше". Это можно сравнить, относительно конечно, с шахматной партией: опыт предыдущей проигранной партии помогает в следующей, разумеется, если вы усвоили урок и проанализировали его. Только расстановка фигур постоянно меняется, Иначе говоря, позиция будет другой, а ситуации останутся прежними, то есть смысловая нагрузка будет идентична. Определить, усвоили вы урок или нет очень просто: как только прервётся цепь похожих ситуаций, по-вашему, неудач или успехов, — это и будет ответом на вопрос.

— А если неудачи кончились так же неожиданно, как и начались, а я даже и не думал, и не собирался думать не над причинами их возникновения, не над условиями их чудесного исчезновения? Проще говоря, я не принимал в этом никакого участия. Всё шло само собой, — возразил я.

— Это не совсем так, как вам кажется. Всё гораздо проще и сложнее. Вся работа у таких людей идёт на подсознательном уровне. Так учат сейчас практически всех. Этот метод самый длительный и самый жёсткий, но люди сами его избрали. Выучивший урок на сознательном уровне получает "преимущество" перед следующим уроком. Только в общепринятом понятии людей вряд ли это можно назвать помощью. Скорее это бремя, то есть увеличение самоответственности.

— Вы хотите сказать, что космос, или абсолют, как вы его называете, в этом случае выступает в качестве судьи?

— Нет в космическом понятии ни такого чина, ни такого термина. Нарушение космических законов не всегда влечёт за собой наказание в виде различного рода заболеваний. Да и наказание ли это? Здесь можно провести, правда, очень слабую аналогию с придуманными людьми законами, при помощи которых они пытаются жить, вгоняя в эти рамки всех под одну гребёнку без разбора. В результате чего происходят постоянные перегибы, и чаша правосудия находится в вечном движении — в поиске равновесия. А слепая Фемида работает обыкновенной гильотиной. И как следствие — это отсутствие общих законов, и значит, полное беззаконие.

— Спасибо за лекцию. Только пользы мне от неё, как от дырки бублика. Вы разбередили мою рану и счастливы, а каково мне?

В темноте сдержанно вздохнули.

— Жаль. Я-то думала, что вы более понятливый.

— Ну, знаете ли... Это, по-моему, уже слишком, — взбеленился я. — Сначала вы выворачиваете душу наизнанку, а потом читаете душещипательные лекции. Нет уж, увольте меня от этого удовольствия, — я поднялся и направился в глубь подземного хода.

— А о других вы не думаете?

— А о ком мне думать? Я одинок, как лермонтовская сосна.

— Вы настаиваете на этом? — спросила меня непонятная незнакомка.

— Да! Да! Да!

— А как же стюардесса?! Или это был очередной блеф?!

— Оставьте меня в покое! — взорвался я. — Или убейте, или дайте жить! Хотя первое лучше. Я устал от этой круговерти.

— Самоубийство не есть спасение, а усугубление собственного "Я", — проинформировали меня. — Хочу предупредить потенциальных самоубийц, что самоуничтожение физического тела не приведёт к очищению Кармы, а наоборот, ещё больше усугубит её. В следующем воплощении надеяться на всепрощение не стоит. Закон безжалостен к тем, кто его откровенно игнорирует. Души таких людей будут деградировать, опускаясь всё ниже и ниже по эволюционной лестнице до полного уничтожения души индивидуума — "переплавки". Это наистрашнейшее наказание для человечества. С точки зрения космоса, это выглядит, как естественный отбор: "побеждает умнейший". Абсолюту нужны сознательные души. Убежать от себя невозможно. Каждый свой день на этой земле человек должен жить, как будто он живёт последний миг. Тогда не будет ошибок, а значит, и исправлять нечего будет.

— А вы сами попробуйте то, что рекомендуете, а потом поговорим! — не сдерживая раздражения, заорал я.

— Значит, чуда не будет, — обречённо вздохнула девушка.

— Не будет!!! Никаких чудес!!! Я устал!!! Поняли??? — буквально прорычал я.

В ответ раздалась тишина.

Стараясь успокоиться, я прошёл ещё пару десятков шагов прежде, чем почувствовал сильный и неприятный запах болотной тины, что-то смешанное: то ли гари, то ли тлена. Продолжать путь не было смысла, а возвращаться не хотелось. Признавать себя неправым или слабовольным ни кому не нравится, но выбирать не приходилось. И в это мгновение в мою измученную голову вихрем ворвалась мысль. Даже не совсем мысль, скорее, вопрос. Если я помню две реальности, то эта по идее должна быть третьей. А поскольку память моя не сохранила подобной встречи в гроте ни в одной из них, значит, мне предстояло заново пережить всю воздушную эпопею со всеми вытекающими отсюда последствиями. От такого предположения волосы у меня на голове зашевелились. Дублирования ситуаций мне совсем не хотелось.