Я не стал пытаться его атаковать до того как он приблизится ко мне вплотную, с его нынешней скоростью он может запросто увернуться, а то и просто всё проигнорировать благодаря своему полуматериальному телу. Мерни похоже всё-таки стал думать головой, он не кинулся в лоб, а набрав высокую скорость закружился вокруг меня, завывая и подбирая момент для нападения. Привлекать внимание к тому, что почти успеваю замечать его движения, я не стал, кручения головой по сторонам и несколько растеряного выражения лица должно было хватить. Пылающий жаждой мести маг, чьё время неумолимо сокращалось, не стал забивать себе голову правдоподобностью моей игры, и просто взвинтил свою скорость до того, что образовал вокруг меня сплошные стены из молний. Он напал на меня слева, в тот миг когда я повернул голову направо.
Выросшие из моей левой половины тела полуметровые шипы стали для него роковой неожиданностью. Увернуться у него не было уже ни какой возможности, для этого я и позволил ему обхватить меня своими молниевыми руками.
— М-мать... — чешуя мгновенно раскалилась в местах где он всё-таки коснулся меня. Ощущения от являющихся частью моего тела шипов, на которые глубоко насадился Мерни, были также весьма далеки от хотя бы просто болезненных.
— Ненавижу. — по странной прихоти судьбы, голова мага осталась невредимой, и он смог говорить. — Всё равно убью!
Памятуя о том, как он выкрикнул молнией по вставшим на его дороге, я начал усиленно откачивать из него силу. Из меня выросли десять шипов, и на семи из них нанизано тело Мерни, этого хватает, чтобы его фигура при откачке стала блекнуть. Я чувствую себя вампиром, вместе с силой, я забираю и его последние мгновения жизни. Он прекрасно это понимает, и в белых провалах глаз вспыхивает предсмертная тоска. Моё восприятие даёт мне непрошенную возможность испытать всю "прелесть" угасания мага. Но Мерни не собирается так просто сдаваться, его тело начинает терять плотность и стягиваться к голове, снимаясь с моих шипов.
— Убью! — вся нижняя половина тела уже почти полностью рассеялась, отчего он стал похож на джина. — Сдохни!
Взгляд Мерни опаляет своей торжествующей ненавистью, и напротив рта собирается шаровая молния. Меня вовсе не радует перспектива словить посмертное заклятие, и я хватаю его за шею левой рукой, а правой бью в лицо. Обернувшаяся клинком рука проходит сквозь готовящееся последнее заклинание, и войдя через широко раскрытый рот мага, выходит из его затылка. Невероятно остро я чувствую его смертный ужас, и не в силах выносить это настолько близко с собой, развеиваю уже исчезающие останки Мерни отчаянным силовым взрывом. Шипы и чешуя медлено втягиваются назад в тело, и я оседаю на землю. К счастью, повреждения чешуи почти не передаются на тело, и я отделался только небольшими ожогами там, где держал меня маг. Этот бой был для меня тяжёлым больше психологически, я сам был причиной, почему Мерни отдал свою жизнь только, чтобы достать меня и фактически обрёк его на смерть. Неприятно и пакостно было на душе.
— Ха, я уже думал ты не жилец, — Фенрейр подошёл ко мне слегка прихрамывая, и уселся рядом. — Честно скажу, не ожидал, что ты переживёшь "Месть", и я рад за тебя.
— А уж я то как рад.
— Это было что-то, — приковылял к нам Локсай. — Прибудем в столицу, я лично займусь твоим гражданством, такой маг должен состоять на службе у Фиора.
— Ох, у вас ещё и гражданство есть?
— А ты думал?
— Ладно, мне бы сейчас мечей штук пять и вздремнуть минут так шестьсот, а там можно и по вашим бюрократам.
Мужики заливисто рассмеялись, с концом Мерни, тёмные перестали оказывать даже намёки на сопротивление, и сами встали в очередь сдаваться.
Молодой граф Зарваль был обнаружен замороженный в глыбу льда в своём собственном подвале. Когда его разморозили, он долго благодарил своих спасителей, а я стал обладателем пожизненного именного патента на драгоценное дерево. На вопрос Локсая, что меня рассмешило, я сказал, что просто незнаю, куда его сейчас дену. Ну не говорить же ему, что мне подарили часть леса, который был некогда выращен Металиканой вокруг нашего дома.
Зарвальский инцидент был признан закрытым, не была найдена только Эйя Туман, а отправленные на рудники её подчинённые ничем помочь не смогли.
...
Эйя бежала под дождём проклиная всё и вся, особенно того мальчишку, что так невовремя вмешался в её планы. Её надежды, амбиции, всё пошло прахом, теперь её могла спасти от расправы "Союза" только скорость и крохотная возможность, что о ней забудут. Задыхаясь, она бежала почти не глядя под ноги, что было огромной ошибкой в лесах Зарваля, но вспомнила она об этом слишком поздно. Маленький выползший из под земли корень стал для неё роковой помехой, и Эйя покатилась по склону. С трудом поднявшись на ноги, она едва не рухнула снова, правая нога оказалась вывихнута, и малейшее движение ей отзывалось нестерпимой болью. Прислонившись к дереву, Туман стала собирать силы для исцеляющего заклинания. Только почувствовав, как целебная магия восстанавливает её подвижность, Эйя продолжила свой путь, но не пройдя и десяти шагов уткнулась новое препятствие. Им оказался высокий мужчина в белом плаще, с длинными волосами, стянутыми зелёной лентой в тугую косу. Дождь казалось огибал его фигуру, не оставляя на нём ни единой капли влаги.
— М-мастер Блюнот... — с ужасом выдохнула Эйя, рухнув на колени. — П-прошу...
— Мусор, — голос названого Блюнотом был сух и полон скуки. — Твоя наглость мне надоела.
Одним движением кисти он размазал парализованную страхом девушку в красное облако. Склонив набок голову он ещё некоторое время посмотрел, как дождь смывает её останки, и круто развернувшись скрылся за пеленой дождя.
Глава 19
Зарвали были однако весьма влиятельными людьми, целая область, включающая в себя не только знаменитые леса, являлась графством Зарваль, даже тот городок, возле которого было поместье тоже назывался Зарваль. Я мог только поражатьтся размаху, с которым предок нынешнего графа увековичивал своё имя.
Сам городок мне понравился, чистый, опрятный, двух-трёхэтажные дома из дерева, похожие на теремки, и искренне дружелюбные люди. Когда гвардейцы повели закованных в цепи пленных тёмных, я шёл рядом с этой невесёлой процессией и грыз один из трофейных ножей. Острый слух позволил различить мне шепотки среди горожан, идущий босиком в одних рваных штанах парнишка, вызывал у них приступы жалости, они посчитали меня раскаявшимся членом тёмной гильдии, выступившим против своих.
Но после того, как отпущенные расслабиться по кабакам солдаты в подробностях, не без некоторых преувеличений, рассказали о моём участии, выходить утром из выделенной мне в гостинице комнаты стало проблемно. Народ желал пообщаться с неизвестным героем, и стоило мне показаться снаружи, как меня окружали люди готовые чем-нибудь помочь и показать город.От такого направленного чистого позитива и любопытства я смущался, и вообще чувствовал себя не в своей тарелке. Они же принимали это за скромность и ещё сильнее умилялись, от чего я совсем терялся. А уж как они обсуждали мою внешность, это было бы почти оскорбительно, если бы не было мне так забавно. Серьёзно, на фоне некоторых жителей я был по-моему не такой уж и странный, чего стоили только синие, фиолетовые и зелёные волосы. Некоторых мне было вообще трудно отнести к роду людскому. Фенрейр звероват? Ха, да тут хватало чуть ли не натуральных зверолюдей, вроде того торговца, чью лавку я посетил по совету добрых людей. Почти два метра ростом только сидя на стуле, этот повзрослевший Пятачок оказался почти полной копией оригинала из советского мультфильма, высокий голос и ушки на макушке прилагались.
В лавке этого Нарима я неплохо затарился, выплаченная за помощь гвардии премия в сто пятьдесят тысяч драгоценных (название местной валюты это караул!) позволяла не стесняться. В условиях специфики Зарваля, где добыча дерева и его обработка были краеугольным камнем существования, в одежде были главными практичность и удобство — "не ладно скроен, да крепко сшит", и этот принцип отчётливо виделся во всех аспектах жизни лесного края. Так я купил три красных клетчатых рубашки, широкий пояс, две пары штанов, бельё и остановился на обуви. С одной стороны я бы предпочёл сапоги или берцы, к которым питал пристрастие в прошлой жизни, но теперь я изменял свои ноги для более удобного передвижения, и портить каждый раз обувь мне не хотелось. Пришедшее в голову решение показалось мне настолько простым и изящным, что я даже довольно прищёлкнул пальцами и выбрал берцы. Под заинтересованным взглядом Нарима, которому я рассказал о причинах своего долгого выбора, я наконец обулся.
— И что ты собрался делать? — спросил меня массивный хозяин магазина.
— Маленькая обувная хитрость.
Отливающие металлом когти на удлинившихся пальцах пробили носки берец, а из пяток и подошв показались другие шипы. Почти как у Волка из "Ну, погоди!" Некоторое время я полюбовался на деяния ног своих, и вернул им прежнее состояние.
— Хитрость не удалась? — в высоком голосе Нарима было не сдерживаемое любопытство без тени злорадства. — Мне принести новую пару?
— Не, всё сейчас получится, смотри, — множество тонких игл повторно пронзили несчастную обувь, и изогнувшись растеклись по поверхности ботинок. Берцы прошивались и укреплялись моим металлом, а я получал надёжную обувь. Создаваемый мной металл имел обычно тёмно-серый оттенок, которым сейчас и отсвечивали ботинки. Всё ещё находясь на волне вдохновения, я пожелал изменить этот цвет на чёрный, и берцы послушно налились угольной чернотой. В качестве завершающего штриха на ранее продырявленные носки и пятки сверху легли серебристые пластины, я провёл пальцами по их краям и всё, маленькие гвоздики надёжно прикрепили мои заплатки на места. — А если всё же разлетятся, то я наверное просто сделаю себе обувь из своего металла. Я всё таки могу спокойно носить доспехи на голое тело, а так и гораздо более долговечно будет.
Торговец постоял немного с нерешительным видом, но всё же решился задать свой вопрос.
— А зачем ты тогда вообще покупал одежду, если мог сделать её себе из металла?
— А? — я был в непередаваемом изумлении. — Сделать...
— Да, гений, — активизировался ГГ. — Авоську для голокрона сделал, а то, что создать таким же образом одежду можно и не подумал?
Глядя на моё растерянное лицо, Нарим отошёл к своему столу бормоча что-то утешающее вроде "все ошибаются", и "не все ответы лежат на поверхности", а в голове продолжал бесноваться ГГ, несчастные четыре тысячи отданные за одежду, его выводили из себя.
"Блин, да чего ты так переживаешь, стоило то не много," — попытался угомонить его я. — "В конце концов ты не жаба, а дракон. Забей."
— Именно, дракон! Жадность к своей собственности у меня в крови!
"Да перестань уже жмотиться, лучше купить сейчас нормальную одежду, а потом уже делать опыты по созданию. А если фигня получиться?" — в этой ситуации голосом разума оказался я, а не ГГ. — "Я не мастер по пошиву одежды, да ты представь себе только, бельё из мелкой металлической сетки, это же ужас!"
ГГ подвис, ни он ни я и в самом деле понятия не имели, как шьётся одежда, а крепость моего тела не гарантировала отсутствие неудобств от столь жёсткого материала. Наслаждаясь тишиной в голове, я прикупил ещё и две небольших сумки через плечо, и отправился дальше по магазинам, встречные горожане уже не так косились на меня, что не могло не радовать. К сожалению, в фактически промышленном городе, вдобавок перенёсшим осаду, было весьма туго с тем, что я понимал под развлечениями, в остальных магазинах я не смог найти ничего ценнее любовных романов и газет краевой типографии. По совету одного из торговцев, я нашёл магазин для магов. В двухэтажном домике под вывеской "Универ-Маг", я надеялся наконец-то прикоснуться к местному магическому искусству. Но владелица, госпожа Делум, высокая худая дама с пышной причёской оранжевых волос и чудовищно толстыми очками, огорчила меня, рассказав, что всё мало-мальски волшебное выгребли хозяйничавшие в городе тёмные. Глядя на моё расстроенное лицо она предложила единственное, что осталось, подшивку за этот год журнала для магов, "Волшебника". Заинтересовавшись, я едва сдержался чтобы не вырвать его у женщины, но едва взяв в руки с воплем откинул. Большего отвращения я не испытывал ни в одной из двух жизней, на обложке верхнего журнала похотливо изгибался полный лысый мужик в полупрозрачном наряде феи, и призывно улыбался читателю. "Мастер Боб зовёт вас к Голубым Пегасам на празднование своего Дня Рождения!" — гласила надпись, словно змея извиваясь вокруг тела этого ахтунга.
— Мои глаза! Мля, мои глаза! — ну почему у меня идеальная память? Я же этого не смогу никогда забыть. — Я ослеп!
— Брат, если тут все маги таковы, то лучше валим на Тёмную сторону, — шок ГГ ещё сильнее разбалтывал мою психику. — Знаешь, а остаться дома в долине было бы не плохим решением. Что мы в такой цивилизации не видели? Может домой махнём, а?
— У вас все маги такие? — спросил я не раскрывая глаз у Делум.
— Нет, что вы, мастер Боб даже по меркам волшебников является экстравагантной личностью, — успокоила меня добрая женщина. — Но признаться такой острой реакции я ещё не видела.
— Острая реакция будет когда я найду этого пожилого гомосека и нашпигую его острыми предметами несовместимыми с жизнью, — я наконец смог видеть и теперь проверял на месте ли глаза. — Такого террора моего мозга я не прощу!
— Молодой человек, мастер Боб является главой одной из сильнейших гильдий Фиора, — снисходительно ответила мне Делум. — И те маги, с которыми вы по рассказам гвардейцев так лихо расправились, ему и в подмётки не годятся. Кроме того подумайте, если вы проиграете, как он с вами может поступить.
Табун слоноподобных мурашек промчался от копчика до макушки, если этот старый извращенец так силён, то я лучше прибью его после своего развития в дракона, в самом неблагоприятном для меня варианте я хотя бы улететь смогу. Поблагодарив хозяйку магазина, я шатаясь вышел на улицу, гадский верхний журнал отбил всё желание просмотреть остальную подшивку. Иррациональное раздражение забивало даже небольшие возражения ГГ о том, что в остальных журналах могли найтись интересные сведения, а верхний можно было оторвать.
"Нафиг этого "Волшебника", идём к Фенрейру", — отрезал я. — "Он вроде говорил, что может обучить перевооружению."
Господа офицеры обнаружились на площади перед мэрией азартно спорящими с невысоким мужичком в форменной одежде. Вернее спорил только капитан, Фенрейр сидел на ступеньках, и попыхивая длинной трубкой наслаждался спором. По долетавшим до меня обрывкам я понял только, что речь шла о очереди и времени. Увидев меня, лейтенант помахал мне рукой и хлопнул по ступеньке рядом с собой. Когда я подошёл, Локсай и неизвестный, не обращая на меня внимания, продолжали спорить.
— Как давно и по какому поводу? — поинтересовался я у него.
— С самого утра уже... — Фенрейр с наслаждением затянулся трубкой. — А лаются из-за очереди отправки эшелоном.
